Hör auf, mich zu necken

- Благодарю за внимание, товарищи, надеюсь увидеть вас всех в театре через час, - Сеченов заканчивает презентацию под одобрительные кивки членов партии и встает, складывая разложенные на столе бумаги. По залу разносится поскрипывание стульев, пока мужчины поднимаются со своих мест, тихо переговариваясь, и неспешно выходят из зала. Михаэль выключает проектор, погружая все вокруг в приятный полумрак, и, перекладывая в руках папку, подходит к Сеченову. - Мне вызвать машину? - Да, можешь вызывать, - отвечает он рассеянно, смотря Михаэлю за спину - прямо на дверь. Та закрывается с громким щелчком - теперь они остались в конференц-зале абсолютно одни - и Сеченов резко прижимает его к себе и сминает губы в требовательном поцелуе. Михаэль в растерянности инстинктивно хватается за его плечи, чтобы не потерять равновесие, и, пока Сеченов сажает его на стоящий позади стол, с готовностью отвечает, не в силах сопротивляться такому напору. - Д-дим, ты чего? Мы же опозд... - он не договаривает и роняет тихий стон, когда Сеченов коротко впивается в его шею губами, сжимая ладонями ягодицы. Он привычными движениями исследует тело Михаэля руками, вжимается в пах и целует за ухом, но вдруг будто опомнившись шумно выдыхает и быстро отстраняется. Промаргивается и достает из кармана небольшой синий мешочек, поднимает его выше и показывает Михаэлю. - Что это? - опасливо спрашивает он и смотрит Сеченову в глаза, которые давно не блестели так азартно. Тот в ответ только усмехается и снова целует. - Тебе понравится. Ты же мне доверяешь? Михаэль тушуется и замирает, сразу чувствуя подвох, но, надо признать, такому воодушевленному Сеченову сложно отказать. - Допустим, - тихо отвечает Михаэль, наблюдая, как тот достает из мешочка небольшой флакончик с полупрозрачной густой жидкостью и, твою мать, черную анальную пробку. Не очень большую, матовую и бархатистую на вид. Михаэль таких в СССР никогда не видел, только за границей, во вполне определенных заведениях. Он недоверчиво переводит взгляд обратно на Сеченова, выжидательно наблюдающего за его реакцией. На языке так и вертится вопрос, откуда он это достал, но Михаэль так и не решается его озвучить. - Я не уверен... - Пожалуйста, - перебивает тот, прижимаясь сильнее. - Ради меня. - Какая дешевая манипуляция, - посмеивается Михаэль, однако внутренне подрагивает от волнения и какого-то предвкушения. Сеченов не дожидается от него ответа и снова начинает покрывать его шею поцелуями, чуть расслабляет галстук и спускается ниже, к ключицам. - Ладно, л-ладно, я согласен. Сеченов смотрит на него с плохо скрываемой благодарностью пару секунд, а потом резко стаскивает его со стола и разворачивает спиной к себе, вжимаясь стояком. - Тебе понравится, Миш, я обещаю, - шепчет он в ухо и начинает расстегивать Михаэлю брюки. Он стягивает их с бедер и прикасается к ягодицам, мнет их в ладонях и раздвигает большими пальцами. Потом отнимает горячие ладони, и Михаэль вздрагивает от обдавшего голую кожу прохладного воздуха. Он слышит щелчок крышки сзади, тихие влажные звуки, а затем чувствует холодный силикон между ягодиц. - Расслабься, - еле слышно шепчет Сеченов ему на ухо, и Михаэль млеет от его донельзя заведенного голоса. Он чувствует кожей его возбуждение, и все страхи отходят на второй план. Пробка проскальзывает в него легко, почти без дискомфорта. - Да, вот так, молодец. - томно шепчет Сеченов, поглаживая его бедро. Михаэль тихо стонет и подается бедрами назад, но тот почти сразу отстраняется, оставив легкий поцелуй на шее, и поправляет пиджак. - Все, поехали, а то и правда опоздаем, - он быстро отходит к зеркалу, зачесывая растрепавшиеся пряди, оставляя Михаэля приходить в себя от такой резкой перемены. Он нервно