Девочка влюбилась в море

Хэ Сюань не любил шумные толпы людей, но любил компанию Ши Цинсюаня, хоть и всячески это отрицал. Так и сейчас, он поймал себя брошенным в компании малознакомых ему чиновников средних Небес на празднике, суть которого даже не знал. Может, кто-то вознесся? Даже притворяться, что его это волновало, Хэ Сюаню было не интересно. Долгие разговоры его утомляли, долгие разговоры ни о чем — заставляли сомневаться в том, что он готов пойти на такое ради Ши Цинсюаня еще раз. Хэ Сюань платил и так большую цену (а его честь стоит дорого!) просто ради того, чтобы бесстыдно пялиться на Повелительницу Ветра в новом одеянии, шелка которого стекали по ее фигуре как капли росы по только созревшим персикам. И вообще, где Ши Цинсюань? Уговаривал весь прошлый вечер пойти с ним, чтобы исчезнуть из поля зрения через пять минут после их прибытия? Такое стечение обстоятельств совершенно не радовало Хэ Сюаня, его нахождение здесь и так держалось на честном слове. Не попрощавшись ни с кем из своих новых «знакомых», Хэ Сюань решил обойти комнату в поисках своей спутницы, столкнувшись с препятствием в виде стола полного изысканных яств, которые соблазнили бы своим видом даже самого праведного монаха. Собрав оставшиеся частички силы воли в кулак, Хэ Сюань пришел к выводу, что куриные бедра уступали перспективе увидеть бедра Ши Цинсюаня. Спустя некоторое время поисков, он успел подумать, что Повелитель Ветра провалился сквозь землю или просто ушел к себе во дворец, но это совершенно не было похоже на болтливого экстравертного Бога, которому только дай повод посплетничать, особенно тогда, когда это сопровождается вином и хорошей музыкой. С другой стороны, Хэ Сюань знал, насколько Ши Цинсюань бывает спонтанным, поэтому будет совершенно не удивительно, если он увидит его через время в мятой одежде и с растрепанными волосами, потому что «не могу же я проигнорировать молитву этой маленькой девочки, Хэ-сюн!» Как его это возмущало! Раздраженный и без пропажи Ши Цинсюаня, Хэ Сюань вышел на воздух, чтобы хоть как-то перезарядить свою социальную батарейку, которая, при помощи кое-кого, и так никогда не была полной. Выйдя за пределы дворца, он наконец заметил знакомую фигуру, на которую хотелось вылить всю скопившуюся обиду, однако подойдя ближе, Хэ Сюань заметил следы слез на щеках Повелительницы Ветра и ее поникшее выражение лица, поэтому все эмоции, которые он намеревался вывалить на нее — испарились. Появились другие, еще более негативные, по отношению к тому, кто посмел обидеть его Ши Цинсюаня. — Дорогой Хэ-сюн! Прости, что оставила тебя одного ха-ха, вернемся назад? — Быстро, протирая лицо руками, сказала Ши Цинсюань. Хэ Сюань знал эту манеру речи — неуместный смех, потерянный взгляд — она была уязвима и читалась как открытая книга. Ему совершенно не нравилось, к чему это ведет. — Что случилось? — Без замедления спросил Хэ Сюань. Что бы там ни произошло, слезы на Повелительнице Ветра были совершенно чужеродным объектом, который он не хотел видеть ни при каких обстоятельствах. — Такая глупая ситуация ха-ха, — ее голос был ниже обычного, что подтверждало теорию о том, что плакала она достаточно сильно. — Ты, наверное, слышал о господине, который вознесся примерно неделю назад? Конечно, не слышал ха-ха, я рассказывала вчера, но ты слушал одним ухом, знаю тебя. У него еще такая интересная судьба, говорят, что при жизни… — Цинсюань, перейди к сути, — не выдержал Хэ Сюань. — Да-да, так вот, когда мы прибыли на праздник в честь его вознесения (ого, Хэ Сюань угадал!), я решила поприветствовать нового Бога, рассказать о Небесах, в общем, расположить молодого чиновника к себе, чтобы ему было не так страшно находится здесь, я ведь помню свои первые дни в Небесной столице — столько нового, глаза разбегаются! — Снова заговорилась Ши Цинсюань, но на этот раз Хэ Сюань не стал ее перебивать, боясь, к чему она пытается привести свой рассказ. — Наверное, это случайно вышло ха-ха, вряд ли он правда хотел делать подобное, скорее всего, мой образ смутил его. — Что? — Все-таки не выдержал Хэ Сюань. Он не понимал, что Ши Цинсюань пытается сказать ему, а все его догадки только пробуждали в нем настолько сильный гнев, который он не помнил, когда испытывал в последний раз. — Мы стояли около стола с моим любимым сливовым вином, помнишь, я как-то угощала тебя им на праздник середины осени? — Продолжила Повелительница Ветра, снова начиная издалека. — Поэтому, во время нашей беседы, я решила угоститься стопкой — зачем добру зря пропадать ха-ха. Похоже, я повернулась не слишком изящно, наверное, это была моя оплошность, но, как только мои руки потянулись в сторону стола, я ощутила на своих губах поцелуй. Так неловко ха-ха. Хэ Сюань не смеялся. Он был в ярости. В ярости, что его скорее всего больше не пустят на Небеса за убийство еще одного небесного чиновника. Сколько труда было приложено для того, чтобы дышать одним воздухом с Ши Цинсюанем снова, чувствовать его приятное дыхание в шею, когда они гуляли рядом, оборачиваться на звонкий смех и видеть ту самую солнечную