Другие порочные игры

Очень медленно, но верно здоровье Мэй шло в гору и Себастиан поспособствовал этому в полной мере. Он долго злился на больничный сервис, который не нашел ничего лучше, чем кормить травмированную Мэй протертыми кашами и пустыми бульонами, и в итоге плюнул на это и однажды притащил ей ради эксперимента суп-пюре в стакане с большой трубочкой и манго-шейк с мягким творогом, чтобы восполнять запасы кальция и хоть как-то насытить Мэй. Когда она жадно присосалась к трубочке и, обжигая весь свой рот, выпила суп чуть ли ни в один присест — Себастиан разозлился еще больше: Мэй была ужасно голодной и он догадался принести ей что-то поесть только тогда, когда у нее уже заметно осунулось лицо. Их отношения продолжали быть странно-агрессивными, но теперь, почему-то, Мэй это уже не злило так как раньше и даже в какой-то степени начало умилять. — Когда я смогу есть все, что захочу, первое, что я съем — это яблоко в карамели. Никогда особо не любила их, но запретный плод сладок, — проболталась она однажды, слабой левой рукой поедая мягкий творог с протертой клубникой. То, что принес ей Себ вечером. — Как ты вообще? — поинтересовался он хмуро, смотря на ее руки, — Как голова? — Швы зажили, но я не сниму этот идиотский бандаж, потому что... — покраснела она, — Ну это тяжело. Я сейчас и так выгляжу как.. — Как первая в мире девушка, которую хочется крепко трахнуть даже когда она в гипсе и с лица только начала сходить кровавая корка. — Мне иногда кажется, что если в дереве будет дырка — то ты и ему присунешь, — пробубнила Мэй, ужиная. — Зачем мне дерево? Мне хватит и тебя, — пожал плечами он, — Кстати, а ты бревно? — Рика выписывают на следующей неделе, — сменила тему Мэй, — А мне еще надо будет задержаться. — Класс, значит мы останемся вдвоем, — довольно закивал Себастиан, — Отлично. Какие еще новости? — Джесс сказала, что зачем-то звонила, но я же пока что без телефона, ничего еще не восстановила… — начала было Мэй и Себастиан тут же ее перебил. — Она полная идиотка, у меня слов нет, — начал бубнить он, — Как ты вообще с ней общаешься, она же тупая как пробка, блять. — Не говори о ней так, пожалуйста, — попросила Мэй, — Я люблю Джесс, и она моя единственная подружка. Да, далека от идеала и иногда она совсем не думает о том, что делает, но она не плохая. Не злая, бескорыстная и она, кстати, достаточно часто приходит. — Чаще чем я? — ревностно осведомился Себ. — Чаще тебя никто не приходит, это просто невозможно, потому что ты, как первостатейный бездельник, таскаешься сюда каждый день, — закатила глаза Мэй. На самом деле, стараниями Себастиана, Мэй было намного лучше, чем могло бы быть в перспективе. С разрешения Айка он рассказал всем их общим друзьям о том, что с Мэй приключилось и в итоге, все на следующий же день пришли ее навестить с шариками, цветами и мягкими вкусностями. Вначале все решили, что Мэй пропала с радаров потому что нашла наконец работу и расставила приоритеты не в пользу новоиспеченных друзей. Но когда все услышали неприятные новости от Себастиана, а затем увидели ее так называемые приоритеты — тут же шокировано замолчали. Мэй все это порадовало: смотря на своих друзей-приятелей она как-то отвлекалась от невеселых мыслей и постепенно и думать забыла о Джоше и его наплевательском отношении. Было приятно слушать мягкий тихий голос Чейса, который рассказывал последние новости и видеть Криса и Рейчел, временно зарывших свой топор войны ради общего дела. Ему, может, и хотелось бы поухаживать за ней, но Крис хорошо понимал, что так делать нельзя. Поэтому, когда он хотел угостить Рейчел кофе, он