Жмурки

Я упоминала, что Джордж Мартин вдохновлялся циклом Дрюона «Проклятые короли», из которого, я полагаю, почерпнул политическую и военную часть истории: из-за измены королевы мужу начинается Столетняя война, а на фоне масштабных исторических событий рассказывается о жизни отдельных персонажей. Но у Мартина был и другой источник вдохновения — роман «Я, Клавдий» Роберта Грейвса (1934) и его сериальная экранизация BBC (1976), которую я всем рекомендую, и вообще это мой любимый исторический сериал. «Я, Клавдий» вдохновил Мартина на создание многих персонажей ПЛИО, а также подарил идею, которая сама по себе не является новой: «темная» семья как источник зла для всей страны. Это абсолютно здравая и логичная идея. Если семья, как нам всегда твердят, это «ячейка общества», то что происходит с обществом, если внутри семьи все прогнило? В романе и сериале римский император Клавдий (Дерек Джекоби) вспоминает историю своей семьи, начиная с правления его деда, императора Августа, заканчивая «настоящим временем», когда престарелый Клавдий готовится к смерти от рук любящего семейства. Он знает, что умрет от рук своей жены и племянницы (привет, инцест) Агриппины, чтобы на трон взошел ее сын Нерон (трудно поверить, но инцест между Агриппиной и ее сыном отражен в сериале 1970-х, в котором, конечно, нет современного натурализма, но и без графических сцен сериал суров, как челябинские лесорубы). Один из актеров сериала рассказывал, что когда все собрались на съемки, то были немного растеряны. Таких сериалов, как «Борджиа» или «Игра престолов», в ту пору не было. Классику и историю ставили скучным, стерильным, чопорным костюмным мылом. А тут — отравления, интриги, инцест, взаимная ненависть, детоубийства и все это в высокой античности. Артисты не знали, что им играть. Тогда режиссер сказал: — Представьте, что вы играете членов мафиозного клана. И все встало на свои места. Итак, император Август женат вторым браком на Ливии Друзилле, которая считалась самой красивой женщиной Рима. По легенде, Август влюбился в нее с первого взгляда, когда Ливия была замужем и беременна будущим императором Тиберием. Август тоже был женат, и его жена была беременна его единственным ребенком — дочерью Юлией. Едва жена родила, как Август развелся с ней (в Риме это было так же просто, как в современности), заставил мужа развестись с Ливией и женился на ней. Клавдий, от лица которого написан роман, рассказывает: Мой дед был одним из лучших Клавдиев. Бабка Ливия была одной из худших Клавдиев. <…> Ливия отзывалась о римском народе в наши времена: «Чернь и рабы! Республика всегда была вздором. Что нужно Риму, так это царь». Зло в этой истории изначально матриархально. Оно исходит от Ливии (невероятная актриса Шан Филипс), которую можно признать величайшей телевизионной злодейкой. Нездоровье семьи начинает проявляться сразу: хотя Август безумно влюблен в Ливию, он не может заниматься с ней сексом, и у них нет своих детей, как у Роберта Баратеона с Серсеей. Август знал, что его брак греховен, и мысль об этом, по-видимому, воздействовала на него, обуздывая его плоть. Бабка, которой Август был нужен в первую очередь как орудие осуществления ее честолюбивых замыслов, а уж затем как любовник, была скорее рада его импотенции, чем сожалела о ней. Ливия обладает огромной властью: Август управлял миром, а Ливия управляла Августом. Ливия желает сохранять свою власть и сделать императором своего сына Тиберия, образ которого вдохновил Мартина на персонажа Станниса Баратеона. Но Август терпеть не может Тиберия, исполнительного, покорного его воле, отличного солдата. Вот не любит его, и все. Август предпочтет оставить империю любому троюродному племяннику или двоюродному внуку, но не сыну Ливии. И Ливия начинает строить планы, которые займут десятилетия. Но она не просто ждет: Дед внезапно умер во время обеда с друзьями, и возникло подозрение, что его отравили, но дело это замяли, так как в числе гостей были Ливия и Август. Это жертва №1, как Джон Аррен в ИП. Год за годом Ливия продолжит расчищать Тиберию дорогу к трону, хотя тот совершенно этого не хочет, как Станнис. В первом эпизоде сериала показывают семейное пиршество, на котором присутствует толпа родственников. С каждой серией она будет уменьшаться. Племянники и внуки отправятся под нож, их матери — в ссылку. Последней жертвой станет сам Август, потому что после долгих лет слепоты он наконец прозрел. Так в ИП Серсея подстраивает смерть Роберта, после которой мир в королевствах катится в тартарары. Клавдий, с которого Мартин писал Тириона Ланнистера, считался семейным позором, которого Ливия (персонаж Серсеи отчасти списан с нее) предлагала в детстве убить. Он родился хромым калекой, заикой