Чужие

После обеда отвлекся от многочисленных провинциальных дел на дела военные. Пожаловал Алард, помощник лекаря, занимающийся купцами и отбором товаров из провинциальных магазинов и гильдийских складов для расчетов и торговли с клефтами. Доложил, какие товары отобраны, что и сколько забраковано, как и в какие сроки планируется отправить груз в Ликтуин. Нарушений и подтасовок было выявлена много, но об этом докладывали все проверяющие и организаторы назначенные мной. Купцы горели желанием быстрее заработать барыши, чуть драку не устроили в стремлении загрузить все доступные корабли ходовым у клефтов товаром и немедленно отплыть на новую ярмарку. Алард твердо отстаивал первоочередность грузов легиона и провинции. Грозил неуступчивым владельцам конфискацией кораблей до окончания переброски легиона в Айлонд, а нетерпеливым торговцам запретом не только торговать на территории провинции, но и перевозить товар через ее границы. Более адекватным торгашам обещал выделить справедливую часть места под торговые грузы, тем более в Ликтуин военных грузов и пополнения пойдет не так уж и много. Большинство речных кораблей в Северный океан не выйдет, так что они смогут скоро вернуться и сделать еще несколько рейсов до конца навигации. Чтобы разом перевезти в Айлонд только легионеров надо примерно 68 таких кораблей как «Салви». Это не считая крупного военного снаряжения, обоза с припасами и арсеналом, кузней, лекарней и машинами механиков. Верховых, вьючных и гужевых животных. Если четыре имеющихся имперских корабля будут сновать туда-сюда, то и за сезон не закончат перевозку. Поэтому Алард предлагает использовать их для разведки и обустройства морской дороги, что бы трехпалубные имперские корабли и купеческие суда, могли пройти размеченным путем максимально быстро и безопасно. Возможно, некоторые быстроходные суда смогут совершить даже два-три рейса. План таков: четыре малых корабля принимают на борт столько груза и людей сколько можно и забрасывают на один дневной переход от Ликтуина, на северное побережье Отвесного хребта. Там авангард выгружается, выгружает припасы и инструменты, разбивает лагерь и запасает сено и ветки для лошадей и мулов, готовит ночлег и ужин для следующей партии легионеров. В оставшееся время продолжают тренировки и учения, так же, как и в лагере под Ликтуином. Три корабля утром возвращаются в Ликтуин, опять грузятся под завязку и возвращаются к первому морскому лагерю через два дня. «Салви» с тройным комплектом пассажиров уходит на день пути на запад, ищет удобную ночную стоянку, высаживает легионеров для обустройства лагеря. Утром берет на борт две трети пассажиров и продвигается на запад еще на дневной переход, команда и легионеры находят и обустраивают третью стоянку и оставляют на ней половину пассажиров. К вечеру четвертого дня «Салви» оборудует четвертую стоянку, к этому времени три однотипных ему корабля уже должны привезти к первой стоянке следующую партию легионеров и после ночлега на берегу, продолжить движение на запад. На шестой день «Салви» должен встретится с этими кораблями между вторым и третьим морским лагерем, передать описание пути и приметы и продолжить путь в Ликтуин или в устье Тибы, если потребуется проводник для больших имперских кораблей, возможно один из них загрузят под завязку еще в Тибести и он сразу пойдет на запад. Три корабля на седьмой день достигнут четвертого лагеря. Два высадят пассажиров и выгрузят припасы, что бы вернутся в Ликтуин. Корабль же с самой опытной командой продолжит прокладку пути и на следующий день оборудует пятый лагерь, оставив в нем треть своих пассажиров, и продолжит путь на запад. По прикидкам на десятый день они должны достичь причалов Айлонда. В худшем же случае оборудуют седьмой лагерь, после чего вернутся в Ликтуин. Корабли из Тибести, способные перевозить животных и многочисленный груз, конечно, пойдут