Глава 1
Говард с неуклонно убывающим терпением пытался скрыть свое раздражение от того, что Тони стучал пальцами по столу. Мужчина поднес стакан виски к губам и замер, понимая, что тот уже давно пуст. Стиснув зубы, он попытался сосредоточиться на прототипе, который ему нужно было собрать. Он должен был разобраться в том, где допустил ошибку, потому что раньше все работало гладко, а теперь почему-то перестало. Однако после пятой неудачной попытки разобраться в проблеме и подступающего дедлайна Говард начал всерьез раздражаться и разочаровываться. А, следовательно, и злость на сына росла в геометрической прогрессии. Тук. Тук. Тук. Его левый глаз дернулся, и Говард выругался про себя. Он не должен был позволять Тони переступать порог мастерской. И теперь ему некого было винить, кроме себя самого. С огромным усилием он отогнал прочь мысли о ребенке и сосредоточился на чертовом изобретении. Каким бы продвинутым ни было это оружие, сейчас оно годилось только на то, чтобы выбросить его сразу после использования. А это было бессмысленно и слишком затратно. Тук. Тук. Тук. — Может, ты уже перестанешь стучать пальцами? — рявкнул Говард на ребенка. Постукивание тут же прекратилось. Никогда в жизни он так не ценил тишину, как в тот момент. Ему потребовалась пара секунд, чтобы просто насладиться молчанием, а потом Говард открыл еще одну бутылку виски. Только теперь блаженную тишину начали нарушать шаркающие и скрипучие звуки. Что еще придумал ребенок? Он поставил себе новую цель — не переставать раздражать отца? Такими темпами он никогда не сможет сосредоточиться на работе. Говард сосчитал до десяти и выдохнул. Этот способ успокоиться ему посоветовала Мария. Вот только он был таким же эффективным, как и попытки Тони оставить его в покое — то есть не работали вообще. Металл скрежетал и что-то раздражающе скрипело, потому что Тони, видимо, изо всех своих сил пытался вести себя как можно громче. — Энтони, — его голос прозвучал куда злее и раздражительнее, чем он мог бы ожидать. Тони вздрогнул, переставая делать то, что он делал, и посмотрел на отца широко распахнутыми глазами. Говард почувствовал легкий укол вины и напомнил себе, что его сын не был виноват в том, что утром сразу после общения с учеными ЩИТа, которые на самом деле не заслуживали этого звания, он поссорился с Пегги. И уж тем более ребенок не нес никакую ответственность за раздражающее поведения членов правления. И не был виноват в том, что Обадайя предложил Говарду побыстрее разобраться в проблеме и продемонстрировать новое оружие, несмотря на то, что Говард и так работал уже несколько дней без сна и отдыха. Хотя, если бы Тони перестал быть таким надоедливым и издавать раздражающие звуки, то это было бы облегчением. — Чем ты занимаешься? — спросил он напряженным голосом. Услышав эти слова, Тони, кажется, воспрянул духом, хотя Говард не был в этом уверен. — Эмм… я… эмм… я пытаюсь собрать двигатель… но у меня… эмм… у меня не получается, — Тони опустил взгляд и переступил с ноги на ногу. — Возможно, тебе следует заняться этим в следующий раз. — Ох, — разочарованно выдохнул ребенок, и на его лице появилось грустное выражение. — Думаю, что я мог бы закончить его сейчас, — произнес он, кивая головой и зная, что это была откровенная ложь. — Веди себя тихо, — предупредил его Говард. — Я не желаю слышать от тебя ни единого звука. — Я буду вести себя тихо, сэр, — пообещал Тони, со всей возможной серьезностью взглянув на отца. Говард снова сосредоточился на чертовом оружии, а верный своему слову маленький мальчик оставался настолько тихим, насколько мог. Когда Говарду показалось, что прошла целая вечность (он на полном серьезе думал, что прошла жизнь и даже успел задуматься о том, что пора выходить на пенсию), в мастерской зазвонил телефон. Этот звук прошелся по его нервам волной раздражения, Говард поднялся со своего места, дошел до телефона и со злостью схватил трубку. — Я занят. — Ах, Говард, как там дела с оружием? — послышался на том конце связи голос Обадайи. — Я еще не закончил, — отрезал Старк. — Этой проблемы вообще бы не возникло, если бы ты не действовал за моей спиной и не заключал самостоятельные сделки. — Но ты сказал, что все работает. Говард стиснул зубы и подумал о тестировании следующего прототипа непосредственно на Обадайе. — Да, но я не говорил, что закончил работать над проектом и он готов к выпуску. Если бы у тебя было хоть какое-то представление о том, как производится оружие, то ты бы дважды подумал о своих действиях. — Говард, ты прекрасно знаешь, сколько денег мы могли бы заработать на этой сделке… и сколько мы потерям, если не выполним обещанное. Это нанесет сокрушительный урон по репутации компании. Нам нужно… Говард бросил трубку и вырвал из телефона провод. А потом вернулся на свое место и начал разбирать оружие. В его голове сформировалась новая идея. Может быть… И снова лязг, скрип и шарканье. А потом: — Папа. Он сделал глубокий вдох и постарался сделать так, чтобы голос звучал спокойно. — Тони, разве тебе не нужно заниматься? Тони покачал головой, чувствуя неуверенность. — Я уже давно сделал все, что мне задали, ведь ты сказал, что поработаешь со мной в мастерской. Он с огромным нетерпением ждал возможности поработать вместе со своим папой, поэтому очень быстро сделал все, что задали ему наставники и репетиторы. Мальчик даже выучил то, что они пока еще не проходили. Он помогал Джарвису и маме и всю неделю вел себя