Пальцем в небо

В пятый раз заглядывая в кабинет начальства, секретарша видит всё ту же картину — сидя над раскрытым скетчбуком её слишком красивый директор смотрит горячим взглядом внутрь себя и теребит пальцами нижнюю губу. Окликать и тормошить она уже пробовала, он на мгновение выныривал из своего транса, потом шептал что-то про небеса и снова отправлялся в нирвану. Хотелось дать хорошего леща, но субординация не позволяла, распоряжений не было, а быть уволенной не хотелось. Впрочем, ни встреч, ни срочных бумаг до вечера не предвиделось, поэтому волноваться повода не было. Прапай, написав Скаю сообщение с самого утра и получив положительный ответ, строит планы на вечер. Забытый вчера на столе скетчбук очень этому способствует. Виды с берега Чаопрайя и фасад одной маленькой кондитерской наводят мужчину на совершенно конкретные мысли. Хотя с кондитерской возникают трудности — своего сайта у заведения нет, приходится долго искать адрес по отзывам благодарных посетителей. Это оказывается небольшое кафе далеко от центра, но близко к набережной реки. Видимо, так его Скай однажды и отыскал. Вспоминая оборвавшийся внезапно вечер, Прапай ни о чём не жалеет. Кроме одного — очень хотелось попробовать эти губы на вкус, стереть своими губами вечную скептическую ухмылку, заставить улыбнуться иначе, открыто и нежно. Ему отчего-то кажется, что за суровым фасадом с закаченными чёрными глазами прячется океан нежности и тепла. Никем пока не раскрытый океан. И он должен окунуться в него первым. — Скааай, — стонет он, снова забыв, где находится, и недоумённо смотрит на секретаршу, обречённо вздохнувшую. Хуже злого начальника начальник влюблённый. — Бумаги, — она трясёт толстой папкой перед ним. Договора, соглашения, сметы… Нужно работать, но открытый на зарисовке вчерашнего вида на реку скетчбук этому активно мешает. И опустив аккуратно перед Прапаем папку с деловыми бумагами, секретарша бережно закрывает виновника нерабочих настроений и изымает его: — Как только закончите, я вам его верну. — М-м-м, жестокая женщина, — Прапай тянется за исчезающей за спиной секретарши книжкой, — ладно, но мне нужен кофе. Горький и холодный, как мои жизнь и постель. — Да, шеф, — девушка, улыбнувшись, покидает кабинет, оставив начальство страдать над бумагами. *** Весь учебный день Сиг и Скай охраняют новоявленный фетиш архитектурного факультета. В обед у стола, за которым они пытаются поесть, образуется затор из желающих сфотографироваться на фоне изменившегося до неузнаваемости Рейна, а затем возложить к нему жертвенные сладости и закуски, из которых уже впору лавку с едой открывать. Им всем курсом столько не съесть. Впрочем, ушлый Сиг, чутка пошевелив мозгами, умудряется сдать большую часть обратно одному из продавцов за полцены. А деньги решено потратить на обновления в игре, в которую они сейчас с удовольствием режутся, снимая стресс. — Плохо быть красивым, — ехидно вздыхает с оттенком зависти Сиг, разглядывая платинового эльфа, который заканчивает рейд, матерясь как орк. — И неудобно, — со знанием дела подхватывает Скай, выходя из игры. — Нам пора на следующую пару. Скоро приедет этот придурок. — А Пит и правда не смог его отшить? — Сиг удивлённо округляет рот, — Что ж там за чудо-пикапер такой? Я должен его увидеть! — Увидишь. Он сегодня заберёт меня из универа. — А как же Пит? — Посидит в библиотеке, пока мы не уедем. — А что ты будешь делать, если он тебе сегодня понравится? — Это вряд ли, он Питу не понравился. Видел бы ты его вчера, когда он примчался в общагу. Весь остаток вечера был не в себе, а с него просто крошку пальцем сняли и в рот себе палец засунули. Мне теперь даже как-то неловко перед братом… — БЛ-ЛЯТЬ! — подытоживает сказанное Рейн и тоже выходит из игры. — Идём, а то опоздаем. *** Учёба заканчивается огорчительно быстро, и срок, назначенный Прапаем, наступает. Скай стоит на парковке, нервничая, а в ближайших кустах с телефоном наготове сидят Сиг и Рейн. Им обоим дозарезу нужна фотка того, кто довёл несгибаемого Пита до коллапса. Дорогая серая, скорее жемчужная, машина почти бесшумно вкатывается на стоянку. Прапай выходит, обойдя авто и открыв пассажирскую дверь, приглашает Ская внутрь. А когда тот сел, разместив рюкзак на коленях, наклоняется и делает быстрый хом в его макушку. — Эй, стоп! — студенту эта фривольность совсем не нравится. Да, при свете дня рассмотрев того, кто его преследовал, Скай убеждается, что тот невероятно хорош внешне, но чего-то не хватает для того, чтобы захотелось им не только любоваться издалека. — Ты вкусно пахнешь, Скай, — пассажир, услышав комплимент, кривится и поджимает губы. — Поехали