цветы и осколки

он возник как свирепая буря в душную летнюю ночь. внезапно и сокрушающе. своим оглушительным, взбалмошным, как и он сам, появлением он бесцеремонно перевернул размеренную жизнь провинциального городка с ног на голову. но, пожалуй, обо всём по порядку. он стал объектом всеобщих разговоров ещё за неделю до своего приезда. из всех углов раздавалось взволнованное жужжание о загадочном внуке именитого фермера, а самым популярным салунным развлечением стали жаркие ставки на его характер: окажется ли он достаточно ответственен и целеустремлёнен, чтобы содержать целое хозяйство в одиночку, или ввиду своего малодушия испугается, плюнет на скромное наследство и поскорее сбежит в свою уютную квартирку в центре шумного мегаполиса? в воздухе тяжело висело мучительное напряжение. будто каждая редкая травинка, каждая едва набухшая почка и каждая капелька предрассветной росы возбуждённо ожидала приезда этого окутанного завесой тайны молодого человека. это пиздецки раздражало. шейн не любит перемены. тем более такие коренные, затрагивающие все сферы не только жизни города в целом, но и каждого проживающего по отдельности. его уже от этих приторно-радостных улыбок, которые он видит только третий месяц здесь воротит, чего уж говорить о новых. он не заинтересован в том, чтобы принимать участие во всеобщем ожидании нового жителя. он молча прикладыватся к кружке горковатого напитка, пытаясь абстрагироваться от беспрерывной трескотни, раздающейся за барной стойкой. он появляется на первый день весны, когда с дорог толком ещё не успел сойти снег. когда площадь ещё залита бурыми лужами, в которых отражается пасмурное небо, а предчувствующие приход тепла птицы слабо затягивают свои трели. символично? нет, скорее бестолково. шейн впервые встречает его этим же утром. незнакомец окликает его и белозубо улыбается. чему? шейн оборачивается, устремляя тяжёлый удручённый взгляд на растрёпанного парня, по виду лишь ненамного младше его самого. — зачем ты говоришь со мной? — угрюмо отрезает шейн, глубоко пихая руки с заледеневшими пальцами в карманы толстовки. он отводит глаза в сторону, не дожидается ответа и, шаркая, идёт к треклятому супермаркету. вслед ему смотрит пара оторопелых от беспочвенной грубости, смятённых, растерянных голубых глаз. шейн чувствует этот тоскливый взгляд на себе. он понимает, что этот выродок испытывает к нему жалость. ему становится мерзко. на деле он оказывается не так прост, каким кажется, ведь находит шейна, чёрт бы его побрал, вечером этого же дня в салуне. вероятно, шейн был единственным, с кем новоприезжий ещё не установил дружеский контакт и доверительную связь, иначе нельзя объяснить ту настойчивость, с которой тот раз за разом безуспешно пытался завести диалог с ним. спустя некоторое время шейн молча поднимается и, не встречаясь взглядом с собеседником, уходит на ранчо тётки, оставляя после себя кружку недопитого пива. несмотря на то, что он продолжает день за днём огрызаться на него, отгоняя от себя, призывая держаться подальше и обходить стороной, этот до фанатичности упёртый обалдуй продолжает поджидать его на залитых закатным солнцем ступеньках ненавистного гипермаркета после его смены, продолжает по-идиотски широко, нелепо улыбаться ему и вручать свои никчёмные подарки. чего он добивается? шейн безжалостно выбрасывает подаренный нарцисс в первую же урну. ему не нужна его жалость. через некоторое время он словно из воздуха материализуется у лесного озера в особо паршивую ночь. бесшумно подходит сзади и, снимая грязные сапоги, измазанные в глине, песке и чернозёме, опускает ноги в воду. шейн не возражает против его компании. пристально наблюдает за его спокойными, словно будничными действиями, а после отпивает немного из банки, предлагая одну пришедшему. либо он сошёл с ума, либо ему действительно необходимо поделиться своими чувствами с дышащим, мыслящим и слушающим куском тёплой плоти, а не закадычным пернатым приятелем. после этого разговора в его жизни что-то меняется. он не жестоко избавляется от настойчивых подарков, а лишь вежливо намекает фермеру о том, что такие вещи его не интересуют. он прячет все подаренные безделушки в комод, а спросонья никак понять не может, откуда в его носке взялся очередной красочный минерал. со временем от родных и некоторых знакомых шейна фермер узнаёт о его