* * *
Шли дни. На улице заметно холодало. Прогноз погоды предвещали нерадостный: уже через неделю должен был выпасть снег, а температура — опуститься ниже нуля. Осенний окрас сменился на зимний, высокие каблучки женщины сменили на тёплые сапоги на платформе, а лёгкие пальто уступили место тёплым курткам и шубкам. Дорога от остановки до университета так же приобрела новый несколько своеобразный оттенок. Теперь, когда Канда доходил до перекрёстка, то всегда был уверен, что увидит там Аллена. Аллен поначалу приветствовал постоянного прохожего угрюмым взглядом исподлобья, после чего демонстративно отворачивался. Монетки сменились на бумажные деньги. Не то чтобы Канда добровольно согласился содержать бродяжку. Было в этом действии что-то такое, из-за чего становилось тепло. Конечно, Аллену он ничего не говорил, но сам себе всё же признался: смотреть на него без жалости было трудно. Когда температура воздуха заметно понизилась, а Аллен появлялся всё в той же отнюдь не зимней жилетке, стало понятно одно – он не притворялся. Вряд ли кто в здравом уме стал бы рисковать здоровьем, чтобы добыть несколько центов. Конечно, школьники – народ рискованный, дерзкий и безумный. Канда частенько видел некоторых старшеклассников, на переменах прятавшихся за углом школы, чтобы покурить, или перебегавших дорогу до ближайшего магазина без верхней одежды. Холодно, но здесь играл фактор времени. Зачем тратить лишнюю минуту на одевание, если можно перетерпеть? С Алленом же получался совсем другой случай. Он проводил на улице не каких-то десять минут, а целый день. И как он ещё не простыл только. Идея пришла Канде в голову настолько внезапно, что он даже не успел всё толком обдумать. Сделать – сделал, только вот зачем? Да и аргументов для обоснования своих действий нашлось бы не так уж много. — Надевай, — как можно более безразлично сказал Канда, бросив перед Алленом достаточно объёмный пакет. — Что это? — спросил тот, но к пакету даже не притронулся. — Тебе руки для чего даны? Возьми и посмотри. На ощупь содержимое в пакете было мягким и пружинистым. Аллен с подозрением покосился на Канду, вытащив из пакета забавную шапку с помпонами, глазами-бусинками и вышитой улыбкой, шарф, явно шедший в комплекте с шапкой, и тёмно-зелёную тёплую куртку, свёрнутую в рулон. — Я это не надену, — сообщил ему Аллен, с ужасом осматривая принесённые вещи. — Не выпендривайся. Куртка у меня со школьных времён валялась в шкафу, а шапку я на распродаже купил. Подумал, тебе подойдёт. — Да я не об этом! — воскликнул Аллен, чем привлёк значительное внимание прохожих. — Не нужны мне твои подачки! Если я сижу на улице и попрошайничаю, это ещё не значит, что меня нужно содержать! Отбросив от себя одежду, он встал на колени, завязывая лежащий перед ним пакет с деньгами. — Ты что делаешь? — Ухожу отсюда. — Обиделся, что ли? — Канда схватил его за локоть, удерживая на месте. — Я не просил меня жалеть. Мне всего-то нужно несколько монет для еды! А одежда… — Ты не в Африке живёшь. Совсем скоро похолодает, и еда тебя не спасёт. Хочешь замёрзнуть, когда выпадет снег? Аллен замер, отведя взгляд в сторону и кусая губы. — Вот только губы не кусай, — с отвращением сказал Канда. — И так не красавец, а обветренные губы лучше не сделают. — Иди ты на хрен, — обессиленно прошептал Аллен. — Не трогай меня. Уйди. Уйди же… Канда не сразу заметил, что выразительные серые глаза наполнились слезами. Щёки заблестели от влаги, и Аллен поспешно принялся тереть глаза, тихонько всхлипывая. Подтянув к себе отброшенный пакет с одеждой, Канда без разрешения снял с головы Уолкера бейсболку, заменив её на забавную шапку, а шею плотно обмотал шарфом. С курткой пришлось повозиться. Вконец потерявший над собой контроль Аллен принялся реветь как ребёнок, пытаясь закрыть раскрасневшееся лицо руками. Как бы Канда ни пытался, усмирить руки ему не удавалось. Аллен дёргался, что-то невнятно бормоча. Засунуть его руки в рукава оказалось сложнее, чем можно было себе предположить. Интересно, а мамаши с грудными детьми так же мучаются? Наверное, со взрослым ревущим бродяжкой всё-таки посложнее будет. Наконец куртка была застёгнута, только вот Аллен всё никак не успокаивался. — Прекрати. На нас люди косо смотрят, — прошипел сквозь зубы Канда. — Пусть смотрят, мне не привыкать, — всхлипывая, ответил Аллен. — А я вот не привык! Заткнись. Хватит ныть. Ты не маленький. — Мне ещё семнадцати нет! Мне можно! — По мозгам тебе и десяти сейчас не дашь, — вздохнул Канда, глядя на зарёванные глаза Аллена. — Если через минуту не замолчишь, то получишь в морду, — с этими словам он обнял его, притянув к себе. Аллен даже не сопротивлялся. Он послушно спрятал лицо на любезно подставленном плече, не став сдерживать слёзы.* * *