улыбку с ямочками, похожими на два глубоких кратера, в которые Хэ Сюань проваливался каждый раз. Снова видеть ее, в роскошных нарядах и с высоким пучком, красующуюся у зеркала с красными от смущения щеками. На большее он даже и не рассчитывал — не мог себе позволить. Но Ши Цинсюань все-равно простил, все-равно приласкал, как он это умеет. Ему дали второй шанс, и он не кинет его на ветер. Видеть, как другой абсолютно незнакомый божок пользуется его добротой, было невыносимо. Хэ Сюань честно не понимал, как можно было довести настолько солнечного и отзывчивого человека до слез. Если он правильно помнил, это было возможно только ему. Хэ Сюань корил себя за это каждый день. — Я не понимаю, — он понимал, — этот ублюдок взял и поцеловал тебя без твоего согласия? — Хэ-сюн! Невежливо называть так незнакомого человека! — Воспротивилась Ши Цинсюань. Как же это ей свойственно — заботиться о комфорте другого человека, забыв про свой собственный. — Но ты не хотела этого, верно? — Проигнорировав ее замечание, спросил Хэ Сюань. Он уже знал ответ на этот вопрос. — Понимаешь, этот поцелуй предназначался сегодня другому человеку… — Поникшим голосом ответила Повелительница Ветра. В уголках ее глаз снова начали собираться слезы, и это нужно было незамедлительно прекращать. — Пойдем, — не церемонясь, Хэ Сюань схватил Ши Цинсюань за хрупкую ладонь и повел ко входу во дворец. Интересно, что скажет этот безмозглый чиновник, когда отхватит по лицу от другой девушки. — Куда? — Не договорив, перед Повелительницей Ветра блеснула небольшая вспышка, и теперь внутрь ее вел не Князь Демонов, а прекрасная фигуристая Демоница Черных Вод в черных одеяниях. «Даже будучи девушкой, она не может одеться праздничнее!» — сетовала у себя в голове Ши Цинсюань. Но долго разглагольствовать в своих собственных мыслях она не смогла — они незамедлительно вернулись на место торжества, и Хэ Сюань вопросительно смотрела на Повелительницу Ветра, задавая очевидный вопрос: — Кто? — В синем ханьфу, стоит в кругу людей, только не делай ничего необратимого, пожалуйста! Не рискуй своим и так шатким положением на Небесах! Сделай это ради меня… — Последняя фраза привела Хэ Сюань в чувства, и, попытавшись подавить возникшую злобу, она пошла в его сторону, нехотя выпуская Ши Цинсюань из рук. Та, конечно, незамедлительно последовала за ней. — Добрый вечер, молодые господа, — с явной пассивной агрессией начала Хэ Сюань, обращаясь к виновнику торжества, — позвольте поинтересоваться, с каких пор в Небесной Столице стало принято вести себя как конченые ублюдки? Не поймите неправильно, я пробыла здесь несколько сотен лет, я знаю, насколько грязное и неорганизованное это место, но с извращенцами я встречаюсь впервые. Тишина. Никто не спешил отвечать, хоть и вопрос это был риторический. Все знали, кем являлся Черновод, все знали, что случается с теми, кто переходит ему дорогу. Однако «чиновнику в синем ханьфу», похоже, не успели рассказать. — Боги, — начал он, — неужели девушки на Небесах такие же истерички ха-ха. Мне и на земле хватало подобного, правильно говорю, товарищи? — Никто не издал ни звука. Все это время, Хэ Сюань не сводила с него взгляда. Ее стойка и терпение крошились, как хрупкая посуда у разведенной девушки в руках, а внутренний голос, который звучал осуждающим тоном Хуа Чэна, повторял: «Будь гэгэ на месте Ши Цинюсаня, я бы сделал все возможное, чтобы останки этого клоуна не смогли найти даже через несколько тысячелетий». Она обещала Ши Цинсюань. Обещала ничего не делать, но кулак сам начал формироваться, а демоническая ци распыляться по всему залу. Именно в тот момент, когда Хэ Сюань хотела замахнуться, тонкие изящные руки опустились ей на талию, а теплая и мягкая грудь уперлась в спину. «Он того не стоит» — едва слышно, прошептала Повелительница Ветра на ухо. — Ши Цинсюань? Верно? — Никак не успокаивался чиновник. — Почему ты убежала от меня? Это представление твоя девушка устроила из-за тебя, да? Не хочешь, чтобы тебя целовали мужчины — не ходи с голой грудью по столице ха-ха. Стоите еще и обнимаетесь, весь ваш вид кричит о том, что вы жаждете внимания, так почем удивляться, когда его предоставляют? У твоей подружки, кстати, грудь еще красивее, чем у тебя ха-ха, не будь она такой стервой, я бы предпочел потрогать ее. Даже если он и хотел добавить что-то еще, то не успел, потому что в его лицо впечатался твердый кулак, отбрасывая к ближайшей стене. Ши Цинсюань не была Богиней Войны, но это не значит, что она была физически слабой. Зал погрузился в ледяную тишину, которой не бывает даже на похоронах высоких по званию чиновников. Хэ Сюань знала Повелительницу Ветра несколько столетий, она умела считывать все ее эмоции лучше своих собственных: если у нее надутые губы — значит, что она недовольна какой-то мелочью, но никогда это не признает: «Все нормально! Я просто устала!» — убеждает Ши Цинсюань и дуется. Хэ Сюань одергивала себя слишком много раз, чтобы не зацеловать эти пухлые щеки. Наверное, они такие же мягкие, какими кажутся. Если Повелительница Ветра раскрывает веер и закрывает