уже, куда там ты хотел. — Я отвезу тебя в одно место, тебе там непременно понравится, я уверен. — Да что ты говоришь? Сколько самоуверенности! И это после неудачного первого свидания? — Отчего же неудачного? — Пай мягко и призывно улыбается, — мы прекрасно поели, полюбовались видом, и ты мне даже оставил подарок. — Я?! — Скай рвано вздыхает при мысли, что Пит, будучи в ступоре, забыл рассказать ему вчера что-то крайне важное. — Ага, но я не посмел присвоить всё. Оставил себе лишь то, что связывает нас. А остальное можешь забрать из бардачка, — покрывшись холодным потом, Скай лезет в бардачок, как в гнездо королевской кобры, и вынимает оттуда один из многочисленных скетчбуков братца. — Тьфу ты, а я-то уже… — Уже что, мой дорогой? — Эй, с чего ты взял, что можешь меня так называть? И куда мы вообще едем, может уже озвучишь? — Ты всё такой же грубый, — Пай улыбается, с нежностью глядя на слегка покрасневшего студента. Ему так идут эта белая рубашка и классические брюки. И кеды у него милые. Как ни посмотри, сердце умиляется. — Так куда ты меня везёшь, сталкер? — Ничего такого, мы едем в твою любимую кофейню. Скай хмыкает. Любимых кофеен у него нет, а значит, придётся побыть собственным братом, чтобы их не раскрыли. А потом расплывается в ухмылке — это же то, что они планировали! Несмотря на то, что с Питом они на одно лицо, по привычкам и характеру близнецы весьма разные. Скай обожает экстрим, обнимашки, мясо, жареное на гриле, архитектуру и громкую музыку, Пит любит сладкое, боится высоких скоростей и воздерживается от близких контактов. И обожает рисовать пейзажи и портреты людей. Смеётся, что ему нет нужды смотреться в зеркало, рисуя автопортрет, для этого есть брат. Тем временем они уже паркуются у кофейни, и Скай готовится сводить предвкушающего счастье сталкера с ума. В кофейне они садятся у большого окна, из которого открывается красивейший вид на реку, но Скай демонстративно поворачивается к нему спиной. И погружается в чтение положенного на столик меню. — Посмотри, как тут красиво, — говорит Прапай, немного удивлённый таким поведением. Его Небо так мило вредничает, что хочется его погладить по голове и как следует накормить. Должно быть, он просто устал на учёбе, у архитекторов, наверное, очень много разных сложных предметов. Подозвав официанта, он заказывает карамельный раф и торт три шоколада для Ская, а себе — американо и блинчик с мятным сиропом. — А у вас есть что-нибудь несладкое? — проигнорировав собеседника, Скай обращается к официанту. — Сэндвичи с говядиной. — Давайте, и американо без сахара, — взглянув на слегка офонаревшего Пая, он улыбается, — терпеть не могу сладкое. Это и для фигуры вредно. Мне тренер по муай-тай запрещает. Хоть никаким муай-таем Скай не занимается, но зачем-то это вворачивает в разговор. Может, для того, чтобы один слащавый сталкер не подумал распускать руки. На столике становится тесно от принесённых блюд. Полностью пренебрегая шоколадным тортом и приторным рафом, Скай бодро жуёт свой сэндвич и запивает горьким кофе. Пай, присмотревшись к его губам, с растерянностью понимает, что сегодня казалось бы те же самые милые жевательные движения не заставляют его рыдать от восторга. Но, подумав, списывает это на то, что сегодня Скай выглядит не роковым разрушителем сердец, а скромным хорошеньким студентом. Быть может, вчера Прапая взбудоражил кожаный прикид парня, а сегодня его белая рубашка освежает чуть загорелую кожу и охлаждает влюблённое сердце? Однако, это всё ещё не даёт объяснений тому, что сегодняшний Скай даже не лизнул сиротливо стоящий и сияющий зеркальной глазурью торт. А ведь вчерашний брауни исчез с тарелки с космической скоростью. — Какие планы дальше? — Скай вытер пальцы салфеткой и с сомнением их рассматривает, хочется всё же руки вымыть. — А дальше тут недалеко пристань, мы совершим прогулку по реке. Но это чуть позже, — Прапай мельком смотрит на часы, — когда включат подсветку мостов. А пока можем прогуляться, я только машину перепаркую поудобнее. — Ок, я пойду руки помою, — кивает Скай и бодро сбегает в туалет, а Прапай, оплачивая счёт, просит упаковать шоколадный торт с собой в надежде на то, что в Скае дома пробудится вчерашний сладкоежка. Они доезжают до ближайшей пристани и паркуются на подземном паркинге неподалёку, а затем садятся на небольшой прогулочный катерок. Народу на борту немного, поэтому места они выбирают удобные, а вокруг них оказываются не занятые сиденья. Скай садится к самому борту, а Пай рядом. И тут же требует пледы, предположив, что речная свежесть может помешать наслаждаться круизом. Опять же, планируя укутать Ская, он хочет подержать