Возьми всё мое, возьми всё моё сердце, Найди моё сердце - в груди моё сердце, Загадка для сыщика: где моё сердце? Бриллиант укради и пойми:
Моё сердце –
Пустышка и льдышка.
***
Сложные загадки, ловушки, удары по голове, покушения на убийство; всё это - вечные опасности. И юная сыщица с яркими русыми волосами, Нэнси Дрю, всегда преодолевает всё и достигает справедливости, и любой урод получает по заслугам. Мирные жители вздыхают с облегчением, восхищаются девушкой-детективом, удивляются её оптимизму. Действительно, как она справляется со всем стрессом и улыбается, будто ничего не было? Вероятно, у Нэнси сильный дух, которому бы позавидовал даже Алексей. А, может, он и вправду завидует, только белой завистью, так-то радуется за неё. Если бы видел не только верхушку айсберга, но и его глубину, не радовался бы, как и остальные люди. Ведь даже за светлой улыбкой таится тьма.***
Начала Нэнси употреблять дурь после дела о слабонервном модельере, у которой вместе с непорядками в голове был ещё заказ от немецких воров. Впервые она испытывала наслаждение, вероятно видя перед собой красный цвет того самого мягкого, но прочного из-за проводов платья. Чёрт знает, что она тогда представляла из-за действий препаратов, но раз она улыбалась во время трипа - значит, ощущала благодать. Неправильную благодать, отец бы это никогда не одобрил. Отец, друзья, мирные жители, которые на неё рассчитывают. Нэнси не была глупа, понимала, что это ужасно, поэтому скрывала зачатки своей зависимости. Она знала, что может глубоко увязнуть, если не будет контролировать этот порок, поэтому поставила ультиматум - один порошок после каждого дела. И сыщица так поступала, беря заранее запрятанную от глаз внимательной домохозяйки Ханны в недрах шкафчика дозу. Однако даже продуманный умным детективом провалился после попытки утопления куклой-призраком. Гнев и ярость заполнили Нэнси настолько, что та еле сдерживалась, чтобы не ударить самовлюблённого парня бедняжки, на которую взвалили ответственность в виде гостиницы после смерти матери. И ведь Рэнтаро знал, как позорил честь покойной, но эго было больше искренней любви к возлюбленной. Тогда Нэнси всё рассказала, и парень покинул рёкан. После злость Нэнси утихла, вместо неё, снова пришло облегчение, когда она приняла больше обычного. Она сорвалась и плевала на это. "Зато какой кайф!" - думала она про себя первые несколько минут. А затем ощутила ростки пустоты и поняла, откуда начинается настоящая зависимость и тихо засмеялась, стараясь не обращать на себя лишнее внимание отца, упорно сидящего за юридической работой. Рука тянулась за очередной добавкой; благо, Нэнси сразу отмахнулась. Нужно перетерпеть эту пустоту, быть сильной, по крайней мере, сохранять сильное и упорное лицо. Не нужно допустить, чтобы об этом кто-то узнал. Плохая привычка: Нэнси не любила, что её жалели. Хотя понимала, что стоило обратиться за помощью, но... Боялась. Боялась видеть ужас на лицах родных и близких.***
Было сложно сохранять рассудок в полицейском участке. Хоть она знала, что не совершала поджог, она знала, что её могли завлечь за действительно совершённое деяние. Пот капал ручьём при понимании, что любое неправильное движение могла зафиксировать камера, и тогда шериф МакГиннис из нейтрально-положительного станет очень злым. Хорошо, что под рукой были конфеты от Ханны; каждый раз, когда случался приступ, Дрю ела по одной и это как-то успокаивало от ломки на время. Она же потом смеялась под нос, читая документы об алиби со сгоревшей мэрии и ещё думая, что ей станет вдвойне хуже после освобождения - теперь и от сладостей. Когда друзья и Нэд смогли найти достаточно доказательств для снятия обвинения, Нэнси освободили. Сказать, что она была счастлива свободе, - ничего не сказать. Ведь она снова могла расследовать дела, как прежде... Как и принимать дурь, о которой организм мечтал за долгие часы взаперти. Дрю встретила Фейн у себя дома, та порадовалась за подругу, крепко обнимая. Нэнси больше не могла терпеть, но раскрывать себя нельзя, нельзя. Она устало улыбнулась Джесс и сказала, что скоро вернётся; хотелось принять душ наверху и переодеться. Всё было правдой, лишь одно неприятное сыщица опустила. В руках она держала свежую одежду и очередной спрятанный пакетик с порошком. Какое облегчение девушка-детектив почувствовала, когда