Игра с огнем и смертью

Случайные встречи, случайный разговор, случайный секс. Кэйя усмехался очередному.. или очередной, уже не различая, кто перед ним. Невыносимо хотелось набраться до галлюцинаций, чтобы рвало наизнанку, чтобы хоть на миг уйти из реальности. Но нет. Нельзя, нельзя ему напиваться в городской таверне. Испортит репутацию Ордена. Хотя.. она и так в Бездне. Кэйя невесело усмехнулся своим мыслям, цепляясь взглядом за аппетитные формы уходящей девушки. Его руки неплохо смотрелись бы на этих округлых бедрах, а пальцы и язык могли бы.. Нет. Возьми себя в руки. Где угодно, но не в этой проклятой таверне. Хотя и проклят здесь сам Кэйя. Он поднимается со стула, чувствуя как алкоголь стремительно захватывает оставшиеся частички его тела и идет на балкон. Легкие наполняются сигаретным дымом. Когда-то давно Аделинда и Крепус наставляли своих детей, что курение медленно сжигает легкие. Что каждая сигарета уничтожает твою жизнь на несколько минут. Кэйя вновь невесело усмехается, посылая в небо небольшое облачко. Своих детей.. Дилюк ему больше не брат, так что нечего цепляться за прошлое. Окурок тлеет между пальцев, норовя обжечь кожу. И пусть. Все мысли Альбериха заняты аловолосым барменом, который сейчас за стойкой протирает бокалы. Или флиртует с Донной. Кэйя видел их пару раз вместе и этого навсегда хватило, чтобы.. Кстати, да. Чтобы что? На отношения со сводным братом Кэйя никогда не рассчитывал. Для него пределом мечтаний были лишь объятия и поцелуй. Можешь смотреть издалека, но не приближаться. Тишину вновь нарушает тихий щелчок зажигалки и маленький огонек освещает лицо Кэйи. Он устал. Он устал держать все в себе, но в этом мире больше не было того, кому бы он мог довериться больше, чем на четверть. За предыдущее откровение его прогнали взашей. Ну и пусть. Значит заслужил. – В Бездну это все. – истлевшая сигарета тушится о подошву сапога и окурок опускается в карман. Нечего мусорить в таверне. Он проходит неровной походкой к лестнице и медленно спускается, держась за перила и стараясь не упасть. Кожей он чувствует на себе взгляд Дилюка. – Я надеялся, что ты уже ушел. – голос доносится, будто сквозь толщу воды. – Вот теперь ухожу. – монеты звонко сыпятся на столешницу. – Добрых снов, Мастер Дилюк. Кэйя выходит на улицу, тихо закрывая за собой дверь таверны. Уходя, он заметил на столе небольшой платок с вышивкой. Подарок Донны. Стиснув зубы, Кэйя направился в казармы. Каждая клетка вопила от боли, а выпитый алкоголь лишь мешал ориентироваться в пространстве достаточно быстро. Он никогда не попросит. Дилюк никогда не узнает, что спина Альбериха вновь пузырится как от огня. Что на теле не заживают уродливые следы. Что он начинает слепнуть и медленно гниет изнутри. Это его проклятие. Обессиленно упав на постель, капитан кавалерии закусил ладонь, чтобы не будить остальных рыцарей. Черт, как же больно. Но даже если и попросить о помощи.. А зачем? Если он умрет, то никто горевать не будет. Может Джинн пустит слезу из-за того, что она потеряла рабочую единицу. Но не более. У него нет друзей или близких в Мондштадте. А Дилюк так вообще будет писаться от счастья, когда узнает, что его главная головная боль свела себя в могилу сама. От этих мыслей стало больнее и грудь сильно сдавило, вынуждая согнуться и дышать глубже. – Капитан? – один из рыцарей приподнялся на локтях, сонно потирая глаза. – Спи, до утра еще далеко. – С вами все в порядке? – Просто судорога, ничего более. – казалось, что этот ответ вполне устроил парня и он плюхнулся обратно на постель. Альберих жмурился до ярких пятен перед