его в объятьях, пусть и таких целомудренных, но встречает резкий протест. Плед выдергивают у него из рук и плотно им обматываются. В первые минут двадцать Скай словно дуется на своего спутника, но постепенно чуть оттаивает и принимается читать Прапаю лекцию о постройках, проплывающих мимо. Он называет стили, в которых были построены те или иные здания, знает имена конструкторов мостов через Чаопрайя и архитекторов наиболее приметных зданий. Видно, что он любит свою будущую профессию. И рассказывает очень интересно, так, что Пай даже заслушивается. А когда они разворачиваются, чтобы плыть обратно, студент затихает, устав. И вскоре Пай чувствует на своём плече тяжесть — голова Ская скатилась ему на грудь. Приобняв парня, так кстати задремавшего, Пай аккуратно достаёт смартфон и делает несколько селфи, а потом осторожно целует Ская в лоб. Прислушивается к себе и целует ещё раз. Это очень странное чувство. Словно сегодня рядом с ним скрупулёзно изготовленная, идеальная подделка парня, в которого он, кажется, успел вчера влюбиться. Впрочем, одёргивает себя Прапай, это всё может быть просто усталостью. Его небесный мальчик совсем вымотан. Весь обратный путь Скай очень уютно дремлет в тёплом пледе. И уже когда кораблик, ворча мотором, начинает моститься к причалу он просыпается и, открыв глаза, упирается взглядом в лицо Прапая, нависнувшее над ним. — Слишком близко, эй! — в сэндвиче с говядиной был чесночный соус, и Скай тогда этому порадовался. Но, несмотря ни на что, не хочется запомниться этому плейбою вонью изо рта. — Мгм, — соглашается Пай и тянется за поцелуем, касаясь тёплых губ, чуть обветренных и протестующе твёрдых. И получает под дых кулаком. Сложившись пополам, он пытается отдышаться, не вставая и не выпуская Ская с его места. Остальные пассажиры уже почти покинули кораблик, а Пай ещё пытается вздохнуть. Скай ждать не стал, а просто перелезает через сиденья и идёт к трапу, оставив свою жертву без внимания. Сбежать совсем он не может — в машине Прапая остался его рюкзак. Поэтому ждёт отбитого сталкера на причале. Тот выходит с лодки, всё ещё держась за живот, но улыбаясь. — Я отвезу тебя домой, пойдём. — Извини, я кажется слишком сильно ударил, — Скай не сожалеет, но немного переживает за здоровье своего водителя. — Всё нормально, я просто не был готов к такому. У тебя хорошо поставлен удар, — Прапай снова улыбается, кажется, на него не злятся. Уже по дороге обратно они договариваются встретиться завтра. Точнее, Прапай, пользуясь своим ушибленным прессом, продавливает Ская на новое свидание. Тот, немного совестясь, соглашается. Но говорит, что предпочёл бы просто покататься по окрестностям, рассчитывая на то, что держась за руль, Прапай вряд ли сможет приставать к Питу и шокировать того ещё больше. *** В их квартире его возвращения дожидаются все трое. Пит, правда, в своей комнате снова рисует, тихонько напевая что-то под нос. А в гостиной у стола, заваленного закусками и коробочками с конфетами, сидят Сиг и эльф, то есть Рейн. Скай всё никак не может привыкнуть к новому облику друга и слегка пугается его ледяной красоты. Увидев друга, Рейн бросается ему на шею: — Ура! Ты жив! Как всё прошло? — Спокойно, дайте мне хоть в душ сходить. Пи-и-и-ит! Ходи сюда с едой, у меня в животе пусто как у Рейна в голове! Сиг ржёт, а Скай прячется от разозлённого эльфа в ванной. Выходит он минут через двадцать с полотенцем на мокрых волосах и в любимой футболке Пита, потому что свою, конечно же, взять не удосужился. Все припасы со стола попросту сброшены на пол, на столе стоит дымящаяся миска лапши с тефтельками. — М-м-м, тефтельки! — восклицает оголодавший Скай и продолжает, — фу-у-у, лапша. — Рис сожрали вот эти два стража нашей невинности, — мрачно кивает на друзей Пит, сидя на полу напротив дивана. — Тебе осталась только лапша. Неужели наш заботливый сталкер тебя не накормил? — Чёрт! — Скай хлопает себя по лбу, бежит сперва к брошенному у двери рюкзаку, затем на кухню, и торжественно вручает затем насупленному брату пластиковый контейнер с шоколадным тортом и столовую ложку. Пит расцветает на глазах. — М-м-м, фкуфно, фпафибо, эфо фы куфил? — он тут же запихивает в рот не меньше трети от огромного ломтя десерта. — Неа, это наш с тобой сталкер расстарался. Уж больно сильное впечатление ты на него произвёл, братик. Сладкоежище. За торт маму родную продашь ведь. — Продам, — пожимает плечами Пит. — Но за очень большой торт. Доедай давай и рассказывай, а то наша звезда сейчас от усталости и любопытства в обморок свалится. Он кивает на Рейна, который то зевает трогательно, как трёхнедельный котёнок, то старательно