Not That Type

Какофония звуков из чужого пьяного смеха и последних хитов американской поп-культуры нещадно бьют по голове. Джейк устало массирует пальцами виски и разочарованно поджимает губы. Сегодняшним вечером список «я сожалею о том, что сделал» пополнился еще на один пункт. На самом деле, Шим всегда грамотно взвешивал каждый свой шаг и не позволял себе необдуманных поступков, но, кто же знал, что вежливый ответ на телефонный звонок станет такой масштабной ошибкой. Достаточно было бы небольшого намека со стороны вселенной, что не надо поднимать трубку, когда твой лучший друг внезапно звонит тебе в вечер пятницы, который по традиции он должен проводить вместе со своим парнем. Одно маленькое предзнаменование, и Джеюн бы несомненно послушался, но именно сегодня вселенная молчала, не подавая сигналов, в отличии от настойчивого Чонвона. Они познакомились на вступительных в Ёнсэ, входящий в топ университетов страны, а затем удачно (после сегодняшнего вечера Джейк уже в этом не уверен) оказались на одном факультете. Чонвон на первом курсе со своими ямочками на мягких щеках и кошачьим прищуром казался невероятно очаровательным, а Джеюн был падок на все очаровательное с детства. Так они подружились, разделяя на двоих обеденные перерывы в университетском кафетерии, домашку с подготовкой к экзаменам, а также многочисленные прогулки на выходных. У Чонвона были милые ямочки, блеск в глазах, а также широкие плечи и очертание шести кубиков пресса — наследие многолетних тренировок по тхэквондо. Ян продолжал сохранять свою спортивную форму, хотя мечта детства стать профессиональным спортсменом осталась в прошлом, и тренировки были заброшены из-за внушительной нагрузки по учебе. Чонвон умел поднимать настроение даже в самый паршивый день, прикрывал перед профессорами, когда Джейк в очередной раз опаздывал, заигравшись перед парами с соседской собакой. Ее хозяин выходил на прогулку (не специально) аккурат, когда Шиму нужно было торопиться в университет. Но не в его силах пройти мимо очаровательного лабрадора, который так любил ластиться к чужим рукам. Так вот, Чонвон был прекрасным человеком и другом. Но был у него один недостаток, из-за которого не раз приходилось расплачиваться Джейку. И звучал этот недостаток так: плохой вкус на парней. За три года, что они знакомы у Чонвона было четыре парня, и всех их (почти) можно было охарактеризовать одним словом — придурки. Если вы увидите в Ёнсэ высокого мужественного популярного старшекурсника, не предпринимайте попытку с ним познакомиться, он уже точно принадлежит Чонвону. Абсолютно его типаж. Стоило только тому запасть на очередного бэдбоя, Джеюн закатывал глаза и бубнил что-то из разряда «в этот раз разгребать будешь сам», но затем самолично же шел успокаивать Чонвона после очередного неудачного расставания. Причины разрыва были до неприличия похожи. Либо оказывалось, что этот (недо)мачо развлекался на стороне, придумывая идиотские отмазки из-за отмененной встречи, либо выяснялось, что тем, с кем изменяли, был сам Чонвон. Ну, любил он находить на свою голову подонков, которые морочили голову ему и окружающим. Джейк искренне пытался образумить друга, но не в этот раз, когда его, уставшего после вечерней смены в круглосуточном магазинчике, вытащили посреди ночи из уютной кровати и заставили ехать в другую часть города на вечеринку какого-то выпускника, чье имя он даже не слышал. Сейчас он мог бы обниматься со своей плюшевой акулой и видеть десятый сон, если бы только не судьба, отказавшаяся предупреждать его не отвечать на звонок Ян Чонвона. И теперь остается только топить свою печаль в очередной кружке пива, пока Чонвон остервенело накидывается на виски. — Ты не разгоняйся. Хоть бы колой разбавил. Голос Джейка звучит обеспокоенно, даже зарекшись перестать так печься о друге, он не может не заботиться о нем. Чонвон это правда ценит, но вместо ответа лишь фыркает и закатывает глаза. Его настроение сегодня плавает на дне стакана с янтарной жидкостью. Еще с утра ничего не предвещало беды, и он планировал как проведет эти выходные с Джехеном — своим бойфрендом, с которым они встречались уже пять месяцев. Чонвону казалось, что в этот раз все будет по-другому. Джехен был капитаном баскетбольной команды, имел атлетическое телосложение и внушительный фанклуб в универе — полный набор для надвигающейся катастрофы по мнению Джейка. Однако с ним тот вел себя крайне галантно и заботливо, дарил подарки и уделял много внимания. Чонвон хотел ему верить. Но вера эта разбилась сегодня в полдень, когда на свой телефон с засекреченного номера он получил кучу фотографий, на которых отчетливо видно, как его Джехен целуется с каким-то парнем в баскетбольной раздевалке. — Я серьезно, что мы забыли здесь? Теплое пиво встает комом поперек горла, и Джейк оставляет банку в покое, сегодня ему придется возиться с Чонвоном, чтобы тот не натворил дел. — Мой план кристально прост, — тот переводит взгляд на друга и озаряет его полупьяной улыбкой, — напиться и развести на хороший секс какого-нибудь выпускника. Несмотря на спортивную фигуру, умение постоять за себя и типичные интересы, которые свойственны большинству парней его возраста (любовь к футболу и видео-играм возглавляли данный список) в постели Чонвон предпочитал быть нижним. И это тоже было проблемой. К великому сожалению Яна все парни его идеального типа были падки на милых мальчиков. Таких, которые любили носить нежный тинт на губах и тени на веках, в кафе всегда заказывали только карамельный латте с двойной пенкой и выглядели такими плюшевыми, словно внутри набитые синтепоном. Мягкий партнёр, который сделает все, что ты скажешь — и в постели, и в жизни. Чонвон таким не был. Если тому, например, что-то казалось несправедливым, его упрямство достигало апогея. Чонвон не умел останавливаться, пока у него не получалось показать всем, что прав именно он. Чонвон любил язвить, любил, когда к нему прислушиваются, но то, что он любил по-настоящему, так это когда над ним доминировали во время секса. Так, чтобы колени тряслись, а все язвительные слова застревали бы в горле, чтобы по венам шел ток удовольствия, и можно было бы кончить, не притрагиваясь к себе. Чтобы противостоять Яну в постели нужно было иметь настоящее мужество. Его-то он и искал во всех своих бывших парнях, которые по виду казалось, способны подчинить его. У некоторых это даже получалось, а точнее у одного — его звали Джей. Пожалуй, самые адекватные отношения были именно с ним. Тот был чутким хорошим партнером, который умел уступить, когда нужно, и во время занятий любовью мог заставить встать на колени только благодаря одному своему тембру голоса. Расстались они совершенно по нетривиальной причине — Джей получил возможность уехать учиться по обмену в Америку, а их отношениям на тот момент едва ли стукнул третий месяц. Выбор в пользу светлого будущего (Чонвону даже не было обидно, если это означало, что он — будущее темное) был очевиден. То, что расстраивало его по-настоящему, это отсутствие похожих на Пак Джея в своем окружении. Остальным бывшим не приходился по вкусу нрав Чонвона, и даже если они были удовлетворены с ним в постели, в жизни обыденные диалоги часто перетекали в ссоры, что и становилось причиной для измен (так говорили эти придурки, когда Ян ловил их с поличным). Так и получалось, в жизни Чонвону палец в рот не клади — откусит по локоть, но качественный властный секс — необходимость. Во всем должен быть баланс. Если вы хотите быть похожим на идеальный