просто купил его на всех, кроме Мэй: ей достался густой шоколадный молочный коктейль, который ей протащил Себастиан в тайне от медперсонала. Рейчел напекла ей мягкого печенья, которое не нужно было жевать и принесла его на свой страх и риск: Себ бдел слишком рьяно за тем, что к Мэй попадает. Он был настолько требовательным, что даже Айку пришлось подвинуться: Себастиан зверел на глазах, когда шло что-то не так и в какой-то момент мулат понял, что Мэй теперь в надежных руках. Поэтому приходил к сестре через день, во время дневного сна Рика, который нужен был ему для восстановления. Несмотря на то, что теперь Мэй почти никогда не оставалась одна и постоянно к ней кто-то приходил, чтобы навестить, она все равно чувствовала, как проблемы наваливаются на нее снежным комом. Здоровье начало выравниваться и Мэй наконец-то добралась до нового телефона, загрузив туда всю нужную информацию и восстановив все прежние данные. Сделав это, она не удержалась от соблазна и отправила Себастиану плюсик, в знак того, что теперь она тут. Он воспринял это как положительный сигнал и активно пользовался тем, что Мэй потихоньку начала брать в руки телефон. Всем казалось, что Мэй лежит в больнице уже целую вечность и Мэй думала ровно то же самое. Бандаж с головы она сняла, как и швы, но теперь она на голове носила разноцветные косынки-банданы, которые ей принес Айк, чтобы прикрыть разной длины волосы, которые частично состригли ради небольшой операции. Если с ноги ей сняли гипс спустя три недели, то с правой рукой все обстояло гораздо хуже: перелом был сложный и даже в течение реабилитации ей сделали операцию и вставили несколько пластин и спиц в руку, что гарантировало то, что какое-то время работать этой рукой она не сможет. Приходилось учиться пользоваться левой и развивать ее сильнее, чем правую, но и тут была проблема: при аварии ей защемило какой-то нерв, и теперь рука слушалась откровенно плохо. Себастиан понял, что дело плохо, даже хуже, чем просто плохо, когда однажды застал ее горько плачущей в палате, совершенно одну. Он пришел к ней уже практически ночью, потому что только освободился от работы, а после этого искал по всему городу мягкие пирожные, которые Мэй смогла бы прожевать сейчас, когда она уже начинала питаться нормально, но без "резких движений". Себастиана, пожалуй, единственного пускали к ней в палату в любое время суток (даже закрытое от посещений) потому что, во-первых, от него было просто невозможно отделаться, когда ему что-то было нужно, а во-вторых он продолжал поддерживать легенду о том, что они с Мэй помолвлены и весь медперсонал с умилением следил за тем, как жених бегает за своей невестой. Мэй не заметила, как Себастиан зашел и застукал ее, сидящую на своей кровати за складным столиком: она гипнотизировала детскую кристальную мозаику, очень простую и очень маленькую, левой рукой пытаясь ее собрать. Рядом на тумбочке лежали прописи для детей и примитивные раскраски с фломастерами. Себастиан понял, что все это принес ей Айк, потому что больше банально было некому. Она сильно склонилась над столиком, и левая ее рука тряслась от напряжения, а на столик с громким стуком капали редкие слезы. Видимо Мэй пыхтела над этой мозаикой слишком долго и терпение ее закончилось уже давно, потому что в какой-то момент она швырнула в сторону стилус и предплечьем скинула с кровати на пол столик со всем его содержимым, со страшным грохотом рассыпав по полу все стразы. Закрыв левой рукой глаза, она, громко всхлипывая, заплакала, с трудом сдерживая свои эмоции. Себастиан аккуратно закрыл за собой дверь и, положив все свои вещи на