безупречно. «Может быть, папа забыл об этом», — подумал Тони, чувствуя, как в нем поднимается разочарование. — Если ты не можешь самостоятельно закончить свою работу, то лучше иди приставай к Джарвису. Мне нужно закончить дела, — с раздраженным вздохом сказал Говард. Конечно, у папы были очень важные дела, и Тони понимал это, ведь его папа был важным человеком. Папа всегда был занят, поэтому когда он сказал, что поработает с сыном в мастерской, то Тони подумал, что, возможно, он освободился от своих дел. Но оказался неправ. Тони чувствовал себя просто ужасно из-за того, что беспокоил и раздражал своего папу, но сейчас ему и правда нужна была помощь. Тони был слишком маленьким и не мог дотянуться до проводов, чтобы припаять их должным образом. А штука, над которой он работал, была слишком тяжелой, чтобы опустить ее на пол. Тони мрачно уставился на свою работу. Ему уже шесть лет, а он до сих пор не смог собрать двигатель. Зачем папе утруждать себя совместной работой с ним, если он даже провод припаять должным образом не может? Тони покачал головой. Какой же он после этого Старк? Он все сделает самостоятельно, ведь он не тупой малыш. Преисполненный решимости, Тони взял табурет, отнес его к своему столу и очень тихо поставил на пол. Мальчик немного запыхался и устал, потому что табурет оказался тяжелым. Посмотрев на своего папу, который продолжал работать, Тони кивнул сам себе и забрался на табурет, чтобы можно было дотянуться до двигателя. Он начал паять нужные провода, удивляясь тому, что просто не сделал так раньше. И не пришлось бы тревожить папу. Через какое-то время он закончил работать и посмотрел на двигатель с чувством гордости. Теперь Тони должен был показать это папе, но, оглянувшись, он увидел, что папа занят разбором какой-то очень странной на вид детали. Решив, что ему просто нужно подождать, когда папа закончит, Тони снова повернулся к своему двигателю. Когда Тони увидел, что пропустил один провод сзади, ему захотелось треснуть себя по голове. И он собирался показать это своему папе! Тони поспешно схватил паяльник и потянулся к дальнему проводу, поднимаясь на цыпочки, но не смог удержать равновесие. Раскаленная добела, жгучая и страшная боль в руке затуманила его сознание, когда он начал падать с табурета, лишь каким-то чудом приземлившись на ноги. Паяльник выскользнул из пальцев, рука дернулась, а в горле застрял громкий крик. Задыхаясь от боли, Тони посмотрел на свою ладонь затуманенными глазами и крепко сжал ее другой рукой. Все выглядело… слишком плохо. Очень и очень плохо. Он до боли прикусил губу, чувствуя, как к горлу подступила тошнота. Это было больно. Это было очень больно. Это и правда было просто до безумия больно. Тони даже не подозревал, что существует такая страшная боль. Он был уверен, что это был самый жуткий вид боли за всю его жизнь. У него было такое ощущение, что что-то застряло в его горле и он не мог больше говорить. Тони хотел плакать и побежать к Джарвису, который всегда знал, как заставить его чувствовать себя лучше. Но прежде чем сделать это, Тони пришлось подождать немного, пока комната не перестанет кружиться, а зрение не вернется в норму. Старки не плачут, — яростно напомнил он себе через ослепляющую пелену боли. — Тони, что я говорил тебе о тишине, — услышал он сердитый голос папы и увидел, как тот оторвался от своей работы. Но все казалось слишком далеким, потому что все, о чем мог думать мальчик — это ослепляющая боль в руке. А потом папа на мгновение замолчал и бросился в его сторону. — Что, черт тебя дери, ты натворил? — яростно закричал он. Тони споткнулся, когда папа оттолкнул его с дороги и отшвырнул в сторону паяльник. Мальчик увидел, что упавший паяльник сжег чертежи папы, и его сердце замерло. Все прогорело до самого стола, и теперь остатки чертежей обвиняюще смотрели на него своими дырами. Тони открыл рот, чтобы извиниться, но слова застряли в горле. — Черт подери, — громко выругался папа, выглядя взбешенным. Тони почувствовал вспышку страха, ведь он никогда еще не видел папу таким сердитым. Он так сильно все испортил, что теперь должен постараться изо всех сил, чтобы помочь папе навести порядок и все восстановить. Он пытался не обращать внимания на свою руку, но это было слишком сложно сделать, так как она очень сильно болела. — Я… я прошу прощения… Я не… — он запнулся и замолчал, когда папа резко к нему повернулся, тяжело дыша и сверкая гневным взглядом. — Ты… Спустя всего мгновение Тони упал, больно ударившись плечом о ящики, в результате чего сверху на него посыпались отвертки, царапая плечо и руки. Ошеломленно моргнув, Тони пытался понять, что с ним только что произошло. Его щеку обожгло болью, а глаза наполнились слезами. … Папа ударил его. Тони со страхом посмотрел на отца, сжавшего кулаки и отступившего на шаг назад. Его лицо оставалось полностью непроницаемым. — Убирайся, — произнес он сквозь стиснутые зубы. Тони не нужно было повторять дважды.Глава 2