в Ликтуин, за лалой и механиками Тибестийского легиона. Мелкие и быстрые суда могут двигаться сразу к первому лагерю, брать на борт легионеров и спешить в Айлонд. Такие корабли возможно успеют сделать три или даже четыре рейса. Кстати дежурных по первому, второму и возможно третьему лагерю, надо будет заменить резервистами и использовать эти места для учений и сборов и сейчас, и в будущем. Во время многословного доклада Аларда, обрубая крылья его фантазиям и скрупулезно проверяя реальность планов по картам, несколько раз отвлекался, чтобы активировать зеркальце, которое связал с большим зеркалом в Солнечной зале. Там я после обеда устроил Саэнреда, в гнезде из множества подушек, подушечек и валиков. Разрешил требовать от слуг любую еду, питье или услуги, но из этой комнаты не выходить. Уходя настроил шедол и одел ограничительное кольцо на основание члена мальчишки. Обещал горячее продолжение вечером, а чтобы не скучал, вручил свиток гравюр Аполио в роскошном футляре. Наблюдение показали, что творениями знаменитого рисовальщика мальчишка не заинтересовался, шедол не смог помешать ему глубоко задуматься о чем-то своем. Ушел в себя и почти не прореагировал даже на ужесточение работы артефакта, которым я управлял издалека. Узы связи дают много возможностей Старшему, но с этим упрямым ёжиком придется повозиться. Не хочет самостоятельно приобщатся к телесным удовольствиям – хорошо. Пусть займется обучением начальной магии. Не зря же я консультировался у Тырка дээр Атана о лучших учебниках для начинающих. Отправил Карта с одной из книг к ёжику и не отказал себе в удовольствии понаблюдать, как мальчишки между собой без надзора взрослых пообщаются. Это я хорошо зашел. Саэнред опять беседовал с этим вертлявым, смазливым белонцем. Этот пролаза докладывал ёжику о том, чем занимаются остальные клефты. О том, что клефтов-легионеров, вместе с другими новичками с утра муштруют на дворцовом плацу, а они не понимают многих команд. О том, что заложников механики привлекли в помощники при восстановлении мельницы на пруду. Про совместный обед в трапезной для слуг. Сэни не только заинтересованно и внимательно слушает, но еще и советы советует. Неглупые советы, кстати. Легионерам учить язык и переспрашивать все непонятное, пусть окружающие посчитают неумными дикарями, лучше три раза переспросить, чем с умным видом промолчать и заработать наказание за неправильное выполнение непонятого приказа. Заложникам просил передать, чтобы они не ленились, но и тяжести с осторожностью ворочали. Матери далеко, некому вылезшую грыжу вправлять будет. Совместные трапезы одобрил, велел знакомиться с местными старожилами, расспрашивать о порядках и характере начальников. И еще мальчишки активно пользовались тайным знаковым языком. Опыта делать это незаметно у них не хватало, да возможно клефты и не воспринимали эти знаки как тайные – выработали для общения на охоте, когда надо было сохранять тишину, а сейчас и пользуются. Но и вслух было сказано много интересного. Да и за мимикой ёжика, когда он общается с другом было приятно наблюдать. Сейчас он не был похож на бесчувственную куклу, терпеливо застывшую в ожидании приказа, как почти всегда выглядел при мне, если мы любовью не занимались или он в очередной раз чего-то не пугался или просил за своих. Сэн улыбался, сопереживал рассказу, вставлял ехидные замечания, волновался и намекал, что белонцу не стоит рисковать задерживаясь в моих покоях. Но Эливерин на намеки внимания не обращал, по своему пытался развеселить и поддержать заболевшего родича. Обсмеял новую прическу. Вот только самые невинные шутки напоминали Саэнреду о его положении. О том, что оружия касаться ему запрещено и он не сможет заниматься любимой охотой. И со своим новым положением, как бы не держался спокойно и покорно при мне, он еще не смирился. Да он вообще не понимает, что значит