одевается, засовывая стояк в брюки, заново затягивает галстук и приглаживает чуть спутавшиеся волосы. Хочется спросить "А что дальше?", но он не успевает - внутренняя система оповещает, что транспорт уже готов. *** Они добираются до театра за полчаса, Михаэль в постоянном полувозбужденном состоянии ерзает, пытаясь привыкнуть к ощущениям, вглядывается в сгущающиеся за окном сумерки и чуть дергается на поворотах и кочках. Он замечает хитро прищуренные глаза Сеченова в зеркале заднего вида и спешно старается перевести тему. Они успевают устно составить расписание встреч на следующую неделю, когда машина мягко подкатывается к бордюру. В вестибюле их почти сразу разделяют, Сеченова уводят в сторону для очередного серьезного и не терпящего отлагательств разговора, и он кивает Михаэлю на прощание, ясно давая понять - его помощь как заместителя в данный момент не нужна и он может отдыхать. Михаэль нервно улыбается ему вслед, когда к нему вальяжно подходит Ласточкин, судя по походке - уже поддатый, и ведет за собой в "закулисье". - Ну наконец-то, Миш, - недовольно цокает он, пока они идут по ярко освещенным коридорам. - Долго вы. Я уже без тебя начал. - Ага, я заметил, - бросает он, дергая полы пиджака беспокойными пальцами. Ласточкин в ответ посмеивается и начинает рассказывать последние сплетни - кто, что, с кем и когда. И Михаэлю очень хотелось бы послушать и выведать каждую мельчайшую подробность - исключительно из делового интереса, конечно - но он вынужден концентрироваться только на том, чтобы ровно и непринужденно идти, потому что колени непроизвольно подрагивают при каждом широком шаге. Они наконец доходят до заветных дверей, и два молодых парня в щеголеватых костюмах впускают их внутрь. Комнаты, соединенные вычурными арками, заполнены дымом от сигар, пахнет дорогим алкоголем, табаком и чьим-то навязчивым одеколоном. Мужчины переговариваются, заглушая гомоном музыку - какой-то джаз, который Михаэль не в силах узнать. Кто-то уже раскладывает на своем диване одну из официанток, задирая ей юбку чуть ли не до груди. Ласточкин проводит его за собой, лавируя между рядами больших глубоких кресел и кофейных столиков. Михаэль усаживается вслед за ним на один из диванов, но, забывшись, делает это слишком резко - пробка внутри напоминает о себе и Михаэль закусывает губу от разлившегося по пояснице удовольствию. В попытке отвлечься он разглядывает комнату. Нет сомнений, весь интерьер выбирал лично Ласточкин, вокруг сплошной пошлый бархат - красные диваны и кресла, широкие шторы, полностью закрывающие высокие окна. По понятным причинам свет в "закулисье" всегда приглушенный, свисающие с потолка огромные хрустальные люстры потушены, горят лишь бра на стенах, заполняя все помещение до жути интимным бордовым светом. К ним подходит официантка в непозволительно коротком платье, ставит два бокала и наливает шампанское. Михаэль делает глоток и только сейчас замечает - прямо напротив них, всего в нескольких метрах, в окружении все тех же членов партии, с которыми они попрощались меньше часа назад, сидит Сеченов. Удобно развалившись в кресле и закинув ногу на ногу, он курит, медленно и со вкусом затягиваясь, и Михаэль не может оторвать взгляд от губ, сжимающих влажный фильтр. Сеченов что-то говорит, касаясь ногтем губы, но смотрит только на Михаэля, который под его взглядом снова ерзает, дергая ногой и стараясь прикрыть полувставший член. Он задумывается - ему не очень понятен смысл этой затеи. Ну, да, это достаточно приятно и немного возбуждает, особенно от осознания, что у них двоих есть маленький секрет, о котором никто среди гостей даже не догадывается, но на этом все. А взгляд у Сеченова такой плутоватый, будто есть что-то еще, о чем не знает сам Михаэль. Он