Когда погаснет пламя

      Следующий привал устроили поздним вечером. За это время всадники устали от долгой езды, голода и жары. Стараясь разбавить тяготы пути, воины по-тихому запевали какую-нибудь походную песню, на что Норен не возражал. Когда командиры намеревались пресечь подобный фольклор, джар остановил их, сказав:       — Хоть как-то скрашивается этот бесконечный поход. Пусть поют.       Сам Норен и его друзья были не прочь поддержать воинов. Они тихо подпевали, наизусть зная каждую песню. Мирея, ехавшая рядом, слушала с интересном, для себя приметив, что голос Норена куда звучнее всех остальных. Она изредка поглядывала на юношу и не верила, что он когда-нибудь станет королём. Как ей казалось, джар слишком легкомысленно относился к жизни.       Когда на улице начало темнеть, было решено устроить долговременный привал. Для этого хорошо подошла лесная лысина. Когда-то в том месте было болото, но теперь оно пересохло, покрывшись мелкой светло-зелёной травой.       Прежде чем окончательно насладиться отдыхом, мужчины развернули палатки и разожгли несколько больших костров. Повара, гремя кастрюлями и чанами, спешили приготовить сытный ужин и накормить голодный отряд.       Мирея не брала с собой палатки, боясь перегрузить Сулу. Лето было тёплым, оттого она посчитала, что одного спального мешка и плаща будет достаточно. В лагере палатки отводились лишь джару с его друзьями и командирам. Остальные спали под присмотром звёздного неба.       Пока спешно готовился ужин, сводя с ума пустые желудки, к Мирее подсела Манара.       — Надеюсь, долго ждать не придётся, — она скривилась, придерживая живот. — Я так проголодалась.       Мирея чуть улыбнулась и кивнула. Ей тоже хотелось на это надеяться.       — Норен сказал, что у твоего отца большая ферма мардо. Та, на которой ты ехала, тоже оттуда?       — Да. Он сам привёз её, — Мирея была с Манарой радушна, но всегда оставалась начеку. Она не понаслышке знала, насколько коварными бывают девушки.       — Красивое мардо, не то, что у меня, — в голосе Манары послышались нотки зависти. — Быть может, у твоего отца найдутся ещё такие же златовласые?       — Я там давно не была, но, думаю, отыщется животное, что будет Вам по душе.       Девушка махнула изящной кистью, призывая Мирею прерваться.       — Перестань. Какие ещё «Вам»? Ты можешь обращаться ко мне и на «ты», — Манара заметила недоумение Миреи, поэтому добавила: — Мы же одного возраста, да и пока статусом не сильно отличаемся. Мой отец зажиточный купец в Когоне. Мы будем заезжать в этот город, — девушка чуть покраснела и на мгновение задумалась, но вскоре встрепенулась и осмотрелась. — Если получится, ты с ним познакомишься. Он хороший человек.       Манара пустилась в рассказ о своей семье, трёх сёстрах, которых недолюбливала, и богатстве отца. В нескольких городах у них было куплено своё имение, которое Гинон раздарил своим дочерям. Манара любила своего отца, это хорошо читалось в её нежных словах и лёгкой грусти.       — Ты скучаешь по нему? — поинтересовалась Мирея.       — Да, конечно. Мы с ним уже два месяца не виделись. Он всего два дня побыл на дне рождения Норена, а потом опять уехал, оставив это ожерелье в подарок, — девушка расстегнула пуговки на безрукавке и с гордостью продемонстрировала изумрудное украшение, красиво переливающееся даже в сумерках.       — Очень изумительное, — искренне восхитилась Мирея и поближе рассмотрела блестевшие камни. — Украсит даже походную одежду.       — Да, но я ношу это как память.       Манара застегнула безрукавку, спрятав за ней дорогое не по стоимости, а по значению ожерелье. Чтобы не оставаться в долгу, Мирея продемонстрировала браслет из оранжево-розовых камней, свободно державшийся на тонком запястье.       — Его мне тоже отец подарил. На день рождения пять лет назад. Теперь он для меня своего рода оберег.       Девушка с интересом осмотрела браслет и, словно понимая его силу, коротко кивнула.       — Это нам пригодится. Норен говорит, что в походе могут быть неприятности, — Манара обхватила колени и опустила плечи. Мирея заметила в её глазах промелькнувший страх. — Надеюсь, что он ошибается. Я плохо владею магией.       — Кругом хорошо обученные воины. Нам нечего опасаться.       Мирея подхватила волнение Манары. Она тревожно осмотрелась. Тут и там расхаживали выставленные караульные, но большинство воинов лежало на расстеленных плащах и спальных мешках. Девушка вдруг подумала, как быстро они смогут подняться в бой. Глядя на беспокойные глаза Манары, Мирея решила, что она думает о том же.       — Ты редко ходишь в походы?       — Стараюсь обходить их стороной, — всё также глядя вперёд, ответила Манара. — Но тут решилась. Надо навестить отца. А ты как относишься к походам?       