тип Чонвона, конечно. На самом деле, Чонвон, как и Джейк, не был фанатом шумных вечеринок в гостях у малознакомых ему людей. Особенно, когда на ней ты собираешься трахнуться с первым встречным, чье имя более никогда и не вспомнишь. Услышав план, Джеюн сразу заявил, что идея до абсурда глупая. В глубине души Чонвон это понимал. Но вспоминая о мерзких фотографиях с запечатленной на них изменой Джехена, которые он до сих пор почему-то не стер с телефона, в Яне просыпалась настоящая злость. И единственный выход выпустить ее наружу — отсосать какому-нибудь факбою. Когда в стакане не остается ни капли, становится понятно, что пора действовать. Вечеринка в самом разгаре и, еще немного помедлив, самых горячих парней разберут, а он может остаться ни с чем. Так не пойдет, ведь Чонвон всегда добивается того, чего хочет. Заинтересованный взгляд хищно скользит по присутствующим. Есть несколько знакомых лиц с потока и курсов постарше, но большинство все же он видит впервые. Вдалеке мелькает фигура Хисына, и Чонвон решает, что это идеальный вариант. Нет, соблазнять старшего он не собирался, все же они были знакомы задолго до начала университетской жизни — их отцы работали вместе. И хотя Хисын будучи перспективным симпатичным магистрантом пользовался популярностью у окружающих, он все еще помнил, как Чонвон жевал сопли вперемешку со слезами в первом классе из-за разбитой коленки на физкультуре. Родители отдали их в одну школу, так что по просьбе классного руководителя Хисыну тогда пришлось успокаивать младшего, о чем он в шутку припоминает до сих пор. Одним словом — Хисын абсолютно точно не был вариантом (пускай и подходил по многим пунктам под его идеальный тип). Но зато он имеет много связей, а значит может познакомить Чонвона с каким-нибудь старшекурсником. — Пойдем поздороваемся с Хисын-хеном. Шевелиться Джейку совсем не хочется, а вот пообщаться с Хисыном очень даже. Приятная компания это то, в чем он так сейчас нуждается (Шим мысленно просит прощения у Чонвона, но тот и сам знает, как он порой не выносим). Они движутся сквозь танцующую толпу в сторону лестницы в коридоре, где старший разговаривает с кем-то, предположительно своими одногруппниками, но тут внимание привлекает не самая приятная картина, развернувшаяся около выхода. — Пожалуйста, отойдите, я хочу уйти. Чужой робкий голос теряется за громкой музыкой. Мальчик, на вид которому не более двадцати прижимает слегка дрожащими руками небесно-голубую ветровку к груди и пытается подойти к входной двери. Его рыжие волосы с завитыми концами переливаются под искусственным светом, напоминая солнце или же спелый персик. На его пути стоит старшекурсник, выше ростом на две головы. Он облокачивается на дверной косяк, вытягивая свою руку, не давая пройти. Из-под рукава футболки виднеются накаченные бицепсы, а его наглая улыбка буквально кричит, что он считает себя королем положения. — Да куда это ты собрался? Время еще детское, а ты у нас взрослый мальчик, не так ли? Тупая насмешка и снисходительный тон выбешивают надвигающегося к выходу Чонвона еще сильнее. Объективно говоря, этот бугай имел симпатичное мужественное лицо с широким подбородком и в меру большим носом, что делало его «во вкусе» Чонвона. Только вот тот терпеть не мог, когда такие мужики пользуются своей силой в угоду собственным похотливым желаниям, нападая на заведомо слабых. — Мне правда нужно домой, дайте пройти! Это персиковый мальчик еще и пытается протестовать. Чонвон такое уважает, но с пониманием, что тот один не справится, встает прямо между ними, прикрывая незнакомца своей спиной. Тот едва заметно ойкает, но не предпринимает попыток выбраться из-под внезапной защиты. — Кто это тут у нас, еще один милашка? Хочешь развлечься втроем? Чонвон усмехается, ему прямым текстом предлагают то, на что он и рассчитывал (почти) этой ночью, но от одного только взгляда на этого придурка сводит челюсть. Желание плюнуть прямо в эту высокомерную рожу очень высоко. — Хочешь провести остаток ночи в неотложке? Ну попробуй — рискни. Чонвон отдает себе отчет, что потенциальный противник выше и крупнее его самого, но вера в свои навыки борьбы и слегка затуманенный виски разум берут верх. Он даже получает удовольствие, когда чужие глаза вмиг заливаются злобой, а из груди раздается гневный рык. Так даже будет интереснее. Чонвон сжимает кулаки, готовый отразить удар в любую секунду — сам первый кидаться не станет, ведь тогда в полиции все повесят на него, таковы правила этой страны. Тем временем, не на шутку разъяренный старшекурсник выпрямляется в полный рост, что делает его еще более похожим на скалу. В следующую секунду он чувствует легкое прикосновение к своему плечу и тихий шепот на ухо, похожее больше на мольбу: «не надо». Видимо персиковый мальчик понял, что назревает драка, но тут все уже зависит не от Чонвона. Возможно завтра, стоя около зеркала с рассеченной бровью или же разбитой губой он и будет жалеть, что не решил все дипломатичным путем, но это будет только завтра. А сейчас он должен постоять не только за себя, но и защитить незнакомца, что продолжает сжимать своими пальцами рукав его футболки. Бугай уже заносит руку для удара, как рядом внезапно вырастают две знакомые фигуры, и Чонвон облегченно выдыхает. — Не совершай того, о чем в последствии пожалеешь, — строгий голос Хисына давит на оппонента морально. За прошедшие годы в университете у старшего сложилась хорошая репутация не только среди преподавателей, но и студентов, многие знали Хисына, а главное — уважали. Бугай колеблется пару секунд, прожигая новоприбывших взглядом, но в конце все же сдается и под недовольное чертыхание уходит куда-то вглубь дома. — Чонвон-а, когда ты успел стать бессмертным? — Джеюн вырастает прямо перед ним, недовольно скрещивая руки на груди. Его серьезный взгляд словно просверливает в Чонвоне дырку, и он в который раз задумывается, что даже его мать не была никогда такой угрожающе строгой, каким может быть Джейк. — Я бы справился с ним, — Чонвон не любит казаться неуверенным в себе, и даже если объективно после драки ему бы пришлось не сладко, он чувствовал бы удовлетворение от мысли, что смог помочь человеку в беде. Вспомнив о незнакомце, Чонвон поворачивается и оглядывает его быстрым взглядом, замечая, что все это время лисьи глаза были устремлены на него. Сейчас он понимает, насколько милым тот был. Плавные черты лица, пухлые губы и мягкие розовые щечки. Возможно это румяна, либо Чонвону просто мерещиться, он тут же встряхивает головой, осознав, что залип. — Ты здесь один? — Да. Даже голос у этого мальчика нежный, похожий на распустившиеся в саду розы. Чонвон вспоминает Маленького принца и его попытки заботиться об одном таком нежном цветке. Все же было это сложно, и под силу не каждому. Смог бы решиться однажды на такое он сам? Едва ли. Только это все глупости, лезущие в голову из-за прилива адреналина. Чонвон не знает, что стоит еще добавить в такой ситуации, поэтому просто кивает и оборачивается к своим друзьям. Им втроем стоит еще выпить и отвлечься на разговоры, чтобы ночь не была испорчена целиком. Но в последний момент тело замирает само, чтобы строго произнести: — В следующий раз будь осторожнее. Поучительная интонация в собственном голосе вызывает смешок, ведь сам же сегодня чуть не получил по лицу. Но пусть таким образом он покажет, как опасно подобным беззащитным созданиям появляться на вечеринке в одиночку, а сам он не фарфоровый — не разобьется. Восхищенное «спасибо» остается где-то за спиной.