и глухим на одно ухо, из-за чего ему приходилось повторять все по многу раз, и все считали, что он тупой. Это его и спасло от Ливии. Но ничто не спасло Рим. Ливия заставила Тиберия развестись с любимой женой и жениться на дочери Августа. Она убила собственного сына Друза, любимого с гомоэротическими обертонами брата Тиберия, который оказывал на него хорошее влияние. Тиберий был уверен, что без Друза он перейдет на «темную сторону». Так и случилось. К моменту восшествия на престол Тиберий превратится в монстра, изведшего под корень оставшихся родственников: Я не могу заставить себя писать в подробностях о Нероне, которого уморили голодом; или об Агриппине, переставшей принимать пищу: какое-то время ее кормили насильно, но в конце концов дали умереть; или о Галле, который погиб от чахотки; или о Друзе, переведенном с дворцовой мансарды в темный подвал и однажды найденном мертвым — горло его было забито шерстью из матраса, который он грыз, не в силах стерпеть голодные муки. Ливия своими руками выкопала могилу Рима. Трудно представить книгу, где еще больше жести и крови, чем в ИП, но у Грейвза больше. Младшего мальчика по закону нельзя было казнить, поэтому, опираясь на прецедент гражданской войны, его перед казнью заставили надеть взрослое платье; девочка, будучи девственницей, тем более находилась под защитой закона. Для казни девочки, единственная вина которой заключалась в том, что она была дочь своего отца, не нашлось прецедента. Когда ее вели в тюрьму, она, не понимая, что происходит, кричала: «Не надо в тюрьму, выпорите меня, если хотите, и я не буду больше». Видимо, на ее совести был какой-то детский проступок. Чтобы избежать несчастья, которое постигнет Рим, если казнят девственницу, Макрон приказал главному палачу изнасиловать ее. Узнав об этом, я сказал про себя: «Рим, ты погиб. Столь ужасное злодеяние нельзя искупить». Все ненавидят Тиберия, и ему приходит в голову мысль: как сделать так, чтобы люди сожалели о нем после смерти? Назначить наследником того, кто будет еще хуже. Встречайте Калигулу, с которого Мартин писал, как можно догадаться, Джоффри Ланнистера, а с инцеста Калигулы с его сестрой Друзиллой — инцест Джейме и Серсеи. По сравнению с психопатом Калигулой (великолепный Джон Херт в сериале) Джоффри еще ничего. Калигула больше похож на Рамси Болтона. Он еще в детстве убил своего отца, в юности переспал с сестрами. Когда сестра Друзилла забеременела от него, он вскрыл ей живот, вырезал плод и… сожрал его. Рим погружается в безумие и хаос. Нормальных людей не остается. Знать запугана и ждет, когда-то кто-нибудь умный устроит заговор. Бедняки терпят и ничего не ждут. Во время отсутствия императора в Риме осудили сравнительно мало людей, тюрьмы пустовали, а значит, не хватало жертв для диких зверей. Калигула возместил эту нехватку за счет зрителей, причем сперва им отрезали язык, чтобы они не могли позвать на помощь друзей. Клавдий наблюдает за происходящим издалека, пишет исторические хроники и продолжает считаться шутом, что продолжает его спасать. Его ум и таланты проявятся публично, только когда он станет императором после убийства Калигулы. Клавдий спасает Рим. В сериале «Игра престолов» это обыграно гибелью всего дома Ланнистеров, где в живых остается только Тирион, становящийся Десницей при новом короле. История правящей семьи неразрывно связана с историей страны. В финальных сезонах ИП в начале Войны пяти королей обвинили Мизинца, который стравливал «брата с братом и сестру с сестрой». Не припоминаю большой любви между Кейтилин Старк и ее чокнутой сестрой Лизой Аррен. Не припоминаю любви между Серсеей и Тирионом, которого она с детства винила за смерть матери, как и их ледяной отец Тайвин, не видящий своих детей в упор, с детства унижающий Тириона и готовый казнить его на фальшивых основаниях. Тирион, в свою очередь, убивает отца. В сериале всех обелили, кроме Джоффри, но в книгах Тирион не уступает в жестокости родичам. Когда Серсея хватает женщину, которую считает его любовницей, Тирион угрожает сестре, что лично изнасилует и искалечит своего маленького племянника Томмена, сына Серсеи, если та женщина пострадает. Такое на Мизинца не свалишь. Война началась не из-за козней Мизинца, а потому что Серсея спала со своим братом и родила от него детей, о чем стало известно Джону Аррену. Мизинец только поднес спичку к разлитому бензину. Мартин вылез вон из кожи, чтобы нормализовать инцест, а сериал ему подпел (меня почти умиляет, когда повзрослевшая Мирцелла сообщает Джейме, что она рада, что он — ее отец; like, cool kids любят инцест?). Но в основе ПЛИО лежат книги, где гниение «ячейки» разлагает весь мир вокруг, и хотел Мартин того или нет, в основе цивилизационной