Тайна Норы

      Темное ночное небо было покрыто целой россыпью маленьких огоньков, каждый из которых представлял собой далекую и недоступную звезду. Сочная летняя трава шуршала под ногами пары идущих по ней волшебников, столь отличающихся по возрасту, но работающих во имя одной цели. Один из них, кто был младше, еще завидев издалека близкий сердцу дом, незаметно достал из кармана обычное на вид зеркальце, тихо произнес в него имя адресата и, дождавшись появления слегка заспанного лица девушки с карими глазами и яркими рыжими волосами, прошептал:       — Я здесь, родная. Жди.       Гарри и Дамблдор подошли к черному ходу Норы, возле которого, как всегда, валялись в ди­ком беспорядке старые резиновые сапоги и ржавые котлы. Было слышно, как в курятнике сонно квохчут куры. Дамблдор трижды постучал в дверь, и Гарри увидел какое-то движение за кухонным окном.       — Кто там? — тревожно спросили из-за двери. Гарри узнал голос миссис Уизли. — Назовитесь!       — Это я, Дамблдор, привел Гарри.       Дверь сразу же распахнулась. На пороге стояла миссис Уизли, невысокая, полненькая, в старом зе­леном халатике.       — Гарри, милый! Мерлин, Альбус, как же ты меня напугал, ведь сказал не ждать вас раньше утра!       — Нам повезло, — улыбнулся Дамблдор, про­пуская парня впереди себя в дом. — Слизнорта оказалось не так тяжело уговорить, как я ожидал. Это, конечно, заслуга Гарри. О, здравствуй, Нимфадора!       Гарри оглянулся и увидел, что миссис Уизли в кухне не одна, несмотря на поздний час. Молодая волшебница с бледным лицом в форме сердечка и мышиного цвета волосами сидела за столом, де­ржа обеими руками кружку.       — Здравствуйте, профессор, — сказала она. — Здорово, Гарри!       — Привет, Тонкс!       Она показалась Гарри утомленной, прямо-таки больной, и улыбка у нее была какая-то вымученная. И весь ее облик был не такой эффектный, как всег­да, без привычных ярко-розовых, наподобие жева­тельной резинки, волос.       — Мне, наверное, пора, — быстро сказала она, встала и принялась натягивать плащ. — Спасибо за чай и за сочувствие, Молли.       — Прошу вас, не беспокойтесь из-за меня, — учти­во произнес Дамблдор. — Я все равно не могу остать­ся. Мне необходимо обсудить кое-какие срочные вопросы с Руфусом Скримджером.       — Нет-нет, мне правда нужно идти, — сказала Нимфадора, не глядя Дамблдору в глаза. — Спокойной ночи…       Тонкс выскочила за дверь, протиснувшись мимо Гарри и Дамблдора. Отойдя на несколько шагов от порога, она повернулась на каблуке и растаяла в воз­духе. Гарри заметил, что у миссис Уизли расстроен­ный вид.       — Итак, встретимся в Хогвартсе, Гарри, — сказал Дамблдор. — Береги себя. Молли, твой слуга.       Он отвесил поклон миссис Уизли, вышел во двор и исчез точно на том же месте, что и Тонкс. Миссис Уизли закрыла дверь, взяла Гарри за плечи, подвела поближе к лампе, стоявшей на столе, и вниматель­но осмотрела с головы до ног.       — Ты совсем как Рон, — вздохнула она. — Вас обо­их точно сглазил кто на растяжение. Честное слово, Рон вырос на четыре дюйма с тех пор, как я в про­шлый раз покупала ему школьную мантию. Ты го­лодный, Гарри?       — Да, — ответил он, неожиданно поняв, что ему жутко хочется есть.       — Садись, милый, я тебе сейчас что-нибудь со­ображу.       Пока миссис Уизли наливала ему целую тарелку ароматного лукового супа, Гарри погладил заскочившего ему на колени Живоглота, а в процессе приема пищи поговорил с Молли о произошедших недавно событиях. В частности, рассказал о своей роли в убеждении профессора Слизнорта, послушал мнение насчет нового министра магии и даже застал позднее возвращение с работы Артура. После чего миссис Уизли, заметив его зевоту, моментально отправила Гарри в комнату Фреда и Джорджа, чтобы он выспался и набрался сил.       