погружается в свои мысли на минуту, бесстыдно игнорируя рассказывающего ему что-то Ласточкина, когда по его телу прокатывается легкая, еле заметная волна вибрации. Он даже не сразу понимает, что это, может, музыку включили громче? Но потом она нарастает и бьет прямо по простате, Михаэль проглатывает холодное шампанское, чуть не закашливаясь, и неверяще смотрит вперед. Scheisse. Так вот в чем дело. Он слышал от коллег о таких устройствах. Михаэль нервно трет лицо ладонью, судорожно пытаясь придумать, как быть. В таком состоянии он до туалета не дойдет, поэтому единственное, что остается - продолжать непринужденно общаться с Ласточкиным и стараться не выдать себя. Он то и дело непроизвольно поглядывает на Сеченова, который вперивает в него хищный взгляд, и под ним Михаэль заводится еще сильнее, чувствуя, как начинают гореть уши. Как бы он не пытался, но с этой секунды ни о чем другом он думать не может - просто сидит и терпит, боясь лишний раз двинуться. Зажатый бедрами член пульсирует, и он уверен, что по ткани уже расползается темное пятно смазки. К Ласточкину как нельзя вовремя кто-то подходит, и Михаэль остается один на один со своими ощущениями. Он снова поднимает на Сеченова глаза, пытаясь разглядеть его сквозь клубы дыма, буквально умоляет прекратить, заламывая брови, но только заводит того еще сильнее - вибрация нарастает, Михаэль стонет в кулак и с силой сводит ноги. Михаэль уже почти смиряется с тем, что кончит прямо тут в штаны, когда Сеченов со своими собеседниками поднимается и как ни в чем не бывало уходит влево, к одному из выходов. Пробка внутри сразу замирает, давая ему время отдышаться и прийти в себя. Он обмахивает лицо рукой, чуть ослабляет галстук и откидывается на спинку дивана, чувствуя, как затекла его спина за это время. Залпом допивает уже теплое шампанское и ведет мысленный счет, чтобы привести в порядок дыхание. Скоро это получается, возбуждение немного спадает и он снова может мыслить адекватно. Михаэль быстро оглядывает помещение, но Сеченов действительно куда-то ушел. Он чует подвох и нервничает, но проходят минуты и ничего не меняется, и в конце концов он позволяет себе чуть расслабиться - успевает выпить половину бутылки шампанского под сумбурное щебетание Ласточкина и окончательно успокоиться. Да, пробка приятно давит периодически, заставляя член снова дергаться, но Михаэль быстро приспосабливается и просто старается не ерзать. Мимо них медленно проходит одна из балерин, сверкая отполированными боками и собирая на себе все сальные взгляды. Михаэль не задумываясь на секунду поворачивает голову ей вслед, и Ласточкин сразу это замечает, тыкает его под ребро и кивает в ее сторону. - Кстати, Витя им недавно пару новых функций добавил, не хочешь попробовать? - спрашивает он, смотрит заговорщически и подмигивает. Михаэль дергает головой в попытке сфокусировать взгляд - выпитое шампанское уже дает о себе знать, а спертый прокуренный воздух вокруг еще больше усугубляет ситуацию. Он наконец цепляется взглядом за ближайшую к ним балерину, окидывает с головы до ног, в который раз убеждаясь, что такое его совсем не интересует, и что он гораздо больше хотел бы сейчас быть прижатым сильными мужскими руками к пыльной стене в какой-нибудь тесной душной каморке. Он отгоняет от себя подобные мысли и поворачивается к Ласточкину. - Ого, - его возглас получается почти правдоподобным. - Да, знаешь, я бы попробовал. Позже, - добавляет он с улыбкой, лишь бы Ласточкин от него поскорее отстал. Это помогает, тот понимающе кивает и меняет тему, снова пускаясь в пространные рассуждения. Тут за его головой, прямо в проходе, появляется Сеченов, Михаэль только успевает пересечься с ним взглядом и увидеть легкую улыбку, как все тело тут же будто прошибает