Дважды умный - дважды платит

      Аксель Блау драил столовую. Вручную, засучив рукава и подвернув брючины, босиком, как последний плебей.       Сперва полагалось посыпать пол чистым влажным песком и вымести наружу тяжелую массу вперемешку с объедками. Потом он выплеснул на каменные плиты несколько ведер и принялся шваброй разгонять мутную воду по углам немаленького помещения.       Рубашка на спине задубела от выступившего пота, поясницу ломило, Акс постепенно зверел от того, какой ерундой он тут занимается, а главное - совершенно ни за что! Всего-то перед отбоем засунул в штаны Фейу пустынного ужика, которого тот сослепу принял за песчаную гадюку и поднял дикий переполох. Дежурный капрал орал на них двадцать мгновений кряду, не прерываясь, а Аксель, как зачинщик, схлопотал наряд по столовой.       Вообще, удерживать хоть какое-то подобие авторитета в южном отделении Корпуса давалось Акселю ценой огромного труда и жестоких драк с однокашниками. Северяне, непривычные к жаре, одышливые и обильно потеющие, с быстро краснеющей, шелушащейся от загара кожей, имели бледный вид на марш-бросках и строевой. Местные "беложопых неженок" откровенно презирали и не стеснялись втихомолку подтравливать.       Не получилось самоутвердиться и за счет побед на любовном фронте. Прелестные девы с бойкими темными очами категорически не позволяли увлечь себя в укромный уголок, не велись на просьбы "рассмотреть поближе" великолепную вышивку, мелькающую в прорезях верхнего платья, и даже не думали польщенно розоветь от изысканной эротической поэзии Акселя. О том, чтобы сорвать поцелуй со сладких губок или потискать впотьмах смуглые грудки, и речи не шло.       Южные сиры, в отличие от северных, не демонстрировали ни трогательной слабости, ни обольстительной трепетности, и не нуждались в защите. Под воздушными кади в прическах прелестниц прятались бритвенно-острые шпильки, которыми леди орудовали с ловкостью ассасина, обороняя девичью честь. Южные сиры полностью сосредоточены были на том, чтобы поскорее выйти замуж и нарожать детей, и обязательно мальчиков. Аксель не понимал такой упёртости - ведь это означало всего лишь сменить женскую половину родительского дома на такую же в доме мужа, а то и на гарем, где порядки еще строже. Но девчонки шли к своей цели с упорством муравья, не считая нужным размениваться на бесплодные любовные вздохи. Существовала негласная табель перспективных женихов - и отпрыск северных Породнившихся в ней числился на месте, близком к первому с конца.       Да что там, даже титул "грозы борделей" пришлось уступить - кому бы вы думали? - замухрышке Фейу. Которого сам же Аксель и вывел в люди!       Тихоня Фейу, который при первом визите в бордель нервно тискал дужку очков на переносице и рвался "уточнить некоторые нюансы посещения", быстро затмил блестящего кадета Блау. Теперь в общей гостиной девки гроздьями висли на прыщавом очкарике: "Ах, какой милый! Ах, какой обходительный..." Впрочем, благодаря регулярному сексу, прыщей у того заметно поубавилось.       Аксель даже насел однажды на Фейу с целью выпытать у него секрет такой бешеной популярности. - Да всё просто. Поговори с ними, Аксель. Девица - не вещь, которую ты купил. Не спеши набрасываться на нее, как зверь. Сперва поговори. Спроси у нее, что она любит, как живет, чем дышит... Каждый не прочь поболтать о себе. - Разве это не её работа? Она же шлюха! - изумился Аксель. Фейу устало вздохнул. - О том, что она шлюха, она и так знает. Вульгарными ухватками, шлепками по заду и грубыми солдафонскими шуточками ты ее не впечатлишь. Скотского обращения ей хватает и без тебя. Никогда не называй шлюху шлюхой. Обращайся с нею, как с леди. Даже если ты только что драл ее, как сидорову козу, завернув сорочку на голову.       