— Сто лет не ел гамбургеров, — признался Аллен, восхищённо рассматривая обёртку лежащего перед ним лакомства. — А ты их вообще ел когда-нибудь? — усмехнулся Канда, но быстро понял, что фраза получилась весьма неудачной. — Извини. Уолкер, вместо того чтобы бурно отреагировать, принялся осторожно разрывать упаковку. — Ел, можешь не сомневаться. Думаешь, я с пелёнок на улице? — Могу предположить, что лет в двенадцать у тебя начался подростковый бунт, после чего ты сбежал из дома в знак доказательства своей самостоятельности. Самостоятельно жить у тебя не получилось. Ни дома, ни денег. А гордость вот зашкаливала, вернуться обратно ты не мог. Вот и продолжил своё жалкое существование на помойках, — красноречиво изрёк Канда. Аллен тем временем с аппетитом впился зубами в горячий гамбургер, едва ли не пища от восхищения. — Я похож на трудного подростка? — Похож. Особенно шрам подчёркивает любовь к дракам. И как можно вообще есть такую вредную пищу? Да ещё и запивать колой! Бедный желудок. Только вот вряд ли Аллен сейчас беспокоился о том, что это вредно. Ему нравилось, а всё остальное его совершенно не волновало. Если предположить, как он питался в последние месяцы, то гамбургер будет самой полезной и вкусной частью рациона. — Я не сбегал из дома, — сказал Аллен, покрутив в руках стакан. — Я сбежал из детдома. А вот с возрастом ты угадал. Мама умерла при родах, а отец скончался от рака, когда мне было двенадцать. Вот и всё. — В детдомах такие отвратительные условия, что ты предпочёл тёплой комнате улицу? Аллен не ответил, переключив всё внимание на еду. — Вкусно. — Эй… — До чего же вкусно! — Ты меня слышал? — Слышал, — кивнул он. — Так ответь. — А что ты хочешь знать? Чтобы я признал себя круглым идиотом, выбравшим жизнь на улице? — Хватит тут сцену разыгрывать. Между прочим, я могу сдать тебя в полицию, сказав, что ты сбежал из интерната. — Ты не сделаешь этого. — Сделаю, если сочту нужным. Аллен принялся активно пережёвывать еду, запивая её большими глотками колы. Канда знал – рано или поздно, но он расскажет. Причина наверняка самая глупая, но вот услышать о ней всё-таки было интересно. — Этот шрам у меня появился около трёх лет назад. Тогда другие мальчишки решили пошутить надо мной, толкнув меня в спину, чтобы я упал в лужу. А рядом с лужей лежала сухая ветка, — он закрыл глаза, коснувшись пальцами давно зажившей раны на лице. — Я стал изгоем. Не самое приятное перевоплощение в жизни. — И из-за этого ты решил сбежать? — Лучше так. Так спокойнее, — пожал плечами Аллен. — Ты был изгоем в ограниченном мире, а теперь стал таким для всех остальных. Люди не очень хорошо относятся к тем, кто сидит на улице с вытянутой рукой. Отложив гамбургер на поднос, Аллен пристально уставился на Канду. — Так почему же ты не поступил как другие? Мог бы пройти мимо, ничего не сказав мне в тот день. Канда поморщился, вспоминая. — Молчать, когда на пути возникает раздражающий фактор, невозможно. — Какой ты нервный, оказывается, — хмыкнул он. — Заткнись. Запихав остатки гамбургера в рот, Аллен вскочил на ноги и, перегнувшись через стол, потянул Канду за рукав. — Я хочу пройтись по магазинам, — возбуждённо сказал он. — У тебя есть деньги? — Нет. Но смотреть ведь никто не запрещал. — Держись от меня на расстоянии. Не хочу, чтобы кто-то подумал… — Что мы знакомы? Да ладно тебе, Канда! Мы вполне неплохо смотримся вместе, я уверен.* * *