быть Младшим! То игрушкой себя назовет, то вот шутом… и предполагает, что назовут его трусом, а может и предателем. Совсем не верит в лучшее, ожидает от будущего все новых и новых неприятностей. Переживает, что не имеет сил отвести беду от сородичей. Вроде бы шутливый разговор, но с глубоким и печальным подтекстом, прервал прямолинейный Карт. Высказал свое мнение как правильно жить и старших слушаться, а не по чужим балконам лазить. Отдал книгу, выгнал белонца и поспешил доложить о выполненном поручении. Саэнред, оставшись в одиночестве, повозился среди подушек, пытаясь примоститься поудобнее. Дискомфорт ему причиняла не столько нога, как активно работающий шедол. При белонце он это хорошо скрывал, но оставшись в одиночестве, не сдержал пару стонов. Ничего. Легче вечером будет. Да и книга о магии сразу отвлекла его от телесных страданий. *** - Больно, Саэнред? – спрашивает тихо, сочувственно. Вот я и дождался обещанного вечера пыток. Да еще и сам поспособствовал корректировке программы. Черт меня дернул спросить о моде на пузанчиков. Старшенький же решил поощрить мою любознательность, но объявил, что словами такое не объяснишь, надо все на собственной шкуре прочувствовать. И не стал откладывать эксперимент в долгий ящик, тем более, что волшебный шедол так мою дырку разработал еще до возвращения крейта, что наверное и кулак бы влез. Ладонь почти входила, когда любовничек засовывал в меня тонкий и длинный чулок и распределял его по кишкам до самого желудка, какой-то гибкой хренью. Самое поганое, что производя это псевдомедицинское надругательство Андрат одновременно не забывал меня постоянно тискать, целовать и всячески возбуждать, а член у основания опять пережал специальным кольцом и не позволял мне излиться. Когда Старший объявил, что закончил предварительные манипуляции и перед следующим этапом он позволит мне наконец кончить, как только мы решим сколько жидкости я смогу принять в себя в первый раз, я от радости не вслушиваясь в непонятные ретийские меры объема, бездумно согласился на повышенные обязательства. Вот и страдаю теперь вдвое больше, чем мог бы, если бы думал головой, а не нижней головкой. Когда я очнулся после оху… великолепного оргазма, крейт продемонстрировал мне два немаленьких кувшина и пригласил занимать колено-локтевую, расслабить мышцы сфинктера и пресса и запастись терпением и выдержкой. Великий решил, что выберет из двух традиционных способов накачки Младших более щадящий, но долгий. Тот, при котором емкость с жидкостью закрепляют выше стоящего на раскоряку мальчика и по гибкому шлангу вода идет самотеком в тот засунутый в кишки водонепроницаемый чулок. Вот такой добрый малый. Был бы злым или наказывал за что-то, вогнал бы все два кувшина поршнем за несколько минут, безжалостно растягивая мышцы и кожу, сдавливая внутренние органы. Не знаю, сколько времени я провел в этой позе, даже при «щадящем» методе мышцы живота сводило судорогами, колени и локти болели, ноги и руки подгибались. Я переставал верить, что это обычная в империи практика, игра любимая многими парами. С меня градом тек пот, всего трясло и в глазах плыло. Старшенький хлопотал вокруг, массировал сводимый судорогами живот, поддерживал, позволяя дать краткую передышку дрожащим ногам или рукам. И стимулировал, стимулировал мои отлично ему известные эрогенные зоны. Казалось, было бы легче терпеть эту пытку если бы меня били, орали и угрожали. Можно было бы ругаться и проклинать, а тут приходилось вежливо отвечать на дурацкий вопрос: «Больно ли мне?» - Я могу терпеть, господин, - цежу сквозь зубы. - Конечно можешь, – одобрительно поглаживает по спине. – Как болит? - Это не резкая… не сильная боль. Неприятно и… я боюсь не сдержаться… - Попытка сбить возбуждение не удалась, только еще сильнее затрясло, заставляя дышать глубже и отрывистее. - Все правильно, Сэни. Это упражнение и рассчитано