Лежа на кровати кого-то из близнецов и закинув руки за голову, он был до невозможности рад тому, что ему выделили отдельную комнату, а не отправили спать к Рону. И причинами такой радости были не только громогласный храп друга и миллион вопросов, что посыплются на Гарри, стоит ему только перешагнуть порог и разбудить Рона, нет. Основной же причиной была тихо скрипнувшая дверь и практически незаметная тень красивой молодой девушки, минуту назад вновь появившейся на его сквозном зеркале и получившая нужные указания.       В свете луны из раскрытого окна, Гарри успел увидеть ее стройное тело в одной маечке и белых трусиках. Длинные рыжие волосы спускались практически до пояса, а дыхание было прерывистым и волнительным. Пара почти неслышимых шагов приблизили ее к кровати, а пригласительно приподнятое одеяло словно дало разрешение на то, чтобы она забралась под него и тут же плотно прижалась к Гарри, обняв его за грудь и впившись губами в приветственном поцелуе.       — Я так скучала… — шептала она в тишине комнаты. — И ждала тебя только к утру. Вроде бы всего несколько недель…       — А прошел как будто год, — закончил за нее Гарри. — Я тоже очень скучал, любимая. И я очень рад, что Дамблдор привел меня сегодня, а не первого сентября…       — Тогда бы я сама заявилась к тебе на Тисовую улицу, — сжимала она руками его футболку. — Я так волновалась за тебя… И так хотела одновременно… Очень… Будто не видела целую вечность…       — Да, сквозное зеркало никогда не заменит тебя живую, — с удовольствием втянул он ее запах и потерся щекой о ее плечо. — Я будто сходил с ума без тебя эти дни, слоняясь по дому как в тумане… Мне так тебя не хватало. Твоей близости и поддержки.       — Я знаю, прости, — поцеловала она его в губы еще раз. — Мне не терпится отогреть твою душу. Ведь у меня так и не появилось такой возможности после всего… Да и моя душа тоже требует излечения.       — Значит, не будем терять время, — улыбнулся он в ночи, проводя пальцами по ее спине и царапая нежную кожу, от чего по телу девушки пробежала короткая дрожь.       Гарри было довольно непривычно, но так приятно видеть эту яркую рыжую прическу с собой в кровати. Все же в Хогвартсе у них крайне редко получалось засыпать вместе, ибо в башне Гриффиндора такое было запрещено, а Выручай-комнатой пользовались все кому не лень из-за занятий ОД. Сейчас же, когда девушка в одно движение скинула с себя тонкую красную маечку, чем взбила свои пышные волосы, Гарри на мгновение стал чуть ли не самым счастливым человеком на планете. Они ждали этого слишком долго, чтобы еще хоть на минуту откладывать самое желанное и лакомое действие, которого у них не было уже очень давно.       — Люблю тебя, — горячо шептала она ему в шею, пока Гарри целовал ее ключицу и опускал руку ниже, проникая под резинку трусиков. — И не хочу отпускать…       — И я тебя люблю, — прикусил он ее кожу, ощущая пальцами горячее нутро и активно выделяющуюся смазку. — Всегда…       Его член был готов взять контроль над разумом и ринуться в яростную атаку, но Гарри не хотел показаться безмозглым похотливым созданием. Он с чувством, толком и расстановкой двигался к намеченной цели, покрывая поцелуями вершинки грудей своей нимфы, шепча теплые слова и сжимая в руках тяжелые пряди. Ее карие глаза смотрели на него настоящими, искренними эмоциями, какими могла только она, любившая его с самого детства, но скрывавшая это долгие годы.       