Расплата

— Вы сделали всё, что я вам приказал? — жёстким и требовательным тоном спросил Тот-Кто-Ждёт, обращаясь к стоявшим перед ним двум чёрным котам в чёрной и белой мантиях. Оба тут же склонились перед богом в учтивом поклоне. — Да, господин. Пленник был полностью обезврежен и направлен в ваши личные покои, как вы и велели, — чётко отрапортовал первый, с небольшим розовым шрамом на правом глазу. — Кроме того, мы как полагается позаботились о том, чтобы вам было полностью комфортно, — отчитался второй и добавил с едва уловимой опаской: — Если мы что-то сделали не так, можете наказать нас, господин. — Чудесно, — довольно промолвил Нариндер и уже более благосклонно глянул на своих учеников: — Аим, Баал, вы оба хорошо потрудились. Как только я разберусь с нашей маленькой проблемой, вас будет ждать достойная награда. Просиявшие от радости коты тут же рассыпались в благодарностях и низко поклонились своему повелителю, но тот лишь махнул рукой, отпуская их. Оставшись в одиночестве, бог Смерти в наслаждении потянулся. Какое же всё-таки блаженство — наконец-то быть свободным, боле не сдерживаемым ненавистными цепями. И всё это благодаря одному маленькому, ничтожному созданию. К слову, о нём… По губам только что освободившегося бога скользнула предвкушающая улыбка, не предвещающая ничего хорошего. Он мельком глянул в окно на медленно заходящее солнце. Кажется, ему стоит поторопиться: его маленький пленник наверняка его уже заждался. Войдя в свои личные покои, Нариндер застал картину, которая немного удивила его. Пленённый агнец крепким сном, мило свернувшись в клубочек, и выглядел таким жалким, хрупким и беззащитным. Его передние копытца по-прежнему были закованы в тяжёлые кандалы, а на шею был надет металлический ошейник, цепью прикованный к изголовью кровати. Неслышно склонившись над ним, Нариндер стал осторожно вылизывать белую шёрстку на голове ягнёнка между ушами. От прикосновений тот сразу же проснулся, и его большие, цвета чёрного ихора глаза со страхом уставились на бога Смерти. — Ну здравствуй, маленькое ничтожество, — пятый епископ дьявольски ухмыльнулся. — Как ты, не скучал тут без меня? — Повелитель… — чуть слышно выдохнул малыш, и его глаза чуть заметно блеснули от подступивших слёз. Он вдруг подскочил и рванулся вперёд, протянув копытца к богу Смерти, желая то ли обнять его, то ли задушить, но епископ не дал ему исполнить ни одну из его задумок, и ягнёнок был резко отброшен назад, не успев даже прикоснуться к нему. — Даже не думай, — спокойно произнёс Нариндер, вновь склоняясь над пленником. — Прикасаться к себе могу здесь только я. Как и к тебе тоже. Нет-нет, не бойся. Я не убью тебя, — ухмыльнулся он, прочитав мысли перепуганного ягнёнка. — Всё-таки, лишь благодаря тебе я освободился из того унизительного заключения, на которое меня обрекли. Но и закрыть глаза на то, что ты сделал я, несомненно, тоже не могу. Полагаю, одного наказания будет более чем достаточно, чтобы ты раз и навсегда уяснил, кому здесь принадлежит истинная власть. Ты же не думал, что за предательство своего епископа тебе ничего не будет? — издевательски-ласковым тоном протянул жнец, проводя когтистой рукой по белому животику ягнёнка. От этого тот ощутимо вздрогнул и инстинктивно свёл задние ножки, тихо всхлипнув. — Н-нет… Не нужно наказания, прошу вас. Я готов искупить свою вину, повелитель, но не таким образом! Пожалуйста! — жалобно взмолился он. — Ну уж нет. Я и так проявил немало милосердия, сохранив тебе жизнь, и теперь ты заплатишь мне за всё сполна, — мстительно прошипел бог Смерти, магией сжав горло ягнёнка. Тот захрипел и в панике зацарапал копытцами по металлическому ошейнику, судорожно пытаясь вдохнуть глоток живительного кислорода. Жестокий, леденящий душу смех божества донёсся