***
«…Истории, подобные этой, должны начинаться торжественно и мрачно. В одиноком старом замке, что гордо возносится над землей величественными башнями, несущими на себе неумолимые следы безжалостного времени. В просторных бесконечных коридорах, где каждый неосторожный шаг и самый легчайший вздох отзываются гулким эхом, мечущимся среди равнодушных стен, привлекая внимание бдительных стражников, что патрулируют цитадель. В темноте, разгоняемой лишь слабым отблеском факелов, расположенных далеко друг от друга и не способных осветить полностью всё пространство, что тонет в таком удобном полумраке и забивается в углы, ниши и повороты непроглядной чернотой, до которой безуспешно пытаются дотянуться тусклые и размытые световые дорожки из высоких бойниц. В контрасте холодного камня стен и теплого дерева дверей, ведущих куда-то вглубь замка – дверей, из которых обязательно нужно выбрать правильную, не ошибиться и при этом не попасть на глаза гвардейцев…
И всё это – под аккомпанемент рычащей за стенами замка грозы и грохота рассвирепевших дождевых капель. И обязательных молний – тех самых, что раскалывают небо раз в несколько секунд, сопровождаясь оглушительными громовыми раскатами и бросая сквозь узкие рамки бойниц мгновенные слепящие вспышки. И, конечно же, одна из этих вспышек случайно высветит причудливо искаженную линией каменной кладки тень, не принадлежащую, кажется, никому – тонкий и четкий силуэт, замерший, застывший в развороте, настороженный, застигнутый врасплох не человеком (на сей раз повезло), но силами природы… новое световое пятно на холодной стене будет уже пустым, оставляя в недоумении тех, кто стал бы свидетелем этой сцены.
Только зрителей, само собой, не предвидится.
Хотя бы потому, что в старых замках – если они обитаемы кем-то, способным позволить себе достойную охрану – по ночам мало кто бодрствует. В основном все спят. Кроме этой самой охраны, разумеется.
Ах да, еще одно обязательное условие. Такие истории всегда начинаются ночью. Так мрачнее.
И таинственнее, конечно.
Наша история… нет, просто – эта история – действительно началась ночью.
И, пожалуй, время суток и отчасти место действия – единственное, что роднит ее с другими, ей подобными…
J.R.L., A. Rh. аep X.»
***
- Вот черт!.. Голенище старого изношенного сапога болталось на ноге слишком свободно, мешая легкости и удобству движения. Поэтому, когда сбитая треснувшая подошва соскользнула в выбоину старого каменного жёлоба, именно сейчас решившего поддаться времени и распрощаться с щепоткой обломков, должным образом не зафиксированная неудобной обувью лодыжка отреагировала вполне ожидаемо – подвернулась. Мальчишка выругался, и тут же, опомнившись, зажал рот исцарапанной ладонью – обнаружить свое присутствие раньше времени в его планы вот никак не входило. Вариант «не обнаружить вообще» тоже рассматривался, однако по дальнейшем размышлении был выбран как предпочтительный, но маловероятный. Тем более, с учетом творящихся в замке событий, ожидать от стражников ослабления бдительности – неблагоразумно. Мальчишку можно было назвать упрямым, вспыльчивым, дерзким, непослушным, и даже порой недальновидным и непонятливым – да, бывало и такое. Но вот неблагоразумным… вряд ли. Ситуацию он оценивал по большей мере объективно, даже несмотря на причину своих действий. Понимал, что, попадись он раньше дозволенного момента, несладко придется не только ему. Поэтому да. Приходилось вести себя настолько осмотрительно, насколько это было вообще возможно в сложившейся ситуации. - Черт… - прошипел мальчишка снова, опираясь одной рукой о стену, а другую просовывая в сапог и ощупывая лодыжку. Горячая. Если чего-нибудь срочно не сделать, отёка не избежать. А это здорово затруднит работу. Самое очевидное «что-нибудь» не прокатывало – риск засветиться слишком велик. Тем более что это «что-нибудь» все равно придется применить позже… а потом драпать со всех ног, да. Мальчишка прикусил губу и пару раз глубоко вздохнул. Боли это не уменьшило, но