Тони потер лицо левой рукой, чувствуя себя разбитым и несчастным. Перевернувшись на другой бок в своей кровати уже, наверное, в сотый раз, он зашипел от боли, когда его ладонь соприкоснулась с простыней. Тони быстро отвел взгляд от раны, чувствуя тошноту. Как только он вышел из мастерской, то тут же сунул руку под воду, как сделал Джарвис в тот раз, когда случайно дотронулся до горячей сковороды. Но тогда его рука и вполовину не выглядел так ужасно, как у Тони. Может быть, ему следовало все же пойти поискать Джарвиса? Но Тони был слишком напуган и ему было очень больно, так что единственное, чего он хотел — забраться в свою постель и постараться не плакать. Тони думал, что Джарвис придет к нему в комнату после ужина, на который мальчик так и не спустился. Он все равно не хотел есть. Прямо сейчас он был бы рад, если бы Джарвис тепло посмотрел на него и сказал, что все будет хорошо. Тони собрался духом и еще раз взглянул на свою руку, почти услышав, как Джарвис ругает его за то, что он сразу его не нашел. Последнее, чего хотелось Тони — разочаровать ко всему прочему еще и Джарвиса. Он мечтал просто уснуть и забыть обо всем, что сделал. Может быть, ему стоило начать строить машину времени, чтобы остановить все, что сегодня произошло? Но Тони быстро отогнал эту глупую мысль. Как будто он мог вообще что-то создать. Он даже паяльником не мог воспользоваться без того, чтобы все не сжечь. Тони встал с кровати. Он не мог уснуть. Только не после всего, что произошло. Мальчик тихо отправился на поиски Джарвиса, не желая при этом наткнуться на кого-либо еще. Он шел по коридору, чувствуя себя по-настоящему одиноким в этом огромном особняке. Ему хотелось пойти к маме, но он знал, что папа только рассердится на нее за то, что она будет с ним нянчиться. А потом они и вовсе поссорятся. А мальчик не хотел, чтобы его родители ссорились. Тони увидел свет, просачивающийся в темный коридор из-под двери, ведущей в одну из личных комнат папы. Может быть, Джарвис был там? Или это был папа? Тони подкрался к немного приоткрытой двери и услышал два голоса, которые принадлежали Джарвису и папе. Он заглянул в комнату и увидел Джарвиса, смотрящего на папу со скрытым разочарованием и смирением. Папа был очень пьян, но при этом все еще держал в руке бутылку. Тони почувствовал, как у него перехватило дыхание — когда папа напивался, то был по-настоящему зол. Тони не нравилось, когда папа пил. Если бы он застал Тони, крадущимся ночью по коридору, то очень сильно разозлился бы. Поэтому мальчик быстро развернулся, собираясь вернуться в свою комнату, но неожиданно услышал свое имя. Тони замер, чувствуя, как сердце трепещется в груди маленькой птичкой. Неужели они увидели его? Он обернулся, молясь, чтобы папа все же ничего не заметил, а потом услышал: — Я не могу больше выносить Тони! — сказал папа с гневом и разочарованием. Мальчик прикусил губу и остался на месте. Он понимал, что в этот раз серьезно облажался, но все равно было очень больно такое услышать. — Почему он просто не может оставить меня в покое?! Он всегда вламывается ко мне в мастерскую и тратит попусту мое время. А еще он никогда не уходит, сколько бы раз я его не просил об этом. Вечно стоит у меня на пути, — сердито сказал папа и сделал еще один глоток из своей бутылки. — Он ваш сын и скучает по вам… — сказал Джарвис странным голосом, которого Тони раньше никогда не слышал. — Тогда он должен был быть умнее. Он уничтожил мою работу! Ему следует научиться оставлять меня в покое, когда я пью и работаю несколько дней подряд, чтобы уложиться в чертов дедлайн! А он просто взял и все, блядь, уничтожил… Тони почувствовал, как его левая щека отозвалась болью — в том месте, где папа ударил его. Он прикусил разбитую губу. Его глаза защипало от слез, а плечом, которым он ударился о ящики, было больно шевелить. Вот почему он не пошел к маме. Если ему удастся и дальше ее избегать, но она не узнает о том, как сильно он облажался. А уже утром она должна была улететь в Италию, чтобы встретиться с друзьями. Джарвис не стал бы ругаться на Тони и что-либо говорить, он бы просто посмотрел на обожженную руку мальчика и все исправил. — … все испоганил. Дерьмо! Что мне теперь делать? Рождение Тони было ошибкой… Мальчик почувствовал, как по его лицу потекли слезы, а в душе зародилось отчаяние. Ужасная боль пронзила его сердце. На этот раз он действительно все испортил. — … Я вообще не планировал заводить детей. Ради Бога, мне не нужен был ребенок! — закричал он невнятным заплетающимся голосом и швырнул бутылку в стену. Не желая больше все это слушать, Тони убежал, чувствуя, что его сердце разрывается на части, хотя и знал, что это было невозможно. Его папа не любил его. И никогда не хотел, чтобы он появлялся на свет. Тони был ошибкой, которая изо дня в день продолжала делать жизнь папы невыносимой. Оказалось, что Тони снова ошибся. Боль в обожженной руке не шла ни в какое сравнение с той болью, что он чувствовал сейчас. ___________________________________________________ Говард уставился на камин, бесконечно прокручивая в голове взгляд сына, полный слез и боли. Мальчик смотрел на него со страхом. После того, как он ударил его. Своего сына. Тони. Что он натворил? Говард сделал еще один глоток из бутылки, пытаясь заглушить чувство вины. Ему следовало просто сразу выставить Тони из мастерской. Еще в тот момент как он почувствовал раздражение на ребенка, и тогда всего этого просто не случилось бы. — Мистер Старк, сколько бутылок вы уже выпили? — его размышления прервал настороженный голос Джарвиса. Говард посмотрел на пустые бутылки из-под… всякого алкоголя, которые валялись вокруг. Он не был уверен, что именно пил. — Явно недостаточно, — выплюнул он и сделал еще один глоток. Говард вообще был удивлен тем, что Джарвис заговорил с ним после его поступка. Дворецкий разочарованно вздохнул и посмотрел на него с молчаливым смирением. — Могу я напомнить вам о том, что на