до его ушей, заставив несчастного ягнёнка на миг мысленно проститься с жизнью, но при этом что-то внутри него понимало, что это лишь цветочки, и что настоящая пытка ждёт его ещё впереди. Вдоволь насладившись страданиями маленького пленника, Нариндер наконец отменил действие проклятия, милостиво возвращая ягнёнку возможность дышать. — Эта ночь покажется тебе вечностью, — угрожающе протянул он, приблизившись к мордочке ягнёнка. Тот, не выдержав натиска алых кошачьих глаз, зажмурился и попытался отвести взгляд в сторону, но острые пальцы ухватили его за подбородок и развернули обратно к морде божества. Нариндер некоторое время любовался испуганной мордочкой своего бывшего пророка, а затем подался вперёд, властно накрывая его губы своими. Малыш сперва попытался воспротивиться, но быстро сообразил, что тогда будет ещё хуже, и несмело запрокинул голову, расслабляя губки и позволяя богу Смерти углубить поцелуй. Ихоровый язык тут же змеёй проскользил в узкое горлышко ягнёнка, заставив его зажмуриться и рефлекторно сжаться в попытке избавиться от столь неприятного вторжения. Но жнец не позволил ему отстраниться, силой надавливая рукой на затылок несчастного ягнёнка и практически насилуя его горло своим языком, заставляя бедняжку сдавленно хрипеть и постанывать. Наконец оторвавшись от измученного пленника, Нариндер хищно облизнулся и слизал языком солёные капельки слёз, стекающие по щекам ягнёнка. Затем, чуть сместившись, он стал грубо покусывать нежную шейку своего пророка, оставляя на ней кровоточащие укусы. Его ихоровые руки тем временем блуждали по беззащитному тельцу пленника, медленно спускаясь всё ниже, где всё было ещё так нетронуто и невинно. Одна из его ладоней опустилась на нежное местечко ягнёнка и грубо надавила, заставив последнего вздрогнуть и отчаянно прикусить губу. Не прекращая этой пытки, Нариндер ухмыльнулся и спустился ещё ниже, к маленьким соскам ягнёнка, принявшись жадно облизывать их, наслаждаясь чувствительностью и сладкой дрожью невинного бараньего тельца. Распалившись, он грубо прикусил одну розовую ягодку зубами, как вдруг от этого занятия бога Смерти отвлёк странный звук. Тихий всхлип и… стон? Нариндер резко отстранился и посмотрел на ягнёнка. Его залитая слезами мордочка раскраснелась, задние копытца мелко дрожали. Он выглядел таким хрупким и беззащитным. Его мысли сейчас были полностью обнажены, и Нариндер видел всё. Его раскаяние, его любовь, его боль… его страх и смирение перед неизбежным. Повелитель Смерти буквально упивался этими чувствами несчастного ягнёнка, но при этом с ним самим творилось что-то странное: по всему телу пробежала слабая дрожь, а в груди что-то болезненно ёкнуло, заставив сердце сжаться. Нариндер протянул руку и невесомо коснулся щеки пленника, аккуратно стирая не успевшие высохнуть слезинки. В его взгляде не было ни гнева, ни жестокости — скорее некое смятение, вызванное мыслями маленького ягнёнка. А тот вместо того, чтобы оттолкнуть повелителя Смерти, воспринял этот жест, как проявление милосердия, и прижался щёчкой к его руке, обхватив её передними копытцами. Епископ на миг опешил, а затем резко отдёрнул руку. — Я, кажется, запретил тебе прикасаться ко мне, — прошипел он. — Что ж, придётся преподать тебе хороший урок, ничтожество. Алый глаз на его короне зловеще вспыхнул, и из пола вырвалось множество кровожадных ихоровых щупалец, которые в один миг крепко обвили тело завопившего от ужаса ягнёнка. — Довольно полезное проклятие, не правда ли? — ухмыльнулся Нариндер. — Как раз подойдёт для твоего наказания. А то я сам что-то брезгую прикасаться к тебе. Ягнёнок открыл было рот, беспомощно попытавшись что-то сказать, но не успел даже слова вымолвить, как одно из щупалец резко оказалось в нём. Пророк закричал и забился, чувствуя, как