стройный ранее порядок мыслей, прерванный случившейся неприятностью, в порядок привело. Рассудив, что лучше потратить несколько секунд сейчас, чем сильно замедляться потом, мальчишка осторожно присел на край жёлоба. Так… стянуть сапог, оторвать – действуя как можно тише – серый от грязи рукав рубашки, перебинтовать – туго, еще туже, практически до самой границы онемения – щиколотку. Натянуть сапог, облепивший голень чуть плотнее за счет повязки. Хватило бы продержаться еще немного, подумал мальчик, выпрямляясь и несколько раз переступив с ноги на ногу… побаливает, но терпимо. Пока обстоятельства ему благоприятствовали. - Черт… - в третий раз выдохнул он, на ощупь ведя рукой по стене и на всякий случай проверяя каждый следующий шаг на прочность опоры. Это замедляло, но пока не сильно, небольшой резерв времени у него еще был. Здорово выручало и то, что в свое время мальчишка – ну, или тот, кто выглядел сейчас как маленький щуплый оборванец в старой истрепанной одежде, с некрасивым, изрытым оспинками лицом, грязными спутанными короткими волосами и темно-болотными глазами, – изучил наизусть здесь все лестницы, уголки и закоулки, и мог при необходимости найти нужную дорогу буквально с закрытыми глазами. Ну, или как в этом случае – в кромешной темноте. Не подвело бы только время. Во всех смыслах. Впрочем, терпеть черную непроглядность оставалось недолго – жёлоб обрывался у низенькой полукруглой дверцы, похожей на устье подпечья. Когда-то давно сюда сбрасывали пищевые отходы, не особо заботясь об их должной утилизации – в результате замку пришлось столкнуться с не самой приятной проблемой в виде небольшого крысиного нашествия, которое только чудом не переросло ни во что более серьезное. Поэтому, когда тельце последнего пойманного грызуна обратилось в пепел, с наружной стены низкое, огражденное редкими решетчатыми прутьями и заросшее колючим кустарником «помоечное» устье было заложено, кухня перемещена в другое место, а с отходами стали обращаться так, как следовало – вывозили не реже раза в неделю подальше от столицы, и закапывали или сжигали. К настоящему времени об этом отдаленном подобии лаза прежние обитатели замка уже позабыли. Новые – едва ли знали вообще. Практически полностью закрытый разросшимися шипастыми ветками, с обвалившейся кладкой и проржавевшими насквозь прутьями, он был не виден, и обнаружить его можно было лишь либо совершенно случайно, либо… Либо точно знать о его наличии. Мальчишка знал. Именно так он пробрался в замок – с некоторым, правда, трудом протиснувшись в узкий лаз. И теперь, заставляя себя сосредоточиться на цели, а не на наливавшейся болью щиколотке, осторожно втиснул маленький крепкий металлический прут, расплющенный с одного края, в нащупанный зазор между каменной стеной и закрывшей устье «подпечья» дверцей. По ту сторону заслонки вглубь замка змеился узенький коридорчик, одно из ответвлений которого вело к такой же узкой боковой лестнице, а через нее – в одну из башен, частично обвалившуюся, но так до сих пор и не восстановленную после… случившегося… …мальчик крепко зажмурил глаза. На мгновение – позволять себе роскошь сантиментов дольше он не мог. Не сейчас. Цель вылазки пока не была достигнута, и находилась она в той самой уцелевшей части башни, куда и намеревался попасть непрошеный гость. Об опасности нельзя было забывать ни на единое мгновение… …твоюжналевозаногу… Он едва успел поймать выскользнувшую из пальцев «заслонку» - еще не хватало, чтобы та радостным лязгом оповестила замок о нежданном визитере. Конечно, риск был не слишком велик – обделенный вниманием участок практически на самых задворках, далеко от основных коридоров и переходов, но… не слишком большой риск вовсе не означает полное его отсутствие, рассудил мальчик, осторожно прислонив отжатую «дверцу» к стене и проскользнув в узкое пространство крохотного коридорчика, тесного и такого же непроглядно-темного… так, тридцать два шага до разветвления, потом направо наверх по лестнице до седьмой