током. Он с силой закусывает губу, стонет сквозь зубы и опускает голову, до боли сжимая пальцы. Член снова встает почти мгновенно. - Миш, ты чего? - Ласточкин трогает его за плечо, и Михаэль инстинктивно отдергивается от него, потому что любое прикосновение сейчас кажется слишком интимным. - Н-нет, все в порядке, устал просто, - отмахивается он, мысленно воя, когда бедра сводит от напряжения. - Надо меньше р-работать, видимо. - Да уж, ты с этим поаккуратнее, а то, знаешь, у нас в театре работал один такой... Дальше Михаэль не слушает, просто не может. Он промаргивается, стараясь привести дыхание в норму, пульс стучит в ушах и не собирается успокаиваться. В горле пересыхает и Михаэль делает очередной глоток шампанского, запоздало думая, что это очень плохая идея. Но воды рядом нет, а вставать он не собирается - уверенности в том, что он сможет дойти до бара, нет абсолютно. Он поднимает голову и смотрит на Сеченова, стоящего неподалеку с высоко поднятой головой. Он покровительственно улыбается... кому-то, кого Михаэль просто не в состоянии узнать из-за сгущающегося в голове тумана. Если бы он знал, как все обернется, не стал бы пить вообще, потому что контролировать себя в таких обстоятельствах все сложнее - моральные установки как будто испаряются и ему хочется броситься к Сеченову, повалить на любую горизонтальную поверхность и запрыгнуть сверху. Михаэль смотрит на его пальцы, держащие очередную сигарету, и задумывается - почему он никогда не замечал, насколько красивые у Сеченова руки. Мысленно он уже целует их, обхватывает губами фаланги и погружает в рот, облизывает со всех сторон, скользя языком между пальцами. Сеченов, видимо, чувствует его пристальный взгляд, поворачивает голову точно к нему и меняет режим. Горячая волна прокатывается по всему телу, Михаэль отворачивается и глотает стон, до скрипа сжимая челюсти. Ласточкина снова отвлекают разговором, на этот раз манерного вида парень в белой полурасстегнутой рубашке, и Михаэль очень этому благодарен - он с ужасом представляет, как выглядит его лицо сейчас и каким образом он сможет это объяснить. На сильное опьянение сослаться точно не получится. Единственное, что его спасает - это освещение, в котором его покрасневшее лицо выглядит почти естественно. Сеченов вежливо кивает своему собеседнику на прощание и идет в их сторону, и за каждый его размеренный шаг сердце Михаэля успевает ударить трижды. Он подходит к ним и кладет руку ему на плечо - и Михаэля как кипятком окатывает, дыхание тут же снова сбивается, по виску стекает капелька пота. Сеченов начинает говорить о чем-то с Ласточкиным, который небрежно отгоняет взмахом руки своего, видимо, подчиненного, и переключает все свое внимание на них. Михаэль сначала не может разобрать ни единого слова, его всего трясет от одной тяжести теплой руки. - Как вам новый интерьер главного зала? Я подумал, что красный будет смотреться изумительно, - Ласточкин по слогам произносит последнее слово. - Вы знаете, что я в этом не эксперт, но с обывательской стороны - просто отлично, - вежливо отвечает Сеченов, несильно сжимая его плечо. Пальцы водят вдоль ключицы, поглаживая, пока Михаэль буквально растекается по дивану, оседая все ниже. Дрожь бьет по всему позвоночнику, доходя до самой шеи, так что волосы на голове встают дыбом. У него плывет перед глазами от выпитого, и он уже почти тянется к руке на плече губами, в последний момент останавливает себя и отворачивается в другую сторону, неловко почесывая шею. Повисает небольшая пауза, а может, так Михаэлю только кажется из-за звона в ушах. - Дмитрий Сергеевич, вы хоть иногда давайте Михаэлю выходные, а то он сидит как на иголках весь вечер, расслабиться не может, - елейно тянет Ласточкин, и по его взгляду