им лицо — значит, что она краснеет от смущения, а ее губы расплываются в очаровательной улыбке. Это была любимая эмоция Хэ Сюань, потому что, чаще всего, она была ее причиной. Эта же Ши Цинсюань была новой и совершенно неожиданной — злой, крепкой и отважной. В ее лице читалось презрение и омерзение — было безумно страшно оказаться объектом этих эмоций. Хэ Сюань это пугало и бесстыдно заводило. — Ничтожество, — проговорила Повелительница Ветра, подняв подбородок Небожителя своим закрытым веером. — Ты и волоса ее не стоишь. На представление уже собралась толпа Небожителей, не смея пропустить рукопашную драку в Небесной столице. Но Ши Цинсюань не желала устраивать для них шоу, и, схватив свою «подружку» за руку, они направились к выходу так же быстро, как и пришли сюда, однако Хэ Сюань теперь не была ведущей.

***

Для Непревзойденного Демона, Хэ Сюань, к своему стыду, соображала очень слабо. Из всего произошедшего в ней не осталось и капли злости, с которой она вошла во дворец — все ее мысли теперь были заняты образом Ши Цинсюань с убийственным взглядом, который сжигал любого, кто встанет на ее пути, словно мусор под ногами. Рука, которой она держала ее, была все такой же нежной и изящной, какой была несколько минут назад, однако на костяшках виднелись капли кровяной росы от удара, а сила, с которой Ши Цинсюань сжимала ее ладонь, значительно увеличилась. На что еще способны эти руки? От этих мыслей Хэ Сюань умерла во второй раз. Она не следила за дорогой, по которой их вела Повелительница Ветра, откровенно говоря, ей было безразлично, в каком направлении они двигаются. Приведи Ши Цинсюань ее в жерло вулкана, Хэ Сюань не станет возражать. Значит, ей так надо, кто она такая, чтобы спорить? Рассуждения в ее голове разрешились сами собой, когда Хэ Сюань почувствовала несильный удар об стену и, все такую же теплую и мягкую, грудь на своей собственной. Кажется, они ушли за угол того самого дворца? Их путешествие показалось слишком долгим. Ши Цинсюань стояла напротив нее и завороженно разглядывала, открывая и закрывая рот, боясь что-то сказать, поставив руки по обе стороны от ее головы. Хэ Сюань смотрела ей в глаза, изучая мягкое и изящное лицо, как будто не видела его до этого столетиями. Как будто не успела выучить каждую царапинку и морщинку на ее теле. Здесь, над губой, у нее небольшая родинка, которую можно увидеть только с близкого расстояния. Здесь, на линии челки, всегда выбивается непослушная прядка, которая лезет Ши Цинсюань в глаза, заставляя ее смешно морщиться и смеяться. Хэ Сюань потянулась к этой пряди волос и убрала ее за ухо, бережно очертив нежное лицо и изящные пухлые губы, вызывая у Повелительницы Ветра вздох. Ее щеки действительно были такими же мягкими, какими казались. Бесподобно. У Хэ Сюань закружилась голова. Она хватала ртом воздух, который ей совершенно точно не нужен был, боясь растаять от бессилия в руках Ши Цинсюань. Время вокруг них перестало идти, ее мертвое сердце забилось от осознания того, насколько сильно она хочет почувствовать на своих губах вкус стоящей перед ней Богини. Ши Цинсюань, словно читая мысли, провела своей изящной ладонью по ее щеке и, останавливаясь на губах, наконец решилась заговорить: — Я так давно мечтала это сделать, — с придыханием сказала она, наклоняясь на опасно близкое расстояние. — Так сделай, — с нескрываемым желанием ответила Хэ Сюань. Ей не нужно было говорить дважды. В ее взгляде читалась решительность, и с невинной улыбкой на лице она потянулась вперед. Ши Цинсюань целует, сначала неловко, нежно проводя бархатистыми губами, словно лепестком розы, а потом проникает в открытый рот языком и топит ее в своем омуте, захватывая в океан с головой. Какая ирония. Повелительница Ветра на вкус была очень теплая и сладкая, как хорошее столетнее вино, их поцелуй ощущался как цветение сакуры во время грозы, как вспышки яркого света, и Хэ Сюань была уверена, что станет первым Непревзойденным Демоном, который умрет от поцелуя с Богиней. Руки Хэ Сюань бесцеремонно изучают тело Ши Цинсюань, останавливаясь на лопатках, нежно царапая их от возбуждения. Она нагло стонет в поцелуй, и Хэ Сюань молится всем Богам, что на Повелительнице Ветра сейчас ханьфу с открытой спиной. Конечно, ей не нужно было молиться, она могла сказать это напрямую, но ее рот был занят другой формой восхваления на данный момент. — Ваше Превосходительство, — выдохнула в рот Хэ Сюань. Ши Цинсюань потеряла весь контроль, который имела до этого, от услышанного титула, рассыпаясь в собственном стоне. Не теряя времени, Хэ Сюань бережно спустилась ниже, прикусывая шею, которая оказалась еще слаще, чем губы. Ее любимые цитрусовые духи? Сейчас это было не важно, но Хэ Сюань сделала себе мысленную пометку — отыскать таких побольше, с запасом. Руки Повелительницы Ветра, уже не стесняясь, путались в волосах Хэ Сюань, создавая на ее голове подобие вороньего гнезда, а рот издавал такие звуки, какие большинству Небожителей, наверное, даже не снились. Надо немедленно увести ее от сюда. Эти стоны предназначались лишь одной ей. — Не