Кто бы мог подумать, что Аллену доставит море удовольствия одно лишь хождение между бесконечными рядами с одеждой. Порой он находил совершенно несуразные вещи, которые многие бы предпочти обойти стороной. Аллен же, к примеру, около пяти минут вертелся перед зеркалом, прикладывая к себе забавный свитер с оленями. — По-моему, эта вещь из женского отдела. — Из мужского. Ты ничего не понимаешь. Зато тепло. Ну, наверное… Переубедить Аллена было просто невозможно. Даже после десятка магазинов, оставшихся позади, он всё ещё был полон сил. Конечно, длительное проживание где-нибудь в старом сыром подвале пробуждало интерес ко всему, что для обычных людей казалось повседневным и обыденным, но откуда столько энергии-то? Канда держался от него на расстоянии. Наблюдение со стороны вызывало всё больше и больше вопросов. Зачем он вообще тратит своё личное время на бродяжку? По магазинам можно и одному ходить. К тому же теперь Аллен выглядел немного приличнее, чем раньше. Только вот зимнюю обувь подобрать бы вместо потрёпанных кед, да душ бы заставить принять. — Канда, иди сюда, — позвал Аллен его, с серьёзным выражением лица уставившись в зеркало. — Чего тебе? — Подержи, — он сунул ему в руки свитер, который только что был готов примерить. — Держи! Вот так. Отлично! Глянув в зеркало, Канда шутки не оценил. — Это уже седьмой свитер с оленями, за который ты сегодня хватаешься. — Милые животные, — пожал Уолкер плечами. — А тебе идёт. Синий – твой цвет. — Кошмар какой-то, — едва не психанул Канда, швырнув ни в чём не виноватую одежду обратно Аллену. — Если тебе нравится эта хрень, так бы и сказал. — Не нравится. — Глаза потуши, может, и поверю. — Всё, что мне нравится, слишком далеко от меня, — Аллен как-то странно взглянул на него, а потом, словно отчего-то смутившись, резко отвернулся. — Если хочешь, могу подарить. Этот свитер стоит недорого. — Хватит с тебя подарков на сегодня. — У тебя в кармане всего несколько монет, и ты отказываешься? — удивился Канда. — Да, отказываюсь, — утвердительно кивнул Аллен. — Ты и так сегодня какой-то слишком добрый. — Радуйся. Аллен усмехнулся, с подозрением посмотрев на Канду, и вновь развернулся к вешалкам с одеждой.* * *
Декабрь ласково принял зиму в свои объятия. Снег пушистым одеялом лёг на землю, превратив серый скучный город в яркое ледяное царство. На балкон Канда вышел босым, не потрудившись даже найти тёплые носки, оставленные где-то у кровати вчера вечером. Решил, что и так сойдёт. Правда, как только ступни коснулись холодной деревянной обивки пола, он пожалел, что темнота подействовала на его желание пускаться в поиски. Открытый балкон, шесть часов утра, на улице ещё темно. Канде не спалось. Утро выходного дня ознаменовалось лёгкой дрожью в теле и дурацкими мыслями после ночи. Их знакомство само по себе было чем-то ненормальным, выбивающимся из общего ряда привычных вещей. Словно летом, когда вокруг – одна сплошная зелень, цветы и пение птиц, вдруг пошёл жуткий снегопад. Словно вода в море, прозрачная, с лёгким голубым оттенком, стала ярко-зелёной. Их знакомство было как пересечение двух параллельных прямых. Параллельные прямые не пересекаются. Аксиома, известная всем. Фраза, не требующая доказательств. Её опровержение невозможно. Аллен – не такой, как он. Они разные. Они идут разными дорогами, к разным целям, к разному будущему. Они – как параллельные прямые. У них не должно быть причин пересекаться. У них нет такого права. Иначе начнут рушиться законы. Больше Аллена Канда не видел. На привычном перекрёстке он перестал появляться, будто бы его там и не было. Канда хорошо запомнил тот день. День, когда выпал снег. Аллен исчез с появлением снега. Слишком символично. Искать его Канда не пытался, да и не считал нужным. Аллен – свободная пташка. Он сам выбрал такую жизнь, сам пожелал раздвинуть сдерживающие его рамки. Наверное, в чём-то такая жизнь действительно выглядела привлекательной. Неизвестность, день ото дня. И все дороги – открыты. Становилось холодно. Аллен исчез. Пришли спокойствие и конец декабря. Пришла пустота.* * *