Михаэлю кажется, что он о чем-то догадывается. - Вы так думаете? - Сеченов играет очень умело, с удивлением переводит на него взгляд. - Михаэль, вы плохо себя чувствуете? И правда, выглядите неважно, - сетует он, когда Михаэль смотрит на него снизу вверх. Он даже думать не хочет о том, как выглядит сейчас с этим преданными, поплывшими от возбуждения и алкоголя глазами и сбитым дыханием. Если бы Сеченов сейчас притянул его за голову к своему паху - он бы сразу принялся расстегивать ему брюки, наплевав на все возможные последствия. Однако тот этого не делает, просто стоит в опасной близости и с хитрым прищуром смотрит вниз. Михаэль краем глаза замечает движение его руки в кармане, и вибрация снова усиливается, заставляя его почти сложиться пополам. Он тут же об этом жалеет, потому что теперь пробка давит прямо на простату, и Михаэль конвульсивно дергается, оставаясь буквально в шаге от оргазма. Он тупо смотрит в пол, не зная, как выкрутиться из этой ситуации, и не придумывает ничего лучше, чем начать перешнуровывать туфли, до боли закусив губу. Сеченов явно чувствует его состояние, как, впрочем, и всегда, когда мучает его подобным образом - не давая кончить, заставляя метаться по кровати, выуживая мольбы и срывающиеся стоны. Этот раз не становится исключением - он полностью выключает это адское устройство, похлопывает Михаэля по спине и помогает выпрямиться. - Все в порядке? - спрашивает он с неприкрытой улыбкой, а Ласточкин давится смешком. Черт, вот теперь он точно все понял. Ну конечно, с такими взглядами, которые Михаэль весь вечер бросал на Сеченова, трудно было не догадаться. Он с досадой думает о том, сколько ему придется заплатить и что пообещать, чтобы заставить его держать язык за зубами. Голос Сеченова вырывает его из раздумий. - Если вы позволите, - говорит он и немного отходит. - Михаэль, нужно кое-что обсудить. - Да, разумеется! - нарочито бодро тянет Ласточкин, наливая себе очередной бокал. - Надеюсь еще увидеть вас сегодня. Михаэль аккуратно поднимается, думая только о том, как скрыть стояк, хоть и смысла в этом, кажется, уже никакого нет, потому что в спину ему доносится вкрадчивое "Удачи!" и звонкий смех. Сеченов ждет его возле выхода, наблюдая за неловкими попытками идти ровно, не шатаясь, пропускает вперед и выходит следом, плотно закрывая за собой дверь. Кивает вглубь пустого коридора, пресекая любые вопросы, и идет как ни в чем не бывало, будто они и правда будут говорить о работе. Михаэль, уже не способный как-либо анализировать свои действия, не выдерживает и вжимается в Сеченова всего в нескольких метрах от двери, беспомощно тыкаясь губами в щеку и цепляясь пальцами за плечи. Крепкие ладони тут же ложатся на ягодицы, прижимая к себе, и Михаэль чувствует бедром его вставший член, возбуждаясь - если такое вообще возможно в его случае - еще сильнее. - Ну что, Миш, как тебе? - сипло шепчет он на ухо, утаскивая с собой за угол, чтобы их точно не могли увидеть. - Schrecklich, - задушенно выдает Михаэль, неосознанно потирается и пытается расстегнуть непослушными пальцами его рубашку. - Да? А так и не скажешь, - с тихим смешком тянет Сеченов и кладет ладонь ему на ширинку, с силой сжимая, и Михаэль стонет ему в губы, повисая на нем окончательно. - П-пожалуйста. - Пожалуйста - что? - спокойно спрашивает он, невесомо водя губами Михаэлю по лицу и зарываясь носом в волосы. - Давай найдем какую-нибудь комнату. - Зачем? - Черт, Дим, хватит. Сеченов тихо смеется, но с места не двигается. Самодовольно откидывает голову на стену и смотрит в упор, доводя этим Михаэля до пьяного бешенства. Он ожидаемо вспыхивает, рывком разворачивает его, вжимая щекой в резные обои, и прижимается сзади. - Hör auf, mich zu necken! - быстро шипит он Сеченову на