Отец

Вилбур устало сидел на берегу, когда его дочь прибежала к нему и бросилась в объятия. -Что такое, солнце? — обеспокоенно спросил он. Таллула вцепилась в его рубашку, рукав которой начал промокать от слёз ребёнка. — Ну, ну. Что случилось? — он погладил её по растрёпанным кудряшкам. Девочка достала из кармана скомканную бумажку и написала: «Мне приснился страшный сон, в котором нас с дедушкой и Чаяном убил невидимый монстр» Крупные капли падали на бумагу, пальцы тряслись, и она снова прижалась к груди отца. -Это был действительно ужасный сон. — успокаивающим голосом произнёс Вилбур. — Но он уже закончился. Видишь, ты в порядке. Давай, делаем вдох. — он глубоко вдохнул, Таллула последовала его примеру. — Выдох. Опять вдох. Выдох. — он со свистом выдохнул. Девочка улыбнулась и тоже выдохнула как Вилбур, со свистом, который сразу перешёл в наигрывание мелодии. Вилл и сам заулыбался и слегка потрепал дочь по волосам. — Ты ж мой маленький музыкант. Она всё ещё дрожащими ручками написала: «Пойдём в дом?» -Пойдём. — он поднялся, дочь за ним. Она ухватилась за его ладонь. Короткие всхлипы до сих пор вырывались из её груди, как всегда бывает у детей после долгого плача. Девочка немного нервно оглядывалась по сторонам, прижималась к Виллу в надежде на защиту. Отцу казалось, что у него разорвётся сердце. Маленькая Таллула так переживает. Они зашли в дом, девочка забралась на кровать. Вилбур укутал её в одеяло. -Тебе сыграть что-нибудь перед сном? — ласково спросил он. Дочь закивала. Вилл достал гитару, задумчиво перебрал струны. — Что бы тебе такого сыграть? — негромко произнёс он. После недолгих раздумий он всё же зажал первый аккорд и начал играть. Это не была песня, он только лишь старался брать минорные ноты, тихо вторил мелодии низким приятным голосом. Таллула не сводила с него взгляда, наблюдала за каждым движением пальцев музыканта, пока веки не начали сами собой медленно опускаться. Девочка пыталась держать глаза открытыми, но сон брал верх. Когда Вилл прекратил играть, его дочь уже крепко спала. Он отложил гитару с тихим вздохом. Достаточно ли его стараний, чтобы Таллула была счастлива? По всей видимости — нет, раз она видит такие сны. Он просто хочет, чтобы его единственный лучик не испытывал страданий. Хотя бы в детстве. Ребёнок не должен сталкиваться со взрослыми трудностями. Вилбур поднялся со стула, подошёл к маленькой кроватке, нагнулся и поцеловал девочку в лоб. Он слегка поправил одеяло, последний раз окинул взглядом комнату, полную вырезанных на стенах фраз дочери и её рисунков, и вышел из дома. Обычно он относится ко всему довольно просто. Единственной его любовью была музыка, ему этого хватало. Выступления на сцене были и его огнём, и его работой, а всё остальное совершенно не важно. И остров этот был ему не так важен, как для многих других. И ничто его не беспокоило, кроме музыки. А теперь он боится, но вместе с тем и ждёт следующего дня не из-за возможности ударить по струнам и выдернуть из инструмента звуки, чтобы, как птенцов, выкинуть их во внешний мир, отпустив в полёт по человеческим сердцам. Нет, он боится, что следующий день принесёт Таллуле страдания, боится, что не справится с отцовством, боится облажаться, потому что никогда не простит себе горе или даже (невыносимо об этом даже думать) смерть дочери. Но вместе с тем он ждёт рассвета, ждёт её пробуждения. Ждёт, когда она снова улыбнётся и сыграет наивную простую музыку на дудочке. Ждёт, когда посмотрит на него доверчиво и пойдёт за ним, не отступая ни на шаг, на поиски еды или материалов для дома. С таким усердием примется за постройку, что не будет замечать ничего вокруг. А потом напишет такую простую, но наполняющую сердце теплом и непонятной грустью, записку: «Я люблю тебя, папа». Вилл не думал, что привяжется к кому-то так, как к музыке. Не думал, что найдёт какой-то смысл в жизни. Нашёл. Вилбур отошёл от дома и прилёг под раскидистым деревом. Конечно, спать на улице не очень безопасно, но у него попросту не было времени построить собственный дом. Ну а нарушать личное пространство дочери он точно не хотел. К тому же трава ещё не совсем остыла после солнечного дня. Вилл закрыл глаза. Завтра будет новый день. Он постарается отвлечь Таллулу от мрачных мыслей. Может, начнёт строить дом и для себя. А потом они пойдут охотиться на монстров, и дочь поймёт, что в них нет ничего страшного. Подул ветер, Вилбура пробил холод, и музыкант поёжился, вжимая голову в плечи. Может, вернуться на ночь в ла вилла де сакапунтас? Нет, делать там нечего, это место наполовину разрушено. Да и если Таллула проснётся раньше и не найдёт его, будет переживать. Не стоит отходить далеко от дома. В голове роились неприятные мысли. Вилбур чувствовал вину за страшный сон Таллулы. Она наверняка чувствовала себя покинутой им, поэтому ей такое и привиделось. Жгучее чувство разъедало лёгкие, Вилл нахмурился. Он должен больше проводить с ней время. Что бы они могли завтра ещё