на отработку выдержки и терпения. Еще его используют в подготовке к вынашиванию магического наследника двух мужчин. - Вы готовите меня к этому? - Подготовка к зачатию намного жестче того, что тебе сейчас предстоит. Эту процедуру уже давно не проводят насильно, слишком большой шанс на неудачу, если носитель и дающий не хотят рождения ребенка всем сердцем, всем телом, всей доступной магией. Не с твоим резервом пока мечтать о вынашивании. Но даже в будущем, обретя такую возможность, тебе надо сначала найти единомышленника, который страстно захочет создать ваше совместное дитя. - Вы не хотите ребенка от меня… я недостоин? Дикарь – да? - Мальчишка, - рассмеявшись крейт взъерошил мне волосы. – Это ты у нас многодетный папаша. Я более ответственно подхожу к рождению детей. Пока я не считаю, что смогу обеспечить своему наследнику достойное будущее. Если бы я был последним в роду, я бы поторопился с рождением наследника, но у меня есть целых два младших брата, один из которых, в случае нужды, займет место моего отца и это у него будет болеть голова о достойном продолжении рода Айнов. Тебе же надо думать не о детях, а о развитии своего дара. - Я думаю… - Знаю о чем все твои думки! Опять за родичей волнуешься. Этого своего верхолаза в первую очередь о них расспросил, не обидел ли кто, не вляпались ли во что. И сразу советов накидал, раз уж сам контролировать их не можешь. - Я волнуюсь… - Саэнред, это не твоя обязанность. Каждый заложник, каждый легионер сам выполнят свой договор, свои клятвы, сам отвечает за себя. - Заложники отвечают за своих родичей, и родичи ответят за ошибки заложников… Мы слишком мало знаем! Эливерин рассказал, что наши легионеры не понимают большинства приказов их старшего… заложники тоже… - Сэни. Ты правильно посоветовал своему дружку спрашивать все, что не понимает. Я отдал легионеров из ваших в муштру к опытному ветерану. Через его руки прошли тысячи юнцов. И из ретийцев, и из союзников или наемников из дальних племен. Он сделает из новичков настоящих легионеров, а Тирий подберет им хороших Старших для быстрого развития дара. По статистике, среди выслужившихся ветеранов большинство магов-легионеров, так что у этих мальчишек хорошие шансы дожить до ветеранских льгот и хорошо устроиться в империи. - А если они захотят вернуться домой, то незадолго до конца службы их пошлют на самую кровавую войну, в безнадежный бой. – Вот кто же меня за язык тянет! - Ты хорошо представляешь методы и привычки Больших Политиков. Все будет зависеть какой статус к тому времени будет у клефтов Скалистого полуострова. Если они добьются звания союзников империи, то никто не помешает ветеранам-магам вернуться на родину. Иначе будут настойчиво предлагать остаться. - У заложников нет срока службы… мы все умрем в империи? – Вести умные разговоры с крейтом в то время как твой живот раздувается все больше и больше, не очень-то приятно. Но лучше он пусть говорит, чем постоянно нас лапает! Я уже на стенку готов лезть от богатого букета ощущений. - Мальчик, я не буду утверждать, что твой статус это синекура, но походя, по прихоти вас никто не будет убивать или подставлять. Талантливые и умные заложники чаще становятся гражданами империи, чем умирают в этом статусе или возвращаются на родину. Твоя жизнь теперь здесь. Я уважаю твою преданность роду и стремление помочь родичам, но запомни - твое будущее здесь. Только достигнув прочного положения в империи ты сможешь действительно помогать родичам, а не просто один раз пожертвовать собой защищая род от чьих-то интриг. - Вы так и не рассказали для чего эта… - в последний момент удержался и заменил слово «пытка». - … это упражнение. - Оно болезненное и его можно растянуть надолго, то добавляя, то сцеживая жидкость. При малых объемах, несмотря на дискомфорт, ученик продолжает заниматься повседневными делами, тренируя терпение и выдержку. Большие