диванчик, подошел к Мэй, которая только сейчас поняла, что в палате кто-то есть, но ей было уже совершенно все равно — она горько разрыдалась в голос. Он бесцеремонно сел к ней на кровать и, аккуратно обняв за голову, прижал к своей широкой груди. Почувствовав запах его парфюма и тепло тела, Мэй разрыдалась еще больше и рыдала она так горько по своим упущенным возможностям: все было зря, все ее поиски работы и бессонные ночи из-за тестовых заданий, все нервы и переживания, годы обучения и время, которое она потратила на развитие своих навыков, тяжелая работа Айка без выходных и отпусков только для того, чтобы она сама могла учиться — все вылетело в трубу. Он прижимался губами к ее макушке, не целуя, а просто поддерживая, ладонью успокаивающе гладил по плечу, пока она делала его футболку мокрой и комкала ее левой трясущейся рукой. Себастиан знал, почему она плачет и сердце его рвалось на части: он никогда не видел ее так сильно страдающей и полностью понимал, с чем это связано. И все это его злило только потому что вот здесь — он уже почти ничего не мог сделать, кроме как оказать какую-то моральную поддержку. Когда она выплакалась до конца, Себастиан налил себе кофе, а ей чай и, слегка убрав устроенный Мэй бедлам, поставил перед ней складной столик с горячей кружкой и принесенными пирожными. Мэй не хотела ничего обсуждать, все это было слишком тяжело, но Себастиан был слишком упрям. — Можно помочь? — он внимательно смотрел на грустную Мэй и сейчас хотел сделать все, чтобы как-то это исправить, — Я ничего никому не скажу, все это — останется здесь. В этой палате. — Только я сама смогу себе помочь, — покачала головой она, и ярко красная бандана слишком хорошо гармонировала с ее заплаканными красными глазами, — Все операции пройдены, твоими стараниями. Дальше дело в реабилитации, но у меня ничего не получается. Правую руку лучше не тревожить пока что, возможно она уже не будет такой как раньше, да и ждать пока все срастется как надо при помощи спиц и пластин нужно целый год. Год. Но ладно, у меня есть левая, и все равно, что я правша, я могла бы научиться делать все левой. Но мне трудно, все задания для дошкольников даются мне с невероятным трудом, а рука потом невероятно болит, и мелкая моторика рук у меня теперь в полной пизде. Все получается так, что я не смогу рисовать какое-то время. Может полгода, может год, а может и два, кто знает? И в итоге оказывается, что Джош был прав, надо было искать работу официантки. Я больше ничего не умею, что мне делать? Я не могу успокоиться, потому что слишком много проблем наваливается, и я даже не в состоянии заплатить за кусок торта теперь, потому что я не могу работать. — Ну вот о чем, о чем, а уж о финансах тебе беспокоиться не стоит, — фыркнул Себастиан и Мэй подняла свои воспаленные глаза, перебивая его. — Это максимально отвратительная ситуация и твоих денег я не возьму, потому что ты и так сделал то, на что я бы никогда не согласилась. Даже если ты говоришь, что ничего тебе возвращать не нужно, я все равно чувствую себя обязанной тебе и ты не можешь этого не понимать. Встань на мое место. — Ты сама говорила, что случись беда с Джошем — ты бы пришла к нему и помогла бы. А что насчет меня? — прямо спросил он, — Случись несчастье со мной, неужели ты не сделала бы того же, несмотря на все то, что между нами было? — Тебя вряд ли можно было назвать положительным персонажем, — согласилась Мэй, — Однако ты прав: я бы помогла тебе, чем смогла. Даже если бы ты орал и сыпал проклятиями. — Даже если рассуждать вот так, то ладно, хорошо, — согласился Себ, наблюдая за тем, как