завтра у вас запланирована демонстрация оружия, сэр? — Отмени все, — усмехнулся Говард. — И можешь поблагодарить за это Тони. Тони, которого не так-то просто заставить плакать. Тони, выбегающего сегодня из мастерской и вытирающего слезы, текущие по щекам. Тони, который был всего лишь малышом. Все это была вина самого Говарда, ведь он должен был следить за тем, чем занят его сын. Он мог бы закончить создавать оружие даже в самый последний момент перед демонстрацией, несмотря на все сожженные чертежи. Да, ему нужно было бы поднапрячься и потратить немного больше времени, но он мог бы справиться. Но после того, как он поступил с ребенком… он предпочел напиться и утонуть в ненависти к себе. Что он за отец такой? — Я не могу больше выносить Тони! — зарычал он, чувствуя злость на самого себя и досаду на Тони. — Почему он просто не может оставить меня в покое?! Он всегда вламывается ко мне в мастерскую и тратит попусту мое время. А еще он никогда не уходит, сколько бы раз я его не просил об этом. Вечно стоит у меня на пути, — сердито произнес он, делая еще один глоток из своей бутылки. Почему Тони вообще хотел находиться рядом с таким человеком, как Говард, который только и делал, что раздражался на сына за то, что тот мешал ему работать? Тони было бы в тысячу раз лучше без такого отца. — Он ваш сын, и он скучает по вам, — сказал Джарвис, в голосе которого слышались гнев и разочарование. — Тогда он должен был быть умнее. Он уничтожил мою работу! Ему следует научиться оставлять меня в покое, когда я пью и работаю несколько дней подряд, чтобы уложиться в чертов дедлайн! А он просто взял и все, блядь, уничтожил… — его тирада будто сдулась сама собой, и Говард выдавил из себя правду, от которой отчаянно хотел убежать: — Я… Боже, я ударил его. Он увидел, как глаза Джарвиса расширились от этого признания. Как он вообще мог поднять руку на своего сына? На Тони, который следовал за ним повсюду, словно маленькая тень, и пытался во всем угодить. Он никогда не стал бы намеренно что-то портить. Тони, который смотрел на него глазами, полными страха и слез. — Я все испоганил. Дерьмо! Что мне теперь делать? Рождение Тони было ошибкой, потому что мне никогда не следовало становиться отцом. Мне нельзя доверить даже растение, не говоря уже о ребенке. Я всегда знал, что буду ужасным отцом. Вот поэтому я и не планировал обзаводиться детьми! — закричал Говард, невнятно выругался и швырнул бутылку в стену. — Мистер Старк. Строгий голос Джарвиса пробился сквозь пьяный туман в его голове, и Говард обернулся к дворецкому, тяжело дыша. Джарвис выглядел очень злым. — То, чего вы хотели когда-то давно, сейчас не имеет никакого значения. Теперь у вас есть сын, и он очень вас любит. Попробуйте хоть раз поставить себя на место мальчика и просто извинитесь перед ним. И я настоятельно вам рекомендую не ходить к ребенку в пьяном виде, — добавил он, прищурившись. — А теперь прошу меня извинить, я должен проведать юного сэра. Говард опустил взгляд и с горечью уставился на свои руки. Он был гением и изобретателем, но все, что он умел делать на отлично — это разрушать.Глава 3
Джарвис услышал Тони еще до того, как увидел его, и почувствовал, как у него упало сердце. Юный мастер показался ему совершенно убитым горем. Джарвис тихо постучал в дверь и вошел в комнату. — Юный сэр, — он сел на край кровати, желая хоть как-то унять боль ребенка. Тони, вцепившийся руками в свою заплаканную подушку, зарылся в нее лицом еще глубже и прерывисто задышал, пытаясь сдержать рыдания. Джарвис нежным жестом откинул волосы с его лба, пытаясь успокоить мальчика. — Что вас беспокоит, юный сэр? — мягко поинтересовался он через некоторое время, когда Тони перестал так сильно вздрагивать от слез. Несмотря на то, что Джарвис знал, что у ребенка были веские причины для расстройства, это все равно было на него не похоже — он никогда так сильно и так долго не плакал (прошло уже несколько часов после инцидента). Джарвис мысленно отругал себя за то, что ненадолго отлучился в тот вечер из дома вместе с миссис Старк. Ведь если бы он остался, но наверняка заметил бы что-то неладное. Тони покачал головой и приглушенно что-то промычал, явно не желая разговаривать на эту тему. — Я просто хочу вам немного помочь, — терпеливо сказал Джарвис, зная, что у Тони была привычка раскрываться, если посидеть рядом и молча подождать, пока мальчик соберется с мыслями. И все же ему пришлось приложить силы, чтобы в данной ситуации сохранить самообладание. С тех пор как он услышал это ужасное признание мистера Старка, все, чего ему хотелось — как можно быстрее проверить мальчика на наличие травм. Спустя несколько минут Тони резким движением смахнул с лица слезы и сел на кровати, притягивая колени к груди и складывая на них руки. — Я облажался, — донесся до Джарвиса его приглушенный голос. — Что заставляет вас так думать? — спросил он, чувствуя себя жестоким тираном из-за того, что вынуждает мальчика снова пройти через боль и обо всем рассказать. Но ему нужно было знать, что произошло. Тони всхлипнул и спрятал лицо в коленях. — Я... я сжег папины чертежи. И теперь папа ненавидит меня, — его голос звучал сдавленным и полным боли. — Ваш отец не ненавидит вас, — немедленно ответил Джарвис, встревоженный той уверенностью, что прозвучала в голосе Тони. — Возможно, он просто разозлился, но он определенно не испытывает к вам ненависти, юный сэр. Тони начал снова сотрясаться от беззвучных