Первый раз

Этот человек напротив кажется даже хорошим. У него теплые ореховые глаза. Испуганные, живые, красные от возможных слез. Он удерживает палец на курке, а рука трясется — вместе с ней и чернота дула пистолета. Злата безотрывно вглядывается в эту пустоту, а у самой — маленькие пальцы добела сжимают большой воинский нож. Страшно. Но глаза у человека все-таки кажутся добрыми. Она, наверное, совсем в людях не разбирается. Никита должен быть где-то рядом — он ведь должен быть где-то рядом? Он опытнее, он знает, что делать, он даже сумеет. Никиту описывали как идеального солдата, и Злата в это охотно поверила. Когда же их поставили в пару, чтобы выискать и устранить «глаза-предателя», стало страшно. В четырнадцать лет фраза «устранить» в принципе страшно звучит. И совершенно не хочется, чтобы когда-то она стала обыденной. Поэтому Злата и устроила эту дуэль взглядов. Из-за погони копье оказалось где-то далеко, да и неудобно с метровой палкой носиться по подворотням. Злата ощущает, как по спине скатывается капелька пота, пока человек с добрыми глазами нацеливается на нее. Хрупкая, маленькая, испуганная четырнадцатилетка — видимо, даже ему стыдно. Убить ее так просто сейчас. В переулке воняет металлом и мокрыми тряпками. Где-то за спиной лежит уже мертвый человек в сыром плешивом ковре. Злата правда хотела бы надеяться, что этот бомж живой, но никаких признаков он не подавал. И, кажется, скоро она ляжет рядом. В гнилом переулке, маленькая, бесполезная, а может и безликая. Кожа на лице начала стягиваться и меняться, Злата чувствует, как не может пошевелить губами — их просто нет. Она осторожно касается собственной щеки свободной рукой, проводит ниже и понимает, что рта действительно нет. Выше: нос иной формы. Еще выше: нет бровей. — И все же вы монстры, — Человек напротив мерзко усмехается, пока Злата пытается собрать себя по кусочкам. Она не шагает назад, не двигается вперед: только думает, как его вырубить до прихода Никиты. И где же Никита? Колющие ощущения собираются на кончиках пальцев: излучение болезненно пытается вырваться наружу, и если его не сдержать, то вспышка окажется слишком яркой. Она ведь может взорвать всю эту улицу. — И чего ты ждешь? — Громкий знакомый крик разрывает напряженную тишину. Голос Никиты отзывается радостным облегчением где-то в груди, и Злата чувствует, как колени начинают подкашиваться. Если он пришел, значит ей не придется. Не придется… Устранять? — Чего ждешь, я спрашиваю? — Никита захватывает мужчину с ореховыми глазами со спины так, что он не успевает среагировать. Пистолет падает на землю, а парень просто отталкивает его ногой. — Подойди сюда. Живо. Его голос отдает холодом металла, механизмами и какой-то нечеловеческой жесткостью. На ватных ногах Злата подходит вплотную и только в этот момент замечает капли крови на белой рубашке Никиты. Других преследователей больше нет, получается. Страх увеличивается вдвое. Втрое. — Почему ты ждала? Это твоя миссия, Злата, и я не могу всегда быть рядом, — Никита крепко сжимает шею мужчины в удушающем приеме и не позволяет ему вырваться, — дай руку. Слишком резким — человеческим и нервным — движением он хватает Злату за кисть с ножом и приставляет его к глотке предателя. Тряска в теле начинается от кончиков пальцев ног, она расходится от сердца и переходит в руки. Туловище становится словно прозрачным и слишком мягким. Пальцы сводит от колющей боли. Голова кружится. — Ты должна это сделать сейчас, потому что надо учиться. Ты и так много времени потеряла. Запускай и не бойся, я знаю, — он переходит на шепот, — это будет слишком быстро, а ему не будет больно. Злата не уверена, его ли это голос в действительности или собственное сознание издевается, но в голове проносится еле слышное: «Ты правда будешь умничкой. Следуй уставу». Зеленая вспышка проносится по черному лезвию ножа и направляется прямо в шею мужчины. Он не успевает даже вскрикнуть: сразу обвисает на руках Никиты, как мешок из обгоревшей ткани. Запах озона и почему-то орехов ударяет в нос. Никита опускает тело на землю и двигает его в глубину переулка. Подальше от проходных мест. — Не тянула бы, управились быстрее. А так времени много потеряли, — Никита спокойно присаживается рядом с трупом и вытаскивает у него из-за пазухи документы, пейджер и кошелек. Он что-то спокойно выискивает, даже не смотря на испуганную рядом девочку. Конечно, откуда ему знать страх. Конечно, откуда ему знать чувства. Конечно. Злата прислоняется к грязной кирпичной стене и сползает по ней на землю. Соленые дорожки текут из глаз по пухлым детским щекам, прямо к вернувшимся губам. Злата обхватывает себя за предплечья и пытается вновь научиться дышать. Человек с когда-то добрыми глазами сейчас лежит рядом и не дышит. У него вместо вен зеленые полосы. У него больше нет волос. Из-за Златы. Тяжелые свинцовые тучи собираются над улицей и на нос девочке прилетает первая капля дождя.