площадки. Времени… …катастрофически мало, поморщился мальчик, когда перетянутая лодыжка заныла, напоминая о проявленной неосмотрительности и неловкости. Ночной гость остановился на очередной ступеньке, упираясь спиной в невидимую в кромешной темноте стену, холодную и противно-скользкую. Одна ладонь накрыла другую, скользнула по прохладному ободку, опоясывающему указательный палец левой руки, слегка потерла гладкий металл… всего лишь одно движение, один малюсенький жест, всего одно короткое слово, которое достаточно произнести даже не вслух, не шепотом – мысленно… …Тебя не должны обнаружить!.. Мальчишка вздрогнул. Отдернул ладонь, стиснул зубы и снова направился к своей цели, пробираясь сквозь равнодушное плотное одеяло непроглядной темноты. Еще шаг. И еще. И еще… черт, этот коридор вообще когда-нибудь закончится?!. …- Тебе не надоело всю грязь да пыль по этим лазам собирать? - Ну баааааабушка…. - Ох, чертенок ты маленький… Ну, что-нибудь интересное нашлось? - Ага!.. Ты знаешь, что в башню можно попасть через бывший… - …помойный желоб. Да, знаю. - Нууууу, так неинтересно… - Дитя мое, я здесь выросла. Думаешь, есть хоть один тайный ход, который мне может быть незнаком? - Ох, бабушка… - Вот что, солнце мое, давай так – это только наша с тобой тайна. Ты сможешь пробраться по этому ходу снова, если понадобится? - Да с закрытыми глазами!.. - Вот и славно… В этом долго не было необходимости, думал мальчишка, смаргивая невидимые пылинки. А когда необходимость возникла – вдруг, внезапно, незвано и непрошено, - не осталось вариантов… …Не сейчас, дитя. Помни – от успеха зависит не только твоя жизнь… Мальчик медленно выдохнул. Смежил ресницы, прислушиваясь к успокаивающему мягкому голосу в собственной памяти. С закрытыми глазами… Точно. …Не думай о времени. Думай о цели… Цель. Шаг. Снова шаг. И еще один. Развилка. Движение воздуха – тяжелого и спертого, даже не движение – так, ленивое недовольное колыхание застоявшихся воздушных масс, густое и обволакивающее, заматывающее в кокон чуждости и неприязни… здесь даже темнота сдавливала меж высоких скользких стен, обрушивалась с потолка, заваливая безразличием, и заползала в уши насмешливо-издевательским шелестом, прорастающим внутри неотвратимыми и бессердечно-правдивыми словами. «Тебе здесь не место… это уже не твой дом…»… …Не слушай их. Слушай себя. Слушай нас… Мальчик, шмыгнув носом, упрямо помотал головой. Закусил губы, когда искры боли в лодыжке вспыхнули цепочкой невидимых огоньков, вслед за этим опоясывая ногу колющими разрядами онемения. Развилка, напомнил себе мальчик, не открывая глаз. Правое ответвление. Лестница наверх. Неглубокая ниша в стене. Незаметная дверца, невысокая и узкая, как раз для того, чтобы смог протиснуться обладатель достаточно щуплого телосложения… Прикрыв за собой дверь, и для большей уверенности неслышно на ощупь задвинув рассохшийся засов, мальчик открыл глаза. Да. Он на месте. Утопающие в сухой прохладе густого полумрака стены, знакомые и приветливые. Выложенный серыми с облупившейся позолотой плитами пол, расчерченный смазанными и расплывчатыми тенями высоких, обитых железом деревянных шкафов и стеллажей, что гордо возносились к высокому потолку и взирали на нежданного гостя с той величественной снисходительностью, что присуща тем, кто повидал, услышал и узнал многое… …а стены эти, и шкафы, стеллажи и полки действительно знали. Потому что – сами были безмолвными хранителями тех знаний, что, скрытые за разновеликими, разными по толщине, высоте, расцветке и новизне корешками, прятались, запечатленные на пожелтевших от времени страницах в резких и четких линиях и замысловатых завитках. Книги. Сотни. Наука. История. Искусство. Предания. Мифы. Верования. Карты. Путеводители. Скучные. Захватывающие. Просто интересные. Непонятные. Кажущиеся на первый взгляд бесполезными. Веселые. Трогательные. Жестокие. Тяжелые или легкие – и не только по весу и размеру. Мальчик замер, жадно вглядываясь в знакомые очертания, маняще