глазами. Было невыносимо, но он заслуживал этой боли. Своим предательством перед Крепусом, Дилюком, Мондштадтом, своим народом. Своей ложью, которой он и по сей день захлебывается. В предрассветный час ему удалось ненадолго провалиться в небытие. Чтобы открыть глаза во сне, пребывая на тонкой грани паники. Он задыхался, хватаясь за открывающиеся раны. Кровь текла с боков и Кэйя чувствовал, что умирает. Он сжимал сильнее зубы, стараясь не закричать. Своим криком он точно приманит монстров и те уже добьют ослабевшего капитана. – Блядь, блядь, блядь.. – он едва слышно матерился, часто хватая ртом воздух. Это было бесполезно. В мыслях продолжали мелькать настойчивые мысли, разрушая душу и тело. "Ты ничтожество." "Ты жалок." "Ты заврался." "Никто никогда не поверит такому лжецу, как ты." “не поверит и не поможет.” Взгляд судорожно бегал по окружению Вольфендома, пока воспоминания об этих местах вспыхивали, словно огонь. Его огонь. Казалось, будто каждая веточка, каждый камешек сначала смотрят на него с родительской теплотой, а затем загораются ненавистью и злобой. Сердце судорожно сжималось, норовя пробить ребра и покинуть грудную клетку. Кэйя едва сделал шаг в сторону, уходя в тень деревьев. Не здесь. Ему нельзя умирать вблизи от винокурни. От дома его семьи. Нет. От дома Рагнвиндров. Он постарался уйти, едва волоча ноги. Кровь текла на землю, окрашивая траву и оставляя отпечатки ладоней на стволах деревьев. Нельзя, чтобы его кто-то нашел. Нельзя. Нельзя.. нель.. Проснувшись от очередного приступа адской боли, Кэйя с ужасом обнаружил свою постель в крови. В воздухе витал запах паленого мяса, а задушенный крик был заглушен подушкой. Глаз под повязкой горел и казалось, что эта боль будет мучить капитана до конца уже недолгой жизни. Он заслужил. Своим предательством он заслужил подобное проклятие. Кое как собравшись с силами, он дополз до ванной комнаты, где с отчаянием посмотрел в зеркало. В собственном отражении он видел жалкого, напуганного человека, мечтающего о том, чтобы этот кошмар побыстрее закончился. Волосы были слипшиеся от крови, а от глаза, некогда скрываемого повязкой, не осталось ни следа. – Капитан..? Капитан Альберих? – обеспокоенный окрик Хоффмана вдали в коридоре заставил Кэйю испуганно вздрогнуть. Он спешно, сквозь боль в мышцах, начал умываться, стараясь смыть кровь и остатки глазной жидкости. – Капитан?! – шаги рыцаря стремительно приближались к ванной комнате, отчего сердце Кэйи пропустило несколько ударов. Что о нем скажут после этого? Вошедший в ванную рыцарь изумленно уставился на него. А в следующее мгновение подлетел к Кэйе, который начал медленно сползать на пол. Мир перед глазом плыл, а голос рыцаря доносился будто издалека. Взгляд начал мутнеть, а в следующий момент он окончательно потерял сознание и повис на руках Хоффмана. Голоса. Проклятые голоса вновь преследовали его, осуждая за каждый шаг. Неблагодарный сын. Предатель своего народа. Изменщик. Подкидыш. Шавка Каэнри'ах. Он бежал. Бежал от собственного отражения, боясь что оно навредит окружающим. Что история повторится и он будет стоять перед горой трупов. Кэйя часто дышал, прячась в тенях и стараясь не смотреть на своего двойника, с каждым разом все чаще и чаще появляющимся в его снах. Уродливый, разбитый, он искал Кэйю, уничтожая все на своем пути. Страх, что он навредит кому-то в реальности, пожирал изнутри, заставляя чаще контролировать себя и следить за своими действиями, словами. Но с каждым разом становилось все хуже и хуже. В него тыкали пальцами прохожие, они шептались, с омерзением глядя на него. Джинн, Кли, Эмбер. От