***

С вечеринки проходит несколько недель. За это время Чонвон немного поостыл, решив оставить Джехена в прошлом. Карма настигла баскетболиста, и прямо перед важным матчем он споткнулся, спускавшись с лестницы, в виду чего был дисквалифицирован и обречен дальнейшие несколько месяцев носить гипс на ноге. А потом кто-то пустил слушок, что со своим новым парнем (секс с которым и был запечатлен на фото в раздевалке) произошла крупная ссора, так как тот не хотел возиться с обузой. Хотя в голове Чонвона после расставаний мелькали мысли о мести, они заканчивались лишь на безобидных фантазиях отправить очередному бывшему свои интимки, а затем подписать «извини, ошибся номером». Но этого экземпляра ему стало даже жалко — совсем капельку где-то в глубине души. На самом деле, у Чонвона более не было поводов для грусти. Новый учебный год только начался, скоро апрель, а там и вишня обещает зацвести. Конечно, Ян планировал встречать сезон цветения на берегу Хангана вместе с парнем, но ведь еще есть время найти нового. Тем более, на той самой вечеринке ему все же удалось поболтать с Хисыном, и тот обещал познакомить его с парой классных ребят со старшего потока. В общем, перспективы были, и еще какие! С персиковым мальчиком (словосочетание плотно засело в голове) они больше не сталкивались, хотя по наведенным справкам тот является первокурсником, правда ни имени, ни факультет узнать не удалось. Ян сам не понимал, почему он заинтересовался им в тот момент, но, возможно, виною был алкоголь в крови. В прочем, возможности пересечься больше не представилось, и Чонвон стал постепенно забывать о нем. Случайной встрече суждено было произойти в один из понедельников, когда Чонвона занесло в университетскую библиотеку — сосед по комнате в общежитии пригласил друзей, сосредоточиться на учебе не получалось совершенно. Перспективы сидеть в этом храме знаний до позднего вечера, пока не прогонит охранник, не радуют, однако выбора нет. Проходя мимо стеллажей внезапно взгляд Яна цепляется за рыжеволосую макушку, и он останавливается. За одним из длинных столов со всех сторон заваленный огромными книгами сидел тот самый первокурсник с вечеринки. Расстояние небольшое, поэтому удается разглядеть сосредоточенное лицо, сведенные к переносице густые брови и то, как чужой рот обхватывает кончик карандаша. Нанес ли он сегодня тот тинт? Вроде бы нет, но губы все равно выглядят такими пухлыми и блестящими, что не могут не привлекать к себе внимание. В тот момент, когда раздается очередной тихий вздох, а пальцы перелистывают страницу учебника, Чонвон совершает то, чего от себя совсем не ожидал. Ноги сами несут его к незнакомцу, словно тот в кармане прячет невероятно сильный магнит, что притягивает почему-то только одного человека. Книга-прикрытие, которую Чонвон успевает взять со стеллажа в последний момент с глухим стуком падает на стол. В голове быстро работают шестеренки, оценивая, можно ли просто сесть рядом и начать диалог, уповая на то, какая неожиданная вышла встреча. У Чонвона мгновенно же находится пара оправданий, хотя есть шанс, что они не пригодятся, а его вообще и не вспомнят. Много ли таких недозащитников этот мальчик встречал в своей жизни, чтобы запомнить хотя бы одного? Громкий вздох раздается совсем рядом, и их глаза пересекаются. На дне карих зрачков вспыхивают огоньки, бросая блики на щеки, которые мгновенно становятся пунцовыми. Похоже такое внезапное появление смутило младшего. — Я могу сесть здесь? Мысленно надеется, что не пошлют, хотя очевидно нет объективной причины сидеть рядом, ведь вокруг полно места. Чонвон и сам не знает, почему решил подойти и навязать свою компанию, но останавливаться не станет, особенно когда первокурсник робко кивает и двигает свои учебники, чтобы освободить больше места на столе. Ян наконец решается присесть, теперь они находятся на одном уровне, но от этого почему-то не легче. Мысли Чонвона словно бесформенная вата; он тонет в неловкости, пытаясь сконцентрироваться на книге, которую схватил без разбору пару минут назад. Ему «посчастливилось» добыть учебник из секции биологии. Один из заголовков гласит: «Какую роль в эволюции играют межвидовые гибриды», а также «Существуют ли гомосексуальные животные?» Блеск, это то, что нужно (конечно, нет). Отступать уже поздно. — Ты больше не вляпываешься в неприятности? — звучит угрожающе и с наездом, совсем не так, как было запланировано. — Что? — первокурсник отрывается от учебника, поднимая полный непонимания взгляд. — То есть, — Чонвон запинается, чувствуя себя последним идиотом, — я хотел узнать, в порядке ли ты после той ночи? Как добрался до дома? — Все хорошо, спасибо. Выражение чужого лица смягчается, а уголки губ ползут вверх. Чонвон выдыхает. Чтобы продолжить диалог приходится приложить усилия. Какие-то незамысловатые вопросы, что он тут делает, на каком факультете учится — совершенно ничего, что заставило бы собеседника заинтересоваться. Однако тот с энтузиазмом отвечает на все. Первый курс изобразительных искусств, Чонвон восхищен, сам и прямую линию нарисовать бы не смог. Информацию про себя и учебу на третьем курсе факультета кибербезопасности пока умалчивает, сейчас ему больше интересно узнавать, чем рассказывать. Выясняется, что в библиотеке первокурсник сидит с таким печальным видом, потому что по философии задали доклад, информации для которой недостаточно в интернете, что вынуждает вручную просматривать тонну книг. Возможно это немного поколдовала вселенная, но внезапно Чонвон понимает, что проходил эту тему в прошлом году у того же профессора. В то время он проспал начало выборов курсов, поэтому пришлось довольствоваться тем, что оставалось, лишь бы набрать нужное количество кредитов. В общежитии где-то даже завалялся готовый материал, Чонвон всегда был предприимчивым, поэтому должен был сохранить работу на будущее на всякий случай. Он обещает новому знакомому поискать нужную информацию, и в этот миг тот, не веря своему счастью, хлопает в ладоши. От внезапного звука Ян вздрагивает. — Чонвон-сонбэ, ты правда мне поможешь? — Да, но откуда… Спохватившись, мальчик заметно тушуется, вспоминая, что они официально так и не представились друг другу. — Я услышал, как твой друг звал тебя так в прошлый раз. Чонвон кивает. Вероятно Джейк действительно назвал его по имени в тот момент, но удивляло больше то, что мальчик это запомнил. — А меня зовут Сону. Приятно познакомиться. — И протягивает руку. Для обработки информации требуется несколько секунд, а затем старший резко протягивает свою в ответ, сжимая чужую ладонь с чуть большей силой, чем следовало. — И мне, — кивает Чонвон, неосознанно отмечая какая нежная у нового знакомого кожа.