рыданий и покачал головой, не соглашаясь с прозвучавшими словами. Джарвис почувствовал, как в нем разливается гнев на мужчину, который причинил своему сыну столько боли, но он постарался скрыть это. Тони может подумать, что он злится на него, и это точно не пойдет ему на пользу. — Вашему отцу не следовало поднимать на вас руку. — Но... но я ужасный сын, — мальчик сжался в комочек, всхлипывая и заливаясь слезами. И это разбивало Джарвису сердце. — Посмотрите на меня, юный сэр. Когда Тони медленно поднял голову, Джарвис почувствовал себя так, словно его кто-то ударил в живот. Глаза, которые обычно светились едва сдерживаемой энергией, выглядели потухшими, безжизненными и полными боли. На щеке ребенка красовался небольшой синяк, а его губа была рассечена из-за кольца, которое носил мистер Старк. — Вы совсем не ужасный сын. Вы всего лишь совершили небольшую ошибку, юный сэр. Вы самый добрый, воспитанный и умный мальчик, которого мне довелось знать, — искренне сказал Джарвис. Одному богу оставалось известно, что сэр успел наговорить ребенку, помимо того, что избил его. — Правда? — Тони прикусил губу, бросая на мужчину неуверенный взгляд. Джарвис кивнул. — Вам сильно больно? Болит еще что-то, кроме щеки и губы? — мягко спросил он, осторожно прикасаясь к синяку и пытаясь определить, насколько глубока рана на губе. Он не думал, что сэр слишком уж сильно избил мальчика, но убедиться лишний раз не помешает. Когда Тони, немного поколебавшись, все же показал ему свою руку, Джарвис почувствовал, что его кровь превратилась в кисель. Не мог же сэр сжечь руку собственного сына за то, что тот случайно испортил чертежи? Джарвис внимательно осмотрел руку мальчика, стараясь не причинять ему еще больше боли, поскольку рана действительно выглядела очень плохо. Это был как минимум ожог второй степени. — Я обжег руку о паяльник, — объяснил ребенок, к большому облегчению Джарвиса. Мужчина за свою жизнь видел множество ожогов и знал, что размер раны в данном случае имел мало значения, потому что боль от этого меньше не становилась. Рука Тони выглядела так, будто мальчик схватился прямо за паяльник. — Почему ваш отец не позаботился об ожоге? — спросил Джарвис, чувствуя, как в нем поднимается разочарование в мистере Старке. Он мог хотя бы сказать об этом Джарвису и отправить как можно скорее к сыну. — Так почему, юный сэр? — допытывался он. Было немного шокируеще думать о том, что Тони промолчал об этом. Джарвис ожидал, что мальчик придет к нему с чем-то подобным, но, возможно, ему следовало более внимательно присматривать за юным сэром. — Он был очень зол, когда я сжег чертежи, — жалобным голосом ответил ребенок. Джарвис почувствовал себя сбитым с толку. Конечно же, мистер Старк заметил бы, что Тони получил серьезную травму, ведь ее сложно было не заметить. — Как это произошло? — мягко спросил он, обнимая Тони за плечи и прижимая к себе. Джарвис понимал, что такие действия с его стороны были непрофессиональными, однако мальчик был ему как сын и было до боли ясно, что ребенок нуждался в утешении. Он слушал рассказ Тони и молча злился на мистера Старка. Когда мальчик закончил свою историю со слезами на глазах и начал говорить о том, как ему невероятно жаль, у Джарвиса в голове крутилась только одна мысль... Боже мой Он сделал глубокий вдох и напомнил о том, что сейчас в первую очередь нужно было позаботиться о руке Тони. Мальчик не оценил бы и совсем не понял, если бы Джарвис начал убеждать его в том, что во всем произошедшем была вина Говарда, который не заботился о своем сыне должным образом. — Ты держал руку под водой? В ответ он получил только кивок. Похоже, Тони снова собирался молчать. — Отлично, — сказал Джарвис, чувствуя гордость от того, что мальчик запомнил, что нужно делать. Ребенок должен был получить хоть какие-то слова одобрения после того, что ему пришлось сегодня пережить. Тони молчал все то время, что Джарвис намазывал его руку мазью и перематывал бинтами. Он чувствовал, что на глаза снова начали наворачиваться слезы от того, что Джарвис продолжал с ним ласково разговаривать, стараясь не причинять лишней боли. Что ж, по крайней мере Джарвис был все еще на его стороне и не разочаровался в Тони после его рассказа. Мальчик какое-то время находился в ужасе от того, что Джарвис тоже на него рассердится, но сейчас он сомневался в том, что любовь к нему Джарвиса может стать меньше. Тони сморгнул слезы, чувствуя себя жалким и маленьким. Он рыдал даже тогда, когда рыдать было незачем. — Завтра я позвоню доктору, чтобы он осмотрел вашу руку, юный сэр, — сказал Джарвис, выглядя обеспокоенным. Наверное, это означало, что все было совсем плохо. Тони проглотил обезболивающее, которое дал ему Джарвис, и запил водой, наблюдая за тем, как мужчина складывает все обратно в аптечку. Взглянув на часы, Тони понял, что время было уже очень позднее. Джарвис никогда не позволял ему засиживать до ночи и сейчас, наверное, скажет, что пора ложиться спать. Но... Тони не хотел оставаться один. — Как насчет того, что я немного побыл с вами, юный сэр? — с нежностью в голосе спросил Джарвис. Почувствовал неимоверное облегчение, Тони кивнул и поднялся на ноги. Иногда ему действительно казалось, что Джарвис умел читать его мысли. Очень медленно он побрел обратно в свою комнату вместе с мужчиной, ковыряя повязку на своей руке, которая теперь болела гораздо меньше. — Джарвис... думаешь, папа когда-нибудь перестанет меня ненавидеть? — нерешительно