таращит и без того огромные глазища, которые ему ещё, похоже, Прайфан и подкрасила. Скай заканчивает с ужином и под крохотную пачку чипсов принимается рассказывать про своё свидание. *** Утром братья, невыспавшиеся и одинаково недовольные, собираются на учёбу, когда в их дверь скребётся готовый к труду и обороне, то есть к учёбе и пряткам, Рейн. Перед этим он заскочил в комнату Прайфан, которая уложила его волосы, заколов длинную чёлку набок двумя усыпанными стразами заколками, и помогла вставить линзы. — Да она тебе точно глаза подкрашивает! — вопит Скай, рассмотрев друга, а Рейн немедленно краснеет щеками, ушами и даже шеей. — Немного тенями прошлась, подумаешь. Она говорит, что я так на какого-то корейского оппу похож. — Рейн-оппа, так может, тебе пора бросить наш ничтожный Бангкок и на волне Халлю покорять Корею и весь мир? — ухмыляется Пит, а Скай подвисает, не понимая некоторых слов. Эльф, обиженно расфыркавшись, начинает всех торопить, планируя успеть ещё и позавтракать перед занятиями. Из благодарности за такую красоту ребята снова подвозят Прайфан до её факультета, собрав восторженные вопли инженеров известной всему миру ориентации. А затем, позавтракав в столовой, битком набитой фанатами Рейна, разбегаются по факультетам. Сегодня, увы, успех платинового блондина превосходит вчерашнюю шумиху примерно так же, как атомный взрыв превосходит пук китайской праздничной петарды. Рейн буквально не знает, куда деться от бесконечных подарков и предложений руки и сердца. Уже к обеду на его личной фанатской страничке появляются комментарии о том, какой он высокомерный и грубый, тогда как бедный парень не представляет, куда спрятаться от бесконечных преследователей. В конце концов он попросту не выдерживает и сбегает с занятия на самообразование в сквер, расположенный у соседнего факультета, в надежде, что архитекторы не станут искать свою вожделенную мечту на медицинском. Со всей этой нервотрёпкой, он и внимания не обращает на окружение. Будучи уверенным в том, что старательные студенты-медики пары не прогуливают, он спокойно идёт к скверу, когда слышит за спиной: «Вон он, смотри, давай нагоним!», и топот нескольких пар ног. Вздрогнув, Рейн бежит, не разбирая дороги, проклиная про себя Прайфан, заколочки и тени на веках. И своё тщеславие, ведь ещё вчера он наслаждался своей славой на всю катушку. Влетев в незнакомца со всей скорости, Рейн непременно бы свалился и что-нибудь себе сломал, но упасть ему не дают. Сильные руки рефлекторно обхватывают задыхающегося от бега мальчишку и прижимают к груди. Сердце Рейна колотится как у птички, дыхания не хватает, пот заливает глаза, а ещё очень хочется пить. И сдохнуть. Тот, в кого он так неудачно вписался, отлепляет от себя бегуна и, судя по всему, начинает рассматривать. Рейн, зажмурившийся после того, как его поймали в объятия, глаза открывать не спешит. — Нонг! Нонг! Ты в порядке? — Рейн холодеет, услышав голос. Только не он. Только не сейчас. Ну откуда он здесь взялся?! Студент осторожно приоткрывает один глаз и обречённо выдыхает едва слышно: — Пи Пхаю… — Нонг! Тебя преследуют? Тебе нужна помощь? Паника захлёстывает Рейна — человек, решительно изменивший его довольно спокойную жизнь, прямо сейчас держит его, весьма крепко, и отпускать явно не собирается. — Нонг, пойдём сядем, я дам тебе воды. Тебе плохо? — миндалевидные глаза, чуть вздёрнутые к вискам, с заботой и неподдельной тревогой рассматривают его лицо, пока Рейн, борясь со страхом внутри себя, облизывает пересохшие губы. Пхаю, неизвестно откуда взявшийся на территории универа, помогает дойти до каменной лавочки неподалёку и открывает бутылку воды, предлагая попить. Рейн смог сделать лишь пару глотков, и горло перехватывает спазмом. Что теперь? Пока его не узнали, а потом? Нужно бежать… Он самонадеянно подрывается было с прохладной лавочки, но тут же оседает на неё, потому что ватные ноги отказываются держать шокированное тело. — Нонг? Может, нужно позвать твоих друзей, а они тебе помогут? — в Пхаю просыпается рыцарь-защитник, он вглядывается в бледное лицо с ярко-розовыми скулами и пухлыми губами и не может понять, что так свербит на краю сознания. Мальчик походит на загнанного перепуганного зайчонка. Зайчик. Огромные глаза внезапно наполняются слезами, и Пхаю узнаёт. А Рейн понимает, что его узнали. И срывается к своему факультету, боясь погони и удара в спину. — Рейн. Зайчик. Блондин… — слов и дыхания не хватает. Пхаю ошарашен. Неужели рыжик, которого он искал, теперь выглядит как звезда экрана? Мальчик-матершинник из клуба, внезапно упавший ему в руки в образе сказочного фея, поражает его воображение. Едва