***

Стоя перед дверью, ведущей в уютную кофейню на территории их кампуса, Чонвон чувствует, как внутри что-то дрожит от волнения. И причину своего состояния понять не удается, вроде бы ничего такого — обычная встреча двух людей, нет смысла себя накручивать. В тот же вечер после возвращения из библиотеки Чонвон получает сообщение от своего нового знакомого. Сону спрашивает насчет материалов, и Яну приходится потрудиться, чтобы отыскать необходимое, но в итоге поиски завершаются успешно. Благодарности Кима нет предела, ранее Чонвону не приходилось получать такое обилие эмоджи, коими был усыпан их едва начавшийся диалог в какао. Это странно, но в какой-то степени даже приятно. Чонвон не знает, сложится ли дальше их общение. Но Сону стал инициатором, за что старший был ему благодарен. Ведь, несмотря на немалый опыт во флирте с парнями, умение коммуницировать тому давалось нелегко. У Чонвона был всего один друг, который понимал его с полуслова. С Джейком не было так сложно, ведь обоих свели обстоятельства — когда ты совсем юный первокурсник, превалирует желание собраться в группу со своими «сородичами», чтобы не прослыть нелюдимым одиночкой. Тут же ситуация иная: у него с Сону нет точек соприкосновения, и по сути сближаться смысл отсутствует тоже. Но почему-то так хочется. Чонвон вновь поражает самого себя, ведь вместо того, чтобы сосредоточиться на поиске нового парня, он тратит время на длительные переписки с Кимом, который в перспективе может стать его настоящим другом в будущем. Говорить об этом рано, времени с начала их общения прошло всего ничего, и пока диалоги (проходящие исключительно в интернет-пространстве) не выходили за рамки обычных вопросов о себе и университетских буднях. Все может поменяться в этот день, когда Сону внезапно пишет во время первой лекции, приглашая вместе пообедать где-нибудь после занятий. Предложение сбивает с толку, а факт, что первокурсник согласился подождать его целую пару, так как тот заканчивает раньше, изумляет и умиляет одновременно. Встреча проходит замечательно. А точнее просто невероятно. Они говорят обо всем, оказалось, в живую с Сону очень легко вести диалог, а все опасения были напрасны. Он ненавязчив, но при этом и не дает заскучать, умеет по-настоящему показывать заинтересованность в собеседнике. В общем полная противоположность его бывшим, которые только и могли, что говорить о себе. Сону одет в свою небесно-голубую ветровку, которую он держал в руках при их первой неудачной встрече на вечеринке. Правда сейчас Чонвон может разглядеть узор на спине в виде журавлей, вышитых золотистой нитью. Выглядит очень красиво, и абсолютно в стиле Сону, как успел отметить старший. Первокурсник не перестает благодарить за конспекты и помощь, оказанную на вечеринке. Оба вспоминают этот неприятный инцидент с неохотой, но Киму важно было показать то, как он оценил поступок старшего. Оказывается, что Сону не фанат подобных вечеринок, громкой музыке и алкоголю он предпочитает личное общение в спокойных местах. Время пролетает незаметно, и в какой-то момент Чонвон мечтает, чтобы оно вовсе остановилось. Совершенно не хочется расходиться, погружаясь вновь в рутинную суету. Чонвону сейчас так легко и комфортно, и он начинает задумываться, что они ведь действительно могут стать хорошими друзьями. У Сону очень красивые руки. Эта мысль приходит, стоит заметить испачканные грифелем карандаша кончики пальцев и тыльную сторону правой ладони — видимо сегодня было практическое занятие. Чонвон не первый раз за последние пару часов ловит себя на мысли, как бы ему хотелось почувствовать их отпечатки на своей коже. Поэтому невзначай пододвигается ближе, так, что между их пальцами почти не остается расстояния. Чонвон может только надеяться, что он не нарушает таким образом личные границы Сону. Но тот не подает и виду, даже когда их пальцы все же едва касаются друг друга в момент, как младший берет чашку, чтобы отпить свой мятно-шоколадный фраппучино с двойной порцией сливок. Сладкий напиток чересчур подходит Сону, и Чонвон мгновенно соглашается, когда младший скромно предлагает ему тоже попробовать. Ян всю жизнь ненавидел подобные сахарные «бомбы», но никогда в этом не признается человеку перед собой. Смущающие мысли ползут в голову, когда он касается своими губами трубочки, которую пару минут назад сжимали чужие. Кажется, он даже чувствует вкус блеска со вкусом персика. Возможно, это станет его новым любимым фруктом.

***

— Что происходит между вами с Сону? Джейк сидит напротив в столовой, скрепив руки в замок и положив на них подбородок. Его выражение лица мягкое, но при этом складка на лбу выдает серьезность. — А что между нами должно быть? Чонвон искренне удивлен поступившему вопросу, почему его это так интересует? Шим не из тех, кто станет ревновать своих друзей к другим друзьям, так что этот вариант отметается сразу, но что тогда вызвало его интерес, ведь Ян не давал повода для беспокойства. Они общаются с Сону чуть больше месяца, но за такой небольшой срок успели сблизиться. Случайные встречи на территории университета участились, и в какой-то момент Чонвон стал звать Сону обедать втроем, перед этим убедившись, что Джейк совершенно не будет против. И друг дал ясно понять, что рад новому знакомому — Сону ему понравился сразу. Нельзя было отрицать, что Ким был из того типа людей, которые очаровывают собой с первого взгляда. И если еще недавно Чонвон мысленно закатывал глаза, видя таких мягких парней, так как ревновал их к своему бывшему, то сейчас он начинает остывать. В конце концов, они не виноваты, что являются теми, кто они есть. И Сону совершенно ничего не нужно было менять в себе, чтобы появилось желание общаться с ним. К нему тянуло с самого начала. — Ты понимаешь, о чем я. Прошло почти полтора месяца после того случая на вечеринке. Кажется, за это время вы кхм… сблизились. — Мы просто дружим, ничего более, — Чонвон показательно фыркает. А сам рукой непроизвольно теребит розовую фенечку с фигуркой персика на запястье — подобное никогда бы не стал покупать и носить, но это Сону сделал, причем своими руками. Отказываться принимать подарок было бы как минимум некрасиво, что уж говорить, если этот браслетик, сплетенный младшим, ему действительно понравился. Ведь они парные. На правом запястье Сону красуется точно такой же, но только для себя он почему-то выбрал котенка. Чонвон находит это по-настоящему милым. — А ты сам уверен в своих словах? Чонвон уже хотел было ответить непоколебимое «да», но тут на его телефоне раздается сигнал о новом сообщении. Он не может не открыть его, когда видит имя отправителя. Сону прислал фото сакуры, что успела уже расцвести в этом сезоне, и оставалось совсем немного времени, чтобы полюбоваться этой красотой. К фотографии была приписка «хочу погулять здесь вместе с тобой». Чонвон, не заставляя себя ждать, отправляет несколько одобряющих эмоджи (чужой пример заразителен) и уже начинает мысленно освобождать свое расписание, чтобы появилось время на встречу. Пускай он собирался провести цветение вишни вместе с парнем, но внезапное начало дружбы с Сону и учеба не давали его интровертной душе времени и сил, чтобы найти себе нового бойфренда. Но он и не был против. — Ты меня слушаешь? Чонвон отвлекается от телефона и собственных мыслей, немного расфокусировано смотря на Джеюна. Он уже и забыл, о чем шла речь. — Признайся честно, — голос друга звучит чересчур подозрительно, — ты влюбился? — Не выдумывай, — Чонвон усмехается и протестующе машет рукой, чтобы тот понял, какую глупость сейчас сморозил. — Конечно, еще скажи, что эта твоя глупая влюбленная улыбка, с которой ты что-то сейчас печатал, мне привиделась, — Джейк усмехается и по-отечески хлопает по плечу. Его голос звучит с легкой издевкой, но совершенно без злого умысла, словно его просто забавляет какой-то очевидный факт, который знает лишь он один. — С Сону правда очень комфортно, мне нравится он. Но как человек! Как парень… он младше, и ты же знаешь, у меня совершенно другой тип, — подбирать слова труднее, чем должно быть в данной ситуации, но Чонвон обязан донести до друга, что все его догадки не верны. — Как скажешь, Чонвон-а. Джейк встает из-за стола, и сует Яну в руки учебники для следующего семинара. Разговор о Сону на сегодня закончен. Только на сегодня.