поблескивающие тиснеными буквами со старых кожаных обложек… когда-то он хотел прочесть их все, дополнить новыми, обогатить и без того изобильное содержимое полок, укрепленных для прочности железными уголками. Когда-то. Не успел. Не вышло. Больше не получится… …Не жалей! Ищи!.. Знакомые голоса из снов вновь взметнулись в памяти, и мальчик, отбросив растерянность, шагнул вперед, перечеркивая своим силуэтом расплывчатые тени, вливаясь в них, растворяясь, на короткое время прося у книг позволения стать с ними единым целым. Не физически, нет. Лишь настроившись на неслышный шепот знакомых и неизвестных историй для того, чтобы найти среди них ту единственную сейчас необходимую, которую так важно было выпустить из плена чуждых теперь стен. Сказку, что должна была стать былью, слухи и догадки, которые просто обязаны были подтвердиться, жизнь, закованную в плен слов и цифр, до сих пор не осознающую, что она нуждается в свободе… …хотя бы в свободе выбора. …хотя бы просто в самой себе – потому что если, не приведи боги, эта история станет известна кому-то другому в большей степени, чем просто отголосок неподтвержденной сплетни, вот та самая жизнь оборвется, даже не поняв, за что с ней так поступили… Мальчик вновь закрыл глаза. Искать среди сотен одну – тратить время. Эту историю нужно найти. …Ну, давай же… она – тебе не чужая… …Вы – связаны. Используй это… Мальчик медленно поднял руку и дотронулся до края деревянной полки, гладкого и теплого, отполированного чужими пальцами и ладонями. Прислушался к собственным ощущениям, к едва уловимым подсказкам, намекам. Ничего. Ничего. Ничего… Прохлада. Не в той стороне. Снова ничего. Опять ничего. Может быть, чуть ниже? Нет, бесполезно. Еще немного в сторону? Нет. Попробовать поднять руку – если вспомнить, кто последним касался… Вот. Пушистое тепло в кончиках пальцев. Неуверенное и настороженное – словно история сама еще не знала, насколько это для нее безопасно, открываться кому-либо, а тем более сейчас. Мальчик терпеливо ждал, не открывая глаз, подбираясь к невидимым пока страницам и строчкам с осторожностью и одновременно надеждой – той самой, изломанной и разбитой, но до сих пор саднящей болью где-то в горле, в груди, в сердце, уставшей, разочарованной, и все-таки упрямой… Ну пожалуйста, мысленно попросил мальчик. Это – ты? Пожалуйста… Сквозь высокое окно под самым потолком полумрак пробили приглушенно-фиолетовые вспышки. Где-то за пределами стен пришла в движение тишина, растормошенная выкриками и проклятиями, дробным стуком тяжелых сапог по каменным полам, лязганьем мечей… суматоха скоро стихнет, но виновников ее не найдут – необходимо успеть, чтобы исчезнуть вместе с ними… Мальчик крепче смежил веки. Горечь по невозвратному прошлому, боль от застывшего настоящего и ускользающая надежда на неизвестное пока грядущее побежали по щекам горячими солеными дорожками. Ничего… ничего… …Книга мягко шлепнулась на пол. Раскрылась. Мальчик, распахнув глаза и все еще боясь поверить произошедшему, наклонился, поднес ее к лицу, вгляделся в первые строчки. «ЖУЁЫПТЦГЛЁРЁТУЙХЮ…» …Молодец!.. Голоса в голове разве что не вопили от восторга. Мальчишка больше не медлил. Стянул с пальца тонкий металлический ободок с синеватым отливом, положил на полку и вполголоса произнес несколько слов. …Треск на самом деле был не таким уж и громким, это визитер понял позже, уже оказавшись в безопасности. Но в тот момент ему показалось, что от ужасающего грохота сейчас рухнет весь замок. Схватив с полки колечко и вновь надев его, мальчик рванулся к стене, вцепился в едва видимые выступы, мысленно возблагодарив своих учителей за науку и настойчивость, взобрался практически к самому потолку и протиснулся через окно. …Не смотри вниз!.. Не учите ученого, огрызнулся мальчишка на «советчиков». Разумеется, здесь лучше снова закрыть глаза и довериться собственному чувству равновесия. Узкий карниз. Крошечные выступы и выемки – там, где скололась или обвалилась кладка. Для страха есть место, но нет