свидания со вкусом вечной любви

В небе тлеют последние огоньки закатного солнца, а тяжелые колеса электрички гремят, создавая неизменно уютную атмосферу. Двое юношей едут с побережья домой, уставшие, но счастливые. Они сели на электричку до моря раним утром, гуляли весь день, дыша свежим морским воздухом, а вечером возвращаются обратно, в город. В руках у Се Ляня последний том истории, которая его захватила, а под боком любимый человек, которому он тихо читает, вполголоса. Вряд ли кто-то вокруг смог бы разобрать его слова, слышит один Хуа Чэн, удобно устроившийся головой на плече второго. Все так, как и должно быть. Только ему одному Се Лянь и читает, хоть и знает, что еще каких-то двадцать минут и любимый сладко засопит, убаюканный. Вагон наполовину пуст, но неудивительно: будний день, февраль, совсем не морской сезон. Рядом с ними третье место пустует, только напротив один дедушка сидит, отрубившийся, кажется, как только сел. Книга у Се Ляня про заклинателей, про верность и нерушимую любовь. Он останавливается, дойдя до момента, где раскрываются чувства героя, тринадцать лет ждавшего своего возлюбленного. Тяжело вздыхает, взгрустнув, через себя эмоции героев пропускает. — Тринадцать лет жить в поисках, не зная, жив любимый или мертв, — тихо размышляет парень. — Но он ведь его дождался? — бурчит в плечо Хуа Чэн, явно уже дремавший, вызывая тем самым теплую улыбку у Се Ляня. — Да, дождался. — Молодец. Я бы тебя тоже дождался. Тринадцать, сотня, восемьсот — неважно, — невнятно говорит, прежде чем сон окончательно сразит, но Се Лянь все равно понимает. Понимает и ничего с неизменно затапливавшей сердце любовью сделать не может. Аккуратно поворачивает свою голову, чтобы не потревожить соню, и трепетно в черную макушку целует. Носом по мягким волосам проводит, чувствуя, как к нему неосознанно жмутся ближе, своим теплом согревая, и сам удобнее устраивается. Убирает книгу в сторону и кладет свою голову на вторую, глаза закрывая. Так тепло. Хорошо. Се Лянь засыпает с легкой улыбкой на лице, сам того не замечая. ………………………………………………………………………. — Сань Лан, смотри какое красивое ханьфу! — восхищается Се Лянь, уходя вглубь комнаты к экспонату за стеклом. Сегодня они пришли в музей на выставку исторических достояний Китая. Большие залы старой постройки уже привлекали внимание с самого начала, но и содержимое не менее прекрасно. Каждый зал отведен под определенную категорию: картины, ручные изделия, холодные оружия, костюмы. Сейчас они дошли до второго, с костюмами. Живописные ханьфу, расшитые вручную, дорогие ткани, аксессуары, обувь. Здесь есть все, но взгляд Се Ляня привлекло именно красное ханьфу, расшитое серебряными бабочками. Он оборачивается, чтобы взять за руку Хуа Чэна, поторопить, но в итоге попадает в объектив камеры. Опять. — Сань Ла-а-ан, — наигранно ноет парень в белой рубашке, надувая губы, — ты опять только меня фотографируешь. У Хуа Чэна в руках полароид, который тот таскает на все такие их свидания, но фоткает только Се Ляня, оставляя все реликвии в стороне. Се Лянь считает, что это преступление, игнорировать такую красоту вокруг, Хуа Чэн говорит, что как раз красоту он никогда не игнорирует и трясет перед носом своим фотоальбомом с фотками Се Ляня в качестве доказательств. Тот всегда на это краснеет, не признавая вслух, что на самом деле тает от такого отношения. Но, впрочем, Хуа Чэн и так это знает. — Гэгэ такой красивый, — отвечает так, будто это должно все объяснить, улыбаясь. — Давай сюда свою камеру, — забирает, не дожидаясь, пока отдадут. Хуа Чэн не спорит, только улыбается шире, когда его одной рукой хватают за руку, а другую, с полароидом, вытягивают. Понимает, что Се Лянь хочет совместное фото. Правда, что с щелчком получит теплый поцелуй в щеку, не ожидает. — Ну вот, — трясет свежую фотку Се Лянь, чтобы быстрее проявилась, — теперь фотография точно красивая. — Гэгэ, давай еще раз. — Хорошо! — счастливо соглашается, но в этот раз Хуа Чэн забирает камеру в свою руку. А когда затвор щелкает, Се Лянь обнаруживает себя мягко развернутым за подбородок, а губ нежно касаются другие, родные. — Ну вот, — копирует его Сань Лан, хитро улыбаясь, — теперь еще красивее. — Ты!.. Се Лянь тут же пунцовеет, оглядываясь по сторонам, и колотит по плечам смеющегося любимого. На все остальные экспонаты они смотрят, взявшись за руки и тихо посмеиваясь между собой, чтобы не отвлекать других. Хотя сделать еще кучу фотографий Се Ляня Хуа Чэну это никак не помешало. ………………………………………………………………………. День выдался утомительным. Се Лянь вернулся домой затемно, потирая уставшие глаза. Но увидев на пороге встречавшего его Сань Ланя в домашней серой футболке и пижамных черных штанах, не может не улыбнуться. Разувшись, тянет руки для объятий, которые ему сразу же дарят, крепко к себе прижимая. Хуа Чэн ничего не говорит, прекрасно все и так понимая. Просто снимает весеннюю куртку с любимого, стягивает свитер и уносит в ванную, подняв на руки. Сажает его на стиральную машину и хочет отойти, но Се Лянь не