спросил ребенок, желая услышать правду. Ведь Джарвис никогда не лгал Тони. — Он совсем вас не ненавидит, — твердо ответил мужчина. Тони разочарованно вздохнул. Отлично, теперь Джарвис тоже начал ему лгать. Но Тони знал, что Джарвис чувствовал себя ужасно, если Тони было плохо. Так что, должно быть, он солгал, чтобы ему хоть немного стало лучше. — Ты не должен мне лгать, — пробормотал ребенок, чувствуя себя отвратительно. — Боюсь, я не понимаю. Почему вы так думаете? — спросил мужчина, выглядя растерянным. Тони почувствовал себя преданным. Неужели Джарвис решил притвориться, что ничего не понимает? Он почувствовал, как перехватило горло, когда в голове снова прозвучали слова отца. Ему хотелось заползти под кровать и никогда оттуда не выбираться. Тони яростно сморгнул слезы, он не мог снова расплакаться, словно какой-то малыш, если хотел получить ответы на свои вопросы. — Я все слышал... я... я знаю, что п-папа хотел бы, чтобы я никогда не рождался. Знаю, что он никогда меня не х-хотел, — пробормотал Тони, глядя в пол и чувствуя себя разбитым. Он знал, что ничего не сможет сделать, чтобы заставить папу снова полюбить его. Когда Джарвис ничего не ответил, Тони поднял взгляд и увидел на его лице непроницаемое выражение. Злился ли на него мужчина за то, что он подслушивал? Нет, такого просто не может быть. Наверное, Джарвис просто не хотел, чтобы он узнал правду. Разум мальчика снова и снова проигрывал слова папы, как бы страстно Тони не желал их забыть. Неужели он действительно был настолько ужасным сыном? Он услышал, как Джарвис нерешительно пробормотал что-то о том, что его отец совсем не это имел в виду, но проигнорировал его слова. Мужчина просто пытался заставить его почувствовать себя лучше. Тони прекрасно слышал своего папу. На один короткий миг он вообще пожалел о том, что появился на свет. Без него папа был бы счастливее и не чувствовал себя так отвратно.Глава 4
Говард медленно пришел в себя, чувствуя пульсирующую головную боль. Он съежился и зажмурился от яркого солнечного света, сбитый с толку своим состоянием. Он никогда в жизни не просыпался с таким похмельем. И с какой стати он вообще заснул в кресле? Он порылся в своем затуманенном мозге, пытаясь вспомнить, что же произошло. — Мистер Старк, — раздался голос, полностью лишенный эмоций, а потом с громким лязгом на столе перед Говардом появился поднос с завтраком и стаканом воды. Говард поднял взгляд и почувствовал, как его охватывает ужас. Джарвис уставился на него с таким холодом, что его лицо выглядело бы более дружелюбным, если бы было вырезано из камня. Если бы на месте Джарвиса был сейчас кто-то другой, то он определенно накричал бы на Говарда, а потом еще и впечатал бы свой кулак в его лицо. Блаженное неведение Говарда было мгновенно смыто воспоминанием о том, как его рука поднялась на Тони. Да, выпивка помогала не слишком долго, — мрачно подумал Говард, чувствуя отвращение к себе из-за того, что он так легко забыл о том, что натворил. А потом ему в голову пришла мысль о том, что он слишком трезв, чтобы сталкиваться с такой реальностью. Он заметил огромное количество пустых бутылок на полу и присмотрелся к ним повнимательнее. — Джарвис, как думаешь, в них что-нибудь еще осталось? — Вы хотите снова напиться, когда ваш сын прорыдал всю ночь из-за того, что его ударили? — последовал холодный ответ. Говард едва сдержался и не вздрогнул от этого напоминания и посмотрел на Джарвиса. Мужчина выглядел разъяренным и явно был в шаге от того, чтобы уволиться и сбежать вместе с Тони куда подальше. — Я так понимаю, что ты отказываешься мне помогать, — пробормотал Говард, стараясь выглядеть невозмутимым. — Скажите, мистер Старк, неужели ваша гордость вам дороже, чем собственный сын? — спросил Джарвис. Говард ущипнул себя за переносицу и вздохнул. — Джарвис... — Что вы собираетесь делать дальше, сэр? — терпеливо поинтересовался Джарвис и стал ждать ответа. — Отчисти мое расписание на сегодня, — сказал Джарвис, понимая, что мужчина на самом деле спрашивал совсем о другом. — Конечно, сэр, — во взгляде Джарвиса появился маленький намек на одобрение. Он должен был пойти и проведать Тони. Возможно, он и не был примером порядочного и доброго человека, не говоря уже об отце, но даже он понимал, что должен это сделать. Вот только в его мыслях до сих пор мелькал образ сына, который смотрел на него со страхом в глазах. — Он в порядке? — Я позвонил доктору юного сэра, — ответил Джарвис, поджав губы. — Он приедет сегодня в полдень. Говард внутренне поморщился, думая о том, что в привлечении врача не было никакой необходимости. Джарвис явно перестарался, и теперь оставалось только надеяться, что доктор ничего не заподозрит. — Тогда я буду в мастерской. Не позволяй никому меня беспокоить. На лице Джарвиса промелькнуло выражение крайнего недоверия. Честно говоря, Говард никак не мог понять, почему. Можно подумать, что, зная его так долго, он ожидал чего-то иного. — Мистер Старк, я беспокоюсь о мастере Тони и я отказываюсь смотреть на то, как вы день за днем причиняете ребенку боль, — сказал Джарвис, прищурившись. Говард резко поднялся на ноги. — Да как ты мог подумать... — Я знаю, что до этого вы его никогда не били, мистер Старк, — перебил его Джарвис. — Однако вы постоянно ведете себя так, будто вам наплевать на мальчика. И это ранит его намного больше, чем все остальное. — Я не... — начал Говард и замолчал. — Я понимаю, что вы очень занятой