Устала

Это потом она будет жалеть о своих бессмысленных решениях. Мышцы будут болеть, из-за чего с кровати можно будет встать только с самыми большими усилиями. Пальцы сжимают древко копья так, что разбитые в кровь костяшки белеют. Злата делает резкий рывок вперед и словно натыкается на невидимую преграду, дыхание сбивается, а внутри все переворачивается. Она устала. Влажные от пота прядки выбиваются из свободного хвоста и мешаются. Дышать все сложнее и сложнее — в груди гигантский вакуумный шар, разрастающийся и поглощающий все ресурсы. Во рту привкус крови. Руки ватные. Пальцы одеревенели. На улице душно от высокого солнца. На низких ветках сидят довольные вороны и орут что‐то оскорбительное. Каждый крик будто громче предыдущего, и Злату начинает одолевать очередная тревога — предчувствие, что скоро она упадет, что вороны полетят прям на слабое тело, что изнутри вырвется нечто ужасное. Будет больно. Злата так боится случайной боли, что заковывает себя в другую, контролируемую. Копье выпадает из рук, и девушка падает вслед за ним. Сухая колючая трава мнется под телом, грубо царапая открытые участки кожи. Сердце так и норовит пробить грудную клетку. Не слышно ничего кроме гула крови в ушах и злобного крика птиц. — Все, умерла? Почти родной голос разрывает напряжённую обстановку, и Злата заставляет себя приподнять голову. Знакомый силуэт расслабленно идет к девушке, слегка покачивая рукой в воздухе в знак приветствия. Будь это Никита, Злата бы поднялась полностью. С Саней как-то иначе, можно и дальше валяться. Он в любом случае будет ругать. Девушка закрывает глаза, увиливая от ответа и, как всегда, прячет грустную улыбку. Она чувствует, как Саня сел рядом и забрал копье — скорее всего, сейчас отшвырнет куда подальше. От него пахнет солнцем, но не душным, а настоящим, летним, палящим, обжигающим. Злата любит этот жар, потому что мерзнет постоянно. А Саня — батарея с выкрученной на максимум мощность. — Умерла и воскресать не собираюсь, — Она старается говорить достаточно громко, потому что ее обыкновенная тихая речь постоянно всех раздражает. Саню особенно. Его вообще много что раздражает. — Ну и валяйся, че с тебя взять, — Он слегка треплет девушку по волосам, — Тупишь ты, Злат. Тебе ж легче не станет, ну. Хватит может выпендриваться? — Я не выпендриваюсь, просто хочу стать лучше. Пока еще недостаточно, — и все-таки голос утихает. Она лежит и не шевелится, неосознанно, но довольно подставляя голову под крупную родную ладонь. У нее никогда не было брата, но, если бы был, то точно такой же, как Саня. — Че ж такая упертая, боже, — Кажется, начал злиться, — когда поймешь? Злата молчит в ответ, потому что саркастичное «когда наконец сдохну» разозлит его еще больше. Она позволяет себе слегка улыбнуться — возможно, Саня заметит. Злата расслабляет мышцы и раскидывает руки в стороны, снова делая глубокий вдох. Кажется, тревога ушла.