Лишь тем летом она осмелилась показать свои чувства, когда Гарри считал себя преданным лучшими друзьями. Она поддержала его в трудную минуту, а не отнеслась практически безразлично, в отличие от большинства. Показала, что ему еще есть ради чего жить и за что сражаться. И подарила ему себя всю, целиком и полностью, невзирая на мнения других, особенно миссис Уизли, которая, на правах названной матери их общей «большой семьи», иногда высказывала за общим столом пространные мысли, что не хотела бы для своей дочери такого раннего начала отношений.       Но Гарри сейчас мало волновали предпочтения Молли. Да и кто она такая, чтобы мешать ему быть с девушкой, ради которой он был готов сворачивать горы, а сейчас гладил подушечками пальцев истекающие соками складки, вытягивая по нитям тихие стоны из ее горла? Никто не жил каждый день ради него, не хотел только самого лучшего и не жертвовал всем, чтобы Гарри было хорошо. И потому только одна девушка заслуживала, чтобы он построил дорожку из поцелуев вдоль ее живота, стянул трусики, несколько раз подразнил ее, касаясь губами особо чувствительных мест на идеально гладком лобке, а затем жарко прижался лицом между ее ног, проводя язычком между половых губок и чувствуя вкус ее промежности.       — Гарри! — сжалась всем телом Гермиона, прикрыв глаза в наслаждении. — Гарри… Еще… Еще!       Да, только Гермиона была достойна всей любви Гарри. Только она и никто иной не мог претендовать даже на капельку тех эмоций, какие он испытывал к ней уже очень давно. И только полнейший болван, как считал Гарри, мог думать иначе. Хотя, некоторые, например Чжоу, пытались обратить на себя его взгляд, но он оставался непреклонен и верен одной единственной, без кого не представлял свою жизнь.       Каждый день они были вынуждены вести себя обычно и непринужденно, чтобы потом, оставаясь наедине, раскрываться перед друг другом и в миллионный раз понимать, насколько им хорошо рядом. Ввиду особого положения вещей, они приняли общее решение, что не станут афишировать свои отношения, ибо даже без этого основательно обожглись при Скитер. А в текущее время нужно было и подавно соблюдать осторожность и думать, какую информацию сообщать остальным. Даже Уизли.       Но сейчас, в Норе, тайна их двоих вновь трещала по швам, грозясь стать общественным достоянием в самый неподходящий момент. Ведь Гермиона уже практически не могла сдерживать свои стоны. И только тонкие стены и громкий храп Рона, который было слышно даже на другом этаже, скрывали то, что творилось на кровати не то Фреда, не то Джорджа. То, как Гермиона извивалась на спине, вцепляясь руками в смятые простыни. Как Гарри продолжал свою сладострастную пытку, работая языком в ее горячей пещерке. И как она, не выдержав такого издевательства, резко наклонилась вперед, притянула его к себе, поцеловала в поблескивающие в темноте губы, все еще наполненные ее вкусом, уложила на кровать и принялась совершать свою месть. Ведь у нее же был какой-то план на сегодняшнюю ночь, верно? А этот несносный Гарри Поттер вновь взял и повел своей дорогой. Но теперь все будет так, как хочет именно она. И никакое рвение любимого парня не поможет ему избежать неминуемого обогрева души и тела. Как бы он не вырывался.       — Ты просто невероятная, — прерывисто прошептал Гарри, стоило Гермионе сорвать с него боксеры и, без капли жалости, начать сосать и без того пылающий член, которым сейчас можно было забивать гвозди и сносить вазы на поворотах.       У них было не так уж и много опыта на двоих. Если быть точным, то всего десяток-другой жарких ночей в прошлом году и на Рождество, когда они все жили на Гриммо и пользовались пустующими комнатами для собственных нужд, сублимируя годами копившееся притяжение. В Хогвартсе же, как рассказывала Гермиона, во избежание нежелательных беременностей среди бушующих гормонами подростков, были наложены специальные чары, которые не гасили эмоции и позволяли заводить отношения. Но вот дальше поцелуев, как бы не хотели молодые влюбленные, дело бы никогда не пошло. Ради эксперимента, однажды ночью Гермиона целый час пыталась всеми правдами и неправдами поднять в Гарри уровень возбуждения до твердой эрекции, но тщетно. Да и сама она делала это через силу, а не по естественному желанию.       