бойся, ты можешь потрогать меня, — с всхлипом проговорила Ши Цинсюань. — Касаться тебя — словно надеяться, что сорванная водяная лилия распуститься у меня в руках, а не завянет без возможности на жизнь, — посмотрев ей в глаза, сказала Хэ Сюань. — Тебе не нужно надеяться, ты и так подарила мне жизнь — обе ее вариации — я расцвела в твоих руках, — с нежностью проговорила Ши Цинсюань. Они смотрели друг другу в глаза с таким вниманием, как будто сейчас должно произойти что-то настолько неожиданное, что никак нельзя пропустить. Рука Ши Цинсюань любовно гладила затылок Хэ Сюань. Ее ласковые губы растянулись в бережной улыбке, но не в той, которую видели все ее близкие знакомые и друзья, а особой — предназначенной лишь для нелепой Хэ Сюань. Чем она заслужила это сокровище? Руки Повелительницы Ветра не сдвинулись с места, но ощущались по всему телу. Кожа Хэ Сюань была слишком горячей для мертвого водяного демона. — Давай переместимся в более удобное место? — Перекладывая аккуратные ладони с шеи на талию, продолжила Ши Цинсюань. — Ваше Превосходительство намекает на продолжение? — Хэ Сюань знала, что будет продолжение, ей надо было это услышать. — Это будет слишком вульгарно, если я скажу, что возжелала тебя еще несколько сотен лет назад? Что грезила о твоих сильных изящных руках на своем теле уже долгие годы? Прекрасная Хэ-цзе, как ты думаешь, почему я проводила в ванной комнате такое большое количество времени, когда нам приходилось собираться вместе на очередное торжество? Сколько, по-твоему, нужно «пудрить носик»? — Бесстыдная. Она была абсолютно бесстыдная. — Да, я хочу продолжения, Небеса, я мечтала о нем слишком долго. Хэ Сюань рвет на части. Глаза перед ней влажные, потерянные и полные чистой страсти. Она никогда не видела ничего подобного. Особенно от Ши Цинсюань. От нежной, «я думаю о счастье других людей в первую очередь» Ши Цинсюань. Хэ Сюань умерла в третий раз. — Скажи мне, — начала Хэ Сюань, наконец найдя слова. — Как ты меня хочешь? — Всю. Любую, — продолжила Ши Цинсюань. Если же в ее аквамариновых глазах и возможно было утонуть, то сейчас, темная пелена перед ними не пропустила бы даже торговые корабли. — Покажи мне, — скорее как приказ, чем как просьба, последовал ответ Хэ Сюань. — Пожалуйста, — прошептала Ши Цинсюань, взяв ладонь Хэ Сюань в свою, медленно опуская к промежности. — Спустись в мой цветочный сад и сорви там самый красивый цветок. Боги. Хэ Сюань сошла с ума. Абсолютно и бесповоротно потеряла голову в ощущениях между пальцев, игнорируя всю окружающую их среду. Она чувствует, насколько мокрые ее одеяния, ощущает рельефы под ними. Кажется, в цветочном саду прошел самый настоящий ураган. Это было ее испытанием, самым настоящим мучением за все совершенные грехи. Ши Цинсюань не успокаивалась, надавив ладонью сильнее, и Хэ Сюань, потеряв оставшиеся частички самообладания, утянула ее в еще один глубокий поцелуй, придерживая хрупкую голову свободной рукой. Очертив зубы языком, она попала внутрь, поощряя вызывающие стоны у Ши Цинсюань. Хэ Сюань перестала сдерживаться, поэтому прикусила нижнюю губу и потянула на себя, решая не скрывать своей нетерпеливости, мазнув по ней острыми клыками. Рука, которая все еще находилась между влажных ног, начала двигаться — медленно и неторопливо, однако даже такие действия вызвали у Повелительницы Ветра самый настоящий крик. Им точно нельзя оставаться здесь. — Заклятие… Заклятие сокращающее расстояние! Мой дворец! Что угодно! Прошу тебя! — Сквозь стоны выдала Ши Цинсюань. Разум Хэ Сюань давно перестал регистрировать происходящие вокруг, поэтому сказанное пролетело мимо ее ушей. Лишь через пару мгновений до нее все-таки дошло, что она кусает Ши Цинсюань за шею, оставляя фиолетовые синяки, а рука, находящаяся на одеяниях, перемещается отнюдь не медленно и неторопливо, порождая в Повелительнице Ветра такую бурю эмоций и пошлых звуков, какую нельзя представить даже в самом извращенном сне. — Да, — опомнилась Хэ Сюань. — Да, сейчас. У нее был другой план. Уже через секунду они оказались в роскошном просторном зале, освещенным тысячей свечей почти в каждом углу, не оставляя темноте даже возможности на существование. У стены напротив стоял низкий алтарь полный всевозможных подношений, а сзади пристроилась изящная статуя Повелительны Ветра. — Это, — задыхаясь начала Ши Цинсюань, — это мой храм. — Это твой храм, — как подтверждение, которое не требовалось, ответила Хэ Сюань. — А ты моя Богиня. В доказательство своих слов, Хэ Сюань схватила Повелительницу Ветра под ноги и подняла на руки так, что их лица смотрели друг на друга. В ее глазах читалось совершенное очарование. Пребывание в этом положении продлилось не больше пары секунд, пока Ши Цинсюань не почувствовала твердую поверхность под собой. Хэ Сюань, смахнув все ненужные предметы с алтаря, усадила туда причину этих подношений. — Что… Что ты дела— Не дав Повелительнице Ветра закончить свой вопрос, Хэ Сюань склонилась над ней и утянула в жаркий поцелуй, осмелившись опустить руки на ее грудь. Ее грудь. Кожа была мягкой и достаточно нежной, а