становятся наказанием или подтверждением решимости ученика исполнить без жалоб и стонов любой приказ учителя, даже такой болезненный. - А то… сколько во мне… Это мало или много? - Меньше среднего, больше малого. Пока ты не ходячий я хочу чтобы ты понял, что это такое. Вернется Тирий, попрошу, чтобы он тебе подсадил детский кокон, чтобы кишечник не загружать постоянно. - Кокон? - Это такая гибкая сфера. Ее вживляют между внутренних органов и выводят канал в толстую кишку. Можно наполнять разными жидкостями не мешая пищеварению и очищению организма. Сейчас у тебя кавой даже часть желудка занята, я буду кормить тебя особой пищей и с гигиеной будут проблемы тоже. Зато потом ты четко ощутишь насколько с коконом удобнее и легче. - Я… всеравно… не понял. Зачем это все. Терпению можно учить приказав застыть в неудобной позе или дав бесконечную, нудную работу. Умению переносить боль… Выдержке… много есть способов… - И все они плохо сочетаются с соединением энергий. Боль, подчинение, принятие, страстное желание доставить Старшему удовольствие несмотря ни на какие преграды и страдания, вот суть и конечная цель уз. Обмен энергиями со связанным, зафиксированным, но рвущимся к слиянию партнером дает намного больше, чем ласковые и осторожные проникновения. Жажда слияния несмотря на постороннюю жидкость распирающую тело, тоже. Это имитация высшей степени уз – создание общего наследника. - Я… Мальчишки рассказывали… у вас мужи носят и рожают детей… Я плохо представляю… как… - Носящих готовят почти два сезона к зачатию. Половину срока они привыкают и учатся лежать, сидеть, передвигаться, ежедневно жить с большим животом. И только когда становится понятно, что носящий приспособился к этой ноше, принял ее, готов пройти через все, ради рождения ребенка, воду в детском коконе заменяют на питающую жидкость. Она дорога в производстве и кроме питательных веществ должна быть насыщенна магией обоих отцов. Питания должно хватить на весь срок развития ребенка в детском коконе, так как в запечатанный после введения зародыша кокон уже ничего невозможно добавить. Но если жидкость перенасытить веществами, они выпадут в осадок и жидкость испортится. Поэтому между жалостью к носящему и опасностью гибели дитя из-за недостатка питания, обычно выбирают наследника и носящий сам соглашается вместить в себя жидкости с излишним запасом и с гордостью вынашивает еще полтора сезона свое выстраданное дитя. Это больно, трудно, долго и доступно только достаточно сильным магам, но зато в случае успеха рождается всегда только мальчик, сильный как его отцы, с хорошим потенциалом. Теперь в империи Носящие гордятся своей тяжелой долей и будущим своих детей. - Теперь? Раньше… не гордились? - Все началось с Первого императора. Он долго воевал со своим врагом, могущественным магом, но в конце концов победил и захватил его. Раньше врагов, и их детей, и всех родичей уничтожали, чтобы некому было мстить. В те древние времена не знали, что можно выносить дитя страдая и любя, и использовали в роли носящих врагов и преступников, уж очень велика была смертность среди них. Они же не желали рождения дитя и всячески сопротивлялись, вот и пошла традиция ломать носящего, прежде чем зачинать ребенка. Император растянул казнь врага, заставив могущественного мага выносить и родить четверых детей. Рожая младшего принца носящий уже умирал, но дарующий проникся к нему состраданием и благодарностью за великолепных сыновей и выходив бывшего врага, сделал его своим соправителем. Еще долго носящими становились искупая преступление или жертвуя собой во имя усиления сил рода. Только сезонов четыреста назад поняли, что надо дать носящему привыкнуть к тяжести детского кокона, свыкнутся с мыслью о ребенке и пожелать его всем сердцем. После этого смертность носящих и детей перестала быть такой запредельной. Стало рождаться больше детей, благословленных