Рождественские праздники постучались в двери домов так же внезапно, как и выпавший относительно недавно снег. Когда улицы начали заполняться оживлёнными людьми, бегающими от магазина к магазину в поисках подарков, пришлось окончательно понять – год подходил к концу. Кутерьма полностью охватила город. Яркие гирлянды змеями вились вокруг стволов деревьев, бесконечные плакаты пестрили поздравлениями. Канда считал, что конец года принесёт успокоение. Самый лучший подарок для того, кто никак не мог определиться с желаниями. Однако подарок получился весьма своеобразным. Аллен попался слишком глупо. Канда застыл около рядов столиков, смотря на то самое место, где совсем недавно он сидел вместе с Алленом. Сейчас Аллен сидел там один, бережно держа в руках такой же гамбургер. На нём была та одежда, что дал ему Канда. Он даже шапку снять не потрудился. Ну что за детские выходки. Если уж хотел исчезнуть, не нужно было возвращаться на памятные места. — Эй, болван! — громко крикнул Канда, с грохотом отодвигая цветные пластмассовые стулья. Аллен сразу поднял голову и подскочил так, словно в эту же секунду был готов сорваться с места и унестись в неизвестном направлении. — Праздник решил себе устроить на Рождество? Что ж, поздравляю. Хорошее место для празднования ты выбрал. — У меня есть причины! — не растерялся Аллен, встав на ноги. — А вот тебя здесь быть не должно! — Не должно, говоришь? Почему же? Куда захочу, туда и прихожу. — Как пришёл, так и ушёл! Отстань от меня, — он указал пальцем в сторону, словно просил Канду уйти. — Что-то ты больно дерзкий для того, кто исчез, даже ничего не сказав. — Канда, отвали. Не порти мне праздник, — прошипел Аллен, когда он подошёл к нему. — А если нет? — нагло усмехнулся тот. — Я тебя ударю. — Не слишком романтично. Лучше поцелуй. Может, я тогда поверю тебе. — Да иди ты на…! Канда резко впился пальцами ему в горло, настолько сильно, что у Аллена перехватило дыхание в прямом смысле. Он откинул голову назад, широко открыл рот и попытался сделать вдох. Канда знал – Аллену больно. Но не настолько, чтобы брыкаться и пытаться вырваться. Аллен видел в исказившемся красивом лице напротив нескрываемую ярость. Ещё чуть-чуть, и контроль будет потерян окончательно. Правильно… Прохрипев, Аллен закрыл глаза, попытавшись освободить горло от железкой хватки. Голова кружилась от недостатка кислорода. — От… пусти… Его просьба была услышана - хватка на шее ослабла. Только вот вдохнуть полной грудью ему так и не дали. Поцелуй получается глубоким, страстным, с невозможностью остановиться. Аллен задыхался. Его руки хватали Канду за рубашку, цепляясь, как за спасительную нить, и пытались утянуть вниз. Однако Аллен не разрывал поцелуя и продолжил отвечать, возвращая вложенную Кандой энергию. Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Никто из них не стремился посмотреть другому в глаза, что-то сказать, что-то сделать. Вместо этого Аллен угрюмо обводил взглядом несколько десятков человек, сидящих за столиками вокруг и смотрящих на них как на бесплатный цирк. — На нас люди смотрят, — безрадостно сообщил Аллен. — Тебе же не привыкать. — Ага. Я же каждый день с кем-то целуюсь посреди торгового центра. — Вот так сюрприз. — Ты устроил мне куда больший сюрприз. Фу, у меня теперь твои слюни во рту! — Аллен скривился и сделал вид, что отплёвывается. — У тебя слюни, а у меня – помойные бактерии вместе с бактериями из гамбургера. С яростью уставившись на него, Аллен был готов буквально взорваться от гнева. — Я вроде бы тебя послал, а не попросил лезть мне языком в рот! — Это называется поцелуй, балда. — Очень романтично, — он закатил глаза. — Это моё лучшее Рождество после того дня, как я сбежал из интерната. Аллен сгрёб на поднос недоеденную еду и аккуратно придвинул стул. — Весьма оригинальный праздник. — Ты даже не представляешь, насколько. Сбежать в тот день, когда тебе исполнилось шестнадцать, – что может быть лучше. — Ты же сказал, что сбежал, когда было Рождество. — Ну да, двадцать пятого декабря, — сказал Аллен, чувствуя на себе подозрительный взгляд Канды. — С моей головой всё в порядке. Просто у меня сегодня день рождения. Аллен расплылся в довольной улыбке. Раз уж Канда сам подошёл к нему уже во второй раз, то одним подарком он явно теперь не отделается.