Best wishes

Бартон огляделся, прислушался, а потом решительно принюхался. Нет. Он совершенно точно один. Ловко прокравшись в обход камер наблюдения, он зашвырнул дымовую гранату в комнату и быстро натянул противогаз. Довольно похихикивая, агент скользнул внутрь и спустя пять секунд появился в клубах дыма, сжимая в руках заветную тетрадку. Удобно устроившись на крыше и спрятавшись от ветра за вытяжной трубой, он раскрыл первую страницу. «Клинт Бартон ничего так. Только какой-то заторможенный. Не поговорить с ним, «угу», «ага», «хых», малоразговорчивый тип», - гласила первая надпись. «Как это мало?» - возмущался следующий оратор. –«Эту скотину не заткнешь!» «Лучше старайся», - не соглашался предыдущий. – «Знаешь, можно воспользоваться кляпом. У меня как раз есть. Из сексшопа, розовенький, с шипами. Приходи, попробуем сначала на тебе, потом на нем». «Старк, ты что, бессмертный, такое писать?!» «Тони не бессмертный! Я бессмертный, му-ха-ха. А Бартон лох!» - восклицала строчка, написанная красивым ровным почерком с вензелями. «Да-да, вот его слушай, он в кляпах сечет!», - съехидничала следующая надпись. –«Кстати, как тебе суп кушается из трубочки?» «Когда я до тебя доберусь, это ты у меня из трубочки питаться будешь! И через нее же в туалет ходить!» «Напоминаю – данная тетрадь предназначена для пожеланий агенту Бартону, коему было назначено дисциплинарное наказание на прошлой неделе. Агент Бартон должен внимательно прочитать просьбы своих коллег и сделать для себя определенные выводы». «Коулсон, брат, ты такой скучный». «Мама твоя скучная, Старк. Пошел вон из записей, а не то запущу вирус в Джарвиса. Будешь летать в костюме задом наперед и исключительно зигзагами». «Окей. Бартон, друг, ты слишком нервный стал в последнее время. Вот тебе мой наказ: начинай пить прозак». «Уж не потому ли он такой нервный, что ты сломал его лук, и на последнем задании вместо разрывной он послал в противника стрелу, бьющую разрядами тока?!» «Ну кто ж знал, что он загонит противника в бассейн?!» «Я не знал и половины тех слов, что употребил агент Бартон, когда его шибануло…» «Да, Стиви, досталось тебе… Вот! Кстати! Бартон много ругается!» «Да разве это ругань? Одни глаголы, никакой выдумки!» «Не все родились в России, где от любого слова можно образовать матерок путем приставки –ёпта!» «Завидуй молча». «А Бартон все равно лох.» «Хотя нет, подтверждаю, Бартон лох. Кто следит за тем, чтобы Локи находился в камере?!» «Сэр, есть сэр, все проверю, уже бегу». «И все равно, все вы лохи. Му-ха-ха». «Что за «му-ха-ха»? Научите его уже кто-нибудь ругаться». «Бартон хороший и преданный друг». «А ты-то откуда знаешь, он тебе, что ли, жизнь уже спасти успел? Или ты все никак не можешь отойти от похода в стрип-клуб?» «Клинт Бартон классный мужик, пьет как конь, поет как соловей и дерется как тигр». «Ох-хо, Одинсон, тебе надо поэмы слагать, а не махать молотом. Такой талант пропадает. Я и не знал, что у тебя есть мозги. В таком количестве». «Да нету их, это Я помогал писать». «ХОТЬ КТО-НИБУДЬ СЛЕДИТ ЗА ТЕМ, ЧТОБЫ ЛОКИ СИДЕЛ В КАМЕРЕ?!!» «Сэр, успокойтесь, сейчас все будет». «Я не успокоюсь, пока интервент не прекратит шастать по базе и портить официальные документы! И, мистер Лафейсон, довожу до Вашего сведения, что рулоны туалетной бумаги у меня пронумерованы и внесены в протокол. Прекратите их портить, это подсудное дело». «Не думаю, что Бартон вообще будет это читать. У него на лице написано, что ему на все пофигу. Хотя, мне, с ТАКИМ лицом – тоже было на всех пофигу... Да его фотка стоит напротив определения выражения «пофигу» в Оксфордском словаре!» «Неправда, он очень хороший человек». «Клинт в треде, чмоке! Не удержался и зашел?» «Это Роджерс». «И у него нет чувства юмора! И он не знает значения слова «ирония». «Романова, слушайте приказ: запереть Старка в отсеке, чтобы он прекратил вносить смуту в записи». «Есть, сэр». «Бартон очень вдумчивый, хорошо тренированный боец.» «Не ожидал от тебя, Бэннер. Я думал, ты любишь только меня. Я же тебя на машине катал». «Я всех люблю, когда не ненавижу». «Бартон гребаный упоротый козел! Е*№л я его в извращенной форме за шутки про пиратов!» «Добрый день, директор Фьюри, смею Вам напомнить, что в официальных документах следует воздержаться от обсценной лексики». «Коулсон, мои нервы на пределе». «Бартон пойдет за прозаком, может и Вам заодно захватить». «Я подумаю. И еще – если этот рогатый иноземный долб козлик еще раз выйдет из камеры, я вам всем бошки оторву!» «Понял, сэр». «Так точно, сэр». «Так, ладно, я уже слышу, как в комнату ломятся, сейчас меня уведут и запрут. По сему – Бартон, ты, конечно, хороший мужик. Но надо как-то попроще быть, что ли». «Поддержу Старка. Лицо подобрее делай, люди потянутся». «Не слушай их, ты и так замечательный». «Роджерс, ты такая баба! Бартон, собери волю в кулак и признайся уже Романовой, что… НИКОГДА не отдашь ей те пятьсот баксов, которые занял в Будапеште!» «ХАЛК РИСОВАТЬ!!!» Бартон закрыл тетрадь и задумчиво закусил губу. Потом опять открыл и посмотрел на криво нарисованную шляпу. А может, это был удав, проглотивший слона. Достав из кармана ручку, он аккуратным почерком вывел заголовок: «Анонимный опрос. Какие пожелания Вы бы хотели оставить для Тони Старка?» А потом переложил ручку в другую руку и уже совсем другим почерком оставил первую запись. «Я бы попросил его перестать зажимать Стива Роджерса во всех углах базы. Роджерс строго гетеросексуален, что могут подтвердить тридцать с лишним женщин, которые в годы Второй Мировой были участницами кордебалета, с которым Стив выступал. Смирись, Тони, «последняя девственница США» даст тебе сто очков вперед!» Бартон закрыл тетрадь и коварно улыбнулся. Внезапно на его глазах открылся люк, и на крышу, покряхтывая, вылез Локи, звякая кандалами. -Э-э-э! – возмутился стрелок. Локи, увидев агента, сплюнул от злости на пол и поднял руки. -Сдаюсь, черт тебя дери! -Сто вторая попытка, - хмыкнул Бартон. – Кстати, босс… Как насчет кое-чего чиркануть?