***

Чонвон сам не замечает, как застает себя любующимся фотографией Сону, которую тот прислал ему полчаса назад. Селка, сделанная в зеркало в ванной комнате общежития. Старший уже успел побывать там, когда приходил к Киму помочь с философией и не только. К Сону до сих пор не заселили соседа, что создавало удобные условия для занятий, и никто бы не стал возражать, задержись Чонвон на час другой. Оба с удовольствием пользовались возможностью, поэтому в какой-то момент старшекурсник стал приходить без приглашения, если был уверен, что младший у себя. Поводом становился собственный слегка раздражающий шумный сосед; едва вышедшая аниме-новинка, которую им следовало посмотреть незамедлительно; свежие эклеры в кондитерской напротив, что так нравились Киму. Чонвон сам не замечал, как становится все более раскованным рядом с другом (теперь он без сомнений мог назвать их друзьями). Сону часто пишет первым, рассказывая о том, как проходит его день, иногда немного разбавляя диалог сплетнями, услышанными от одногруппников. Было ожидаемо, что такой солнечный мальчик как он постепенно станет получать много внимания. Чонвон не раз становился свидетелем, как незнакомые ему девочки и мальчики с младших курсов здоровались с Кимом во время обеденного перерыва, а иногда и начинали полноценный разговор. В такие моменты на душе отчего-то становилось тяжело, а в голове витали неприятные мысли, но Чонвон отмахивался от них, в конечном итоге именно он был тем, с кем всегда обедал Сону. Он был тем, кому тот отправлял десяток фотографий ежедневно. Это могли быть цветы, высаженные в клумбах у студенческих корпусов, очередная сладкая новинка из кафе, или же ночное небо (как-то раз Сону признался, что глядя на луну, в нем просыпается множество чувств и мыслей, которые он не в силах контролировать). Чонвону никогда не надоедали фотографии младшего, даже более — он создал папку в своей галерее, куда исправно сохранял все полученные кадры. Но это было не все. Больше всего на свете Сону любил делать селфи, иногда их цифра достигала пятидесяти новых в день. И все они без исключений отправлялись Чонвону на одобрение. Некоторые потом тот выкладывал в свой инстаграм, но большинство все равно оставалось только между ними, словно только Чонвону было позволено видеть его таким — со всех ракурсов и смыслов. Думая об этом, сердце начинало биться быстрее, но Ян все равно отказывался придавать значение таким аномалиям в собственном организме. До этого момента. Когда Чонвон услышал, как телефон разрывается от уведомлений, он уже знал, чьих это рук дела. С улыбкой на лице он открыл серию новых селок, и на первых кадрах все было спокойно. Перед ним предстал Сону с нежно-розовым оттенком на волосах — покрасился вчера. И хотя Чонвону было жаль прощаться с полюбившимся рыжим цветом, результат ему понравился. Ким все еще походил на сладкий персик, поэтому после окрашивания в салоне, куда Чонвон вызвался сопровождать младшего, он купил тому символичную персиковую газировку, а затем они вместе отправились гулять по набережной у Хангана — любимом чонвоновом месте. Пролистывая серию фото, Чонвон погружается в воспоминания о вчерашнем прекрасном вечере, как вдруг палец зависает над экраном, не в силах перелистнуть кадр. На нем ракурс направлен ниже, чем на предыдущих селфи, поэтому видно голубую рубашку, в которой Сону иногда ходил в университет, но если обычно он также носил базовые футболки, то сейчас под ней ничего не было. Открывается вид на острые ключицы, в которых, кажется, можно утонуть. И Чонвон тонет. Медленно и безвозвратно. Потому что дальше еще хуже. Глаза невольно ползут вниз — туда, где вырисовываются очертания мужской груди и небольшой родинки на солнечном сплетении. Чонвон невольно сглатывает, чувствуя, как жар приливает к щекам. Внезапно в комнате становится слишком душно. Чонвон касается подушечкой пальца экран, перекрывая вид на полуобнаженную фигуру Сону, чтобы свернуть мессенджер, как ту его взгляд приковывают розовые пухлые губы, щедро намазанные излюбленным блеском. «Интересно, каковы они на вкус? Такие же сладкие, как и весь он сам? Если бы я мог попробовать…» Чонвон пугается своих мыслей. Это явно не то, куда должны заводить его фантазии, касаемо друга. Ведь только дружеские отношения могут связывать их с Сону, не так ли? Потому что они совершенно не подходят друг другу. Но то, как быстрее начинается биться сердце от простой фотографии младшего, наконец заставляет сомневаться в этом.