успев заметить, в какую сторону рванул его беленький зайчик, Пхаю подрывается следом, чтобы помочь, защитить, извиниться. Добежав до факультета аккурат к окончанию пары, Рейн затаивается за углом и принимается панически названивать Скаю, но тот телефон не берёт, поэтому Рейн набирает Пита и Сига. Отвечает только Сиг, но, быстро сориентировавшись, обещает минут через десять прибежать вместе с Питом и любимой толстовкой, которую иногда надевает, когда задерживается на плэнерах допоздна. А тут и Скай перезванивает, встревоженный. Вывалив на него новость о том, что его обнаружили и, похоже, снова будут бить, Рейн всхлипывает. Скай выскакивает к нему через минуту. Берёт за руку и тащит в столовую, где в неурочный час не так много народа, как в обед. Усадив дрожащего друга за стол, он покупает ему лимонад, отправляет брату своё новое местоположение и садится рядом с Рейном, держа его за руку. — Ты с чего решил, что он тебя снова бить будет? — Да откуда я знаю, что у него на уме?! Откуда он вообще тут взялся? Кто ему меня слил? — Говорят, кто ищет, тот найдёт… — Неприятностей на свою пятую точку, — бурчит плюхнувшийся рядом с братом Пит. — Сейчас мы тебя так замаскируем — папа с мамой не узнают, — весело объявляет Сиг и накрывает белобрысого зайчика тёмно-горчичной толстовкой размера эдак пятидесятого. — Мне этот цвет не идёт, — жалуется заползающий внутрь Рейн. — Что нам и требуется. Чем ты сейчас хуже, тем тебе лучше, — улыбаясь, заявляет Сиг и гладит бесформенное нечто в трикотаже по капюшону. — Ребята, я его сам домой доставлю, Питу сегодня на свидание, а ты, Скай, запишешь все задания и вечером присмотришь за другом. — А сейчас-то что делать? — ноет Рейн. — Он же где-то тут бродит, вдруг опять на него наткнёмся. А я после такого бега даже ходить нормально не могу. — И здесь у меня есть решение, моя королева, — Сиг блистает интеллектом, — Я прямо сейчас пожалуюсь охране, что на территории универа некий подозрительный мужик преследует испуганных студентов. Ты мне только опиши этого рыцаря в сияющих доспехах. — Ну-у-у-у, у него такие глаза, миндалевидные, красивые, очень добрые, губы тонкие, лицо заострённое и красивая линия челюсти… — Рейн мечтательно запрокидывает голову. — Стоп, королева! Тебя куда-то не туда понесло. Опиши мне, как он одет, чтобы можно было опознать. — Ой, — сказал Рейн и густо краснеет. — Кажется, на нём футболка была… Белая… Нет, синяя. И джинсы. А ещё у него на голове такой пучок. Хвостик. — Поня-я-ятно — скептически тянет Сиг, — я пошёл. За колонной неподалёку на них внимательно смотрит Пхаю. И решает, подойти прямо сейчас, пока зайчик в окружении друзей, или подождать, пока он останется один. И никак не может решиться. Зайчик выглядит красивым и напуганным, а толстовка, которую он по такой жаре послушно натянул, непрозрачно намекает, что он не хочет быть найденным. Минут через пять после того, как от компании двух симпатичных близнецов и зайчика отлучился их четвёртый друг, Пхаю хлопают по плечу: — Кхун? — Здравствуйте, — Пхаю делает вежливый вай охраннику в синей форме. — С какой целью вы находитесь на территории университета? — Я искал друга… — Покиньте, пожалуйста, территорию и свяжитесь со своим другом иным способом. На вас жалуются наши студенты. Сделайте это по доброй воле, и всё закончится миром. — Да, кхун, — Пхаю решает не нарываться и направляется к парковке, где оставил машину. Пожалуй, их разговор может состояться и позже. *** К третьему свиданию Прапай готовится ещё тщательнее, чем к предыдущим. Хочется всего и сразу, но сильнее — разобраться в своих противоречивых чувствах. Скай ему нравится, это однозначно.Непонятно, почему он ему нравится то больше, то меньше. Почему, глядя на мальчика, он то растекается в лужу, то скупо и отстранённо кокетничает, словно с любым из своих прежних одноразовых партнёров. Хочется ясности, нежной кожи на губах и настороженного, но не отвергающего взгляда. Аж до мурашек по жопе. Секретарша, нарушив субординацию, шмякает пачкой бумаг по столу: — Кофе? Вы пропустили подписи на четырёх договорах и одном допсоглашении, кхун Прапай. Я очень рада за вас, но сейчас всё же нужно поработать, — она отчитывает его как ребёнка, несмотря на то, что он старше на несколько лет и гораздо выше по положению. Однако второй день плывёт на своих волнах и портачит то там, то сям, а потом уносится в неизвестном направлении, куда невозможно дозвониться. Про себя девушка молится Будде, чтобы тот, кто заморочил голову её руководителю, дал бы уже этому секс-террористу, чтобы тот успокоился и вернулся к работе. С трудом дождавшись вечера, Пай едет домой