человек, мистер Старк, но каким бы умным мальчиком ни был мастер Тони, он все еще остается ребенком. Ребенком, который думает о том, что ему нужно стать гораздо лучше, чтобы быть достойным получить возможность проводить с вами время. Достойным того, чтобы проводить с ним время? Будто он делал Тони одолжение? Но это ребенок был тем, у кого была куча свежих гениальных идей, которые когда-нибудь изменят к лучшему этот мир. Говард же делал его опасным из-за производимого им оружия, несмотря на то, что это оружие помогало обезопасить страну. Из того, что он будет проводить время со своим сыном, ничего хорошего определенно не выйдет. И то, что случилось вчера, было лишним тому доказательством. Внезапно Говарду стало понятно, что он должен был сделать дальше. — Я отправлю Тони в школу-интернат. Убедись, что все будет готово к концу лета, — заявил он, отворачиваясь от Джарвиса. Он не хотел видеть его осуждающий взгляд. — Сэр, вы не можете так поступить, — тут же запротестовал мужчина. Говард действительно ожидал, что Джарвис начнет протестовать, но не думал, что он сделает это с такой яростью. Он выглядел так, словно Говард только что предложил ему совершить ночную атаку на группу невинных малышей. — Я давно об этом думал, Джарвис. Тони нужно учиться взаимодействовать с окружающим миром. Ему нужно знать, как общаться с людьми, если он хочет в будущем возглавить компанию. Джарвис уставился на него так, словно у него была только половина мозговой клетки в голове. — Мистер Старк, я настоятельно прошу вас передумать. Вы не можете отослать его из дома после того, что произошло. — Именно поэтому я и должен сделать это так быстро, как это возможно, — сказал Говард и разочарованно провел рукой по волосам. — Мастер Тони слышал большую часть ваших пьяных воплей, — сказал Джарвис, беря себя в руки и сохраняя самообладание. — И после этого у него сложилось впечатление, что он — самое большое разочарование в вашей жизни. Вполне ожидаемо, что он расстроился из-за этого. Я боюсь за мальчика и не хочу, чтобы он считал себя никчемным еще хоть одно лишнее мгновение, сэр. Ни один ребенок в мире не должен слышать такое из уст своих родителей. Говард почувствовал, как на него накатывает ужас от воспоминаний о том, что именно он кричал прошлой ночью. Не было ни единого шанса, чтобы Тони воспринял правильно хоть одно услышанное слово. Неужели ребенок поверил в это? — Предлагаю вам взять себя в руки и поговорить с юным сэром, — суда по тону Джарвиса, это не было предложением и Говард глубоко пожалеет, если не последует совету. _________________________________________________________ Говард расхаживал перед комнатой сына, пытаясь придумать, что сказать. Что вообще он мог сделать в подобной ситуации? Ему казалось, что он должен начать с извинений, но у него не было слов, чтобы выразить, как сильно он сожалел о случившемся. Он не мог переложить свою вину и отвращение к самому себе на своего маленького сына. Так что ему нужно было просто зайти в комнату, а не откладывать все это в долгий ящик. Если он будет тянуть, то правильные слова все равно не появятся перед ним волшебным образом. Внезапный удар и тихий вскрик, раздавшиеся из комнаты, развеяли все сомнения мужчины. Говард открыл дверь и залетел в комнату, чувствуя панику. Его встретил комок одеяла на полу, и Говард пару мгновений просто тупо смотрел на то, как этот комок начал шевелиться, издавая разочарованные вздохи. Стряхнув с себя оцепенение, он опустился на колени рядом с мальчиком и стянул с него одеяло. — Знаешь, Тони... — начал он, но резко оборвал себя. Перестань, ты здесь только для того, чтобы извиниться перед ребенком. Не смейся над ним, — сказал он себе. Тони в любом случае воспринял бы смех как оскорбление. А это последнее, что ему было нужно. Тони, все еще распростертый на полу, посмотрел на него с испугом. Страх и отчаяние промелькнули на его лице короткой вспышкой, сменившись болезненным выражением, когда он попытался сесть. Почувствовав беспокойство, Говард быстро осмотрел сына, чтобы убедиться, что падение с кровати не нанесло никакого ущерба. Но Тони держался за руку... забинтованную руку. — Что случилось с твоей рукой? — спросил Говард и схватил Тони за запястье, когда ребенок дернулся, чтобы спрятать руку за спину. — Н-ничего? — ответил он дрогнувшим голосом. Говард прищурился, глядя на сына. Это было совсем не похоже на Тони — лгать. Говард осторожно повернул его руку, от чего мальчик поморщился. Но я ведь не мог быть причиной такой раны? — с ужасом подумал мужчина, а потом посмотрел на лицо Тони и увидел синяк на его щеке, смотрящий на него будто бы обвиняюще. А вот Тони изо всех сил старался избегать взгляда отца. Говард вспомнил о том, что Джарвис говорил что-то о приезде доктора, и почувствовал, как на него накатывает волна вины. Он ведь даже не задумывался о том, для чего Тони нужен доктор. Он подавил в себе это чувство и осторожным движением заставил Тони на него посмотреть. — Тони... — он замолчал, заметив, как на лице ребенка появился стыд. — Я... я сжег руку, когда пользовался паяльником... — признался Тони, все еще пытаясь отвести глаза и выглядя пристыженным. — Я... я знаю, что я не должен был... Я стану лучше... Мысли Говарда помутились. Тони держал в своих руках опасный предмет. Он сжег чертежи и обжег себе руку. Искренний ужас накатил на Говарда, когда его разум соединил между собой все точки. Он понимал, что Тони сделал все это