Зато никто не мешал ей изучать соответствующую литературу. И потому, после больше чем полугода воздержания, Гермиона показывала просто невероятные навыки минета, то облизывая головку члена, то вновь погружая ее в свой восхитительный влажный ротик полностью, двигаясь губами по стволу и пытаясь достать до основания. Хотя, Гарри не с кем было сравнивать, но тем не менее, он получал невероятное удовольствие от ее горячего язычка и мог только откинуться затылком на подушку, даже не пытаясь унять головокружение и плывущие перед взором фантомные огоньки.       — Ты готов к продолжению, родной? — с хитрой улыбкой спросила Гермиона, держа в руке его член и плавно водя вдоль него.       — А ты? — подмигнул он ей в ответ, чуть приходя в себя.       — Сейчас узнаешь, — поднялась она выше, впилась губами в его губы и медленно опустила на него свои бедра, позволяя его основательно промазанному слюной стволу легко проникнуть внутрь себя и соединить их полностью. — Ох… Как же приятно…       — И мне, — практически терял он сознание от непередаваемых чувств. — Слишком долго… Я думал, что свихнусь…       — Зато у нас сейчас многократное усиление эмоций, — со знанием дела подмигнула она, накрыв их обоих своими длинными рыжими волосами. — Держись, Гарри, я не собираюсь останавливаться!       — Устроим соревнования? — усмехнулся он, двигая тазом вверх и проталкиваясь еще глубже в нее.       — Кто последний — тот останется без оргазма, — кивнула с улыбкой Гермиона и выпрямила спину, начав то, чего они оба ждали слишком уж давно.       Перед взором Гарри открывалась одна из самых чудесных картин на этом свете. Любимая девушка, начав с медленного темпа, плавно ускорялась и уже через несколько минут попросту скакала на его члене, в исступлении закинув голову назад и издавая томные стоны сквозь плотно сжатые зубы. Им было не привыкать сдерживать свои голоса, чтобы не перебудить всех остальных обитателей того или иного дома. По правде говоря, лишь однажды они позволили себе не ограничиваться в громкости, но и то были едва не застуканы в одной из палат Мунго, ближе к концу зимних каникул. Гарри тогда срочно требовался прилив приятных эмоций, а Гермиона нашла весьма оригинальный выход. Но с тех пор они решили всегда быть более осторожными, даже если возбуждение льется через край.       Ее небольшая, но очень красивая грудь колыхалась в такт толчкам, длинные волосы свисали вдоль спины и качались в разные стороны, а затуманенный взгляд был так непохож на, обычно, четкий и сконцентрированный взгляд Гермионы. Сейчас она позволяла чему-то первобытному и желанному завладеть собой. Она хотела отдать себя Гарри целиком и полностью, одновременно с этим желая забрать его всего себе. От черных, что ночь, волос на голове, до красной от переизбытка крови головки члена, которая так приятно двигалась внутри нее, заполоняя без остатка и идеально подходя по размеру. Гермиона каждой клеточкой тела ощущала их связь, их единство и их души, которые будто общались между собой и дополняли друг друга до общего целого.       Гарри держал ее за бедра и с каждым толчком вбивался все сильнее, напрягая все свои мышцы и стараясь доставить Гермионе максимальное удовольствие. Он водил руками по ее великолепному телу с молочно-белой кожей, сжимал ладонями грудь, вновь отпускал ее и оттягивал за волосы назад, от чего сдерживаемые ранее стоны Гермионы становились громче, грозясь вырваться за пределы комнаты и поднять настоящий переполох, руша эту тайну ночной Норы.       