Ванечка

Лёша спит плохо, а когда Вани нет рядом – ворочается ещё сильнее, запутывает одеяло и вытягивает простыни из-под матраса, но всё равно не может сомкнуть глаз. Проверять телефон по несколько десятков раз за ночь уже стало привычкой; Ваня тусуется с друзьями почти всю неделю. И ведь не сказать ничего – найдёт сотню несвязных слов в ответ, завалит каламбурами и уляжется в кровать, не переодевшись и пьяно сопя. Ругаться нельзя, ругаться не получается. Смотришь на него, а он улыбается одними глазами, склоняет голову, мол «ну чего ты, Лёх», и все аргументы рассыпаются в прах, когда губы сами непроизвольно растягиваются, усталость наваливается грузом и тянет в мягкие объятья. Их квартира в новостройке совсем маленькая и уютная, с кучей полок и шкафчиков, с неизменными рукописями на столе и разбросанными по углам проводами от имеющейся электроники. Из минусов – тонкие стены. Соседи не любят, когда Ваня мучает гитару незамысловатыми аккордами и воет «Ты мой свет» под Лёшины неуверенные подпевки. Соседи не любят, когда они любят друг друга. Соседи много чем недовольны, на самом-то деле, но с ними Шамутило солидарен в одном – если Ваня приходит домой ночью, то шумит особенно сильно, весь этаж слышит его лишённые ритма шаги от лифта и неуверенные попытки просунуть ключ в замочную скважину. Уже по традиции Лёша выбирается из кровати заранее и к моменту, когда его непутёвый молодой человек оказывается перед входом, открывает дверь нараспашку. В этот раз Ваня возвращается домой в незнакомом фиолетовом худи под олимпийкой, опирается о подъездную стену и перебирает в руках связку ключей, пытаясь найти нужный среди прочих. Глупый брелок в форме авокадо звенит в игровой мелодии, и Лёша буквально чувствует, как соседские кулаки сжимаются, оттого берёт Ильина под руку и затаскивает в коридор. Благо, у них есть маленький мягкий пуфик рядом с полкой для обуви. – Здорово, бандит, – бормочет Ваня, отдаёт честь и стягивает шапку, когда принимает сидячее положение. Лёша нависает над ним сверху, борясь с желанием сложить руки на груди в родительском стиле. – Утро доброе, – отвечает, наблюдая за забавной картиной. У Вани не получается расстегнуть ветровку, потому что она уже расстёгнута, но замутнённому сознанию требуется не меньше минуты, чтобы прийти к этому факту. – Вот бы чайку с мёдом, – мечтательно говорит парень и скидывает первый кроссовок, забрызганный грязью. Второй улетает чуть дальше и опускается на босую ступню Шамутило. Только одного человека в мире может рассмешить этот факт так, как Ваню. Хохоча, он склоняет голову к коленям и едва не скатывается с мягкого сиденья, но успевает ухватиться за Лёшину руку и мило целует тыльную сторону его ладони. – Упс. – Нельзя тебе градус понижать, – саркастично отзывается Лёша. Участь прибираться после похождений Ильина всегда приходится на него, и он сразу ставит кроссовки на место, потому что знает, что дальше его ждёт ещё больший погром. – Ты как добрался-то такой красивый? – Это уже подкат? – с косой ухмылкой. – Ответ отрицательный. – Одна полоска? Лёша фыркает, но всё-таки уходит на кухню и ставит чай на всякий случай. Убеждает себя, что не из-за молящей интонации в голосе Вани, и не потому, что иначе завтра у него разболится голова, но все доводы рассеиваются, когда ему слышится тихий смешок из прихожей. Парень хихикает чему-то своему и широко улыбается, развалившись на пуфике, потирает щёки до румянца, а затем встаёт и мягкими шаткими шагами направляется к кухонному гарнитуру, излучая ослепительное тепло. У этого феномена есть название, его как-то выдумал Лёша. В некоторые моменты, такие, как сейчас, привычный Ваня Ильин сменяется на Ванечку. Выражение лица его становится расслабленным, по-домашнему красивым. Если бы Ваня был цветом, то зелёным. У Ванечки же закатно-оранжевая аура, всепоглощающий добрый взгляд и особенно мягкие руки. Ваня не проявляет любовь без повода, Ванечка – окутывает ей с макушки до пят. Он подкашивает ноги одной лишь лёгкой улыбкой глазами, в которых плещутся нескрываемые чувства. Говорит медленно и спокойно только Ваня, в то время как Ванечка молчит или шепчет совсем неслышно, но смотрит громко и дышит мелодичнее. Лёша любит их обоих, конечно. Подойдя со спины, своей тёплой ладонью Ванечка заботливо поправляет взъерошенные Лёшины волосы, запуская пальцы между прядей и аккуратно массируя кожу головы, заставляя откинуть на столешницу пакетик Гринфилда. Притягивает ближе к себе за талию, обволакивая, почти сливая с самим собой, и опускает подбородок на уставшее плечо. У Лёши мурашки бегут роем от горячего дыхания и той нежности, которую Ванечка вкладывает в каждое движение, каждый жест. – Ты как? – бормочет он в шею, мягко целует кожу и обнимает крепче. Лёша улыбается бессовестно, чувствуя сентиментальный прилив любви, и опускает ладони на сцепленные руки Ванечки, закрыв глаза. – Ты долго. – Прости меня, – у Ванечки бархатистый родной голос. Он может говорить, что угодно, потому что Лёша ни капли и не обижается, только лишь радуется, что он пришёл. Как кот, Лёша проворачивается в объятиях и, оказавшись лицом к парню, добровольно принимает осторожный недолгий поцелуй. Всё вокруг меркнет по сравнению со вспышками, которые ему видятся под опущенными веками – коктейль из розовых фейерверков и сердец цвета тёмного шоколада. Лёша запускает руки за любимую спину и не хочет опускать их никогда. Ванечка пахнет пина-коладой и совсем немного – кальяном. Лёша кальяны не любит, но им повезло – он сильно любит Ванечку. – Я упал с барной стойки, – заявляет он полушёпотом, нарушая приятную тишину и заставляя Лёшу рассмеяться. – Хочешь услышать, что я удивлён? – спрашивает он, представляя, как неловкий Ванечка летит на пол, задевает стулья и хохочет сам, тут же придумывая около сотни каламбуров на эту тему. – Хочу, чтобы ты снял с меня толстовку. – Вы торопите события, молодой человек. – Нет, – Ванечка чуть отстраняется, чтобы заглянуть Лёше в глаза, – я правда не могу её снять. Это не моя. – Я вижу, – он хлопает парня по плечу и перемещает руки на грудь, где болтаются тянущиеся от капюшона чужого худи завязки. – Без ревности, – в шутку просит парень, выставляя руки перед собой в оправдательном жесте. – Без напыщенности, – в перебивку отвечает Шамутило и ведёт Ванечку к спальне, совсем забыв про запланированное чаепитие. Тот усмехается и нетвёрдыми шагами идёт следом, напевая одну из своих песен. Ванечка садится на край постели, поднимает руки, чтобы Лёша стянул фиолетовую толстовку, а когда вещь оказывается у него в руках, то получает милый поцелуй в нос. Второй он просит уже сам, указательным пальцем постукивая по щеке. С негромким «поймал», он хватает наклонившегося Лёшу за ворот футболки и тянет на себя, увлекая в нежные тиски рук, из которых ему уже не выбраться до утра. На худи, что остаётся лежать возле кровати, блестит бейдж с перечёркнутым именем бармена и подписанным сверху «вернуть Лёхе Ш.».