времени, вот ни секунды лишней! Так, ногу вниз и чуть в сторону, руку – осторожно за ней, не спеши, не спеши, не спеши, только бы не подвела лодыжка, только бы не… …когда он сорвался, он даже не закричал. Просто не успел. Руки – сильные, надежные, крепкие и теплые – подхватили почти у самой земли. Открыв глаза, мальчик смотрел на небо. В разрывах медленно расползающихся в стороны фиолетовых облаков то тут, то там подмигивали звезды. Ночь размеренно дышала прохладой, и даже приглушенные расстоянием крики стражников не портили этого странного, пусть и далекого до умиротворения, но все-таки спокойствия. - Получилось… - выдохнул мальчик. И засмеялся. Беззвучно, обхватив себя руками и не сводя глаз со звездной бесконечности. Смеялся до тех пор, пока мерцающие искры не расплылись перед глазами нечеткими яркими кляксами. Потом развернулся и посмотрел на того, кто не позволил ему упасть, приняв в буквальном смысле слова на грудь. - Привет, Геральт… …- Привет, Цири, - откликнулся седовласый ведьмак, прищурив янтарно-желтые глаза. – Может, слезешь с меня? - Держи, Утёнок, - донесшийся со стороны женский голос был одновременно ласковым и твердым. – Маскарад не понадобился. - Йеннифер… - «мальчишка» вскочил на ноги, протер поданным платком лицо, с которого с каждым движением сходили грязь, тусклость и неприглядные оспинки, открывая чистую девичью кожу, чуть вздернутый нос и веселую улыбку. – Что это за гадость была? - Аглария, - чародейка протянула руку разлегшемуся на траве Геральту, помогая ему выпрямиться. – В противоположность гламарии. Глаза только вот… - Что с ними? – Цирилла Фиона Эллен Рианнон, законная наследница захваченного Нильфгаардом трона, княжна, которой полагалось носить роскошные платья, а не застиранные и изорванные обноски, подобранные и приведенные в относительно презентабельный вид в разгромленном поселении неподалеку, испуганно воззрилась на свою наставницу. - Не волнуйся, они уже возвращаются к своему обычному цвету, - успокоила чародейка. Затем нахмурилась: - Цири, ты пострадала. Какая-то травма? - Ногу подвернула… - поморщилась девочка. Йеннифер шагнула к ней, коротко обняла, взлохматила и без того спутанные волосы: - Потерпи немного, Утёнок. Уедем подальше, я тебя подлечу. Только… Девочка кивнула. Быстро стянула с пальца колечко из металла с синеватым отливом и передала ведьмаку. Тот без лишних слов спрятал тонкий ободок в карман куртки. Посмотрел на чародейку: - Ты уверена, что нас не отследят? - Риск есть всегда, - сухо откликнулась та. – Даже если мы и сделали все, чтобы свести его к минимуму. В любом случае, если что, искать будут меня. - Йен… - Слушай, мы знали, на что шли, - перебила чародейка, ласково касаясь лица ведьмака. – Сейчас самое главное, чтобы в замке как можно дольше не догадались, что там кто-то побывал и что-то унес. В идеале… в идеале лучше бы это осталось тайной для всех, но увы – идеал недостижим. Ведьмак оседлал Плотву, легко поднял и усадил на луку седла притихшую и уставшую Цириллу. Йеннифер вскочила на свою вороную с белой звездой на лбу – лошадь под стать наезднице. - Давайте-ка уберемся отсюда подальше, а там обсудим, как быть. Цири, эта вещь у тебя? Княжна, зевнув, похлопала себя по шее – там, на тонком витом шелковом шнурке, висел маленький медальон, напоминавший очертаниями закрытую книгу. - У меня получилось, - похвасталась Цири. – С первого раза. - Ты молодец, - спокойно и серьезно отозвалась чародейка, подгоняя вороную. – Заклинание Компрессии мало кому удается освоить настолько быстро. Но… - посуровев, добавила она, - это еще не значит, девочка, что теперь у тебя есть право отлынивать от занятий! Выберемся, отдохнешь, приведем в порядок твою ногу… а заодно и волосы, и одежду тоже, и… Ведьмак, дотянувшись до руки чародейки, мягко перебил ее, кивком головы указывая на юную всадницу. Та, обхватив Геральта за пояс и уткнувшись носом в его куртку, тихонько посапывала. Йеннифер вздохнула. Улыбнулась – едва заметно, одними уголками губ, отбросила