ухо, ощутимо прикусывая мочку, и в тусклом освещении коридора видит, как возбужденно сверкают его глаза. Он не успевает среагировать и отстраниться, когда Сеченов легко, почти незаметно дергает рукой - и его сотрясает от вибрации. Михаэль громко, совсем не мужественно стонет ему в спину и судорожно оседает на пол, потому что ноги уже не держат. Тянется к его карману не глядя, пытается выхватить этот злосчастный пульт, но он слишком пьян и слаб - Сеченов с легкостью перехватывает его запястья и отводит подальше. - Ты не в том положении, чтобы требовать, согласен? - вкрадчиво спрашивает он, смотря на него сверху вниз, и в его тоне слышится неприкрытое довольство. Михаэлю хочется выть от обиды, он обязательно припомнит ему это позже, но сейчас он готов буквально умолять его сжалиться. Он слабо кивает и берет протянутую руку, медленно поднимаясь. - Молодец, - шепчет он, неожиданно нежно притягивая к себе, целует, поглаживая щеки пальцами, и Михаэль уже готов простить ему все. Сеченов ведет его дальше по коридору, дергая за каждую ручку, и они заваливаются в первую открывшуюся дверь, которая удачно оказывается чьей-то гримерной, и, судя по ее размеру, этот кто-то явно не из кордебалета. Михаэль сразу замечает в углу большую синюю софу, толкает Сеченова к ней и практически придавливает собой, седлая его бедра. - Какая прыть... - только и успевает сипло выдохнуть тот, когда Михаэль впивается в него поцелуем и начинает почти агрессивно раздевать, выдергивая пуговицы из петель. Он трется ягодицами о его стояк, вздрагивая от непривычной яркости ощущений. Черт, так он долго не протянет. Михаэль вскакивает, снимает с себя брюки с бельем и, путаясь в штанинах, залезает к нему на колени. Расстегивает его ремень, достает член, проводит по нему пару раз, размазывая выступившую смазку, и получает в ответ тихий задушенный стон. Михаэль тянет руку за спину и наконец избавляется от пробки, мстительно откидывает ее подальше в угол в надежде, что они больше не смогут ее найти, и пристраивается сверху. У него мурашки бегут по спине, когда головка туго проскальзывает внутрь - но тут Сеченов останавливает его, сжимая талию и удерживая на месте. - Какой нетерпеливый, - шепчет еле слышно прямо в губы, чуть тянет его член на себя, оглаживая всю длину, отпускает - и тот влажно шлепает Михаэля по животу. - Заткнись, - сдавленно отвечает он, отцепляет от себя его горячие ладони и прижимает их коленями к мягкому бархату дивана. Он выдыхает сквозь зубы и медленно насаживается - ему немного больно, но прокатывающиеся по всему телу волны удовольствия перекрывают эту боль с головой. Михаэль несдержанно стонет, запрокидывая голову, и успевает только пару раз рвано двинуться на нем, когда наслаждение бьет прямо в яйца, и он весь сжимается, падая Сеченову на грудь, конвульсивно дергается и кончает, пачкая их животы. Замирает в таком положении на пару минут, еле дыша и чувствуя, как громко колотится сердце. - Это было... очень быстро, Миш, - посмеивается ему на ухо Сеченов, поглаживая по бедру. Михаэль вздрагивает от звука его голоса и поднимает голову, ошалело оглядываясь по сторонам. Перед глазами все плывет, он тянется к нему и мокро целует, тихо постанывая, снова неосознанно потирается членом о его живот и понимает, что все еще до одури возбужден. - Я бы на тебя посмотрел, - огрызается он, заливаясь краской, слегка приподнимается с члена и скользит обратно, с удовольствием смотря на то, как Сеченов невольно закатывает глаза и закусывает губу, откидывая голову на спинку софы. - Н-нет, дорогой, это мой подарок тебе, - отвечает он, снова целуя в губы, подхватывает под ягодицы и сам начинает размашисто двигать бедрами. - Надо будет... не забыть его забрать. Я...