Распад

— Ну и что опять нужно? — Виктор позволяет себе допустить нотки раздражения в голосе, когда резко открывает дверь кабинета перед опешившей женой. Женя стоит с присущей только ей нежностью в глазах и обматывает свой глупый шерстяной шарф. В магазин или на вечернюю смену? Если бы еще Виктор помнил ее расписание. Губы опять намазала своей перламутровой помадой. Когда-нибудь поймет, что это отвратительно? — Вить, заберешь Злату из садика? Я сегодня к Томе иду на день рождения, помнишь? — Женя поворачивается к зеркалу в зале, рядом с дверью в его кабинет, — Забрать не успею. — Мне работу писать надо. Зачем ты ее сегодня вообще отвела? Оставила бы дома, если забрать не можешь, — мужчина опирается на дверной косяк и насмешливо смотрит на жену. — Ну не сидеть же ей одной дома весь день, так вон с ребятами пообщалась, — наконец-то управилась со своим шарфом, — Вить, ну я правда не успею. Хоть раз за дочерью сходи, а? Я ужин вам приготовила. Картошка в холодильнике, котлеты еще горячие, на столе. Придете, поедите. Виктор потирает переносицу двумя пальцами и мысленно спрашивает себя: хотел ли он вообще этого ребенка? И также мысленно отвечает, что и этот брак, и дочь, и семейная квартира нужны. Зачем-то нужны. Нелепо изучать историю и социум, нелепо их преподавать, а самому не понимать, что он забыл в этой каморке с двумя дурами. Одна чересчур большая и активная, а другая чересчур мелкая и тихая. — Заберу. Во сколько там? В семь-восемь? — В шесть лучше. В семь-то ее уже на скамеечке посадят, будет одна сидеть, ждать тебя, — Женя виновато улыбается, — адрес хоть помнишь, а? Очевидно, что Женя пыталась пошутить. Об этом говорит и ее глупый взгляд, и ямочки на щеках при улыбке, и насмешливая интонация. Только секунды молчания в качестве ответа стирают налет положительных эмоций с ее лица — она вздыхает и делает вид, что все хорошо. Виктору все равно. — Выйдешь и на Советскую сверни, пройдешь до перекрестка, там и садик, — Женя снова начала поправлять свой идиотский шарф. У нее трясутся руки. Она отводит взгляд. Она прикусывает губу и винит себя за разговор — все слишком хорошо читаемо в движениях и мимике, и Виктор осознает, насколько же эта женщина простая. С ее котлетами, чрезмерной настойчивостью и нелепой заботой. Ее дешевые сладкие духи раздражают слизистую — хочется побыстрее попрощаться и закрыть дверь. Ненадолго, правда, скоро еще за дочерью идти. Почему он здесь? — Все, я побежала. Люблю вас! — Она бежит к выходу из квартиры, а Виктор мычит в ответ: что-то среднее между «я тоже» и «свали уже поскорее». Ее искренность так смешна, что иногда в сердце поселяется жалость к этой женщине — почему именно с ней он делит квартиру? В зале пахнет свежими котлетами и новыми книгами. Вместе с Женей ушли и все звуки — только тиканье старых часов. Виктор вздыхает и смотрит на время: через час надо выходить.