***

Чонвон с нетерпением ждал приближающихся выходных на первой неделе мая. Дело в том, что в субботу они наконец-то увидятся с Сону, с которым не удавалось толком пообщаться последние дни из-за промежуточных тестов у обоих. Сону уходил готовиться к сдаче с одногруппниками, а Чонвон плотно засел в квартире Джейка, пока они вместе штурмовали весь пройденный материал с начала года. Наконец, когда все дедлайны остаются позади, Ян предложил выбраться куда-то вместе. Выбор пал на парк развлечений, так как младший как-то обмолвился, что очень любит такие места. В назначенный день Чонвон приступает к сборам слишком рано даже для самого себя. Обычно он не готовился так даже к своим свиданиям с бывшими, а сейчас тем более было не свидание, а дружеская встреча. Только же она? Странное волнение засело где-то в животе, от чего во время завтрака он не смог съесть и половину, закинув остывший омлет в холодильник. Первая часть дня проходит в напряженном ожидании звонка от первокурсника, чтобы встретиться с ним у выхода из общежития. Как и ожидалось, стоило им приехать в парк, в Сону активизируется его солнечная батарейка, и он хватает Чонвона за руку, чтобы быстрее встать в очередь для покупки двух безлимитных входных билетов. Чонвон еле поспевает за младшим, который чуть ли не в припрыжку носится от одного вида аттракционов к другому, радостно восклицая: «мы обязаны прокатиться здесь, и там, и вон там тоже, правда очередь большая, но мы же отстоим?» И невероятно милый взгляд, делающий его похожим на восторженного щеночка. Американские горки, на которые Сону еле уговаривает прокатиться Чонвона, колесо обозрения, комната страха — Ким не упускает ни одну возможность. Забираясь на очередной аттракцион, на котором уже через секунду их будут подбрасывать в воздух в огромном шаре, словно игрушку, Чонвон зажмуривается, пока сердце уходит в пятки. Признаться младшему, что до чертиков страшно, отчего-то не хочется, зная, как сильно тот хотел прокатиться на этом аттракционе, хотя тоже боялся, со всей силой сжимая рукав чонвоновой футболки. Но на этом все не заканчивается. Они примеряют смешные ушки и шапки в виде различных персонажей в магазине сувениров, правда по большей степени Чонвон подсовывает всевозможные виды украшений Сону, так «эти ребячества не в моем стиле, но тебе очень идет», на что тот в ответ лишь цокает и дует губы. Оба понимают, что эта обида ненастоящая. На самом деле, Сону просто хотелось побаловаться, изначально не было цели что-то покупать, но тут его взгляд падает на безумно красивые заколочки с пончиками, секундное сомнение и волнительный взгляд на Чонвона, словно мысленно спрашивая, что он думает об этом. Ян, замечая смятения друга, берет эти заколочки и идет на кассу. Этот секундный порыв заставляет чему-то внутри встрепыхнуться, вовсе не ясно почему, но ему так захотелось подарить те заколки Сону, сделав тем самым приятно. И ответная реакция не заставила себя ждать. Он хватает старшего за руку, тряся ею в воздухе, пока с губ слетают тысячи слов благодарности, словно тому подарили не обычные украшения для волос, а весь парк аттракционов. Чонвон не может сдержать улыбку, ползущую вверх по его губам. — Не хочешь дойти до фотобудки? Чонвон, конечно же, хочет. Если Сону куда-то его зовет, его дело только согласиться с этим, и почему-то всегда дерзкого и самовольного Яна сейчас это полностью устраивает. Сону направляется к огромному стенду, где изображена карта всего парка, и Чонвон послушно следует за ним, не высвобождая руку из чужого захвата. В какой-то момент их пальцы сами собой переплетаются, и это устраивает похоже обоих. Находиться в маленькой кабинке метр на метр, пытаясь уместиться на одном стуле, для Чонвона непривычно. Чтобы оба попадали в кадр, Сону прижимается совсем близко, так что старший буквально чувствует его дыхание на своей щеке. Внутри все натягивается, словно металлическая струна электрогитары, хорошо закрепленная мастером своего дела на музыкальном инструменте — неправильно проведешь пальцем и останется порез. Сону же рядом ощущается мягким и беззаботным, он занят выбором подходящих фильтров для фото, забавно хихикая, когда натыкается на рамочку с желудями. Вопрос, почему такой странный выбор, остается неозвученным, ведь Чонвону не до этого. В какой-то момент Сону приближается еще сильнее (разве это возможно?), и его губы слегка касаются чонвоновой щеки в непозволительной близости от уголка его рта. И не отстраняются. Чонвон боится вздохнуть, чувствуя каждой клеточкой тела возникшее напряжение между ними, стоит только чуть повернуть голову, и они… Настроенный таймер отсчитывает три-два-один. Щелчок. … целуются. Чонвон забывает, как дышать, и нужен ли ему вообще кислород, когда Сону нежно касается его губ своими. Очень сладко. Так, как он и представлял все это время. Губы Сону идеально приторные и пухлые, хочется вылизать каждый сантиметр, чтобы вдоволь насладиться ими. И Чонвон слепо следует на поводу у своих желаний, что сейчас растекаются по его телу словно ягодный сироп. Ян и не догадывался ранее, как сильно он зависим от сладкого. Когда язык юрко проникает в рот, а футболку на спине сжимают чужие пальцы, приходит осознание. Что он сейчас творит, они же друзья? (Разве всех друзей хочется так жадно целовать?) Ответ очевиден, но только не для Чонвона, что резко отстраняется, перехватывая руки младшего и резко вскакивая с общего стула, от чего Сону чуть не падает, потеряв равновесие. В полные беспокойства и страха глаза смотреть нет сил. Ян не знает, что ему сказать, хочется испариться в эту же секунду. Собственный побег кажется жалким, а брошенное сквозь зубы тихое «я должен идти» вызывает приступ тошноты от самого себя. Все мысли в голове спутались словно ядовитый клубок змей, что готовы укусить собственного хозяина, и тот примет это без сопротивления, так как знает — заслужил. Возвращаясь в общежитие один, Чонвон кидает полностью разряженный телефон на кровать. Сил что-то решать нет.