наконец приняла препарат, а затем встала под струящуюся воду. Казалось, будто никогда до этого она не чувствовала наслаждения, секунды которой длились вечностью. А затем она вышла из душевой, оделась и... Всё. Всё исчезло. Наступила пустота, чего так боялась Нэнси. Она знала, что зависимость приведёт к таким последствиям. А смотреть на себя, нынешнюю, в зеркало - она отвратилась. Но через силу смогла - надо поправить волосы, чтобы выйти наружу достойной. В этот раз она не воспользовалась своей привычной наблюдательностью, чтобы увидеть на себе усталость, о чём потом скажет Джесс. - Ты всё ещё выглядишь уставшей, - начинает Фейн, но сразу же приходит к иному выводу, не выводя Дрю из колеи, - однако я тебе не завидую. В любом случае, ты раскроешь это дело и узнаешь, кто за всем этим стоит. Нэнси медленно кивает, слушает поздравления Джесс и затем уходит заканчивать дело о поджоге. Сыщица даже не заметит, как на неё посмотрел близкий друг с детства и совместно кузен Джесс, Бэзил Марвин, пока Дрю разговаривала с Дирдре. А Бэзил понимал, что за этой усталостью стоит большее, чем просто вымотанные из-за допросов и просиживания в полицейском участке нервов. Да и заметил еле заметные мешки под глазами. Хотя потом откинет свои подозрения, решив, что это обычный недосып; Нэнси всюду вызывают, конечно, тут нет времени на нормальный отдых. Значит, надо организовать праздник после окончания расследования. Нэнси не заметила внимательного взгляда Бэзила, но заметила, как Дирдре о ней отзывалась. "Столько позитива", - Дрю усмехается в своих мыслях, подмечает, как разочаровалась, если бы та узнала правду. И Дрю улыбается, как обычно.***
Великая сыщица из Ривер-Хайтс разгадала тайну своего тихого городка. Теперь Бренда в тюрьме и не сможет убить Дрю, как того бы, возможно, хотела. Однако Нэнси пожелала бы такого исхода. Пустота внутри медленно растёт. Растёт, словно дыра, и её ничем не закрыть. К тому же, команда "Опасность" победила в "Горячих уликах", так что праздник был точно обеспечен. Ханна приехала вовремя и для этого приготовила много вкусностей. Карсон пожелала Нэнси повеселиться и наконец отдохнуть от расследований. А жители засыпали дом Дрю подарками в знак извинений и пожеланий в лучшем. Вечер длился радостным. Нэд старался придумать очередную шутку, пока Джесс и Бэзил вспоминали про совместные дела до сегодняшнего дня. Нэнси также принимала участие и подмечала детали, смеясь с забавных случаев. Казалось бы, всё шло хорошо. Да вот только Бэзил снова почувствовал неладное, когда разглядел Нэнси получше. Будто лицо сыщицы становилось менее ярким, а мешки под глазами казались темнее, чем раньше. В голове появились прежние сомнения и опасения, но Марвин не знал, что именно. Иногда казалось, что он не совсем хорошо знал свою подругу детства. От этого сердце и разрывалось: выросли вместе, он всегда поддерживал её, особенно когда умерла мать Нэнси, в школе сидели за одной партой, проводили время достаточно, чтобы читать друг друга насквозь, но даже он не понимал, что происходит с Дрю. Нэнси приметила необычный взор на себя, и Бэзил вовремя отвернулся, сделав вид, что влился в атмосферу вечеринки. А вот Нэнси испугалась и поняла, что ей следует быть более аккуратной. И наконец скрыть синяки под глазами. Где-то валялась подаренная Джесс пудра на совершеннолетие...***
Казалось, что хуже быть не могло. А оно может - воспоминания Бэзила о погибшей матери. Когда Нэнси поведала о "дочерях Нефертари", группе девушек, ищущих гробницу царицы и жены Рамзеса II, то Бэзил поделился своими размышлениями. Ведь Нэнси тоже переманила черты матери - любознательность и охоту на тайны и загадки. Дрю была ошарашена, но не надолго - надо раскрывать дела, найти расхитителя гробницы. Воспоминания из подсознания всплыли в самолёте по пути домой, и сыщица заплакала. Не из-за факта смерти матери, с ним она давно свыклась, а из-за того, что... Перед глазами появилась картина: она, маленькая, сидела рядом с мамой и училась играть на пианино. Ноты не синхронизировались, и Нэнси сдалась. - Ничего не получается! - прорычала она, в ответ женщина добро улыбается. - С первого раза никогда ничего не получается, - тонкие пальцы продолжают играть композицию, меланхоличную, но такую приятную, словно по телу проводят мягкой шёлковой тканью. - Мне никогда не стать