случайно, но не знал, что мальчик пострадал. Он ударил своего сына, которому и так уже было больно. И все из-за каких-то идиотских чертежей. Словно в каком-то трансе он размотал повязку и увидел рану, от которой у него перехватило дыхание. Она была слишком глубокой. Почти вся ладонь ребенка была обожжена. Даже сам Говард не смог бы пережить такую боль без ругани и слез, а Тони вообще не был привычен к ожогам. Прежде всего он был маленьким ребенком, а у детей случаются приступы слез и криков, даже когда они получают самые незначительные травмы. Правда ведь? Говард почувствовал отвращение к себе. Как он мог не заметить? Как он, черт возьми, не заметил, что его сын был в агонии от боли? Внезапно он вспомнил смотрящие на него глаза, полные слез, когда он оттолкнул от себя ребенка. — М-мне очень, очень жаль, п-папа, — голос Тони дрогнул. — Я обещаю, что больше никогда не приду в мастерскую... Говард наконец перестал жалеть себя и утопать в собственных чувствах. — Почему ты никогда больше не придешь? Ты ведь любишь что-нибудь изобретать. А случившееся было просто ошибкой. Тони покачал головой и закусил губу. — Но... Я не хочу доставлять тебе проблемы, — он посмотрел на отца полными боли глазами. — Я буду держаться от тебя подальше. Ты не обязан терпеть меня, папа... Я все понимаю. Все шло совсем не так, как ему хотелось, и Говард почувствовал, как все, что осталось от его дрянного сердца разлетелось на субатомные частицы. Что он натворил? — Мне никогда не приходилось тебя терпеть... не говори так. — Я слышал тебя прошлой ночью, папа, — сказал Тони, опустив голову. — Прости, я знаю, что не должен был подслушивать... Говард перебил его до того, как Тони сказал что-то еще. — Я совсем не имел в виду, что не хочу, чтобы ты был моим сыном, Тони. Я просто никогда не хотел становиться отцом и никогда не планировать заводить детей. Я был в ужасе, когда узнал, что у меня родится ребенок. Тони выглядел еще более разочарованным, а это точно было не то, что им было нужно. Поэтому Говард быстро продолжил: — Тони... ты знаешь, что означает твое имя? Мальчик ничего не ответил, и Говард тяжело сглотнул. — Энтони означает достойный похвалы, бесценный... когда я впервые увидел тебя, то сразу понял, что ты станешь для меня самым главным человеком в мире. Я знаю, что однажды ты изменишь этот мир и люди будут боготворить тебя. Тони посмотрел на него с таким шоком на лице, что Говард даже испугался. — Когда ты родился, то выглядел таким крохотным, что я боялся случайно тебя уронить. Твоя мама заставила меня взять тебя на руки с помощью угроз... И когда я это сделал, то сразу понял, что сделаю все, что будет в моих силах, чтобы ты всегда оставался в безопасности. Я бесконечно счастлив, что ты мой сын, Тони, и я бы ни за что не хотел что-то менять. Тони уставился на него так, словно Говард разговаривал с ним на другом языке, и мужчина почувствовал себя еще более ужасно. — Тони, мне нужно, чтобы ты очень внимательно выслушал меня. Вчерашний день был только моей виной, а не твоей. Я твой отец, Тони. Я должен был присматривать за тобой, но вместо этого позволил тебе пострадать. И хуже всего то, что я причинил тебе боль. Этого никогда не должно было случиться, понимаешь? — Но я уничтожил... — начал Тони смущенно. — Это были всего лишь чертежи. Конечно, они были важными, но ты для меня важнее всего на свете. А я причинил тебе боль. В первую очередь я твой отец, Тони. Я должен защищать тебя и следить за тем, чтобы ничего не случилось, — но в итоге я причинил тебе боль. Какой вообще толк в компании, ЩИТе, поисках Стива, если он представляет угрозу для жизни Тони? Говард очень осторожно дотронулся до синяка Тони и поклялся больше никогда не прикасаться к алкоголю в мастерской. — Если тебе когда-нибудь будет больно, не скрывай это от меня. Или хотя бы скажи Джарвису или маме, — от его внимания не ускользнул тот факт, что Джарвис тоже не знал об ожоге. Видимо, Тони молчал и терпел несколько часов, пока Джарвис сам не пришел к нему. — Я отменил на сегодня все дела... Может быть, я мог бы взглянуть на твой двигатель? Если ты этого хочешь, — он протянул сыну оливковую ветвь и не стал бы злиться на Тони, если бы тот сейчас сказал, что не хочет проводить больше с ним время. Но в глазах мальчика промелькнули искорки надежды. — Ты не злишься? Говард сдержал пораженный вздох. Он серьезно? Неужели Говард только что разговаривал со стеной? Как у Тони могут оставаться хоть какие-то сомнения после того, как он прослушал от своего отца целую речь? — Конечно, я не злюсь на тебя. Плохое настроение мальчика испарилось, а в глазах появилось еще больше надежды. — Да, я... если ты тоже этого хочешь, папа, — неуверенно сказал он, и Говард понял, что Тони простил его. Не прощай меня. Я не заслуживаю тебя... — Спасибо, — Говард обнял сына, чувствуя себя опустошенным после пережитого чувства вины и сожаления. Тони крепко прижался к нему в ответ и шмыгнул носом. Говард не мог припомнить, когда вообще в последний раз прикасался к сыну. Но был уверен, что отец не должен так себя вести со своим ребенком. Он поклялся себе заслужить прощение Тони, которое, оказывается, давалось так легко. Но Говард все равно решил сделать все возможное, чтобы стать хорошим отцом, даже если он не имел ни малейшего понятия, что для этого нужно делать. Но может быть... может быть, ему нужно было просто провести хотя бы немного времени с Тони. Если только Мария его не прибьет.