поцелуй вышел смазанным и горячим, из-за всех вещей, которые Хэ Сюань ощущает сейчас своими руками. Она абсолютно безбожно сжимала грудь Ши Цинсюань через ткань, вызывая у той одобрительные вздохи — хоть что-то Демоница Черных Вод делала в своей жизни правильно. Но было мало. Очень мало. Руки Ши Цинсюань опустились на ее талию, сжав ткань в кулаках, притянув ближе, хотя быть еще ближе невозможно — между ними были только ненужные одеяния. Ши Цинсюань отдала всю себя. Доверилась ей в самом сокровенном, не боясь, что ее снова придадут. Какая же она была хрупкая, словно хрустальная дорогая посуда, которую подают на праздники. Как же легко ее можно было сломать, и как тяжело было потом собрать. — Ваше Превосходительство, — забираясь под шелка, начала Хэ Сюань. — Как ты могла скрывать такое сильное желание столетиями? Ее вопрос остался витать в воздухе, потому что длинные изящные пальцы наконец нашли то, что надеялись, и мазнули по алым ареолам, порождая у Ши Цинсюань мурашки. Хэ Сюань не остановилась на достигнутом, поэтому через пару мгновений ее пальцы сжали твердые соски, оттягивая их вперед, заставляя их владелицу задыхаться в собственных криках: — Продолжай, — умоляла Ши Цинсюань. — Прошу, продолжай! Ненасытная. Недолго думая, Хэ Сюань опустилась перед ней на колени и положила руки на ее талию. Любой, кто вошел бы сейчас в храм, подумал бы, что происходит подношение самым изощренным способом, который только существует. Возможно, так на самом деле и было. Хэ Сюань наклонила голову и жадно вдохнула все тот же родной запах Ши Цинсюань, беспощадно распахивая ее одеяния. Она выглядела… бесподобно. Ее красоту невозможно было передать словами, невозможно было написать даже самому талантливому художнику, Хэ Сюань была уверена, что изящество ее изгибов и утонченность талии оставили бы даже самого красноречивого поэта без слов. А эта невинная улыбка на ее лице и потерянный взгляд, когда перед ней буквально на коленях сидит Демоница и планирует съесть без остатка? Небеса. — Я не встречала существа изящнее, чем ты, — начала Хэ Сюань, очерчивая руками аккуратную грудь Ши Цинсюань, спускаясь ниже. — Твоя мягкая словно дорогие щелка кожа, веснушки, похожие на россыпь созвездий, бережные руки, я готова молиться только им каждый день. — Прекрати. Тебе не нужно молиться мне, — улыбаясь и поглаживая щеки Хэ Сюань, сказала Повелительница Ветра. — Нужно, — наклоняясь к груди и облизывая сосок, сказала Хэ Сюань. Слышать эти сладкие и непристойные стоны было высшей наградой. Хэ Сюань вобрала набухшую бусину в рот и начала водить вокруг нее языком, чувствуя руки в своих и так запутанных волосах, подталкивающие ее еще ближе к груди. Помогая себе рукой, она не оставила без внимания другой сосок, оттягивая его сильнее на себя. Хэ Сюань потерялась в этих ощущениях, во рту было сладко и приятно, а в звуках, которые эхом отзывались от стен, можно было утонуть. И Хэ Сюань тонула, камнем падая вниз. Ее вторая рука нагло гладила нижние одеяния Ши Цинсюань, которые с последнего раза были еще более влажные. Никто из них больше не мог терпеть. Наконец-то. Хэ Сюань, оттянув резинку одним движением, положила свою руку на голую ляшку. Она была уверена, что даже вознесение не могло сравниться с этим моментом. — Прекрасная, — на выдохе сказала Хэ Сюань, оставляя между своими пухлыми губами и соском ниточку слюны. Ши Цинсюань теряется в ощущениях, абсолютно забывая дышать и думать. Ее руки прижимают голову Хэ Сюань ближе к груди, а в глазах читается нетерпеливое: «Продолжай! Продолжай!» И Хэ Сюань продолжает. Это было только начало. Очертив внутреннюю сторону бедра своими пальцами внутри одеяний, она осторожно направилась вверх, поддерживая другой рукой Ши Цинсюань за бедра. Их взгляд был направлен друг на друга, не давая ни малейшей вещи проскользнуть мимо них. Хэ Сюань должна увидеть, как Повелительница Ветра срывается в ее объятиях спустя несколько сотен лет ожидания. Ши Цинсюань трется о ее руку бедром, а Хэ Сюань ощущает, какая она влажная между своих тонких ног. Вот бы почувствовать это на своем языке, испробовать Богиню на вкус и забыться в этих ощущениях. Интересно, она сладкая даже там? Чутье Хэ Сюань подсказывало ей, что скоро она это узнает. Рука в нижних одеяниях, не стоя на месте, уже находилась в опасной близости с половыми губами — еще чуть-чуть и душа Хэ Сюань покинет ее тело от сенсорных ощущений. Не дав себе времени на подготовку, она опустила руку, задевая самое заветное место. Хэ Сюань вошла в нее — разгоряченную и влажную — не сводя глаз с Ши Цинсюань, но прочитать ее лицо было невозможно, когда собственное горело как при смертельной болезни — это и была ее болезнь, такая красивая и невероятная болезнь. Сфокусировав взгляд, перед Хэ Сюань возникла великолепная картина — Ши Цинсюань безостановочно ловит ртом воздух и смотрит прямо вглубь янтарных глаз напротив. Ее руки перемещаются с затылка на щеки, утягивая Хэ Сюань в развратный поцелуй. Мокрый язык Ши Цинсюань вторгается в рот и исследует уже знакомые просторы, сталкиваясь с таким же влажным языком