такой, как ты, - грустно говорит Нэнси спустя время, и ответ снова не заставляет долго ждать. - Нет, милая, ты станешь лучше. Как же Дрю хотелось разрыдаться, прокричать, однако она была не дома. В голову, прямо в висок, врезалось осознание: её слова в детстве были правдой. Девушка-детектив не стала лучше матери, а раскрытые дела - не в счёт. Какая разница, если они не приносят удовлетворения, как в первый раз? Даже дурь уже не приносит такого кайфа. И Нэнси сразу подумывает о добавке, может, после неё станет легче? И, совместно с этой мыслью, продолжает плакать, понимая, что лишь сильнее вязнет, сети крепчают. Но ничего не может с этим поделать...***
В Штатах всё ещё остались закоулки, где такое продают. А с маскировкой у сыщицы не было никаких проблем. Тогда никто не узнает, что Нэнси Дрю опустилась до дна, из которого она не выберется. А организму плевать - он требует вновь и вновь... Нэнси приехала домой, осмотрела его, чтобы понять, одна ли она. Ханны нет, отца тоже. Дрю тяжело вздыхает и заходит внутрь. Идёт наверх в комнату, отпускает ручку чемодана и кидает сумку на стол. Берёт дрожащей рукой шприц с веществом и захлёбывается в рыданиях. - Прости меня, мама... А дальше слова покажутся жалким оправданием, как у всех преступников, которых она засадила за решётку. Поэтому она молчит и плачет. Не слышит, как дверь в её дом открылась. А руки дрожат, но тело требует. Нэнси закрывает глаза, уже готовая. - Нэнси! Дрю вздыхает и понимает, что не может выдохнуть. Она забыла, как дышать. Страшный кошмар случился в реальности. Она медленно поворачивается, вся заплаканная и дико уставшая, и видит: Бэзил стоит у двери, на его лице - непонимание, ужас, шок. Ведь его близкая подруга уже собиралась вонзить в руку иглу. И только дурак не поймёт, какую именно. И Бэзил тут же понимает, каким он был дураком с самого начала. Он же чувствовал, что что-то не так, видел, но ничего не предпринял. Он видит, как самая яркая девушка, которую больше нигде и никогда не встретит, обретала всё блёклые и блёклые цвета, пуская свою зависимость в самотёк. Сразу появилось много вопросов. Марвин подбегает к Дрю и обнимает её, та ничего не успевает сделать. Лишь охнуть и расслабить руки, роняя шприц с лёгким ударом о пол. Сначала Бэзил сжимает в объятиях, потом смотрит в глаза, осматривает участки тела, что открыты, на наличие отметин и снова прижимает к себе. Чувствует, как она дрожит и быстро дышит. Да и сам: дрожит и быстро дышит. Бэзил отстраняется от Нэнси и хватает её за лицо. - Почему ты не ничего не говорила? Ты же не первый раз это делаешь, верно? Что случилось? Почему ты на это пошла? Вопросы немедленно вырывались из уст парня, он кричал, кричал, потому что хотел достучаться до ещё не помутневшего от дури разума подруги. - Нэнси, ты же... Ты же понимаешь, что это плохо? Что это неправильно?! Нэнси! Нэнси!!! Крик разносился по комнате и тут же утих, когда потекли свежие девичьи слёзы. Бэзил остановился и замер. Нэнси всхлипывает, нет сил отвечать. Этого она и боялась: она боялась увидеть тот же страх, только на лице близких. И сейчас Бэзил боится, боится за неё. А Дрю попалась, попалась - она так говорила уголовникам, когда сдавала их полиции. А теперь сама попалась на горячем. Нэнси не боялась тюрьмы, она желала в неё попасть. Или лучше умереть... Или ещё лучше - провалиться сквозь землю, исчезнуть, будто никогда не была на этом свете. Последнее больше пойдёт - тогда ничего не останется в памяти. А со смертью - только боль. Как сейчас, когда Нэнси плачет, опуская голову. Она не может посмотреть другу в глаза: стыдно. Бэзил вовремя остановился. Он злился на Дрю. Не понимал, почему она о таком молчала. Да и вообще - зачем она в это ввязалась? Она же не глупая, она же понимает, что это - та ещё дрянь? Хуже - её смерть. Так почему? И этот вопрос постоянно витал над головой Марвина. Но когда Нэнси обессиленно опустила голову, скрывая волосами красное лицо, он начал понемногу понимать почему. Она не говорила о своих переживаниях, даже отцу. Не хотела, чтобы за неё переживали. А сама прыгает с места в карьер, на встречу драйву, который мог граничить с погибелью. Вот только адреналин принёс вред: его стало много, и Нэнси решила компенсировать его количество веществами. "Глупая... Какая же она глупая...", - проносится в голове, но не со злобой, с