Но у Акселя не получалось. Разница между леди и шлюхой сидела в его голове намертво. И ему оставалось только мрачно наблюдать, как очкарик изливает свою обходительность на млеющих бордельных девок, напиваться и творить от скуки лютую дичь. А после того раза, когда охранник вышвырнул Акса на улицу прямо через окно второго этажа, к нему и вовсе приклеилась ехидная кличка "Аэронавт".       Придумал ее, несомненно, эрудит Фейу.       В общем, бывший тихоня уверенно перетягивал на себя роль неформального лидера. И недавно во всеуслышание заявил, что кто как, а он не намерен больше трубить наряды, покрывая пьяные выходки кадета Блау. За что и огрёб ужа в портки.       Аксель рассчитывал, что девчачья истерика поубавит очкастому авторитета, но в этот раз вышло по-другому. Сослуживцы единогласно встали на сторону Фейу, с потрохами сдав капралу "потерявшего берега психованного Блау". Кто еще тут психованный? Подумаешь, уж! Да у него и зубов-то нет...       Аксель зло прищурился и одним рывком растёр остатки воды у порога. Блау хранят Блау, но кто будет хранить его, если он здесь один? Единственный Блау на весь грёбаный Юг!       К псакам всё! Пора спустить пар. И если коллектив исторг из себя кадета Блау, то и кадет Блау сегодня прекрасно обойдется без коллектива.       Ману терпеть не мог обслуживать мужчин. Его специализацией были "вдовушки", которые под покровом ночи проникали в "Золотую антилопу" в мужской одежде, по уши замотавшись в кади. И никого не волновало, что под мужским ханьфу колыхается женский бюст - ведь формально инкогнито соблюдено. Ману не имел ничего против зрелого тела, а соскучившиеся по мужской ласке "вдовушки" оказывались иногда такими затейницами, да и платили, не скупясь.       Нет, с мужчинами он тоже умел, но тут как повезет. Бывало, что разомлевший клиент расщедрится на дополнительный подарочек усердному любовнику. А могло не повезти - и нарвешься на любителя нестандартных удовольствий. Как однажды не повезло Ману, когда его снял третий наследник Данов.       Он тогда очень старался, но змеемордый Иссихар все равно был недоволен "недостаточной пылкостью" мальчика. Он заставил Ману принять какое-то снадобье, которое принес с собой. Ману подчинился - и помнил только, что ему было очень-очень приятно... и очень-очень больно. И что исполосованная шкура заживала долго-долго.       Какое-то время он жутко боялся, что змеемордый захочет его снова. Потом узнал, что Дан никогда не берет одних и тех же мальчиков дважды. И все-таки с тех пор Ману опасался обслуживать мужчин.       Сегодня Ману сидел в углу гостиной, тихонько перебирая струны гитары. Гитара была дрянная, недалеко ушедшая от "один палка, два струна", но никто и не требовал от него изысканной музыки. От него требовалось одно - выглядеть великолепно. И он выглядел!       Гибкий, широкоплечий, в тонкой рубашке с распахнутым воротом, с чеканным профилем, озаренным теплым отблеском свечей, рассеянной полуулыбкой на чувственно изогнутых губах и вздрагивающим на высокой скуле шелковистым локоном, чутко склонившийся над гитарой - романтичных "вдовушек" он разил наповал. Дамочки просто текли от красивого мальчика с ясными глазами с томной поволокой.       Гостиная была еще полупуста, но вокруг одного из постоянных клиентов уже набирал обороты небольшой скандальчик.       Этот кадет часто бывал в "Антилопе" в компании сослуживцев - а сегодня пришел один, мрачный, как туча, и уже сильно на взводе. И все еще сидел в общей гостиной, цедил вино и лапал девчонок, так и не сделав выбор, пока мадам не решила ему намекнуть, что здесь вообще-то не кабак.       Юноша тут же развязно сообщил, что ни в одном кабаке не бывает такого дрянного вина и таких потасканных шлюх. А потом возгласил: - Ну, если девки не вставляют, так пощупаем мужиков!       У Ману отпала челюсть. Нет, в том, что какой-то юнец решился попробовать нечто новенькое, одурев от вина и собственной смелости, не было ничего удивительного. Но именно этот северянин всегда отличался какой-то демонстративной нетерпимостью к "извращенцам". Такой, что если бы Ману не знал, каких девок он обычно предпочитает, то заподозрил бы в нем латентного содомита, до одури боящегося собственной природы.       