***

Чонвон не был склонен к самобичеванию и погружению в депрессивное состояние, даже после измен и предательств бывших парней он чувствовал лишь злость и разочарование. Но сейчас казалось, предателем оказался он сам, хотя прямой вины в произошедшем не было — Ян не просил его целовать (но все же ответил). Вся следующая неделя проходит за анализом действий, слов, нежных взглядов и улыбок, что он неосознанно дарил младшему. Но назвать это все обманом или инициацией ложных надежд получается с натяжкой, ведь Чонвон всегда был искренним по отношению к первокурснику, только вероятно сам не понимал подоплеку своих поступков. Ориентацию друг друга они затрагивали лишь раз, не акцентируя на этом внимания. Чонвону нравятся исключительно парни (о своем идеальном типе упоминать не стал, это лишнее), Сону же, оказалось, могут привлекать оба пола, но в девушек он ранее не влюблялся. Ян не страдал предубеждениями о поведении «истинных» геев (сам же никогда не подходил под стандарты), но был немного удивлен. Стоило увидеть Кима тогда на вечеринке, сложился образ совершенно хрупкого мальчика, которому нравятся сильные и мужественные парни, как и ему самому. Первое впечатление бывает обманчиво, в этом Чонвон убедился наверняка, как и в том, что сам все это время не понимал и отказывался принимать собственные чувства по отношению к другу. На протяжении семи дней между ними наступает период тишины — ни единого сообщения или звонка. Точнее одно все же было, и отправителем являлся отнюдь не Чонвон. Придя в общежитии после их неприятного расставания в парке, телефон не хотелось брать в руки еще около суток. Ян просто лежал на кровати, глядя сквозь экран своего айпада, на котором крутились какие-то бессмысленные ролики на ютубе. Сосредоточиться было невозможно, заставить проверить соцсети тоже. Но к концу выходных все же пришлось это сделать. Ком подступил к горлу, стоило зарядить телефон и увидеть одно входящее смс от него. «Чонвон-хен, прости, если неправильно понял твои сигналы. Я думал, у нас взаимно, и я до ужаса очевиден. Если я все же ошибся, дай знать, и мы сделаем вид, что ничего не было». Прошло непозволительно количество времени, чтобы сообщение продолжало висеть в статусе «прочитано», но так и оставалось неотвеченным. Первым порывом хотелось сразу обозначить: «да, давай забудем обо всем и продолжим дружить, как и раньше». Но в глубине души Чонвон понимал, как раньше уже не будет. В нем поселился червяк сомнений, пожирающий его каждый день. Ян кормил этого червяка своей тревогой и переживаниями, и тот разрастался в его голове все сильнее, нравясь заполнить целиком все нутро. Это было непозволительно. К следующим выходным, пройдя все стадии отрицания, гнева и торга, старшекурсник почти дошел до этапа принятия. Однако, что с этим делать, он не знал. Как снова возобновить общение, признаться в собственных чувствах, дать понять — нет, Сону-я, тебе не показалось, это просто твой сонбэ, мнящий из себя героя когда-то, оказался настоящим трусом. Мысли о Сону заполняют разум, ежедневный мониторинг его соцсетей, в которых внезапно пропала вся активность (совершенно не похоже на Кима) доходит уже до крайности. Их поцелуй настигает его во снах, перетекая в нечто большое, от чего по утрам уже несколько раз он просыпается со стояком, и это уже высшая степень позора. Чонвон ощущает себя словно он вновь только поступил в старшую школу и стал понимать, что разговоры одноклассников про первых красавиц их потока его почему-то совершенно не интересуют, в отличие от одного сонбэ — капитана футбольной команды, что без пяти минут стал бы выпускником. Чонвон решает, что должен отвлечься, иначе произойдет взрыв его нервной системы. И тут словно сама судьба ему благосклонна — приходит приглашение на вечеринку, намечавшуюся в ближайшую субботу. Чонвон идет туда без Джейка, так как у того вечерняя смена в круглосуточном магазинчике. Но он не отчаивается, Хисын дал знать, что придет, правда задержится на пару часов, поэтому до полуночи Чонвон должен развлекать себя сам. Немного странно вновь приходить на вечеринку, вспоминая, что на одной из таких в последний раз пытался найти себе парня на одну ночь, чтобы забыться после глупой измены бывшего. Джейк тогда был прав — абсолютно глупая идея, но благодаря ней он познакомился с Сону… Чонвон скучает, скучает безумно. Каждые день он думает о нем, как бы ни старался отгонять от себя эти мысли. Но внутри что-то так неприятно монотонно зудит, что-то похожее на беспросветную тоску. Чонвон понимает, что больше так продолжаться не может, только что ему делать? Он ведь уже по уши и безвозвратно. Небольшой градус в крови помогает признаться самому себе — ему нужно поговорить с Сону. Нужно признаться в чувствах и отбросить сомнения, плевать, что, кажется, они не очень подходят друг другу, ведь по-любому Сону в постели предпочитает быть нижним, как и сам Чонвон. Старший согласен на смену позиций, говорят, от перемены мест слагаемых сумма не меняется. И он согласен достигнуть компромисса, если это означает возможность видеть Сону ежедневно, касаться, когда хочется, не думая о том, что это переходит позволительные дружеские границы. Дружить с Сону больше не хочется совсем. Стрелка настенных часов почти доходит до двенадцати. Алкоголя больше совсем не хочется, в голове только один образ — розовые волосы, заколки в форме пончиков и аромат персиков. Кажется, Чонвон постепенно сходит с ума. Нет другого объяснения, потому что в какой-то момент его фантазия словно оживает, и он чувствует до боли знакомый сладкий запах, которого здесь не может быть. Или все-таки… — Сколько еще продлится наша игра в прятки? — в чужой голове нет ожидаемой злобы или раздражения, однако внезапно слышится сталь. У Чонвона мороз по коже. — Я не… — все слова, что он так тщательно подбирал столько времени, словно за секунду испарились из головы. — Чонвони-хен, я же обещал не давить на тебя, обещал, что отступлю, если не так расценил наше общение, — с каждой секундой Сону приближается все ближе, пока в какой-то момент не нависает над старшим, пока тот вжимается в стену позади себя (разница в росте в один сантиметр никогда не была так ощутима), — только почему же ты не смотришь мне в глаза? Пересечение взглядов — словно столкновение айсберга с кораблем, пока в глазах напротив падают снежинки, тая на пробитой корме горячего сердца Чонвона, что так трепетно бьется, когда чужая рука сжимает собственную и тянет за собой — невозможно ослушаться. Сону ведет его на второй этаж, где обычно можно найти свободные уединенные комнаты (только зачем?). Не проходит и пяти минут, как они оказываются в пустой гостевой спальне, а дверь с щелчком закрывается позади. Игра в кошки-мышки и вправду закончилась, Чонвон проигравший. — Ты прости, но я не мог найти себе место всю эту неделю, поэтому мне пришлось воспользоваться помощью извне, и поговорить с Джейком, — голос Сону тихий и задумчивый, словно он не уверен, стоит ли продолжать мысль, — и он мне рассказал, в чем возможная проблема, которая мешает нам. Сону огибает кровать и включает подсветку на окне, а затем, возвращаясь к двери, гасит основной свет, от которого у Чонвона слезились глаза. Так лучше, но эта атмосфера становится слишком. Полупьяного Чонвона ведет, и он сглатывает, стараясь не представлять себе что-то лишнее. — Ты же пассив, я прав? Кивок. Чужой вопрос звучит слишком смущающе, но Чонвон правды скрывать не собирается. Сейчас тот самый момент, когда он может поделиться тем, чем были заняты его мысли на протяжении прошлой недели. — И ты решил, что я не подхожу на роль факбоя, под которых ты привык ложиться, не так ли. Это был не вопрос. Чонвон все это время несознательно отказывался верить, что влюбился в младшего, потому что тот совершенно отличается от тех, с кем он привык быть в отношениях. И хотя откровенные мысли о том, как бы они смогли сойтись в постели, начали посещать сравнительно недавно, нельзя отрицать факт — он боялся, что не сможет стать по-настоящему хорошим активом, способным принести удовольствие как себе, так и партнеру. — Дело не только в этом, Сону, но мне правда так стыдно, как я вел себя всю эту неделю. Я не должен был оставлять тебя одного в парке без ответов. Сону надвигается. Медленными шагами он преодолевает расстояние от двери до кровати, и Чонвону кажется, что комната внезапно стала совсем крошечной, в ней не способны поместиться два человека. — Это хорошо, что ты все понимаешь, хен, но я не злюсь на тебя, просто… — Сону оказывается прямо перед ним, устраиваясь аккурат между раздвинутых ног старшего. — А ты не задумывался, что в сексе я могу дать тебе все, что ты захочешь? Что? В голове белый шум, что мешает Чонвону понять смысл сказанного. Ему не послышалось? Имеет ли Сону в виду то, что он… — Вижу по твоему озадаченному лицу, что ты меня понял, — Сону слегка нагибается вперед, чтобы провести ладонью по чужой щеке, — я оправдаю твои ожидания, и ты вмиг забудешь обо всех своих бывших придурках. Поверь мне, они не знали, какое сокровище упускают. С каждым словом опускаясь все ниже, между их лицами почти теряется расстояние. Горячее дыхание ощущается на собственных губах, и Чонвон так хочет поддаться искушению и поцеловать. В этот раз он не станет убегать (и кажется, ему уже не дадут). Слова младшего патокой проникают в сознание, заставляя всем мыслям и чувствам слипнуться в одно огромное желание: отдаться Ким Сону. — Могу ли я тебя поцеловать? Определенно да.