медленно Мэй жует свое пирожное, — Тебя будет обеспечивать Айк, потому что он твой братец. И я все равно смогу приложить к этому руку: например, я могу захотеть поменять стилиста. — Да, тебе б не помешало, — выпалила Мэй и брови Себастиана поднялись вверх, — Иногда твои аутфиты просто катастрофа, серьезно. — Значит практически договорились, — фыркнул он, — Восстанавливайся столько, сколько потребуется, не думай ни о чем. И прими ту помощь, которые предлагают тебе люди, которые искренне о тебе беспокоятся. — Искренне беспокоятся? — повторила она, пристально взглянув на Себастиана. — Рекомендации от врача есть? — он отвечал только на те вопросы, на которые считал нужным ответить, и никак иначе, — Или мне нужно лично переговорить? — Как хочешь. — Отлично, — хмыкнул он, — Раз ты хочешь начать как-то восстанавливать подвижность пальцев, предлагаю тебе начать с чего-то попроще, чем кристальная мозаика. Ты косички плести умеешь? — Косички? — переспросила Мэй, наблюдая за тем, как Себастиан стягивает со своего пучка розовую резинку с люрексом, распуская густую шевелюру. — Да, заплети мне, — пожал плечами он, — И это тоже должно остаться в этой палате. Предложение было экзотическим как ни посмотри, но не успела Мэй и глазом моргнуть, как Себастиан убрал все лишнее с кровати и уселся спиной к ней, прямо на ее кровати, меж разведенных бедер, облокачиваясь на свои же собственные локти, чтобы быть чуть пониже. Мэй неловко начала копаться в его волосах: левая рука плохо слушалась, а правую до этого момента она вообще не напрягала, но подумала, что небольшое движение пальцев вряд ли сможет ей серьезно навредить. Как только Себастиан ощутил первое прикосновение аккуратных пальцев к своим волосам — понял, что совершил гигантскую ошибку. Он вдруг ярко вспомнил, как они целовались на кухне и как его повело только от того, что она прикоснулась к его голым плечам руками. Все это было будто бы сто лет назад и с тех самых пор он больше ее не трогал, да и она его больше не касалась. Как-то так вышло, что у Себастиана чуть ли не все тело было сплошной эрогенной зоной в правильных руках и вот сейчас, кожа головы стала самым слабым местом во всем его мощном теле: чувствуя у корней своих волос нежные тонкие пальчики, он блаженно прикрыл глаза, даже не заметив того, как сильно он расслабился и даже промычал что-то одобрительное. Мэй даже слегка обняла его своими коленками, чтобы ей было удобнее и Себастиан машинально перекинул свои руки через них, бессознательно обнимая ее за ноги, одобрительно мурча. Она тихо улыбалась себе под нос, плетя ему кривой колосок по центру, плохо гнущимися пальцами и понимала, что Себастиан, оказывается, очень любит, когда копаются в его волосах. Видно его день был настолько тяжелым, что он и сам не понял, как так вышло, но лежа на Мэй, он просто взял и вырубился и резко проснулся тогда, когда понял, что спонтанный салон красоты как-то успел затянутся. — Черт, я заснул? — он встал с Мэй и с наслаждением потянулся, выпячивая вперед свою грудь колесом. — Да, немного прикорнул, — согласилась она, — Мне было не тяжело, все нормально. Себастиану казалось, что Мэй раскусила его слабость и что теперь она не будет относиться к нему так как раньше, считая его слабой размазней. Но он ошибался: Мэй заметила только то, что ей, точно также, как и Себастиану, все это было безумно приятно. *** — Ну что, Бэмби, ты уже можешь жевать человеческую еду? Это правда? — улыбнулся Рик, который прихрамывая, при помощи тросточки, зашел в палату к Мэй, сразу после планового осмотра у врача. — Правда, — широко улыбался Айк, сразу ушедший