щупальце проникает всё глубже и глубже в его тело, причиняя нестерпимое жжение и боль. Он зарыдал и взмолился богу Смерти, умоляя его прекратить это, на что тот лишь садистски ухмыльнулся и безмолвно призвал ещё одно щупальце, которое тут же приблизилось к мордочке ягнёнка и грубо проникло ему в рот, заглушая отчаянные мольбы. Тот зажмурился и тихо заскулил, роняя слёзы на бархатные простыни. — Думаешь, это самое ужасное, что могло с тобой произойти? — склонившись над маленьким пророком, прошипел ему на ухо Нариндер. — О, нет, глупый, это ещё самое милосердное наказание. Ты должен быть благодарен мне за мою милость, ничтожество; будь на моём месте кто-нибудь из епископов Древней Веры, тебя ждала бы куда более ужасная участь. Я же просто немного потешусь с твоей жалкой шкуркой и помилую; а может быть, тебе даже понравится, — усмехнулся он и провёл языком по нежной щёчке ягнёнка. Резко вытащив из своего пророка наполовину окровавленное щупальце, епископ жадно прильнул к его нежному местечку, запустив язык в узкую дырочку ягнёнка. Тот слабо дёрнулся и задрожал, как осиновый лист, сдавленно постанывая и подёргивая задними копытцами. Боль, унижение и, что самое постыдное — зыбкое наслаждение смешались, распаляя тело несчастного пророка. По его мордашке текли слёзы, однако сделать он ничего не мог, а его рот, по-прежнему занятый ихоровым щупальцем, не мог издать ни звука. Ему оставалось лишь беспомощно терпеть, как бог Смерти жестоко забавляется с его невинным телом, и мысленно молиться, чтобы эта пытка поскорее закончилась… Как вдруг щупальце, что находилось у него во рту, запульсировало и в ту же минуту излилось чем-то густым и горячим, заливая рот ягнёнка. Побоявшись захлебнуться, он попытался проглотить это, и ему это удалось, но он тут же пожалел об этом: чёрный ихор раскалённой лавой обжёг нутро, и бедняжку вырвало кровью прямо на бордовые простыни. Морда Нариндера исказилась от злости, он резко отстранился и дал ягнёнку сильную пощёчину, опрокидывая его на кровать и нещадно вводя сразу два таких же щупальца в уже и так разорванную дырочку. Несчастный завопил, отчаянно дёргая копытцами, но в ту же секунду почувствовал, как с силой натянулся железный ошейник, пережимая ему горло. — Повелитель… умоляю… — только и смог прохрипеть несчастный ягнёнок. Бог лишь глухо зарычал и вонзил зубы в загривок пророка, и тот заскулил от боли и безысходности; он был готов умереть прямо сейчас, лишь бы не терпеть больше эту пытку. Он чувствовал, как его буквально разрывает изнутри, словно пытаясь живьём вывернуть его наизнанку. А щупальца и не думали покидать его тело, выпуская внутрь всё больше и больше чёрного ихора. Бедный ягнёнок уже не кричал, а буквально выл от дикой боли, чувствуя, как ихор живьём разъедает ему внутренности, и его рвало кровью каждые несколько минут. Эта пытка продолжалась, казалось, целую вечность. Сознание медленно покидало маленького пророка. В этот миг последовал особо резкий и глубокий толчок, который, казалось, пронзил тело ягнёнка насквозь и достал сердца; малыш издал последний отчаянный крик и затих. Бог Смерти хмыкнул и, отозвав щупальца, склонился над ягнёнком и коснулся пальцами его шейки. Нащупав слабый, едва ощутимый пульс, довольно улыбнулся и, сжалившись, снял с него ошейник и кандалы. Немного полюбовавшись бесчувственным пленником, Нариндер наклонился и невесомо коснулся поцелуем его лба. — Этого с тебя пока будет достаточно, — тихо произнёс он, слабо усмехнувшись. — А ты молодец, долго держался… всё-таки ты не такой слабый, каким кажешься. Я не ошибся, сохранив тебе жизнь. Ты определённо скрасишь моё будущее правление, маленькое ничтожество. С этими словами Нариндер встал с кровати и, поправив свою белую мантию, неслышно вышел из комнаты…