переодеваться. Подумав, поддевает под свою фирменную кожаную мотоциклетную куртку еще одну тёплую кофту на молнии, прихватывает второй шлем и идёт в гараж выбирать коня. Оседлав полуспортивного Судзуки ярко-красного цвета, он отправляется к университету забирать на свидание своего небесного мальчика. Скай рассказал брату, что просил Прапая покататься по Бангкоку, чтобы тот не вздумал облизывать, или того хуже — целовать непричастного к сталкерингу близнеца. Мол, будет мужик за рулём, руки заняты, голова занята, никакой опасности. На это, собственно, Пит и рассчитывает, до сих пор со странной дрожью в теле вспоминая, как Прапай ме-е-едленно кладёт в рот палец, которым только что смахнул крошку практически с его губ. Поэтому перед вторым по счёту свиданием почти не волнуется, оставив папку с рисунками в комнате для занятий вместе с рюкзаком, а все необходимые мелочи сунув в небольшую сумочку-кенгуру, которую носил всегда на плече. Так и выходит на стоянку после того, как принял звонок от Прапая (каждое свидание братья менялись телефонами и студенческими удостоверениями, это было не очень удобно, зато беспалевно). И встаёт, пытаясь отыскать описанную братом жемчужную иномарку. Но тут ему машет рукой мотоциклист на красном и, судя по обводам, очень быстром мотоцикле. Пит нервно сглатывает. Мотоциклы — это совсем не его, он даже моторикшами пользоваться боится, да и с друзьями на мопедах почти не катается. Это кажется ужасно опасным, почти смертельным. В его воображении спустя пять минут после начала поездки он вместе с мотоциклом опрокидывался, влетал под автобус, врезался в столб, в общем, погибал всеми возможными способами — от перелома шеи до равномерного размазывания по асфальту. Под свободными штанами его ноги покрываются мурашками и начинают ныть все царапины Ланса. Хочется сбежать, но его уже заметили. К тому же, как человек чести, он вынужден соблюдать условия пари. Пит выдыхает и делает шаг навстречу судьбе. Прапай идёт ему навстречу, протягивая руку, которую Пит с трудом игнорирует, организм желает схватиться за неё и, целуя, умолять покататься на автобусе, на маршрутке, на такси за собственный счёт, лишь бы не на этом красном хромированном монстре, от которого заходится ужасом сердце. — Мы будем кататься на нём? — И тебе привет, Скаюшка, — Пита чуть не выворачивает от слащавого приветствия, он подчёркнуто делает вежливый вай, чтобы скрыть ладонями и поклоном панику в глазах. — Ты же сам хотел покататься, вот я и выбрал один из самых своих удобных вариантов. «Будда, у него их ещё и не один!» — в ужасе думает Пит. — Надевай-ка куртку, иначе замёрзнешь. И шлем — Прапай снимает куртку и накидывает её на плечи Пита. Хорошо хоть, шлем снимать не стал, обойдутся без поцелуев. Пит немного успокаивается и натягивает шлем. С непривычки это кажется странным, он словно резко изолировался от окружающего мира — сузилось поле зрения, непривычно потяжелела голова. Зато куртка восхитительно пахнет парфюмом Прапая и словно обнимает, нагретая его телом. Пай снова осёдлывает мотоцикл красивым отточеным движением, поворачивается и хлопает по сиденью позади себя: — Садись. Ты когда-нибудь катался на мотоцикле? — Пит отрицательно мотает головой. — Тогда давай руку, я тебе помогу сохранить равновесие. И перекидывай ногу через седло. С помощью Прапая Питу удаётся не опозориться, карабкаясь на незнакомый ранее транспорт. Он садится позади и тут же сдвигается вперёд, тесно прижимаясь к бёдрам мужчины. Поза смущает. А ещё он не понимает, куда деть руки, они как-то бестолково торчат в стороны. — Ноги поставь вот сюда — обернувшись, показывает Прапай, — а руками обхвати меня за талию. — Чего? — взвивается Пит, толком не закрепившись на мотоцикле, и чуть не опрокидывает их вместе с механизмом. Они могли бы стать первой парой в Бангкоке, разбившейся на неподвижном мотоцикле. Но Пай удерживает всех троих, и Пит уважает его за силу и реакцию. — Обхвати меня за пояс и держись крепко, — терпеливо повторяет Пай. Когда Пит робко сводит ладони на его животе, выясняется, что теперь он прижат к мужчине всем своим телом. Хочется слезть и сбегать набить брату лицо за блестящую идею их свидания… Но бежать уже поздно, Прапай завёл своего монстра, и они трогаются с места. Пит умеет кататься на велосипеде, но совершенно не понимает, как некоторые мотоциклы сохраняют своё вертикальное положение в пространстве. Сперва они едут медленно, заботливый водитель даёт пару плавных кругов по полупустой парковке, чтобы его пассажир смог привыкнуть и перестал рвано дышать, поскуливая от страха. А затем они покидают территорию университета и выезжают сперва на небольшие