навестить сестру, как только они вдвоем с Риком переступили порог больницы, — Не зря мы значит принесли тебе бургеры. Мы их так и не поели. — Я рада вас видеть, — улыбнулась Мэй, удобнее усаживаясь на кровати, — Врач по секрету сказал мне, что на следующей неделе меня тоже будут выписывать. Все зажило, кризис позади, так что дальше только муторная реабилитация и процедуры, на которые я буду ходить сюда. Посмотрим, что из этого выйдет. И Рик, и Айк были в курсе прогнозов относительно рук Мэй и старались поддерживать ее как могли. Как и говорил Себастиан, Айк, как старший брат, взял все расходы за жизнь Мэй на себя и не принимал никаких отказов и отговорок. Мэй же решила, что отплатит ему как-нибудь позже за это, потому что сил на ругань и выяснения отношений у нее не было. — Кстати, — хмыкнул Айк, накрывая на складной столик для Мэй, — Мне поступил запрос от агента Себастиана. Он хочет работать вместе со мной, нуждается в моих услугах стилиста. — Ты должен одевать его максимально по-уродски, — мстительно хмыкнула Мэй, — За все те издевательства, которые он... — Да ладно тебе, — улыбнулся Рик, усаживаясь с другой стороны от кровати Мэй, — Он же тебе нравится, разве нет? — И ты ему тоже очень нравишься, мягко говоря, — тихо рассмеялся Айк, — Он просто всех тут на уши поставил, таскается к тебе каждый день, спит теперь дай боже часов пять в сутки, потому что торчит у тебя и приходит сюда, как только у него выдается свободная минутка. — Просто удивительно как он изменился, когда дело прияло такие серьезные обороты, — согласился Рик, разворачивая свой бургер. — Да, изменения на лицо, — смущенно согласилась Мэй, — И он стал более приятным в общении, более спокойным даже. Он, оказывается, умный. — И чертовски сексуальный, — закивал Айк, жуя картошку, — Я б его... — Чего б ты там "его"? — с интересом уставился на него Рик и Айк довольно рассмеялся, вместе с Мэй. Айку нравилось иногда чувствовать ревность Рика, который в основном был всегда очень спокоен и миролюбив. Конечно, мулату никто не нужен был кроме своего парня, и он даже и не смотрел ни на кого больше, но не вызвать его безобидную ревность он просто не мог: было приятно почувствовать себя нужным и любимым. И неважно было, что Рик ему каждую ночь недвусмысленно говорил о том, насколько он любит Айка и как сильно он ему нужен. — Да ладно тебе, я о Мэй забочусь! — пошутил он и все втроем рассмеялись, — Хочу проверить товар лицом, прежде чем он попадет в руки к сестренке. Ты можешь присоединиться. — Вот он охренеет от счастья, — пробормотала Мэй. — Есть новости от Джоша? — аккуратно поинтересовался Рик. — Никаких, — покачала головой Мэй, — Да и хорошо. По правде говоря, я его почти не вспоминаю, потому что... Ну... — Потому что теперь тебя интересует Себастиан, — улыбнулся Айк, кивая на телефон Мэй, который тренькнул смс-кой, — Он пишет? — Да, — покраснела она, мельком взглянув на дисплей, — Спрашивает, что мне принести вечером. — Черт, как это мило, — воскликнул Рик, — Это так... — Так по-родному, — улыбался Айк, — Если раньше я был готов его убить за то, что он вытворял, то теперь все это смотрится лишь как своеобразное чувство юмора. Потому что по факту оказалось, что внешность обманчива, и он заботится о тебе так... — Как заботимся мы, — продолжил Рик и Мэй до дрожи в коленках нравилась эта их особенность — понимать друг друга с полуслова. Мэй смущенно поедала картошку и была с ребятами совершенно согласна. Себастиан начинал ей нравиться и этого трудно было избежать, когда он приходил и заботился о ней, показывая себя с лучшей стороны, уже чуть больше месяца. Он