Хэ Сюань, проводя по нему круговыми движениями. — Тебе нравится? Нравится, когда тебя трогают? Или тебе нравится, когда тебя трогаю я? — Прошептала в губы Хэ Сюань, сильнее нажимая на свои пальцы, обводя большим пальцем клитор. В ответ ей прозвучал лишь сдавленный стон. Они поймали ритм и Хэ Сюань продолжала проникать в Ши Цинсюань своими худыми длинными пальцами, добавляя третий и легко сгибая их внутри, чем вызвала еще один одобрительный вскрик. — Моя девочка, — продолжила Хэ Сюань, встречаясь с ее бедрами на полпути — Поговори со мной. — Ах! — Стонет в поцелуй Ши Цинсюань. — Да-а-а! — Здесь? — Грубо перемещая ладонь на клитор, спрашивает Хэ Сюань. — Да! Да! Пожалуйста! Сейчас! Этого «сейчас» Хэ Сюань точно не могла допустить. Не до того, как она увидит ее полностью нагую и почувствует сладкую влажность на своих губах. Трение останавливается так же быстро как началось, и Хэ Сюань убирает руку. — Хэ-цзе! — Громко, абсолютно не стесняясь своего положения, крикнула Ши Цинсюань. — Злая! Злая бессердечная женщина! Она ничего больше не успела возразить, когда полы ее одеяний легко соскользнули с плеч, а нижняя юбка оказалась на другом углу храма. Оставались лишь кружевные и изящные, как сама Повелительница Ветра, трусы. Недолго думая, Хэ Сюань опустилась ниже, прильнула губами к грациозному бедру и стянула их своими зубами. Никто не знает, как Ши Цинсюань осталась в живых после подобной картины перед глазами. Никто не знает, как Хэ Сюань осталась в живых после такого. Ей повезло, что она уже была мертва. Ши Цинсюань выглядела как икона, которую хотелось рассматривать до боли в глазах. Она всегда была такой утонченной и красивой. Изящные изгибы груди, переходящие в тонкую талию, которая заканчивалась на небольшой складке на животе, открывающую вид на ее желанное сладкое место, которое пряталось за дорожкой волос. Оно оказалось таким же мягким и нежным, каким ощущалось. Хэ Сюань облизала губы, позволив себе быть слабой — было стыдно признавать, насколько ей это нравилось. — Смотришь так, будто сейчас съешь, — смущенно, прикрывая лицо руками, сказала Ши Цинсюань. В этом и был план. — Ты всегда такая громкая или только для меня? — Захватывая руками ляшки, задала мучающий ее вопрос Хэ Сюань. — Знаешь, мне приходилось закрывать рот своими одеяниями, когда я мечтала о тебе в своем дворце. Сдерживаться как можно сильнее, чтобы никто не посмел услышать то, что предназначалось только для тебя-а! — Не дав Ши Цинсюань закончить, она приложила свои губы к ее нежной коже и укусила, проводя дорожку поцелуев вверх. Хэ Сюань было страшно. Страшно, что все это дурной сон, который она будет прокручивать в голове, лаская себя под несуществующие стоны Ши Цинсюань еще несколько сотен лет. Даже если так, она не имеет права отступать сейчас, не имеет права не завершить то, к чему шла так долго. С этими мыслями Хэ Сюань опустила свой влажный язык на не менее влажные лепестки, ласково обводя клитор, словно это самая хрупкая вещь на свете. Вобрав пульсирующую горошину в рот, она почувствовала руки в своих волосах, которые подталкивали ее еще ближе. И правда — сладкая. Не выпуская клитор из рта, Хэ Сюань начала ласкать его круговыми движениями, порождая в Ши Цинсюань тихий всхлип, в котором хотелось потеряться. Чуть отстранившись, Хэ Сюань провела по всей области своим длинным нечеловеческим языком, не упуская ни сантиметра кожи, вылизывая Повелительницу Ветра до блеска. Она подняла взгляд и поняла, что совершила большую ошибку — она не сможет продолжать функционировать, увидев Ши Цинсюань такой. Такой потерянной и обворожительной, задыхающейся в собственных непристойных стонах, с красными щеками и со слезами в уголках глаз. — Да! Д-а-а! Не останавливайся, пожалуйста! — Крикнула она, полностью теряя контроль. Непослушные пальцы Ши Цинсюань уже не стеснялись царапать кожу головы, однако, когда Повелительница Ветра поняла, что делает, ее руки расслабили хватку. Хэ Сюань, не убирая лица между ног, положила собственную ладонь на голову и слегка надавила на красивые руки, давая понять, что она хочет, чтобы ее царапали, чтобы ей рвали волосы, зажимали между бедер и задыхались с ее именем на губах — она никогда не чувствовала себя настолько живой. — Ах! — Приглушенно простонала Хэ Сюань, когда почувствовала прежнюю хватку в волосах, тем самым порождая у Ши Цинсюань мурашки. Хэ Сюань не смела останавливаться — не тогда, когда хрупкие руки, схватив ее за хвост, грубо направляют голову вперед, не тогда, когда розовые ляшки сжимают ее голову между собой, заставляя Хэ Сюань утонуть в количестве ощущений, которые на нее свалились. Она набрала скорость, намеренно задевая клитор и проводя по нему шершавым языком, вызывая у Ши Цинсюань отдышку. Они не сводили с друг друга взгляд. — Сильнее, — мурлычет Ши Цинсюань. — Быстрее, Хэ-цзе! Комната вокруг них была заполнена пошлыми влажными звуками и одобрительным хмыканьем Хэ Сюань, из-за которого Повелительница Ветра с расфокусированными глазами искала ртом воздух. Хэ Сюань толкается в нее свободной рукой, продолжая размашисто