пустые улицы. Там Прапай немного прибавляет скорость, а Пит нервно сжимает его за бока. Затем они попадают уже на большую улицу, и Пит закрывает глаза. Почему-то кажется, что с закрытыми глазами они ни во что не врежутся. Пит надеется, что у Прапая-то глаза открыты. Прапая же объятия пассажира буквально окрыляют. Улицы он выбирает с не самым большим трафиком, поэтому легко лавирует в потоке, почти не притормаживая на светофорах — судьба на его стороне и зажигает или придерживает для них зелёный. И Пай безотчётно увеличивает скорость, пока не начинает чувствовать боль в рёбрах и скрюченные пальцы, вонзившиеся в его пресс через пару слоёв одежды. Пит, случайно открыв глаза, закрыть их уже не смог, с головой окунувшись в панику. Он всё сильнее прижимается к своему мотоциклисту, обещая Будде, Иисусу и Аллаху быть самым хорошим мальчиком на Земле, никогда не спорить с братом, будь он неладен, и даже закончить с отличием университет и пять лет отработать на курорте у родителей. Только бы они остались живы. Только бы Прапай остановился уже. Пальцы сводит судорогой, и Пит, чтобы не вылететь из седла, вонзает их во что-то мягкое. Прапай оттормаживается почти там, где планировал, чуть не доехав до набережной Чаопрайя. И пытается освободиться от объятий, но в ответ его стискивают ещё сильнее. Тогда он меняет тактику, сняв шлем с себя, принимается гладить сведённые страхом пальцы, ласково принуждая их расслабиться: — Ну что ты, маленький, испугался? Не бойся, мы уже остановились, больше не поедем, поэтому можно меня отпустить, не бойся, мой хороший, всё в порядке — воркует Прапай, поглаживая и по одному разгибая пальцы у себя на животе. Спустя пару минут ему удаётся освободиться и слезть с мотоцикла, фиксируя за плечи повалившегося вперёд пассажира. Дав ему на себя опереться, мужчина, продолжая тихим голосом говорить какие-то благоглупости, осторожно расстёгивает и снимает шлем, глядя растерянно в побелевшее лицо с прикушенной губой. — Вот и хорошо, вот и молодец, видишь, у тебя всё отлично получилось, сейчас я помогу тебе слезть, — он буквально на руках снимает парня с мотоцикла и пытается поставить наземь. Пит стоит, но чисто номинально — стоило Прапаю чуть ослабить хватку на его талии, как тот начинает заваливаться вперёд. Поэтому приходится пострадавшего терапевтически обнять. Чтобы почувствовать, как его колотит мелкая дрожь. Губу Пит всё же прокусил, и на ней набухла крохотная бусинка крови. Пай не выдерживает. Что бы это ни значило, но его ведёт от этого парня как тогда, в «Сирокко». Тёплый и совершенно не в себе по его, Пая, вине. И эта, тёмная в сумерках, бусинка. Прапай и сам не понимает, как слизнул её, а потом прижался к губам. И они оказываются не протестующими, а принимающими полностью и безоговорочно. Прапай хватанув воздуха, снова целует. Мягко, максимально нежно и уважительно, словно поклоняясь. Именно так — он оказывает сейчас максимальное уважение, прислушиваясь к каждому микродвижению человека в своих объятиях, глядя внимательно в его затуманенные глаза. И как только те начали проясняться — отпускает, лишь поддерживая немного, давая обосноваться на твёрдой поверхности. — Ты в порядке, маленький? — заботливо заглядывает в глаза и улыбается виновато. — Прости, я не знал, что тебе будет так страшно. — Н-ничего, — выдыхает Пит, благодаря всех богов за то, что они остались живы. Как истинно хороший мальчик, он не испытывает злости, только бескрайнюю благодарность и слабость в коленях. — Здесь поблизости кафе на пирсе, пойдём, там ты сможешь присесть. — Пай, забрав ключи из мотоцикла и включив сигналку, бережно ведёт всё ещё заторможенного Пита к реке. В кафе он усаживает своего пассажира на уютный диванчик и тут же прикрывает его ноги лежащим рядом пледом. Хочется унять дрожь если не уговорами, то хотя бы простым физическим теплом. Посмотрев меню, Прапай идёт к барной стойке и делает заказ, а потом возвращается и садится рядом, взяв Пита за руку. — Скай, прости меня ещё раз, я совсем такого не хотел. Но вчера ты мне ничего не сказал, да и сегодня промолчал. — Прапай поглаживает вяло лежащую в его руке ладонь, чуть влажную и прохладную, но уже начинающую согреваться. На их столе появляются сэндвич с грудинкой, сливочно-ягодный торт, два американо и ванильно-банановый раф. В этот раз Прапай не гадая, берёт и сладкое, и несладкое, пусть его парень выбирает сам. Пит ведёт носом и хватается за раф, выдув половину бокала одним глотком. А потом суёт в рот большой кусок торта, вызывая в Прапае почти родительское умиление «смотри-как-мой-пиздюк-может». После лошадиной дозы глюкозы стресс Пита снижается до приемлемого