Но сейчас это казалось сущим пустяком. Да пусть хоть весь мир узнает о том, что он занимается сексом с самой прекрасной девушкой на земле. Пусть каждый донесет эту весть во все уголки планеты. И пусть Гермиона кричит на нем так, как кричала в той палате Мунго, на выходе из которой их, красных и потных, ждала ошарашенная дежурная ведьма, так и не рискнувшая войти внутрь. Плевать на Рона, Джинни и миссис Уизли с их мыслями и суждениями. Каждый пошлый шлепок их мокрых тел будто выбивал на исторической нити их имена рядом друг с другом, связанные давно и навечно. И никто не был способен это изменить, когда Гермиона, издав последний вскрик, резко замерла и затряслась мелкой дрожью, впиваясь в губы Гарри очередным и самым жарким поцелуем за эту ночь. Такого он точно никак выдержать не мог, возводя свое возбуждение в абсолют и, едва успев вытащить член, излился ей на спину своим семенем, получая столь долгожданный и невероятно сильный оргазм.       Их тела с трудом добывали необходимое количество кислорода из воздуха, а открытое окно было не способно выпустить весь жар, что накопился за это время. Но кого это волновало в данный момент? Гермиона так и лежала сверху на Гарри, обнимая его руками и продолжая в тысячный раз целовать такое родное и близкое лицо, бесконечно шепча какую-то нелепицу, так не свойственную ей в привычной жизни.       Гарри нравилось видеть ее такой. Немного растерянной, немного безумной, но столь живой и настоящей. Только в эти моменты, когда организм отходил от переизбытка эйфории, она полностью отпускала маску серьезности и сосредоточенности, становясь обычной влюбленной по уши девушкой, у которой на уме были не формулы и цифры, а бабочки в животе и желание крутить романы с мальчиками. И нет, Гарри не мечтал ее перестроить в подобие Лаванды Браун. Просто это было необычно и очень забавно.       — Кажется, в этот раз мы точно спалились, — с улыбкой выдохнула Гермиона, свалившись рядом с Гарри на кровать. — Утром будет разнос по всем фронтам.       — Ну и чихать, — поглаживал он ее волосы. — Меня больше волнует не это.       — А что?       — Почему рыжий? — усмехнулся Гарри, оттянув в сторону одну из прядей. — Цветов же много, а выбрала именно этот.       — Тренирую маскировочные чары, — пожала она плечами. — А поскольку вокруг меня одни Уизли, то и маскироваться надо под них.       — Логично, мне даже нравится, — поцеловал он ее в лоб. — И, смотрю, я был прав? Письмо из Министерства не пришло?       — Нет, не пришло, — подтвердила Гермиона. — Но я еще не уверена почему. То ли я действительно физически совершеннолетняя, и из-за маховика на третьем курсе мой Надзор уже снят, то ли магию несовершеннолетних на самом деле нельзя засечь там, где много других магов.       — Проверим завтра на мне, — подмигнул Гарри. — Все же кто выгонит «Избранного» из Хогвартса за простой Люмос, верно? Нужно пользоваться своим положением.       — Будь я на год младше, я бы тебя отговорила, — показала она язык. — Но сейчас… Учитывая обстоятельства…       — Мы должны это знать, — посерьезнел он. — Вдруг уже завтра придется бежать и прятаться, а я не смогу пользоваться магией из-за боязни быть обнаруженным.       — Я с тобой, Гарри, — не менее серьезно отвечала Гермиона. — Всегда. Помни это.       — Помню, — прижался он к ней всем телом и пробежался пальцами по ее бедру. — И, если ты не против, то не прочь еще разок это продемонстрировать.       — А я уж думала, ты не попросишь, — оплела она руками его шею. — Но если мы таки спалимся, то объясняться будешь ты! И выслушивать нотации о недостойном для молодежи поведении от миссис Уизли тоже!       — Ничего, я справлюсь, — кивнул Гарри. — А вот справишься ли со мной ты?