вылизывать Ши Цинсюань, разводя языком ее половые губы. — Сейчас! Сейчас! Я больше не могу! — Простонала Ши Цинсюань, жалобно смотря в ее глаза. Хэ Сюань улыбается, торжествующе и коварно улыбается, втягивает клитор, и сжимает пальцы внутри, продолжая быстро двигаться. — Хорошая девочка, — говорит она приглушенно и невнятно, наблюдая за закатанными от удовольствия глазами. — Хэ Сюа-а-ань! — Стонет Ши Цинсюань, срываясь на крик, и кончает вокруг нее с выражением лица, которое невозможно будет забыть даже после падения с Небес — она громкая, красная и совершенно потерянная в моменте, который по их ощущениям длится несколько столетий. А еще она называет ее имя. Ее имя. Хэ Сюань дожидается, пока Ши Цинсюань перестанет трясти, и нежно поглаживает ее бедро, на котором гордо красуется след от укуса. Она нехотя высвобождает свои пальцы и отстраняется, не скрывая своей улыбки и слабости, которую у нее вызывает ее Божество. Она не знала, как выглядит со стороны. А если бы знала, то сгорела бы от стыда. Ее лицо было полностью мокрым, со смазкой, стекающей по подбородку, а пальцы привлекающе сверкали от влаги. Недолго думая, Хэ Сюань вобрала их в рот — медленно и тягуче, проводя по фалангам длинным языком, не смея отводить взгляд. — Небеса, — возвращает ее в реальность Ши Цинсюань. — Прекрасная, прекрасная Хэ-цзе, чем я заслужила видеть такую красавицу перед собой на коленях, вылизывающую пальцы с моей эссенцией на них? — Сладкая, — игнорирует вопрос Хэ Сюань. К концу дня у нее будет сахарный диабет. — Дай мне увидеть тебя, — просит Ши Цинсюань. — Разглядеть твою грудь, о которой я мечтала по ночам, изучить аккуратные изгибы твоего худого, но крепкого тела, дай мне удостовериться, что это не еще один изощренный сон, который я выдумала в одиночестве. Она мечтала о ней. Мечтала о ее несуразном теле. Хэ Сюань нужно было время, чтобы свыкнуться с мыслью, что ее действительно хотят. И это был не обычный человек, не небесный чиновник, для которого близость с Демоницей была бы фетишем, это была Ши Цинсюань. Тонкая, утонченная и нежная Ши Цинсюань, которая любила изысканные вещи и дорогие украшения — Хэ Сюань совершенно точно не подходила под это описание. — Я некрасива, — сказала она и, впервые за долгое время, отвела взгляд. Это была правда. Ее тело не отличалось от ее обычной формы, за исключением большой груди и аккуратных лепестков между бледных ног. Она была худой, даже тощей, с выпирающими ребрами и впалым животом. Хэ Сюань не знала, какие стандарты красоты у Богов, но она точно была уверена, что это не ее внешность. — Прекрати, — грустно сказала Ши Цинсюань и обвела тонкими пальцами ее лицо и острые уши. — Немедленно прекрати говорить такие вещи про себя. Я променяла бы любой красочный закат, любое мелодичное журчание реки на возможность взглянуть на тебя, будь это даже на секунду. Взглянуть, как твои яркие глаза снова горят жизнью, а губы расплываются в обворожительной улыбке, которая ощущается как праздник от того, насколько редко мне доводилось видеть это ослепительное, но такое прекрасное явление. Какая жалость, что ты не можешь узреть себя через мои глаза, дорогая Хэ-цзе. Не дожидаясь ответа, Ши Цинсюань подняла Хэ Сюань за руки и утянула в мокрый поцелуй, слизала себя с ее губ и усадила себе на колени, а та горячо упала в ее объятия и позволила себе отдаться. Она положила свои руки на ее мокрую от пота спину и зарылась в запутанных кудрявых волосах, почувствовав, как изящные пальцы путаются в ее верхних одеяниях с читаемым намерением, однако Ши Цинсюань робеет и не идет на поводу у своих импульсов. — Тебе не понравится, — осторожно отстраняясь от губ, шепчет Хэ Сюань. — Можно я решу это для себя сама? — Дышит ей в губы Ши Цинсюань. И она разрешает. Хэ Сюань встала и обвела своей рукой грудь, задевая верхний слой ханьфу, чтобы через секунду стянуть его через голову и аккуратно скинуть вниз. Она чувствует себя уязвимой, потерянной, словно студентка в первый учебный день — ей было невыносимо стыдно, что, будучи столетним существом, она до сих пор краснеет как наливная ягода при виде своей дорогой и любимой подруги. Ши Цинсюань тем временем не сводила с нее своих влюбленных глаз. Хэ Сюань понимала, что нужно действовать дальше — лечь на высокие волны в смертельный шторм и позволить ему унести себя. Ей было нечего терять. Она тянет за полупрозрачные веревочки нижнего платья, и ткань стекает с ее острых плеч на пол, полностью оголяя мягкую грудь и тощий живот. Волны накрыли ее с головой, и она тонула, не имея возможности вымолвить и слова, чтобы позвать на помощь. — Невероятная, — нарушив гробовую тишину, сказала Ши Цинсюань и аккуратно положила руку ей на живот рядом с кружевом трусов. — Ты безгранично невероятная. Стоило ей произнести эти слова, и Хэ Сюань невозвратно потерялась в них, бродила по лабиринту неизвестных ощущений и бесстыдно терялась, давая себе право на то, чтобы быть уязвимой. Руки Ши Цинсюань не стояли на месте, и начали путешествие вместе с мыслями Хэ Сюань, намеренно плавно и играючи задевая острые как лезвия соски. Длинные