магией, а художники, скульпторы, мимы и певцы стали прославлять и восхищаться Носящими. - Четыреста сезонов… Двести весен назад… было много пленных сильных магов. Можно было экспериментировать и апробировать новые методы… - Не знаю, какой ты Видящий, но что сообразительный, это точно, - поощрительно усмехается крейт. – В большинстве сильных родов империи есть доля клефтской крови. Сейчас правильно организованное мужское вынашивание не более опасно, чем женская беременность. Вынашивание требует больших магических и материальных затрат, но зато можно более точно прогнозировать будущую силу наследника. Рожденные женщинами дети - всегда игра в бисер с судьбой. Трудно угадать какого пола родится ребенок, будет ли у него дар, и какой силы. *** Сказочке о том, что настоящие храбрецы не боятся боли, верят все дети и даже многие взрослые. Только телу не прикажешь не чувствовать. Тело не любит боль и старается ее избежать. Кто-то учится скрывать реакции тела и демонстрирует стоическое терпение при наказаниях и потом бравирует своей храбростью. Кто-то старается избежать наказаний, избежать боли. Любимых и лелеемых детей очень трудно наказанием напугать. Они не знали настоящей боли и отчаянья тех детей, к которым по настоящему сурово относились с раннего возраста. Что могли узнать и почувствовать о наказании любимчики? Нудные наставления и причитания мамок да нянек, гневные выговоры наставника, несколько суток в своей комнате, да сладкого лишат. В самом серьезном случае, разложат на скамье для наказаний, пощелкают зловеще в воздухе розгами, да стегнут легонько десяток раз. Так что напугать наказанием таких деток невозможно. Зато после первой же серьезной порки или драки без правил, многие из них ломаются. Так боятся боли, что готовы на все. Дети же к которым относились жестоко, пытаются вымолить прощение и исправится при первом же недовольстве наставника. Меньшими хулиганами они от этого не становятся, они вообще более хитры в скрытии своих шалостей и проступков, но угроза наказания на них действует. Клефты уже не дети и все знают, что такое боль. По разговорам, Матери даже любимчикам не спускают оплошностей и умеют наказывать так, чтобы хорошо доходило. Саэнред вообще привык к боли и хорошо научился ее скрывать, чтобы родичей не расстраивать. Опытный пельместер не понял, что краска разъедает кожу, так как мальчишка привычно скрыл неприятные ощущения. И позже, при посторонних, всячески маскировал дискомфорт и возбуждение причиняемые шедолом. Мне легче установить интенсивность воздействия. Находясь рядом, я чувствую мальчишку и не перестараюсь. Но ведь будут в будущем и другие партнеры и надо научить ёжика показывать то, что он чувствует. Научить молить о милосердии и просить о удовольствии, а не только покорно принимать все, что пожелает сотворить с ним Старший. Хотя немного хитрить и манипулировать ёжик умеет уже сейчас. Вот как ловко он отвлекает меня и себя разговорами. Жидкость для вливания уже бы закончилась, но непривычные мышцы сводит судорогами и выталкивает часть обратно. Последние доли лучше ввести поршнем. Шедол надежно закупорил каву и не позволит ее опустошить или извлечь без моего разрешения. Больше суток держать ее в теле не рекомендуется, но даже за это время мальчик получит много впечатлений для сравнения. Помню, отец не считал даже обильно наполненный кокон серьезным наказанием и если гневался на кого-либо из своих Младших или детей, применял каву неделями. Извлекая через сутки для восстановления тела и вводил снова и повторял цикл раз за разом. Вызвать его гнев искренне боялись все домочадцы. Сэни стесняется своего раздувшегося животика и заинтересованно поднявшегося жезла. Пытается незаметно отстранится от моих ласк. Глупый, думает, что кава это повод отложить соитие на завтра? Это только начало. Я не шутил, что это будет долгий вечер и долгая ночь.