него отвернулись все, не желая связываться с падшим. Он пытался найти поддержку у Альбедо, но даже он, казалось, выходец из Каэнри'ах, созданный руками сильнейшей ведьмы, все равно предпочел обнажить свой меч против него. Распоротая грудная клетка, отсеченные конечности, разорванное горло. Кэйя метался в собственном аду, раз за разом переживая смерть и отвращение окружающих. Он искал спасения в смерти, но каждый раз вновь и вновь возвращался к началу, видя отчаяние и ярость Дилюка, чувствуя как огонь проникает в легкие, сжигая их изнутри. Он распахнул глаз, тут же жмурясь от яркого света. Он попытался заслонить лицо рукой, но что-то мешало даже приподнять ее. Медленно привыкая к яркому окружению вокруг, он осмотрелся. Белые стены, койка, почему-то оснащенная ремнями, капельница. Все это подсказывало, что он находится в лазарете собора Барбатоса. Во рту ощущалась сухость и очень сильно хотелось пить. Как раз в момент, когда он все же открепил один ремень и очень медленно, стараясь не выдернуть из вены капельницу и не задеть повязки, повернулся на бок, в палату вошла одна из сестер собора. Увидев, что Кэйя пришел в себя, она тут же поспешила за Барбарой, прежде удостоверившись, что капитан Альберих не желает себе вновь навредить. – Капитан Кэйя? – нежный голосок вырвал его из болезненных мыслей. Девушка подошла ближе, присаживаясь на табурет. Заметив взгляд мужчины, направленный на графин, она тут же налила ему воды. – Как вы себя чувствуете? – Благодарю, золотце. – Кэйя принял стакан, тут же замечая, как сильно у него дрожит рука. Утолив жажду, он обессиленно рухнул обратно на койку. – Как долго я здесь? – Около недели. – Барбара смотрела на него с беспокойством. – Ваш организм крайне истощен. Нам пришлось это сделать, потому что будучи без сознания, вы все равно умудрялись наносить себе увечья, раздирая кожу. – она ответила на немой вопрос Кэйи, читаемый у него в глазах. – Я просто напился. Сцепился с хиличурлом по пьяни и не смог контролировать себя. – он заврался. Он уже не знал, в какую его ложь поверят, а в какую нет. – Сэр Кэйя.. – Барбара озадаченно смотрела на него. – Лучше потрать свой дар на тех, кто действительно в нем нуждается, золотце. А такому пьянице, как я, и море по колено. – Кэйя слабо улыбнулся, надеясь что такого больше не произойдет в стенах Мондштадта. – Сестренка.. То есть.. Магистр Джинн дала вам отпуск. Ровно до того момента, пока вам не станет легче. – Барбара сняла с руки Кэйи ремни, удостоверившись в его вменяемости. – Отпуск значит.. – для него это было приговором. Первый шаг к тому, что он не нужен и от него хотят избавиться. Сначала отпуск, затем увольнение. Он смотрел в потолок, не слыша, как Барбара интересуется его состоянием, расспрашивает про шрамы и ранения. Это конец. Более менее он пришел в себя ночью. Огрызок луны заглядывал к нему в окно, смущенно прикрываясь вуалью облаков. Даже луна его боится. Кое как поднявшись на ноги и едва не упав, Кэйя смог добраться до окна, опираясь на подоконник. Он смотрел на звезды, вспоминая свое детство в Мондштадте. Вечера с Дилюком и Крепусом. Их прогулки. Их разговоры. Эти счастливые моменты будто резанули по лицу, оставляя жгучую фантомную боль. Рука сама потянулась к повязке на глазу, стягивая бинт. Теперь же, глядя на луну, Кэйя вспоминал Каэнриа'х. Борьбу за каждый клочок земли, за жизнь. Взрывы, вой машин, предсмертные крики людей. Все это вновь зазвучало в голове. Это его мир. Ему не место в относительно спокойном мире остальных, кто сейчас находится рядом с ним. Ему стоит исчезнуть. Желательно сейчас.