Походы редко обременяли Мирею. Она любила далёкие поездки, любила сменить привычную обстановку. В этом она честно призналась, удивив Манару. Девушка не понимала, что в этих условиях может быть приятного. Пока Мирея пыталась ей объяснить, что в долгих поездках, привалах, дыме костра и походной еде есть свои манящие причуды, к ним подошёл Язуан.       — Ну что, поймали кого-нибудь? — глядя на мокрого по пояс юношу, со смешком произнесла Манара и вытянула ноги.       — Не получилось. Одну я схватил за хвост, но она так брыкалась, что вырвалась, оставив свою противную чешую в ладонях.       — Тут есть поблизости река? — удивилась Мирея и поднялась, чтоб глянуть вглубь леса.       — Озеро нашли, — со скукой отмахнулась Манара. — Но оно воняет рыбой, так что не советую там купаться.       Пока Мирея всматривались в пляшущие вдали огоньки пламени — мужчины суетились у озера — Манара залилась смехом.       — Ты весь в водорослях, — проговорила она и поднялась.       Обернувшись, Мирея столкнулась с Нореном. Тёмно-зелёными мелкими водорослями покрылся не только его чёрный мундир, но и волнистые каштановые волосы.       — Он и вовсе нырнул за рыбой, — указав на юношу, с улыбкой проговорил Язуан.       Как заметила Мирея, Язуан всегда обращался только к Манаре, а её даже мимолётным взглядом не одаривал, словно она сливалась с окружающей природой. Это заставило девушку допустить, что друг Норена не рад её присутствию.       — Зато знаете, какая вода тёплая? — глаза Норена сверкнули удовольствием, и он расплылся в улыбке. — Вам тоже советую искупаться.       — Ага, чтоб всякие мужики подглядывали? — шутя воскликнула Манара и положила руки на бока. — Они не прочь понаблюдать за молодыми девушками.       — Уймись, Манара, — по-доброму отмахнулся Норен. — Никто к вам не приблизится.       Девушка поднялась с плаща и, подойдя к Норену, быстро вдохнула.       — Ты воняешь хуже чем в рыбной лавке. Советую тебе поспать сегодня на улице, чтоб проветриться. И переодеться не забудь.       — Так даже прохладнее, — настаивал джар.       Пока Норен и Язуан уговаривали Манару согласиться искупаться, к ним подошёл воин.       — Уже можно проходить за стол, мой джар.       Забыв о своём споре, Норен предложил друзьям пройти за стол. Первыми трапезничать полагалось именно им, потом командирам и уже остатки съедали воины. Мирея всё ещё причисляла себя к последним, но Манара не оставила её без внимания.       — Ты чего, не проголодалась? Пошли.       Стол для джара и его приближённых был накрыт под шатром. Столешница ломилась от повядших овощей, только что приготовленных тарелок супа и вина.       — Мясо подадут чуть позже. Ему нужно потомиться, — отсалютовал всё тот же мужчина и, пожелав приятного аппетита, удалился.       Несмотря на то, что в походе разнообразие блюд ограничено, они получались по-особенному вкусные. Мирея с удовольствием опустошила суп из овощей и мелконарезанного мяса и не отказалась от второго блюда, но много съесть уже не смогла. Она и Манара осилили лишь один маленький кусочек баранины, а вот мужчины ели словно в последний раз.       За столом особенно охотно беседовали Норен и Манара. Они то и дело спорили о приправах, о завтрашней погоде, о будущих встречах с народом. Из-за выпитого количества вина их спор всё чаще превращался в нечто нелепое и, когда это замечал Язуан, они заливались смехом. Мирея же только слушала, мысленно соглашаясь то с одним, то с другим доводом, и, смеялась, слышала их несвязные рассуждения.       Когда все желудки были переполнены, вопросы закончились, настала пора сна. Манара первая поднялась из-за стола. Её немного пошатнуло от выпитого вина, но она устояла.       — Всем спокойной ночи. Надеюсь, что уже завтра я буду спать в мягкой кровати.       Когда девушка ушла, Мирея почувствовала себя неуютно в компании юношей, поэтому тоже удалилась, тихо пожелав доброй ночи.       Ночь стояла тёплой и безоблачной. Кругом пахло распустившимися ночными цветами, где-то жужжали насекомые, перекрикивались птицы и громко сопели мужчины. Мирея лежала под плащом и разглядывала звёздное небо, которое словно удерживали вершины заострённых деревьев. Девушка легко обнаружила хвост Дракона-Спасителя Арбера, остальная его часть пряталась в листве.       Чуть слышный вой заставил её оторваться от завораживающего небосклона. Когда хищный призыв повторился, Мирея поднялась. Ей завладело любопытство. Стараясь не наступить на спящих воинов, девушка вышла за пределы лагеря. Отдалившись всего на несколько шагов, она прислушалась и окинула взглядом открывшиеся виды. Кустарники, напитавшиеся дневным светом, тускло светились синим и фиолетовым цветом, но этого было недостаточно, чтоб озарить окутанный сумерками лес. Когда далёкий и грозный вой повторился, девушка установила, откуда он прилетел. Она догадывалась, кому может принадлежать призыв и надеялась, что ошибается, пусть и хотела увидеть его вживую. Только по описанию девушка могла представить, как выглядит злобный и безжалостный ящер — аястал. Она так и представила, как к ней навстречу бежит большой хищник, размахивая длинным хвостом в из стороны в сторону и расправляя цветной веер. Большие острые зубы клацают от нетерпения разорвать жертву. Мирея вздрогнула от пробежавшего по спине холодка.       — Как тебе не страшно прислушиваться к столь жуткому вою? — неожиданно раздался откуда-то сбоку тихий голос.       Мирея не сразу обнаружила Норена. Он стоял в тени дерева, прислонившись спиной к стволу.       — Вы следите за мной? — девушка прищурилась.       — Скорее это я должен задать этот вопрос, — Мирея не видела его лица, но по голосу поняла, что он улыбается. — Я тут уже давно стою, пытаюсь высмотреть морова. Он уже давно воет, странно, что ты только сейчас услышала.       Моровом в Гронхейме называли мифическое существо со свининой головой, высоким волосатым телом и острыми клешнями вместо рук. Им обычно пугали родители детей, чтоб они хорошо вели себя. Девушка удивилась, что Норен всё ещё верит в него.       — Морова не существует, — чуть посмеявшись, заметила Мирея.       — Смеёшься надо мной? — голос Норена вдруг стал грубым.       Мирея почувствовала себя виноватой и тут же поспешила извиниться:       — Я думала, Вы шутите.       Ветка под ногой джара хрустнула, и он вышел из тени. Напряжение Миреи отступило. На его лице не было и капли злобы.       — Я знаю, что его не существует. Понял это ещё в три года, — он обломил маленькую ветку и, встав рядом с Миреей, принялся крутить её в руках. — Аясталы не так уж и далеко от нас.       — Он не один? — удивилась Мирея и тоже устремила взгляд вглубь леса.       — Завывало два, но кто знает, сколько их там, — Норен нахмурился. Его серьёзно беспокоили эти хищники, это Мирея поняла по потемневшим глазам. — Мы видели их следы у озера. Поэтому я приказал усилить контроль за территорией. Нам не нужна лишняя борьба и потери.       Раздался ещё один вой, но в этот раз еле различимый.       — Кажется, они уходят всё дальше, — Мирея успокоила своё тревожное дыхание.       — Кажется, да, — задумчиво подтвердил Норен и посмотрел на девушку. — Так почему же ты приняла приглашение?       Мирея ничуть не смутилась взгляда джара. Она была скромна лишь потому, что плохо знала окружающих людей, а не потому, что боялась их статусов. С Нореном девушка уже вела разговор и не один раз, оттого была в меру смела.       — Вы попросили о помощи. Я посчитала, что смогу быть полезна народу, да и мне нравятся походы. Давно в них не была, — девушка вновь взглянула вперёд и окончательно успокоилась. Опасность миновала. Вой сменили квакающие чёрные лягушки, скачущие в воды озера.       — Не сомневаюсь. Я видел, с каким удовольствием ты едешь по лесу, вглядываясь в деревья.       Девушка чуть покраснела и улыбнулась. Она и не думала, что Норен наблюдал за ней. Согнав краску с лица, Мирея спросила:       — Почему я? Неужели у Вас мало людей из черты города? Да можно взять любого жителя, особенно того, кто победнее. Они знают даже больше, чем я.       Норен пожал плечами. В его изменившемся лице девушка поняла, что он в недоумении.       — Тебя пригласили в отряд джара, а ты недовольна. Да любая бы душу продала, чтоб тут оказаться.       Мирея нахмурились.       — Вы имеете скверную привычку сравнивать одних с другими.       — Да, я забыл, — он посмеялся. — Больше не буду так делать. А тебе следует научиться вежливо разговаривать с теми, кто стоит выше.       — У меня вполне вежливый тон, Ваше Величество, — Мирея почувствовала раздражение от упоминания того, что ей стоит приклоняться перед всеми, кто имеет чуточку больше власти.       — Как раз об этом я и говорю. В силу своего возраста ты не умеешь держать свой характер в узде. А ведь одно неверное слово или интонация, сказанная не тем людям, может повлечь за собой последствия. Я тоже не отличаюсь терпимостью.       На это девушка ничего не ответила. Она прекрасно знала, что порой неспособна держать свой язык за зубами, но побороть эту привычку никак не могла. Норен тоже больше ничего не стал добавлять. Он молча прислонился к стволу дерева, закинул ногу на ногу и уставился в темноту леса. Мирея собирались оставить его наедине с мыслями, но вдруг заметила, как Норен перебирает пальцами повисший на груди медальон. Убедившись, что джар отвлечён, она пригляделась. Медальон оказался немного меньше её ладони. Из тёмного металла был выкован дракон с тускло сияющим над ним оранжевым камнем.       — Какой у Вас красивый медальон.       Норен вздрогнул, вырвавшись из мыслей, и посмотрел на лежавшее в руке украшение.       — Это простой оберег, — он быстро убрал его под камзол и оторвался от дерева. — Надо поспать. Не хочу уснуть в седле.       Мирея согласилась с ним, и они вместе вернулись в лагерь.