позволяет, капризничая. Ему так не хочется отпускать Сань Ланя, на шее которого он расположил свои руки. — Я только наберу ванну и вернусь, — тихо говорит парень, целуя в лоб. — Подожди совсем немножко, хорошо, гэгэ? Он не знает, каких усилий стоило перегруженному мозгу Се Ляня все-таки объяснить хозяину, почему его уютного самого любимого мужчину надо отпустить. Временно. Хуа Чэн действительно справляется быстро, как всегда. Зажигает пару больших ароматических свечей в подстаканниках на столике у раковины, делает свет приглушенным, оставляя одну лампу у зеркала, включает воду. Пока она набирается, возвращается обратно, аккуратно раздевая Се Ляня. Белая футболка, голубые джинсы, носки, белье — все летит на эту же стиралку, а раздетого парня уносят, сажая в приятно теплую воду. — Сань Ла-а-ан… — Да, я сейчас. Себя он избавляет от одежды уже не церемонясь, быстро, и залезает следом в ванну, садясь за гэгэ. Выключает воду и обнимает поперек талии, чувствуя, как его руки накрывают следом ладонями. Се Лянь млеет под теплой водой, приглушенном свете и свечах, но больше всего от рук, в кольце которых оказался. Вся накопленная за день усталость как будто стекает, а сам он расслабляется, оставаясь только с самыми нежными чувствами в сердце. — Я люблю тебя, — просто говорит старший, когда плечо нежно целуют, собирая капельки воды. — Мгм, — продолжает свое дело, подбираясь к ушку. — А я люблю тебя. Они не видят, но знают, что оба улыбаются. ………………………………………………………………………. — Гэгэ, не плачь. — Я не плачу. — Это всего лишь начало. — Да не плачу я! — сказал он, шмыгнув носом. Они укутались на диване в теплое одеяло, обнявшись под ним, а на телевизоре включили «Мулан». И сейчас действительно только начало мультика, Мулан на экране сбегает из дома, чтобы занять место отца, а Се Лянь так проникается этим поступком, что глаза уплывают. Хуа Чэн тепло улыбается, прекращая спорить, и только тянется чуть вперед, чтобы взять лукошко с ягодами с подлокотника. Возвращается на свое место и тихо сует под нос любимого вкусности, одной рукой продолжая крепко обнимать. Се Лянь жмется к нему ближе, сползает чуть ниже и удобно на груди устраивается, забирая лукошко в свои руки. Кормит их обоих, а когда они наедаются, убирает плетеную посуду в сторону, наконец обнимая обеими руками Сань Ланя. За окном начинает барабанить дождь, но он добавляет только атмосферности. У Се Ляня вообще исчезли нелюбимые времена года или погода, когда в его жизни появился Сань Лан. Рядом с ним в сердце всегда красивые цветы. ………………………………………………………………………. Апрель в этом году выдался по-настоящему весенний, такой теплый. Хуа Чэн накинул на себя только оверсайзную темную кофту на замке, а Се Лянь стащил с его гардероба джинсовку с кастомом бабочек, надев ее на свою любимую белую худи. Они вышли просто погулять перед сном, навернув пару кругов вокруг рядом находившегося парка. Время десять вечера, здесь уже почти никого нет, только случайные прохожие. Они идут, взявшись за руки, и наслаждаются друг другом, ладонью в своей руке, теплыми порывами ветра, болтая обо всем подряд. Хуа Чэн вспоминает, как чуть не содрал три шкуры со своего друга — Хэ Сюаня — когда тот год назад чуть не сожрал сюрприз, приготовленный для Се Ляня, вместе с кексами (оставил блин на хранение у друга), а старший заливается смехом, случайно толкая его плечо. — Думал, на месте выпотрошу, если все-таки умудрился кольцо съесть и не заметить, — криво улыбается Хуа Чэн от воспоминаний, на самом деле заслушиваясь смехом второго. — Ой, Сань Лан, — пытается прийти в себя Се Лянь, — что ж вы смешные такие. А потом они вспоминают свадьбу, на которой Ци Жун — младший брат Се Ляня — подготовил целую презентацию на тему: «Как мой брат вкрашился в своего будущего мужа и сколько ночей я слушал его нытье». Теперь зубами от раздражения скрипит уже Се Лянь (он не ждал такой подставы!), а Хуа Чэн смеется, примирительно целуя. ………………………………………………………………………. Хуа Чэн катит тележку по огромному складу Икеи и следит за слегка взбудораженным мужем, чтобы не потерять. Се Лянь обожает все эти интерьерные икеевские штучки, а Хуа Чэн обожает наблюдать за его горящими глазами. — Сань Лан, как тебе этот органайзер? Как раз тебе на стол не хватает! — Мне нравится. — О, а что насчет этого постельного? Такой цвет красивый, что думаешь? — Если я буду на нем спать с гэгэ, то оно уже любимое. — Смотри, какая ваза лучше? Не могу выбрать… — Тогда бери обе. — Сань Лан! — дует свои очаровательные губы Се Лянь, но глаза смеются. — Ты должен мне помогать, помнишь? — Гэгэ, просто бери все, что тебе нравится, — подходит, мягко забирая обе вазы из его рук, кладет их в тележку и идет дальше, зная, что за ним обязательно последуют. Се Лянь устраивается рядом, тоже схватившись за длинный поручень тележки, и что-то смущенно бурчит, но Хуа Чэн только за плечи его одной рукой обнимает. И если и есть в этом мире что-то вечное и чистое, то только их любовь, зародившаяся, вероятно, когда-то очень давно… Примерно, в прошлой жизни, пожалуй.