А кадет, поймав его удивленный взгляд, тут же ткнул в него пальцем и заявил: - Вот этого.       Ману поморщился. Ублажать пьяное, нечувствительное тело - это сулило много, много нудной и тошной работы. К тому же, опытные мужеложцы знают, чего хотят, им нетрудно угодить. А этого первоходка придется соблазнять, как девственницу... Причем по стандартному тарифу - ну что взять с кадета?! Вот это он и называл "не повезло".       Ману отложил гитару, но юноша мотнул головой - бери с собой. Затребовал в альков вина, расположился на низкой кушетке. - Я запру дверь, господин? - Не надо. Сядь, - кадет махнул рукой в сторону кресла напротив. Ману сел, прикидывая, как себя вести. А кадет наплескал вина в два бокала и протянул один Ману. - Выпей со мной. Мальчишка тянет время, не зная, как приступить к делу? Не настала ли пора брать инициативу в свои руки? - Поговорить хочешь? Ману приободрился - возможно, работать и не придётся. - О чем, господин? - Ну, расскажи мне, как мужик мужику, - он наклонился вперёд и издевательски прищурился, - каково оно - с мужиками?       И тут Ману понял. Блестящий самоуверенный кадет был... жалок. Немес разберет, что у него случилось, но он пил и жалел себя, а в башке у него творилась полная Грань. И теперь, чтобы самоутвердиться, ему требовался кто-то ещё более жалкий, чем он.       Разгадав таким образом запрос клиента, Ману принялся потчевать его самыми позорными историями из жизни бордельного служки - тщательно следя, впрочем, чтобы не ляпнуть случайно имён или характерных примет. Северянин пил и слушал, хохоча и пьяно изумляясь: а что, на Юге леди ходят в бордели? Ходят, господин, а как же иначе? Допустим, леди выдали замуж за старика. Или леди, допустим, овдовела. Да, неписаный закон Юга велит блюсти целибат, если не светит новое замужество. Но что же, леди - не люди?       Простенький каламбур развеселил кадета. Люди, конечно, люди, согласился он, и все-таки... ляди. Настала очередь Ману вежливо хихикать над нехитрым солдатским юморком.       К третьей бутылке меж ними царило уже полное взаимопонимание. Юноше захотелось песен, и Ману взялся за гитару.       Спели дуэтом "Пять лет, не вынимая" - о трудолюбивом маслоделе, который во сне путал жену с маслобойкой. Потом "Вездесущего Лари" - про неудачливого воришку, которого всегда находили "по мокрому следу". Отлично зашла фантастически скабрёзная "Береги коня - седлай наездника"... Купол тишины трещал по швам, но выстоял.       Наконец кадет захрапел, откинувшись на кушетку. Ману облегченно выдохнул - северянин выхлебал всё в одиночку, так и не заметив, что он почти не прикасался к вину.       Подавил искушение растрепать одежду на себе и парне, как если бы они в самом деле были вместе. Но сдержался - спесивый аристократишка такого не переживёт.       Следовало бы пойти сказать мадам, что он свободен. Но Ману и не подумал. А, катись оно... За всё заплатит клиент. Не будь простофилей, не засыпай в борделе. Эта ночёвочка дорого обойдётся северному сиру.       Ману закинул в рот шарик нарко, медленно прожевал. Время растянулось, как тугая пружина - а потом сжалось обратно, ласково щёлкнув его в лоб. Мысли завертелись блаженным хороводом. Он заложил руки за голову и принялся мечтать, как однажды распечатает свою кубышку (интересно, сколько там уже скопилось?), выплатит мадам все долги, а на оставшиеся купит дом, и, может быть, лавку. Или откроет свой бордель, ага!       А лучше обольстит состоятельную вдовушку, уж на это его хватит. Только нужно будет завязать с нарко - от него тело дрябнет и чресла иссыхают.       Нет, Ману вовсе не слабовольный дурачок, и может бросить в любой момент. Но, пока у него стоит на перезрелых вдовушек, а у богатеньких мужеложцев стоит на него - с завязкой можно и обождать.