Мучение

      По темной, с занавешенными окнами, комнате плавно расходятся клубки дыма: они поднимаются вверх, а после растворяются, оседая у потолка ровным слоем. Таким ровным, что, казалось, он скоро начнет касаться макушки светлых растрепанных волос, а после сожрет того юношу, что здесь сидит полностью. Здесь тихо; так тихо, что начинает гудеть в ушах. И эта тишина наполнена чьими-то внутренними страданиями, эта тишина заставляет снова думать, но что поделать - не начнешь же сам с собой говорить, да и что уж, это не поможет. А уже, кажется третья, сигарета в тонких, перемотанных бинтом, пальцах тлеет, пока ее, прикрывая тускло-алые глаза, снова подносят к губам. И именно в этот момент парень заходится в кашле: сгибается вперед, чуть не роняя сигарету, хватается за собственный рот и кашляет, так истошно, так долго, что иногда казалось, что скоро он выкашляет легкие. Все внутри жжет, пульсирует, сжимает чем-то цепким. Света в комнате не нужно, чтобы понять: после того, как кашель стих, на ладони осталось что-то вязкое, теплое, отдающее во рту железным привкусом, а еще что-то другое, инородное. Кровь. А еще цветы. Такие темно-бордовые, напоминающие розы, красивые, завораживающие. Прямо, как он. Эта смесь уже давно так болезненно выходит наружу. Так долго, что юноша уже перестал воспринимать это как что-то ужасное. В тусклых глазах читалось понимание и осознание: он совсем скоро умрет. Ему осталось совсем недолго. Он умрет болезненно и мучительно, как не пожелаешь никому. Ведь внутри, откуда-то начали прорастать тонкие, как нити веточки, обвивая каждый орган, медленно подбираясь к сердцу. Когда доберется - жизнь юноши окончится. Ведь от этой болезни нет лекарства - если ты ей заболел, то тебе уже вряд ли что-то поможет. Ведь если ты ей заболел, то тот, кто является причиной болезни никогда тебя не полюбит. Это закономерность. Поэтому единственное лекарство - смерть. Именно поэтому парень долгое время курит так много, часто глотает таблетки, какие найдет дома, голодает, сидит взаперти и в общем-то приближает себя к Смерти. Но она все не наступает и не наступает, даже попытки самоубийства не помогают, что-то стопорит, останавливает, заставляет сделать шаг назад. Смерть будто смеется с кривой улыбкой, специально обрекая на страдания. Будто Она и Ханахаки старые подруги, действующие за одно: одна мучает, уничтожает, а другая пожирает. Они помогают друг другу насытиться мучениями человека сполна. И Каэдэхара Кадзуха лишь одна из жертв. Юноша сжимает окровавленную ладонь в кулак, из-за чего кровь тяжелыми каплями ударилась об пол. Что-то приходит в голову и светловолосый тушит сигарету о край полной пепельницы и подходит к одному из окон, отводит в сторону штору, впуская в пыльную комнату луч света. Пыль в этом проблеске света причудливо танцует, напоминая о том, как долго здесь не убирались. На улице ранняя весна. Какая-то группа молодых людей, весело разговаривая, подшучивая друг над другом и часто смеясь, шла по тротуару. Парень прислоняется лбом на прохладное стекло, прикрывая светлые ресницы, наблюдая за людьми примерно своего возраста и мысленно надеясь, что никого из них не настигнет то же самое, что и его. Как бы хотелось, чтобы светловолосый был последним, кто так страдает. Невольно вспоминается он и взгляд переводится на ладонь, на которой все так же лежал смятый цветок. Сколько раз за последние полгода в голову приходили мысли о нем? Сколько раз, черт возьми, после этого светловолосый лишь закрывал лицо руками, понимая, что никогда не получит взаимности и будет лишь изнутри гнить, зарастать этими тонкими веточками, на которых распускаются цветки, похожие по цвету на его волосы? Парень обессилено сползает на пол, отпустив штору, из-за чего в комнате снова стало темно. Он безразлично стукается затылком о стену, закрывая алые глаза. Все внутри ноет. Так болит, что становится трудно дышать. Становится все труднее и труднее с каждой мыслью о своей любви, ведь чем больше ты страдаешь по ней, тем быстрее все внутри зарастает. Сердце бухает в груди так громко, что отдается в ушах. Оно болит. Уже началось? Хотелось бы. Уже не верится, что это мучение когда-то закончится. Светловолосый приоткрывает глаза, устало смотря куда-то вперед в темноту. Он ослаблено поднимает руку и кладет ее на свою грудную клетку в области сердца. Именно после этого действия стало понятно - сегодня ему наступит конец. Ведь когда рука сползла чуть ниже, то через футболку можно было почувствовать что-то выступающее на коже. Тонкое, твердое, вьющееся и направляющееся прямо к медленно стучащему сердцу - ветки. А ведь Кадзуха Каэдэхара до этого любил деревья. Он любил природу и все ее дары, пока с ним не произошло это. Она встала против него, направив своих детей убивать и душить за то, что он полюбил не того. Бледные губы слабо шевелятся, пытаясь что-то прошептать, но ничего не удается сказать, поэтому они снова смыкаются. Юноша ложится на бок и закрывает глаза. А ведь после смерти его еще долго не найдут. А когда найдут, его тело уже начнет разлагаться, а ветки потянуться вверх, выйдут из под кожи, сплетутся в один крепкий ствол, а после на них расцветут те же темно-бордовые цветы. Они опадут, дерево завянет и только тогда страдающая душа будет свободна. Хочется спать. Поэтому парень весь сжимается, скрючивается на полу, и приоткрывает глаза, надеясь, что в последний раз. Надеясь, что в последний раз он увидит эту темноту, почувствует запах пыли, сигаретного дыма, крови и еле уловимый сладкий запах. Надеясь, что все эти мучения наконец закончатся после того, как он снова закроет алые глаза. И он закрывает. Закрывает их с облегчением на лице, спокойствием и лишь одной мыслью в голове - о нем. В очередной раз вспоминает первую встречу с ним, его внешность и как наблюдал за ним со стороны, пока он был счастлив с другим человеком. Дыхание ослабляется медленно, бесконечно долго, сердцебиение все тише, а после грудную клетку пронзает боль, юноша дергается, хватаясь за грудь, хрипло кричит, а после стихает, полностью расслабляясь.       Было бы все по-другому, не встретившись они ни разу?