уровня, так, что он может, наконец, осмысленно воспринимать действительность. Они сидят на маленьком тесном диванчике. Прапай поглаживает его ритмично по коленке, укутанной пледом. А подрагивающая собственная рука с ложкой тянется за следующим куском торта. — Мы… приехали? — голос слушается плохо, хрипит и в конце срывается на фальцет. — Да, маленький, мы приехали. Всё в порядке. Обратно я отвезу тебя на такси, не волнуйся. И больше не посажу на мотоцикл, если ты боишься. — Это было… быстро… очень. Всё же торт — это лучшее средство от стресса, в очередной раз убеждается Пит. А Прапай виновато стонет и прижимается лбом к его плечу. К этому времени заканчивается раф, и Пит хочет лимонада. Паю приходится оставить своего студента, чтобы сходить за лимонадом. Вернувшись, он обнаруживает за столом уже немного улыбающегося парня. — Я хочу признать это свидание неудачным и исправиться. Поэтому завтра могу реабилитироваться. — Нет, завтра не могу я, — хорошего мальчика смыло потоком сахара в небытие, Пит придумывает месть. — Давай в выходной сходим в парк аттракционов? Только всяких американских горок я боюсь, а на быстрых каруселях меня укачивает. Лишить братца всех его любимых аттракционов, поманить вкусненьким и не дать! Пусть помучается, сплавляясь на бревне по пахнущему прелой тиной жёлобу, пусть покатается на унылом джипе с пищащими малолетками! — Ах да, и ещё — мясо я не очень люблю, особенно жареное, — плохой мальчик внутри Пита весело потирает ручки. Это, конечно, не сравнится с пережитым ужасом, но всё равно заставит Ская страдать. — Да мой хороший, я всё запомнил. В субботу годится? Часов в одиннадцать утра я заеду за тобой. — Хорошо, — соглашается Пит и нервно зевает. — Отвези меня домой, пожалуйста. Прапай вызывает такси, усаживает Пита на заднее сиденье и садится рядом, осторожно обняв парня за плечи, тот не возражает. У общаги Пай просит водителя подождать пару минут и отвезти его обратно, выходит вместе со студентом и ведёт его почти к дверям кондо. Тот собирается уже уйти, но Пай придерживает его за рукав: — Куртку оставишь себе? Мне она сегодня ещё пригодится, если честно. Пит кивает и начинает немного неловко выбираться из куртки. А Пай принимается ему помогать. В какой именно момент он уткнулся в губы своего Неба губами, он толком и не понимает, но остановиться не может, прижимается сильнее, раздвигая их кончиком языка, коснувшись сомкнутых зубов, пока руки тянут рукава куртки вниз. Пай ощущает сладость то ли торта, то ли самого парня, рвано вдыхает и пытается углубить поцелуй, но тяжёлая куртка соскальзывает с плеч Пита и падает, словно разбудив парня. Он отталкивает Прапая в грудь одной ладонью, а второй хлёстко бьёт по лицу, зло вспыхнув глазами, шипит что-то похожее на «хер тебе, а не поцелуй», разворачивается и сбегает. Пай, придерживая наливающуюся жаром щёку, поднимает куртку и как в трансе идёт в такси. Забрав со стоянки мотоцикл, он отправляется в бар неподалёку. Теперь, когда нет необходимости заботиться и оберегать, он снова ничегошеньки не понимает. Кроме того, что вчерашнего Ская не хотел, а сегодняшнего желает, как последний глоток кислорода на Земле. Поэтому Прапай решает напиться. И для компании вызывает сообщением Пхаю. Накидаться голодному и потерянному Паю удаётся буквально с пяти шотов. Когда Пхаю приезжает, он уже растёкся пылающей щекой по прохладной стойке. Бармен выдаёт новому гостю напиток по запросу и отходит. — Почему? Почему я никак не могу разобраться в том, что чувствую? Сперва я его хочу до дрожи, а потом целую — и ничего. Ни-че-го-шень-ки. Не то что не встал, даже не дрогнул! Смотри, смотри, дружище, — Пай листает галерею снимков и вытаскивает их со Скаем селфи на кораблике, — Смотри, я поцеловал его дважды и вообще ничего не захотел. А сегодня я чуть сознание не потерял, когда он прикоснулся ко мне и обнимал, держась на мотоцикле. Он то любит сладкое, то не любит. То читает мне лекции про архитектуру, то так смотрит, что хочется извиниться и говорить с ним на вы… Он всё время разный. То такой, то этакий. Вооот! Пхаю, он как будто не один, как будто их двое! — Ну знаешь, а их реально двое! Я видел сегодня Рейна в университете. И твоего Ская. Обоих твоих Скаев. Они близнецы. — Да ты гонишь, дружище. Так же не бывает. Может, тебе показалось? Пхаю достаёт свой смартфон. Сегодня, прячась за колонной, он успел сделать пару снимков своего зайчика. Окружённого двумя совершенно идентичными Скаями с фотографии Прапая. Именно такую фотку он пьяному Прапаю и показывает. Пай впивается взглядом в экран, трезвея на глазах. — Близнецы? Двое? Так. Мне нужно поговорить с братом!