за спину упругие черные локоны, прошептала что-то еле слышно. Dearme cáelm, me luned, различил ведьмак, и кивнул, мысленно присоединяясь то ли к пожеланию, то ли к легкому касанию магии, утихомирившему боль в пострадавшей ноге Цириллы и позволившему девочке немного отдохнуть, пока они не выберутся с небезопасной территории. Несмотря на внешнюю невозмутимость – у ведьмаков вообще на все случаи жизни одно выражение лица так-то, – ощущал себя Геральт не настолько спокойно, как можно было бы подумать. Разделяя тревогу чародейки по поводу их возможного отслеживания и нахождения, он думал о том, как бы по возможности дольше протянуть этот период пока-что-неизвестности, на время, необходимое им самим для того, чтобы обнаружить нечто более весомое и определенное, чем кажущийся бессмысленным набор букв со страницы старого журнала… Цири, вспоминал ведьмак, ускоряя Плотву, повторяла эту ломающую язык фразу сначала со смехом, затем в недоумении, потом задумчиво, дополняя пересказ повторяющимися образами из снов. Геральт предпочитал помалкивать – мало ли, ему самому, с его не самыми сильными познаниями и достаточно ровным отношением к Предначертанному и Предназначенному (Цири не считается!), лучше было не встревать. Йеннифер напротив – слушала внимательно, очевидно понимая в снах Цириллы больше. Пока буквально несколько дней назад, услышав одну новость, девочка не выдала такое… Йеннифер поймала взгляд ведьмака. Наклонила голову, понимая его сомнения. Напомнила: - Ты сам вызвался помочь дочери. Не сработала твоя хваленая нейтральность, да? - А ты думала, я отпущу Цириллу одну? Тем более что и ей, и нам известно об этом меньше чем ничего. Мало ли, сны… - Однако благодаря этим снам мы получили то, что нужно. - Получили, да, - вздохнул, сдаваясь, Геральт. – Но, Йен, вполне возможно, кто-то уже знает больше. И уже ищет. У меня только один вопрос… - Догадываюсь, какой. - Сто́ит ли игра свеч? - Посмотрим, Геральт… - Йеннифер отвернулась, вглядываясь в дорогу. – Вот найдем его – и посмотрим… …Две лошади, гнедая и вороная, несли троих седоков сквозь клубы ночной темноты, запятнанной то тут, то там слабыми лунными отблесками, мелькавшими сквозь переплетения веток где-то высоко под самым небом. Фиолетовые облака уже растаяли, затихли голоса и ругательства, потревоженный замок снова погрузился в беспокойный сон, выгнав стражников на усиленное патрулирование – так, на всякий случай. Рано утром один из гвардейцев заметит, что колючие ветки одного из кустарников, волочащегося возле самой земли по задней стене замковой пристройки, сломаны в нескольких местах, а за ними, в едва различимом просвете облупившейся каменной кладки, виднеется низкое узкое углубление, перечеркнутое расшатанными ржавыми прутьями старой решетки. Будучи слишком молодым и не знакомым с историей замка, гвардеец не уделит этому должного внимания и направится в дальнейший обход… Позже по каменным коридорам и тесным стылым каморкам челяди прокатится один неподтвержденный пока слух, подогреваемый шепотками о наличии в замке доказательства его правдивости. Но молодой гвардеец даже не вспомнит об увиденном, поглощенный заботами иного рода, более почетными и ответственными, и лучше вознаграждаемыми, само собой… впрочем, его забывчивость не перечеркнет неизбежного – лишь ненадолго отдалит. Потому что слухи переносятся ветрами, шепот превращается в голос, голос становится песней. А песня… Песня порой способна на многое. Но это будет потом. Позже. Здесь - но далеко не сейчас. А пока что две лошади, гнедая и вороная, несли троих седоков сквозь клубы ночной темноты, запятнанной то тут, то там слабыми лунными отблесками. И если одному из всадников, вопреки своим правилам обернувшемуся назад, показалось, что на дороге слабыми струящимися силуэтами призрачно-белого отсвета вдруг появились и тут же пропали две фигуры, мужская и женская… то это, конечно, ему всего лишь показалось. …- Сто́ит ли игра свеч? - Посмотрим… Вот найдем его – и посмотрим… ***