Рождественский кот

      Он был хорошим котом. Не носился по квартире, не воровал со стола, ходил в лоток. Так как родился он 7 января, мы его прозвали «Рождественским котом».       Только меня он не любил. Как-то с детства не питал ко мне симпатии. Кидался на ноги, кусался, давал погладить себя только из вежливости.       Но именно я больше всех плакала, когда Чарли умер.       Началось все в начале апреля: кот стал меньше есть, не пил, похудел и лежал затравленно.       Мы повезли его в клинику, надеясь, что сможем его подлатать. Сказали, что нужно удалять желчный пузырь, но шансов, что он выживет, немного. Операция стоила приличных денег, которых у нас с братом не было; на лекарства для капельницы нам пришлось занимать у друзей.       После недели процедур Чарли вроде стал «оживать», даже лакал воду из миски, ходил по дому, как обычно. У меня появилась маленькая надежда, что он выкарабкается, но было неправдоподобно и глупо так думать: врачи сообщили нам, что кот в крайне плохом состоянии и явно страдает.       Мы с братом приняли крайне тяжелое решение — усыпить Чарли.       Договорилась с одной фирмой на эвтаназию. В ожидании этого жуткого дня я плохо спала и часто плакала. Чарли был спокоен, но ничего не ел и не пил, поэтому кормили мы его насильно, что было испытанием как для самого кота, так и для нас.       Наступил день Х, была Пасха. Жнец пришел ровно в час дня, как и было обговорено. Чарли кротко взглянул на него уставшими, но такими красивыми золотыми глазами. Мужчина не стал долго ждать, и вколол в холку наркоз. Кот как-то неуклюже попытался прилечь и плюхнулся на бок, засыпая. Я исступленно смотрела, как движутся бока кота, пока жнец рассказывал, что таким наркозом можно усыпить тигра в прыжке, но слушала я его словно издалека. Весь мир вокруг меня сжался до точки. Тут же последовал второй укол, на сей раз смертельный. Я испугалась скорости, с которой все происходило, из меня вырвался жалкий писк протеста, но жидкая смерть уже текла по венам кота.       Прижав ладонь ко рту, я наблюдала, как в течении нескольких секунд стекленеют прекрасные глаза Чарли, как под когда-то лоснившейся черной шерсткой дергаются мышцы в предсмертной агонии. По полу растеклась моча. Немигающим взглядом кот уже смотрел в вечность.       Я не могла сдержать рыданий. Контраст между мирно сидящим несколько минут Чарли и этой бесчувственной тушкой был настолько разительным, что мой мозг не мог поверить в то, что только что произошло.       Я взяла его на руки. Кот был легким, как перо, и безвольным, как тряпичная кукла. Из его пасти тянулись густые тягучие слюни. Целуя и целуя его ушки и лобик, я захлебывалась в слезах. Жнец подготовил белый холощенный мешок, но я не смогла положить в него Чарли. Было в этом что-то неправильное, противоестественное, что-то, что было бы окончательным концом, хотя финал уже и так был ясен.       Мне помогли и забрали трупик из моих объятий. Теперь «рождественский кот» лежал в мешке, увы, совсем не новогоднем.