был добрым, мягким и чутким, хотя внешне оставался все таким же угрюмым. Он ни разу больше не пристал к Мэй, пока она была в больнице: не касался сверх нормы, не пытался поцеловать или как-то обозначить свои желания. Все, что он делал — это просто пытался помочь и Мэй к этому, конечно же, потихоньку привыкала. Она начинала скучать по Себастиану, если он долго не объявлялся и чувствовала свою тоску, если у него вдруг не получалось зайти. Она старалась не показывать своих эмоций, но скрывать это было действительно трудно. Этим вечером он приехал раздраженный и злой и, хоть на Мэй он и не отыгрывался, она все равно чувствовала его напряжение. — Что случилось? — спросила она его, когда он доел свой ужин, уже по привычке сидя напротив ее кровати, — Поделишься? — Какая разница? — огрызнулся он, — Ничего не случилось, я просто сам по себе человек не особо добрый. — Это-то понятно, — согласилась Мэй и Себ раздраженно фыркнул, — Но что произошло? — Не нарывайся на грубость, я не смогу сдержаться, если ты продолжишь, ладно? — Зачем ты приходишь каждый день тогда, если не хочешь ничем делиться? А да, ты же проверяешь свои вложения, я совсем забыла. — Мой говнистый характер так и подмывает меня ответить тем, что интересно мне, но твоя нежная душевная организация благородной девицы мне этого не простит и мы откатимся назад. Так что нет, я не буду ничем с тобой делиться, — отрезал Себ. — Ну а ты хоть попробуй? — предложила Мэй, — Я уже привыкла к твоим закидонам. — Как твои пальцы? — Так и скажи, что ты хочешь, чтобы я покопалась в твоих волосах снова, — усмехнулась Мэй. — Хочу, — согласился Себ и бесцеремонно тут же уселся перед Мэй, предварительно разведя ее ноги в стороны, облокотившись о нее так, будто бы он сел в удобное кресло, — Приступай. — Ты перетаскал все мои резинки, не стыдно? — Нет, — пожал плечами он и с наслаждением ощутил, как Мэй массирует корни его волос снова, наполняя все его тело блаженством, — Черт, охуенно. Почти как отсос. — Ты просто огромный кот, Себастиан. — Слышал, тебя выписывают на следующей неделе. Почему не сказала? — Ты из-за этого злишься? — Нет, — Мэй чувствовала, что Себастиан ей сейчас не врал, но также понимала, что вряд ли он ей что-то расскажет, — Я рад, что тебя наконец-то выписывают. И классно, что ты без гипса, хотя бы на ноге. Сходим куда-нибудь на неделе, детка? — Посмотрим, — улыбчиво ответила она и Себастиан, привыкший получать отказы, напрягся. — Что? Мне показалось? У меня от кайфа уши в трубочку завернулись? Ты сказала "посмотрим"? — Сказала, — кивнула Мэй, продолжая просто массировать его голову, ничего сегодня не заплетая ему, — А что, ты уже хочешь соскочить? — Нет, — он повернул свою голову вбок так, чтобы их лица оказались на одном уровне, — Черта с два, Смолл. Я и тебе не дам соскочить. Как-то все так гармонично получалось, и настолько все давно к тому шло, что Мэй сама к нему склонилась и робко поцеловала его в нижнюю губу, сгорая изнутри от нервного напряжения и страха того, что он может никак не отреагировать или отреагировать отрицательно. Но это был давно заинтересованный Себастиан, и это робкое прикосновение губ Мэй отозвалось фейерверком у него где-то в районе грудной клетки и он, чуть поудобнее усевшись, первый затянул ее в глубокий поцелуй. Он очень старался быть нежным, но так скучал и настолько изголодался, что сдерживал себя с трудом, с наслаждением пропихивая свой мокрый и наглый язык в рот Мэй. Может быть Себастиан вообще в принципе любил целоваться, а может быть любил целовать именно Мэй, но вот уже который раз она буквально таяла в его руках, податливо