Я все еще так...

      Дэрил шагает размеренными шагами по улице пустыного города, словно отбивая какой то такт, чтобы занять голову. Рядом неспеша бродят его печали и, кажется, кто то еще. точнее, ему хочется так думать. Хотя нет, вообще то не хочется, но НЕ думать не получается. Солнце лениво начинает двигаться к горизонту: до темна осталось часа 2-3, улицы что то скрипят на своем, в опустении без мертвецов, что сбились в стадо и ушли по чью то душу в неизвестном направлении. И даже спустя километры молчания в голове крутится гадкая мысль, которая всплывает стоит свернуть не туда и уколоться о какое то воспоминание о долбанном Рике Граймсе «я так скучаю я так скучаю я так скучаю я.». В последние пару недель Дэрил совсем расклеился, чему он тихо выругивается. Осень так влияет, что ли? И было бы лучше, если бы он хотя бы не находился в городе. ушел же из прошлого, где все кричало о Граймсе и вот он снова здесь. Как магнитом тянет и ничего он с этим поделать не может.       И было бы все хорошо, если бы каждый вечер, садясь у костра, медленно тлеющим в ночной мгле, от скуки погружаясь в свою воспаленную голову, сидя на холодной сырой земле где то в лесу, не вспоминались бы эти грубые, но почему то всегда чертовски теплые руки, что гладят его колени.       И было бы все хорошо, если бы каждый сентябрьский вечер, выходя из укрытия купола забкого леса он не путал теплый ветер, задевающий его истосковавшуюся душу с нежностью тех объятий.       И может быть день прошел бы, а потом и еще и еще и еще, утекая месяцами и годами сквозь дрожащие временами пальцы, там бы и снег уже начал таить и снова распукаться молодая листва и было бы все хорошо, если бы не память истошно кричащая о нем.. о нем о нем о нем.       Диксон запрыгивает в машину, стараясь со злости не долбануть дверью слишком сильно, и тут же пытается привести себя в чувства, агрессивно протирая лицо руками. А солнце предательски прячет лучи за здания, забирая драгоценное время, за которое Дэрил хотел выехать из города и добраться до окраины. Ему хватило хапнуть воспоминаний, что он с особым усилием давит в своей голове, пусть и не особо успешно, он отказывалс это принимать. Руки вцепляются в баранку и тяжело вздыхая он касается педали газа, петляя по закоулочкам. Брови мужчины хмурятся, когда краем глаза ему мерещится чужая фигура на сидении рядом, роющаяся в бардачке. — твоюж мать! — хохотнул Рик, победоностно вытаскивая пластинки с каким то дерьмовым дедовским, по мнению Дэрила, музлом. Голубые глаза сверкали на солнце от радости, вертя в руках диск. Он изгинает одну бровь: правую, другую вскидывает вверх и довольно, словно обожравшийся кот, тянет руку, с разбитыми костяшками на указательном и среднем пальце, к проигрывателю — нееет — тут же взвыл Дэрил, не перенося подобный жанр, а Рик лишь довольно улыбается тому, как проигрыватель прожевывает диск, даже не подавившись. откидывается на сидушку, блаженно толи от музыки, толи от скрывавшегося выражение лица любовника. прикривает глаза с дергающимися ресницами и постукивает рукой по своей ноге, отдаваясь музыке, в то время как Диксон что то недовольно бубнит, украдкой любуясь Риком.       Хотя на самом деле Дэрил не собирался лечь спать с темнотой или хотя бы остаться в своем временном лагере. Просто хотелось поскорее убраться к чертям собачьим из душаших стен, убраться в очередную пустошь, убегая от самого себя и своих «печалей», идущих за ним по пятам.       И может быть однажды он перестанет бродить ночами, выцепляя одиноких ходячих. Может его мысли найдут себе более удачное применение, отзвучат все наконец и повиснет молчание, блаженная тишина, которую не нарушит оглушающий взрыв и картина злополучного моста перед глазами. Которую он очень давно не слышал. И тогда он наконец сможет отрезать. «я больше не.» Диксон останавливается в метре от небрежно брошенной у дороги машины, запинаясь в своих мыслях — эй, не хлопай так дверью! — ворчит Граймс, сводя брови к переносице и забавно закатывая глаза. Дэрил обходит машину, держа курс в руки Рика — о, с каких пор мы заботимся о каждой рухляди? — усмехнулся Дэрил без капли язвительности, по доброму, уже стоя в опасной близости, он тянет руки к чужому лицу, разглаживая морщины — рухлядь? прояви уважение — хотелось бы ему быть чуть строже, но уголки губ предательски дергаются в улыбке, от действий Диксона и он переплетает их руки, даже не думая отстраняться хоть на сантиметр от чужого лица — таких машин считанные единицы на весь мир, знаешь ли — да кого это сейчас вооюще волнует — прерывает его Дэрил, что не то чтобы против послушать о каких то старых раритетных моделях тачек в 20 раз, главное чтобы это рассказывал Рик, просто дико хотелось его поцеловать и добраться уже до дома, чтобы отдохнуть после 3ех дневной охоты и 2 ночей проведенных в неудобной машины, дверьми которой он больше не смел хлопнуть.       «я больше не-». рука раздраженно сжимается в кулак, впиваясь ногтями в ладонь, в попытках привести себя в чувства «я больше не.»       — Уходи. — держится мужчина за окровавленный бок, стремительно теряя кровь, лицо серьезное настолько, что прошибает холодом. — пожалуйста — одними губами произност Рик, с вселенской усталостью смотря ему прямо в душу       — знаешь что. — рычит себе под нос Дэрил и тут же с размаха бьет по двери машины — первому, что под руку попалось, скалясь, толи намокнувшим ресницам, толи вспышке боли в костяшках — я сука ахринительно скучаю — уже скорее скулит мужчина на последнем слове, сползая на землю и опирая голову о руку. темнеет. ветер холодно обдувает мокрые щеки, поглаживая костяшки, которые гадко жгло, словно пытаясь заглянуть в стеклянно пустые зелёные глаза, которые казалось с каждым месяцем все больше теряли свой цвет, окрашиваясь в черный. Дэрил сидит на промерзшей земле, оперевшись о машину, на окраине пустынного города. Рядом бродят его печали, никак не желая свести с него глаз, и, кажется, кто то еще сидит рядом. точнее ему хочется так думать.