поделать вместе? Что же, что же… В голову без стука ворвалась неожиданная, но подходящая мысль. Оригами! Девочки же любят оригами, правда? Вот только знания Вилла ограничивались корабликами и самолётиками, не говоря уже о том, что у него совсем не было бумаги. Ну ничего, бумагу он может сейчас поискать, а более сложные фигурки может научить делать ещё кто-то. Надо будет поспрашивать у Филзы или Джейден. Вилбур вскочил с места, порылся в рюкзаке, надеясь найти там хоть кусочек бумаги. Поиски не увенчались успехом, поэтому он решил, что обойдёт весь остров, но найдёт всё, что нужно для поделок. Он надел рюкзак, экипировался деревянным мечом и кое-как склёпаной из кожи курткой, и отправился на долгую, но крайне важную для него миссию. Вернулся Вилбур только под утро. Солнце ещё не вышло, но вся природа была словно в предвкушении нового дня — всё застыло, замолкло, готовое взорваться звуками и красками в любой момент. Вилл упал на траву и закрыл глаза, положив голову на рюкзак. Надо поспать. Хоть немного. Иначе не сможет дать Таллуле достаточно внимания. Почти сразу Вилбур провалился в сон. Когда его глаза медленно открылись, солнце уже висело над миром подвешенной лампой, но музыканта скрывала собой тень дерева, под которым он уснул. Прямо перед собой Вилбур заметил маленькую фигурку, копающуюся в земле. Он узнал в ней дочь и тут же поднялся на локтях. -Таллула? Что ты тут делаешь? Сколько времени? Девочка посмотрела на него радостно и написала на земле: «Я не хотела тебя будить. Ты и так очень устаёшь из-за меня» -Нет, Таллула… — Вилл хотел рвать волосы на голове. Он допустил огромную ошибку. Дети не должны заботиться о своих родителях. Неужели его усталость настолько заметна? — Послушай, не важно, как я себя чувствую. Если тебе что-то нужно, ты должна сразу об этом сказать. Ты намного важнее, понимаешь? Она опустила голову и начала теребить край футболки. Нет, неправильные слова, неправильные! -Таллула. — он говорил медленно, осторожно подбирая слова. — Я могу выдержать трудности, я уже привык так жить, и мне правда несложно заботиться о тебе. А ты терпеть не должна. Я не хочу, чтобы ты брала на себя ответственность. Ты и не должна в таком возрасте. Поэтому, пожалуйста, если тебе что-то нужно, сразу говори мне или дедушке Филлу, хорошо? Она посмотрела на Вилла большими серьёзными глазами и кивнула. Взгляд Вилбура упал на землю возле неё, и он заметил рисунок. -Ты что-то нарисовала, пока я спал? — улыбнулся Вилл. — Я могу посмотреть? Она закивала, теперь активнее. Вилбур посмотрел на рисунок. На нём было два карикатурных человечка — один высокий, с гитарой, чем-то напоминающей грушу, а другой — совсем маленький, с палкой в руках. Возможно, это дудочка. -Ты нарисовала нас? — спросил отец с умилением. Таллула кивнула. — Какая же ты у меня талантливая! — у Вилла уже начинали болеть щёки от постоянной улыбки. — И музыкант, и художник, и два языка знаешь. Ты и правда не теряла времени на том чердаке. Вилбур ещё полюбовался рисунком. Немного посетовав, что с земли он быстро сотрётся, музыкант вспомнил о своей ночной задумке. -У меня для тебя кое-что есть. Пока Вилл рылся в рюкзаке, Таллула с любопытством пыталась туда заглянуть, вытягивая шею. Когда он вытащил бумагу, девочка посмотрела на отца в ожидании объяснений. -Ты знаешь, что такое оригами? Она покачала головой. -Смотри. — он несколько раз сложил лист, потом ещё и ещё, раскрыл за края, и прямоугольный кусок бумаги превратился в кораблик. Таллула восхищённо посмотрела на поделку, протянула руки, Вилл дал фигурку ей. Она разглядывала кораблик, а после сорвалась с места и побежала к реке. Вилбур взял листы и пошёл за ней. Девочка опустила кораблик на воду, и он поплыл. Дочь радостно указала на него пальцем и удивлённо посмотрела на родителя. -Хочешь, научу тебя так же? Она сразу закивала. Вилбур показал, как нужно складывать бумагу, а дочь внимательно следила за движениями и пыталась повторить. В итоге у неё получился такой же красивый кораблик, который отправился вслед за первым. Она попробовала сделать фигурку сама, запнулась на одном этапе, но вскоре вспомнила, что надо делать, и закончила третий кораблик. А потом и четвёртый, и пятый. По реке теперь плавал целый ряд белых поделок. -Хочешь, покажу что-то посложнее? Она кивнула, и Вилбур показал, как делать самолётики. С этим девочке было сложнее справиться. То крылья получались слишком узкие, то одно было больше другого, то вообще ничего не получалось. Таллула немного расстроилась, но Вилл успокоил её тем, что ошибки — это нормально, и когда-нибудь она точно сможет. После этого они ещё долго кидали друг другу самолётик Вилбура, пока тот не перелетел на другую сторону реки. «Это так здорово!» — писала дочь на земле. — «Я покажу Чаяну, ему точно понравится! И мы запустим кораблики в пруд с нашим аксолотлем!» -Это отличная идея. — Вилбур был рад восхищению дочери. У него отлегло от сердца. Может, сегодня удастся поспать спокойно.