отвечая на все его ласки, желая принять все больше и больше. А Себастиан, вошедший во вкус, уже не хотел останавливаться и так жадно ее целовал, будто бы отыгрывался на ней за целый месяц затишья. Мэй первая смущенно от него оторвалась, когда поняла, что еще немного и она сгорит от смущения перед ним, на что Себастиан раздраженно фыркнул. — Куда? Я разрешал отодвинуться? — спросил он и снова потянулся к ее губам, — Иди сюда. — Хорошего понемножку, ты меня смущаешь, — призналась Мэй, вновь чувствуя его губы на своих. — У меня будет День Рождения, на следующей неделе. Будут все наши. И еще немного ребят, которых ты пока не знаешь, с колледжа. Придешь? — пробормотал он, смотря то на ее припухшие губы, то в опущенные глаза. — Ты зовешь меня на свою вечеринку? — неловко рассмеялась она. — Ну на твоей я же был, — усмехнулся он, — Но я зову тебя не поэтому, это не "око за око". Даже если б ты меня не звала — я б все равно приперся, чтобы лично вручить букет цветов, жамкнуть тебя за сладкую задницу и хорошенько засосать. — Горячее поздравление с Днем Рождения? — тихо рассмеялась она и Себ улыбнулся ей в губы, решив перестать ее смущать и пересесть в итоге обратно на стул, — Что ты хочешь в качестве подарка? Без пошлятины. — Ну тогда ничего, — расхохотался он, забирая волосы в пучок одной из резинок Мэй, — Да серьезно, ничего не нужно. Просто приходи. Ты слишком поверхностно меня знаешь, для того, чтобы что-то придумать, да я и сам не знаю, чего бы мне хотелось. — Ну а что тебе обычно дарят? — полюбопытствовала Мэй. — Ой, — отмахнулся он, — Друзья — ничего, потому что я в состоянии купить себе сам все, что меня интересует. Рейчел печет что-нибудь, каждый год. В прошлом году это были кексы с кремом, было вкусно, раз в год можно. Я не любитель сладкого. А девушки мои дарят мне... Э-э-э… Себя? — Одеваются в красивое белье и скрашивают твой вечер? — Типа того, — согласился он, — Несмотря на то, что звучит так себе — это всегда приятно. Ну знаешь, для тебя кто-то готовился, наряжался, старался чтоб именно тебе понравилось. — А чего там наряжаться то? — съязвила Мэй, — Тебе просто обычные хлопчатобумажные трусы покажи и все, ты сразу как мальчишка в пубертате. — Ревнуешь? — рассмеялся он добродушно, — Синди не будет, я не звал ее. — Да мне все равно, — пожала плечами Мэй, — Меня тоже может не будет. Все же мне даже после выписки нельзя будет тусить. Хотя есть вероятность, что гипс с руки мне снимут, заменят эластичной повязкой, что тоже классно. — Вот и приходи, — с нажимом ответил Себ, подкрепляя свою просьбу прямым взглядом в глаза, от которого у Мэй подкашивались ноги, даже когда она лежала в кровати, — Отметим и твою выписку, и мой праздник. Не придешь — и я на твоей жопе живого места не оставлю, клянусь Смолл. Это не обсуждается. И пацанов бери своих, раз сама ссышь прийти. Будто бы эти двое мне помешают до тебя доебаться. — Вот именно, что доебаться. Несмотря на их беззлобные перепалки, компромисс все же был достигнут: когда Себастиан сказал, что Мэй может прийти вместе с ребятами — ей стало легче и после этого она подумала, что реально можно будет посетить вечеринку. Особенно потому что наверняка она должна была проходить в доме у Себа, куда вхоже было лишь определенное ограниченное количество людей, в которое, видимо, вошла и сама Мэй. Ей это льстило и было приятно, она не задавалась вопросом о том, куда все это их обоих приведет, потому что, на самом-то деле, он уже ей нравился и достаточно сильно. И что было приятнее всего, она практически физически ощущала то, что нравится Себастиану не меньше. А скорее даже больше.