я видел, куда ты его кинул, - он нахально ухмыляется в поцелуй, и Михаэль в ответ кусает его за губу, подмахивая бедрами. Он чуть отстраняется, выпутывается из рукавов влажной рубашки и откидывает ее в сторону, прижимаясь к Сеченову ближе. Тот обхватывает его руками, гладит по бокам и спине, выцеловывает грудь и ускоряет темп. Михаэль, разнеженный после одного оргазма, млеет от его прикосновений, зарывается пальцами в волосы и притягивает к себе, позволяя вылизывать шею и плечи. Весь воздух разом выходит из легких, когда Сеченов вдруг опрокидывает его на спину, пристраиваясь сверху. Михаэль и слова не успевает сказать - он закидывает его ноги себе на плечи, тянется к лодыжке и влажно целует, рывками вбиваясь в расслабленное тело. Михаэль, кажется, за всю свою жизнь ничего красивее, чем такой возбужденный и растрепанный Сеченов, не видел. Влажные пряди лезут ему в глаза, он хмурится и слепо тыкается губами куда-то ему в голень. Михаэль как загипнотизированный смотрит на него, задыхающегося в стонах, и только сейчас понимает, что не он один весь вечер мучился. Тот выглядит таким дорвавшимся, Михаэля сладко передергивает от одной мысли о том, с каким трудом он все это время держал себя в руках, сохраняя лицо. Он быстро, почти грубо вбивает Михаэля в софу, все чаще сбиваясь с ритма, и смотрит в глаза с несвойственной ему обычно какой-то щемящей нежностью. Михаэль тянет к нему руки, притягивает к себе и целует, облизывая губы и проникая языком внутрь - тот с жаром отвечает, выстанывая ему в рот. Он просовывает руку между их животами и касается Михаэля, рвано двигая рукой. Сеченов буквально елозит им по софе, почти ударяя его головой о подлокотник, и Михаэль вцепляется в него дрожащей рукой, а вторую кладет на свой член, поверх ладони Сеченова. Они путаются пальцами, оба сбиваются с ритма и шумно дышат, глотая стоны. Михаэль не выдерживает первым - кончает во второй раз, судорожно подмахивая бедрами и утыкаясь Сеченову в шею. Тот валится следом, с силой сжимая Михаэля за талию. Он сползает с него спустя минуту, откидываясь на вторую половину софы. Прижимается виском к спинке и тянет руку к полу, шарит ею в поисках своих брюк, выуживает пачку сигарет и достает одну. Михаэль наблюдает за ним из-под отяжелевших век, не в силах даже возмутиться, что он собрался курить в абсолютно непроветриваемом помещении. У него до сих пор бьет в висках от пережитого возбуждения, он может только с трудом выпрямить ноги, укладывая их куда-то Сеченову на живот. С легкой обидой думает о том, что он в очередной раз поиздевался над ним, пользуясь своим положением, сполна получил, что хотел, и лежит теперь довольный, лениво покуривает, глубоко и с чувством затягиваясь, поглаживая вытянутую на нем ногу. Михаэль с трудом тянется к нему, выхватывает сигарету и делает небольшую затяжку, тут же закашливаясь с непривычки. Всучивает ее обратно, чудом не прижигая себе пальцы, и пытается отползти назад. Но Сеченов гладит его по спине и укладывает себе на грудь - Михаэль слышит его успокаивающееся сердце и непроизвольно расслабляется сам, переплетая их ноги. Вот бы остаться здесь подольше, в тишине и покое. - С Ласточкиным сам разбирайся, - тихо бурчит он. - Он все понял, теперь шантажировать будет. - Я с ним поговорю, - звучит над ухом почти угрожающе. - Не убей только, - Михаэль зевает, стараясь побороть стремительно наплывающую сонливость. Алкоголь почти выветрился, и теперь ему просто хочется спать. - Обижаешь, - Сеченов зарывается носом ему в кудряшки на затылке, опаляя кожу теплым дыханием. - А то кто тебе высшее общество развращать будет... - уже еле слышно бормочет Михаэль себе под нос. - Да, тут ты прав, - его тихий смешок - последнее, что слышит Михаэль, перед тем как окончательно проваливается в сон.