пальцы на пробу зажали их между собой и легонько оттянули вперед — Ши Цинсюань не знала, правильно ли вообще поступает, но это невинное незнание заводило еще больше. Хэ Сюань подняла ее подбородок двумя пальцами и поцеловала — аккуратно и нежно, смакуя это ощущение на языке как будто боясь, что Повелительница Ветра рассыпется в ее руках. Руки Ши Цинсюань касались каждого миллиметра ее холодной бледной кожи, гладили ребра и царапали спину, словно их жизнь зависела от этого нехитрого действия. Словно Ши Цинсюань перекроют доступ к кислороду и вырвут легкие, если она не будет осязать кожу Хэ Сюань на подушечках своих пальцев. — Можно? — Тихо в губы спрашивает Ши Цинсюань и проводит длинным пальцем вдоль ее желанного горячего места. — Да, — так же тихо и лаконично отвечает Хэ Сюань, отрываясь от поцелуя, чтобы взглянуть в глаза напротив — все такие же красивые и глубокие, освещающие зал вокруг сильнее любых огней. Ши Цинсюань не медлит ни секунды и сползает на колени вниз, боясь потерять этот момент навсегда, словно у них обеих галлюцинации, от которых хочется сойти с ума. Она стягивает ткань между ее ног одним незамысловатым движением, как будто делает это каждый день, и целует во влажное место — долго, протяжно, цепляясь за новое ощущение на красных губах. У Хэ Сюань подкашиваются колени, теряется рассудок и улетают последние частички мыслей из головы. Она не успела осознать, насколько мокрыми были ее собственные одеяния, насколько сильно, она желала этого ощущения между ног. Это сон. Это точно сон. Такого не бывает. — Да-а-а! — Кричит Хэ Сюань и пугается собственного стона — она не ожидала, что способна на подобные откровенные эмоции. Волосы Ши Цинсюань стали ее опорой, за которую она хваталась как за спасательный круг. Ши Цинсюань прислоняется лбом к внутренней стороне бедра и с влажным звуком вбирает в рот клитор, притягивая ее за ноги ближе. Пальцы грубо и безбожно сжимают ее худые ляшки, а язык — разгоряченный и мокрый — входит в нее. Хэ Сюань не замечает, насколько быстро и сильно толкается навстречу возбужденному рту, издавая такие звуки, которых в ней не было до этого дня. — Моя девочка, — опуская свои пальцы к лицу Ши Цинсюань, шепчет Хэ Сюань. Моя. Бледные пальцы очерчивают щеки Повелительницы Ветра и останавливаются на губах, заставляя со вздохом отстраниться от важного дела и посмотреть наверх. Ши Цинсюань была прекрасна. Ши Цинсюань на коленях между ног, со стекающими слюнями и рассеянным взглядом была невероятна. Она не стала долго думать, взяла в рот указательный палец и развратно провела языком по всей длине. — Ты прекрасная, — на выдохе проговорила Хэ Сюань. Ши Цинсюань вводит один палец внутрь, не дожидаясь конца ее мысли. Хэ Сюань щекотно и достаточно непонятно, но, Небеса, как же приятно! Она убирает палец из разгоряченного рта и грубо кладет свою руку на голову между ног, направляя вперед. Ши Цинсюань достаточно быстро схватывает ее намек и прижимается влажными губами к своему уже любимому месту, продолжая двигать пальцем внутри нее. — Цинсюань, ты убьешь меня, — тихо, задыхаясь, говорит Хэ Сюань. Ши Цинсюань не отвечает. Она была слишком занята своим увлечением, слишком занята тем, чтобы доказать Хэ Сюань ее ценность и бесподобную красоту. Ее язык двигался с необычайной скоростью, словно она участвовала в конкурсе по поеданию мороженого, но все, что она сейчас ела, была грязная душа и мертвое сердце Непревзойденного Демона. Палец Ши Цинсюань сгибается внутри нее, не останавливая трения, и это нехитрое действие вкупе с влажными красивыми губами на клиторе вызывает у Хэ Сюань самые настоящие мурашки, как будто она бродит по зимнему лесу несколько часов будучи живым человеком, который способен ощущать изменения в температуре на своей коже. Будучи живым человеком, у которого бьется сердце и течет кровь по венам, заставляя щеки наливаться румянцем. Она была уверена, что ожила. Я люблю тебя. Хэ Сюань кончает с тихим всхлипом, отстраняя от себя голову рукой, чтобы посмотреть в такие любимые и прекрасные глаза — убедиться, что они настоящие, что они существуют и смотрят на нее с такой же любовью, с какой смотрели все эти столетия. — Я тоже люблю тебя, — тихо, только для них двоих, проговаривает Ши Цинсюань. Неужели она сказала это вслух? Палец Ши Цинсюань выходит из нее с влажным звуком, которым они обе будут грезить еще как минимум пару лет. Ши Цинсюань аккуратно поднимается на ноги, обводит талию Хэ Сюань своими ладонями, а потом целует — мокро, но аккуратно, боясь напугать количеством ощущений, которые на нее обрушились. — Хочешь вернуться ко мне во дворец, чтобы посмотреть на мое новое кружевное белье? — С ухмылкой спрашивает Ши Цинсюань. — Цинсюань, я очень люблю твои неуместные дорогие наряды, но все, что мне сейчас хочется — это уложить тебя обнаженной на лопатки и повторить все, что мы делали, еще как минимум десять раз, — шепчет Хэ Сюань и целует Повелительницу Ветра за ухо. Ши Цинсюань начинает звонко смеяться, и Хэ Сюань клянется себе, что больше никогда не потеряет этот прекрасный смех из своей жизни.