Тело.
Тело, которое еще сохраняло жизнь какое-то время после прибытия в госпиталь. Пульс был слабым, едва ощутимым, грудная клетка едва вздымалась — страшно представить, какую боль она испытывала при дыхании, думалось Гаррусу — ребра были сломаны, но Шепард дышала и, казалось, боролась за свою жизнь. Этого оказалось недостаточно. Алан умерла спустя три часа, сорок восемь минут и девятнадцать секунд после прибытия в госпиталь. Умерла, не приходя в сознание, не сказав последних слов, не успев ни-че-го. — Как же я без тебя, Шепард? — говорит Гаррус в пустоту, сидя на коленях возле кровати. Ему чудилось, что он все еще чувствует её запах, исходящий от подушки. — Что мне делать? «Норманди» стоит в доках уже полгода. Со смерти Шепард прошло семь месяцев. Цитадель быстро восстановили, но Галактика все еще приходит в себя. Разумеется, этот процесс затянется еще надолго, учитывая что ретрансляторы восстанавливают очень неохотно, даже без гарантий, что они будут вновь работать — сохранились лишь самые дальние из них, однако и они работают с перебоями. Жизнь в Галактике будто бы замерла, одновременно с этим развиваясь дальше — сейчас все сосредоточены на восстановлении своих миров, ведь это более разумный подход: встать на ноги, а уже потом прыгать выше головы.***
В те редкие дни, когда команда не была на задании, Гаррус и Шепард много времени проводили вместе, практически не расставаясь. И в один из таких дней, зайдя к Алан в каюту, мужчина застал её за весьма странным занятием — Шепард сидела на коленях на полу, опираясь локтями об кровать, и сложив руки в замок, что-то шептала. Глаза её были закрыты, голова наклонена к полу и казалось, словно она спит, или плачет, но плечи ее не подрагивали. Слышался лишь шепот: ровный, умеренно быстрый, но не понятный. Гаррус ни слова не разобрал, и дело даже не в том, что его переводчик не справлялся — Шепард говорила настолько тихо, что это было едва слышно. Турианец так и продолжил стоять, как вкопанный, завороженно наблюдая за возлюбленной, гадая, зачем она это делает. Парой секунд спустя, Алан подняла голову и обратила на Гарруса внимание, повернувшись в его сторону и как-то странно улыбнулась, поджимая губы. Только сейчас Вакариан смог разглядеть её лицо: под глазами темные тени — синяки; глаза ее, обычно светлые и холодные, были красными, словно после слез; в целом Алан выглядела усталой, даже постаревшей, явно не на свой возраст. Сердце Гарруса пропустило удар, затем другой. Он никогда не видел Шепард такой. — Эшли верила в Бога, — тишину разбивает хриплый голос женщины, она однократно кашляет и поднимается с колен, начиная рукой разминать себе шею, — а я никогда не верила в него, есть и есть, нет и нет. Мне казалось это дуростью. Как можно продолжать верить в какого-то Бога, когда ты знаешь что находится за небом? Гаррус взглядом сопровождает Шепард по комнате, так и продолжая стоять на месте и не подавая голоса; женщина подходит к столику и тянется к бутылке с водой, но так и не берет её, а затем возвращается к кровати и садится на её край, сгибаясь. — Я слышу ее шепот. Эшли будто бы зовет меня к себе. Гаррус, я не сплю уже несколько суток. Я просто не могу уснуть. — Алан начинает массировать себе виски, — Я слышу их всех: Эшли, Мордина, Тейна… Они приходят ко мне в кошмарах, будто бы стоят и смотрят на меня… Я не спасла их, и они хотят забрать меня к себе. — Шепард, ты бредишь. Это первое, что он сказал с тех пор, как пришел к ней. Эти слова сами вырвались. Гаррус просто не может поверить своим ушам, а Шепард, казалось, его даже не услышала, лишь горько усмехнулась, а затем расхохоталась. — Я буду гореть в Аду, там мне самое место. И даже тот факт, что я молюсь не спасет меня. Если Бог и есть, то он отвернулся от меня.***
Шепард утыкается лбом в сложенные в замок ладони и закрывает глаза. Голова неприятно болит, спазмами отдавая в переносицу и зубы. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как она лишилась нормального сна — он больше не приносит отдыха или банального расслабления, оставляя после себя лишь ощущение тревоги и усталости. Ей видятся разрушенные планеты, слышатся люди, которых она не спасла или собственноручно убила. Этот шепот сводит с ума. — Шепард… — слышится голос Тейна, но женщина не оборачивается, лишь сильнее сжимая руки в замок. — Шепард-Коммандер, — голос Легиона, искаженный и режущий, заставляет Алан морщиться. Табун мурашек прошелся по всему ее телу. — Есть ли у этой платформы Душа? Шепард хватается за голову, старается оттянуть свои волосы максимально сильно, отвлекаясь на боль. Шепот в голове не утихает ни на секунду, мерещащиеся касания Эшли въедаются в кожу. — Оставьте меня в покое! Алан срывается на крик и бьет кулаком стекло стенда перед собой. Осколки разлетаются по столу и каюте, застревают между костяшками пальцев; не в силах думать о чем-либо другом, Шепард просит прийти Чаквас, и вскоре она приходит. Гаррус, узнав о всем, появляется чуть позже. После инъекций успокоительного и снотворного Шепард задремала. Сидящий рядом Гаррус аккуратно поправляет одеяло, накрывая им женщину еще больше. — Я и представить не мог, что все настолько плохо. — подает голос турианец, гладя Алан по плечу. — Знаю, — кивает Чаквас, вытаскивая из аптечки таблетницы с препаратами, — на фоне бессонницы и стресса у Коммандера сильно страдает нервная система, но такое ощущение, что есть что-то еще, мучащее её. Впрочем, учитывая через что Шепард прошла, я более чем уверена, что у нее имеет место быть посттравматическое стрессовое расстройство. Следи за ней лучше. Она нужна нам всем, Гаррус. Вакариан кивает и вновь возвращается взглядом к Алан, наблюдая как она спит. — Она видит в тебе опору, помоги ей. — Как? Как мне помочь, если я даже не понимаю причины? — Один Бог знает, как Коммандер сейчас через все это проходит, — Чаквас по матерински нежно проводит ладонью по волосам Шепард, гладя их, — На её плечах лежит огромная ответственность. Никто бы не справился на её месте. Возможно, и она не справляется…***
Нахлынувшие воспоминания громким шумом осели в голове, Гаррус не знает, как с этим бороться. Шепард никогда не выходила у него из головы, и никогда не выйдет. Как он может позволить себе забыть её? Без Шепард он чувствует себя неполноценным. — Теперь я понял, о чем ты тогда говорила, Алан. — в пустоту говорит турианец, горько усмехнувшись. — Теперь я, как и ты, брежу. Ладонью Вакариан проводит по стволу пистолета, словно ласково гладя его. Холодный металл приятно щекочет кожу, приветливо поблескивая в руках. — Ты зовешь меня с собой, ведь так? И в ответ словно слышится тихое «да», Гаррусу мерещится, как Алан нежно касается его спины, плеч; как она горячо выдыхает ему поток воздуха в шею и в ухо; как её запах щекочет ему ноздри.