предпочтениях, потому подарки последнего становятся ещё приятнее. на губах шейна играет слабая улыбка, когда он принимает корзинку с перцами или находит в своей комнате бережно оставленную тарелку ещё тёплого любимого блюда. шейн всё ещё теряется в догадках, для чего это фермеру. он низкий, падший на самое дно человек. у него отсуствует всякий моральный и нравственный стержень, и он не стремиться восполнить свою интеллектуальную недостаточность. в городе проживает множество ярких, привлекающих своей жаждой к жизни и безграничной любви к ней личностей, стойких, целеустремлённых и решительных. может с ним приятно общаться? извольте. у него грубая манера общения, говорит он всё прямо, без утайки, а слушать чертыхания через каждое третье слово и его несвязные формулировки – та ещё пытка. дело в том, что он симпатичный? шейн даже не помнит когда в последний раз смотрелся в зеркало. от него разит потом, перегаром и безызбывной тоской. несмотря на то, что дела его, кажется, налаживаются, он всё чаще думает над тем, чтобы покончить с собой. не потому что его как-то не устраивает оказываемое фермером внимание, нет. он соврёт если скажет что его тяготит его общество, что ему неприятно находиться рядом с ним, даже если они ни о чём не говорят. шейн боится, что фермер оставит его. фермер дал ему надежду. просто так, по доброте душевной. но он настолько же легко может забрать её назад и оставить его одного с ещё большим чувством безысходности и разочарования в себе. он не хочет продолжать волочить своё бренное существование. он не видит смысла в этом. не видит цели в своей жизни. ему не к чему стремиться. ледяной дождь и пронизывающий ветер нихуя не отрезвляют. шейн мутным, обречённым взглядом наблюдает, как свинцовые волны разбиваются о грубые, становящиеся угольными от забрызгивающей их воды камни. он думает о том, каково приходится этим скалам. раз за разом быть поглощёнными непроглядным мраком, без надежд на окончание этой инфернальной агонии. он всерьёз думает над тем, чтобы сойти вниз. и вновь, словно ангел-хранитель, фермер оказывается рядом, когда атропос подносит утончённые и витиеватые, увенчанные полупрозрачным морионом ножницы к его тусклой и хрупкой нити жизни. шейн даже не думает над тем, что он здесь делает. воспринимает его приход как должное. он смотрит выразительно, но без укора. многозначительно рассматривает окружение закоренелого пьянчуги, состоящее из пустых алюминиевых банок дешёвого пойла, а потом вновь переводит пронзительный взгляд на него. в его взгляде без труда читается горечь. шейну становится стыдно. шейн не понимает, что с ним происходит. ему кажется, будто это определяющие минуты его жизни. в зависимости от того, что он скажет и как поступит, будет складываться вся его дальнейшая жизнь. разум, заплывший от алкоголя, невыносимо пульсирующая от боли голова и холодный дождь, быстрыми струями бегущий по лицу и одежде, вынуждают его говорить. шейн шлёт всё к черту. плевать, если фермер окажется ненадёжным человеком, который предаст его доверие. плевать, если ему это нахуй не нужно. он слишком долго держал это в себе. шейн едва связывает слова, у него заплетается язык и выходит отрыжка, которую он даже не пытается скрыть. однако он упрямо продолжает. в конце своей речи он видит как губы слушателя складываются в счастливую улыбку. а потом темнота. приходит в сознание он в больнице. в глаза бьёт ослепительный солнечный свет, а птицы за окном оживлённо перекликаются друг с другом. шейн с утомлённым стоном переворачивается на бок. думает, что чувствует себя так, будто без продыху бухал всю прошлую ночь. понимает, что так и было. нецензурно выругивается. взгляд падает на корявую, вероятно набросанную наспех фермером записку. под рёбрами подозрительно резонирует. в ней пожелания о скорейшем выздоровлении и обещание проведать днём. голова шейна идёт трещинами от боли, но вместе с тем он осознаёт, что впервые за длительное время чувствует радость. он улыбается какой-то до смешного нелепой, как вся его жизнь, записке. он хочет начать всё заново. спустя какое-то время шейн путает пальцы в рыжих волосах спящего супруга и нежно улыбается, рассматривая его умиротворённое лицо. в лунных лучах его черты становятся резче, а волосы начинают отливать жидкой бронзой. шейн чувствует себя самым счастливым человеком на свете.