катастрофы его фэнтэзийного мира лежит именно это. Любопытно, что бездарный и всех разочаровавший финальный сезон ИП достоверно проиллюстрировал последствия инцеста — отравляющих, созависимых, лишающих возможности психологической сепарации отношений. Джейме прошел свой путь искупления, полюбил Бриенну, провел с ней ночь, а затем уехал обратно к Серсее только для того, чтобы вместе с ней умереть. Тот случай, когда беспомощные авторы случайно сказали правду: из таких отношений действительно почти невозможно выбраться. Хотя в книгах Мартин, возможно, преуспел бы с сепарацией Джейме. С XX века в культуре все чаще появлялся образ семьи как источника зла. Я связываю это с открытиями психоанализа, особенно Юнга, который первым заявил, что ничто так не отравляет жизни детей, как невроз их родителей. «Темная» семья может лежать в основе катастрофы государства, как в «Гибели богов» Висконти, где семья немецких промышленников фактически создает фашизм. Как в «Я, Клавдий», фильм начинается с большого семейного торжества, а дальше количество членов семьи уменьшается, пока не остается последний, главный герой Мартин, который поддерживает национал-социалистов. Эротика в фильме проникнута истерическим нездоровьем. Мартин растлевает маленькую девочку, которая вешается, как в «Бесах» Достоевского. Апофеозом ужаса внутри семьи становится изнасилование Мартином собственной матери. На следующий день он надевает фашистскую форму. Эротика, все любовные отношения в «Гибели богов» либо гротескны, либо, как в случае матери Мартина—Софи и ее любовника Фридриха, как-то холодно безнадежны и совершенно безрадостны. Объятия Фридриха и Софи выглядят в фильме почти отталкивающими, их судорожная друг к другу нежность не вызывает никакого сочувствия, а мартинова («шопенгауэровская») ненависть к матери кажется едва ли не оправданной. Сцена инцеста в «Гибели богов» стала знаменитой, а толкователи писали в связи с ней о фрейдизме, о неофрейдизме. Главное, однако, что это — вершина страсти, существующая в извращенном мире висконтиевской картины. — Борис Тулинцев Торжество, семейное мероприятие — частое начало истории семьи, разрушающей себя изнутри. Так начинается «Крестный отец» Копполы и «Королева Марго» Патриса Шеро, а также фильм Томаса Винтерберга, который так и называется «Торжество»: семья собирается на юбилей всеми уважаемого отца, сын встает, чтобы произнести тост, а вместо него начинает рассказывать, что отец насиловал в детстве его и сестру, из-за чего она покончила с собой. Собрать персонажей вместе — хорошая подводка к тому, чтобы начать вытряхивать скелеты из шкафов. Описание «темной» семьи не сводится к эпику, гибели богов и миров. — Вылезай, сволочь! Снова комбинация — это уже в мой адрес. — Будь ты проклят… Любимое проклятие. — Чтоб ты жизнь свою в тюрьме кончил… Комбинация. — Чтоб ты заживо в больнице сгнил! Чтоб у тебя отсохли: печень, почки, мозг, сердце! Чтоб тебя сожрал стафилококк золотистый! Комбинация. — Раздевайся, буду вытирать заново!!! Неслыханная комбинация! И снова, и снова, и снова… Это бабушка моет в ванной маленького внука в автобиографической повести Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом». Обыденный бытовой кошмар. — Люди, помогите! — прорвался откуда-то мамин крик. — Боишься?! Правильно боишься! Думала, я только кричать способна? Голову проломлю сейчас лампой этой! Я душевнобольная, меня оправдают. А совесть чиста будет, сама родила, сама и гроб заколочу. Пошла отсюда! Сама донесу. Хватит сил и на мощи его, и на тебя еще, гниду, останется. Я подплыл к отверстию туннеля и хотел в нем спрятаться, но почувствовал, как что-то обхватило меня под мышками. Я обернулся. Это был осьминог. — Лифт вызывай, видишь, руки заняты? — сказал осьминог бабушкиным голосом и, обвив меня щупальцами за грудь, потащил прочь от стены. Обыденное зло настолько… обыденно, что его почти невозможно отделить от психического заболевания. Мы не можем сказать о бабушке мальчика, больна ли она, или просто сволочь по жизни, или одно так тесно переплетается с другим, что нет разницы. Эпик не нуждается в объяснениях и глубокой психологии, фэнтези — всегда рассказ о мире, исторический текст — об истории. Но в реализме без этого не обойтись. Причем нам важно знать не столько то, есть ли у бабушки диагноз, сколько то, что ею движет. Почему она издевается над внуком? Как она себе это объясняет? Может ли зло в семье быть чем-то, кроме чистого садизма, или возможны другие причины? Но помните: у жестокости и абьюза всегда есть объяснения и никогда нет оправданий. Особенно в семье, от которой человек самой природой «запрограммирован» ждать защиты. К сожалению, именно в семье чаще всего он сталкивается со злом.