жалостью, перемешанной с горечью. Бэзил больше не сжимал Нэнси "до хруста костей"; он мягко подвёл к себе и обвёл её расслабленное дрожащее тело обеими руками. Он понял, что Дрю не хотела этого при раскрытии жестокой правды. Она хотела поддержки, хоть постоянно говорила, что ненавидит, когда её слишком берегут. Марвин вспоминает: точно, как совсем недавно на "Горячих уликах", обернувшихся пожаром. Даже тогда она думала о деле. Пусть и надо было очистить своё имя от обвинений, но репутация была... На втором месте? На первом, как всегда, - расследование. Бэзил больше не упрекал Нэнси в глупости, его рука аккуратно поглаживала растрёпанные волосы, а сам вслушивался в рыдания, утопающие в его плечах. Парень больше не злился на неё - злился на других. Почему они не видели признаков зависимости? Почему Ханна не находила препаратов? Неужели Дрю так их тщательно прятала? Куда смотрел Нэд? Он же её парень, чёрт подери! А Карсон? Юрист, отец Нэнси - и он тоже не заметил?! От обиды даже заскрипели зубы. Дрю продолжала плакать, а Марвин снова успокоился. Ведь нет нужды злиться на других, когда сам не шибко отличаешься. Бэзил же понимал, что что-то не так, замечал странности, предчувствовал неладное. Но продолжал думать, что ему просто кажется. И если бы он не решил встретить её в доме, только завидев мчащуюся у своего окна голубую машину, то... Юноша тяжёло выдохнул, не хотел об этом думать, не смел. Бэзил ждал, когда Нэнси успокоится, чтобы снова отстраниться и попытаться взглянуть в глаза. Голубые, они были сильно красные, и Марвин надеялся, что от слёз. Дрю какое-то время не решалась смотреть на друга, близкого товарища, но всё же собралась духом. Она взглянула на него, а тот улыбнулся, мягко, нежно, от чего сыщица вновь задрожала. Но эта дрожь была приятной; видимо, не сильно втянулась, раз всё ещё умеет различать одно от другого. - Всё будет хорошо, Нэнс, - громко шепчет Бэзил. - Не переживай. Я здесь, я всегда здесь, когда тебе нужна помощь. Ты столько для нас сделала. Помнишь - меня похитили на острове Страха, а ты держалась бодрячком и не теряла надежды найти меня? И я уверен, что вещества тут ни при чём. Ведь ты в самом деле такая - добрая, упорная, жаждущая справедливости. И это у тебя не отнимет никто. Ты же это понимаешь? Нэнси спокойно смотрит в глаза Бэзила, уже не обращая внимания на медленно подкрадывающуюся, словно паук, ломку, и коротко кивает без слов. А улыбка парня растягивается шире. - Понимаю, сейчас у тебя случился недуг, но это не повод закрываться. Мы всегда будем за тебя волноваться, ведь мы тебе не чужие. Прости, что я не поддерживал в Египте, как было нужно. Не стоило упоминать тебе про тот фильм. И затем недолгий смешок, который заставил Дрю подумать, будто они просто болтали о чём-то несерьёзном, будто её не ловили за приёмом препарата. - И если ты думаешь, что ты разочаровала свою маму, то нет. Будь бы она жива, она бы хотела тебе помочь. Больше всего на свете. Я это знаю, давно с тобой общаюсь. Так что я возьму её желание на себя. Не волнуйся, мы тебя поставим на ноги в два счёта. Я расскажу Карсону, найду нужные слова, чтобы он не вздумал ругаться. Тебе не нужно порицание, тебе нужна помощь, реальная помощь. Так позволь нам помочь тебе, Нэнс. Пожалуйста... - последнее слово Бэзил уже шептал. Всегда кажется, что в голове мысли выглядят какими-то пустыми, сюрреалистичными, но вот Марвин проговорил всё, что давно таилось в потаённых уголках сознания сыщицы, и Нэнси осознала, насколько эта правда тверда. Глаза открылись всё больше, что не могло не привести Бэзила в восторг. Он искал в лазурных глазах Дрю живые искры, хотя бы намёки, что вещества не забрали в свой омут весёлую девушку, которую он знает... И любит, но смог отпустить, чтобы она была счастлива с другим. А искры нашлись; речь смогла расшевелить что-то внутри сыщицы. Бэзил не сдержался, опять обнял и тут же отстранился, снова на неё засматриваясь. Нэнси долго моргала, чего-то решаясь: не медлить и улыбнуться в ответ. Энергично, искренне, как раньше, и без маски. Может быть, Дрю не избавится от зависимости полностью, такое бывает только в фильмах. Однако Бэзил (с отцом, Нэдом и остальными друзьями) поможет заглушить недуг, установить барьер, тяжёлый, непробиваемый, и об этом можно будет забыть, жить дальше. Марвин прав: всё будет хорошо.