***

Пальцы Сону длинные с аккуратной, немного отросшей ногтевой пластиной, из-за чего нежные стенки царапаются во время трения. Только Чонвон не жалуется, он не смеет вымолвить и слова, стоя на коленях спиной к младшему, пока прячет раскрасневшееся лицо в согнутых локтях. То ли в комнате слишком душно, то ли Сону заставляет плавиться от прикосновений, и если так, Чонвону страшно, что его ждет впереди, когда они дойдут до самой главной части этого вечера. Он чувствует, как спину прожигает чужой голодный взгляд, пока в его тугое сжимающееся колечко мышц проникают сразу два пальца. Смазка, которая у Сону оказывается в кармане вместе с презервативами (так Чонвон был в чужой власти изначально, и пусть) холодит кожу, от чего по ней сразу ползут мурашки. Стимуляция приносит легкий дискомфорт, так как у Яна уже почти три месяца никого не было, и Сону, понимая это, наклоняется вперед, чтобы оставить влажный поцелуй на первом позвонке. Вес чужого тела заставляет прогнуться в пояснице, пока поцелуи перерастают в сладкие укусы, которые Сону сразу же зализывает языком. Чонвона ведет, ему кажется, что он вот-вот станет атлантом, способным удержать на своих плечах весь небосвод, не зря они у него такие широкие. Чонвон готов вынести эту ношу, если Сону и дальше продолжит делать с ним эти невероятные вещи. И словно услышав его мысли, младший добавляет еще один палец, проталкивая сразу на три фаланги; с хлюпающим звуком из-за обилия смазки они скользят внутри, раскрываясь на манер ножниц. Собственный скулеж не кажется чем-то постыдным, когда постепенно нарастающий темп распаляет в животе необузданное желание быть оттраханным. Чонвону становится катастрофически мало этих ощущений, поэтому он сам начинает толкаться навстречу. От интенсивных движений, бедра трясутся, а колени разъезжаются в стороны. — Малыш, ты такой нетерпеливый. Сону шлепает по нижней части ягодицы ладонью, чтобы Чонвон стоял ровно, получая в ответ сдавленный всхлип. Это было совсем не больно, но так властно, что Чонвон еле сдерживается, чтобы из глаз не брызнули слезы. От ласкового прозвища внутри все сжимается, ему совершенно все равно, что он буквально старше, и по идее мог бы требовать уважительное «хен». Только вот возрастная иерархия и условности остались где-то вне этой постели, на которой Чонвон чувствует себя распятым собственными желаниями, не способным противостоять внутренней силе Сону. Ему и не хочется. Он сам отдался в его руки, но сил терпеть нет, и старший елозит задницей, давая понять, что готов. Внезапно пальцы покидают его, и эта изнеможенная пустота порождает новый всхлип. — Котенок не может больше ждать? Сзади слышится шуршание рвущейся пластиковой упаковки, и Чонвон с нетерпением замирает, прикусывая нижнюю губу до маленьких ранок. Когда головка постепенно погружается в нутро, плавно растягивая тугие стенки, мир останавливается. Чонвон сжимает пальцами скомканную простынь, и держится изо всех сил, чтобы не податься тазом назад. Сону не торопится, входя медленно и без резких движений, чтобы не причинить вреда, хотя на растяжку было потрачено достаточно времени. Но стоило ему войти целиком и дать несколько секунд передышки, младший делает первый толчок, заполняет собой до краев. Чонвон протяжно стонет, не заботясь, если кто-то из гостей услышит его за стеной, пока Сону, набирая темп продолжает входить и выходить почти на всю длину. От того, как хорошо ощущается чужой член голова идет кругом, Чонвон больше не может удержать свой вес на руках, поэтому падает лицом на постель, сжимая до побелевших костяшек простыню. От этого его задница задирается выше и угол проникновения слегка меняется, позволяя Сону входить еще глубже. Младший сжимает ладони на бедрах до красных пятен, и стонет в унисон; быть в Чонвоне в реальности оказалось лучше, чем в самых его смелых мечтах. Шлепки голых взмокших от пота тел вперемежку с несдержанными стонами — Чонвон только сейчас понял, как нуждался в этом все время. Осознание, что он занимается сексом не просто с каким-то парнем, а именно с Сону прошибает его также внезапно. И от этой простой истины внутри все стягивается тугим узлом. Внезапно Сону перестает двигаться и молча переворачивает Чонвона на спину (откуда только в нем столько силы?), мгновенно же впиваясь в его искусанные губы. Сону вылизывает их, проникая своим языком в приоткрывшийся рот старшего, и сразу же подчиняет себе его язык, сглатывая чужую слюну. Это грязно, мокро, пошло, но нравится Чонвону до ярких вспышек под закрытыми веками. Он хватается пальцами за напряженные плечи Кима, пока тот, закинув лодыжки старшего на поясницу, вновь входит в него резко и сразу на всю длину. В этот раз, не давая привыкнуть, он сразу задает бешеный темп, попадая ровно по простате. И тут у Чонвона случается маленькая смерть. По комнате разносится громкий вскрик, пока внутри все раскаляется до максимальной температуры плавления — не выстояла бы и сталь. — Твои стоны такие сладкие, это лучшая награда для меня. Сону целует в скулу, продолжая вдалбливаться в то же самое место в одном ритме, чувствуя, как дырочка начинает сильнее сжиматься вокруг его члена, это означало только одно. Тело Чонвона прошибает накатывающими волнами, они постепенно становятся все больше и больше, даря то самое необходимое наслаждение, пока шторм не превращается в настоящий цунами. Чонвон протяжно стонет в последний раз, пачкая их животы белесой жидкостью, так ни разу и не прикоснувшись к себе. Сознание граничит где-то на грани забвения и остатков реальности, в которых он улавливает, как Сону выходит из него и, сняв презерватив, доводить себя до оргазма парой движений руки, не отрывая свой взгляд от окутанного истомой Чонвона. С первого этажа раздается громкий смех и музыка, вечеринка в самом разгаре, но в их мире сейчас не существует никого кроме них двоих.

***

— Нужно прибрать весь беспорядок, что мы тут навели. И спуститься вниз к остальным. Чтобы более менее прийти в себя требуется еще около часа, в течение которого разнеженный Чонвон сопел под боком не менее обласканного Сону. После завершения оба почувствовали острую необходимость в дополнительной заботе. Прижавшись телами, они гладили друг друга по растрепавшимся волосам, оставляя легкие поцелуи-бабочки на кончике носа, щеках и лбу. Сону, ставший слишком чувствительным после оргазма, не переставал ластиться, позволяя в этот раз Чонвону поддержать и направить своего партнера. И в этом чувствовалась гармония, достижение которой Чонвон даже и не мог ранее представить. Такое в его жизни было впервые, но он не терялся, переживая, что обязан делать, вовсе нет. Словно на подкорке его сознания уже было высечено знание, как правильно нужно обращаться с Сону. Отдавая себя так же, как и ранее это делал младший в постели, доводя Чонвона до сладкого исступления. Кажется, к ним пару раз постучались, но обоим до других не было никакого дела. — О какой уборке ты говоришь? Ты еле шевелишься, — Сону, не сдерживая улыбки, осторожно проводит пальцами по чужим бедрам, на которых до сих пор красуются отпечатки его ладоней. «Кто в этом виноват» почти слетает с губ, но Чонвон действительно выжат целиком и полностью. Он должен признаться в первую очередь себе — раньше никогда не испытывал в постели с мужчинами такого оргазма. Язвить не хочется совсем. С Сону почему-то не получается вести себя так, как привык это делать с другими. С ним хочется быть ласковым, послушным и верным. — Полежим здесь еще немного? Шевелиться нет сил, но Чонвон все равно кивает в знак согласия и притягивает к себе Сону, чтобы окольцевать того руками и ногами. Хочется просто всегда лежать так и слушать стук чужого сердца. Он понимает, что уже точно не позволит себе оступиться и упустить Сону. Нежного и мужественного, заботливого и страстного. Младший может быть любым, и наверняка в будущем не раз будет трудно предугадать, какой у него будет следующий шаг. Но Чонвону другого и не надо. Да, Сону — определено его тип.