Это панк-рок, мать твою

      Почти единственный вампир в ночном дозоре, и точно первый и последний экземпляр кровососа с дырами в зубах. Возможно, Миша и был тем еще оригиналом, но способность Андрея делать пиво из ничего переплюнуть не сможет. — Горшок! — Гордо скаля клыки, рапортовал Миша, протягивая руку новому напарнику. Их друг с другом поставили, но никто не был против. Раньше Горшок тусовался с Балу, оборотнем в кота, к слову, серьезно, он обращался в кота, размерами с льва, но их развели по разные стороны, потому что от их совместной работы было больше вреда, чем пользы, а Андрей до встречи с Мишей работал только один. Впрочем, его образ «одиночки» быстро разбился. По мнению Миши, он с первых секунд завоевал доверие и уважение одним только шальным взглядом и готовностью в любую жопу залезть без мыла. Руководство быстро пожалело о своем решении, но отменить уже никак, в конце концов теперь эту парочку даже при желании было не разделить. — Как насчёт пари, Мих, спорим я сегодня заказ наш, колдуна того ленобльского, меньше чем за, — Андрей задумался на несколько секунд, мечтательно поднимая глаза к темному питерскому небу, — а давай за четыре минуты ликвидирую! Горшок даже замер в дверях жёлтого фургона, прикидывая, стоит ли ставить бабки на такое или нет. В итоге, как минимум желание посмотреть, как Князь с этим справится, победило. — Ну может, а сколько мне с этого будет? — Бросая сигарету на середину и выдыхая в сторону, резонно уточнил Горшенёв. Андрей, как обычно, курил до фильтра, и, если бы они опаздывали, как водилось у них почти всегда, то Горшок обязательно бы возмутился. Но сейчас им спешить было некуда, засаду планировалось устраивать к трем ночи, самое, можно сказать, темное время, а сейчас ещё и часа не было. Впрочем, им обоим, как минимум, полтора надо потратить на поездку до Кировска. — Не, давай в этот раз на желание, — Как-то странно загадочно сказал Андрей, и причмокнув, скинул окурок в мусорное ведро, после чего забрался в кабину, на место рядом с водительским. Миша озадачился ещё сильнее, но нырнул в салон следом. — Я не понял, ё-маё, какое желание-то? Ты щас-то скажи, а то так не интересно играть! — Горшок возмущался со своей логикой весьма заслуженно, в конце концов не было того, на что бы он от Андрея не был бы согласен, но и находится в неведении не любил категорически. — Не скажу, ещё чего. Вот выиграю тебя, и потом в любой удобный момент придумаю что-нибудь эдакое. Миша поджал губы и провернул ключи зажигания, заводя мотор, попутно смотря на Андрея весьма красноречивым взглядом. — А мне чо с этого? Я за просто так, просто так, тебе желания выдавать не буду, — Сказал почти раздраженно, но больше вопросительно упырь, доставая из кармана плаща карту Питера, сложенную столько раз, что, кажется, трещинами на бумаге можно было обозначить новые дороги. — Ну, ясное дело, тоже желание, — Развел руками Князев. Миша ещё секунд пятнадцать изучал дорогу до поселка и наконец поняв маршрут надел солнцезащитные очки и фыркнул. — Мне от тебя, Дюх, ничо не надо, поэтому и спор дурацкий. Князев нахмурился слишком серьезно, с точки зрения Миши, для шуточной фразы, которую Горшок выдал, как всегда в первую очередь думая вовсе не головой. Отвернулся к окну, сложив руки и поскрипывая кожанкой. Вот и поговорили. Миха попытался разрядить атмосферу, включив радио, но по всем станциям крутили какую-то попсу и, если выбор стоит между тем, чтобы засорять мозг хуйней, и ехать полтора часа гнетущей тишине, то лучше уж второе. Вскоре по шоссе начались леса, редкие и весьма жухлые, в принципе, весьма по-питерски. Несмотря на то, что был только сентябрь, холод в ночи заставлял неприятно дёргаться. Под плащом у Михи, конечно же, было только подобие бадлона, только без горла и в какую-то странную сетку. У Андрея всегда были вопросы к вещам товарища, но в такие моменты они были особенно актуальны. Иногда Князеву даже казалось, что он может почти что увидеть сквозь тонкую ткань чужую кожу, бледную такую, мертвячную, глаз не оторвать. Он всегда надеялся на то, что его спасают очки, но Миша слишком хорошо ощущал на себе прожигающий взгляд. В километре дороги от въезда в посёлок Андрей уже ощутил что-то нехорошее и, опустив недосказанность, повернулся к Мише. Тот кивнул молча и прибавил газу, в конце концов чем ближе к источнику вони, тем скорее они с этим разберутся. Памятник товарища Ленина указывал на церковь. Символично, что именно туда им обоим сегодня и нужно было. — Ёпта, кто додумался ставить парк автобусов этих, блин, прямо рядом с церковью? — Вытащив себя из машины и хлопнув дверью, скрипнул Миха, шаркая мусором под гадами. — Очевидно о нас думали, заботились, а то бы ты опять машину в говно какое-то затащил и получали бы мы оба под зад за порчу государственного имущества, — Парировал Андрей, вытаскивая фонарик из ремня. Оба притихли ненадолго, всматриваясь в оранжевое здание, нависающее среди ночи скалами над их совсем, казалось, маленькими фигурками. Остановка слабо светилась желтыми лампами, где-то внутри было видно вывески продуктового магазина и небольшого ресторана, где основным блюдом были пирожки. Время не пощадило эти места и они давно и беспощадно ржавели. Вдруг где-то в палисаднике храма раздался женский вскрик и все вновь затихло. Андрей резко обернулся к Горшку и махнул ему несколько раз рукой. Тот, в темноте щурясь, махнул ему в ответ, очевидно, не понимая манипуляций руками. — Фары руби, дурак, щас внутрь пойдем! — Зашипел на уровне слышимости Князь. Горшенёв послушно залез в салон и выключил фары, оставляя их в кромешной тьме. Впрочем, сам он видел достаточно хорошо, упыриный взгляд был только рад темноте, а Андрею и не нужно, окружение чувствовал, как будто третий глаз на лбу, не меньше. — Мы ж к трем планировали, не? Рано ещё туда, Дюх, сам же план разрабатывал, — Вглядываясь в темные прорези окон храма шепнул Горшок, подходя к товарищу вплотную. — Да мы пока яйца мять будем там бабу убьют вон, слышал же крики. — Хорошо, тока я чур первый, ты прикрываешь, колдун ебучий нас уже, небось, ждёт, — Разминая плечи выдохнул Миша и скинул на капот плащ, очевидно, не желая как в прошлый раз заляпать каким-то говном, — Мышь обещала, что в последний раз латает ему шмотки. Оба, старясь ступать только по траве, не задевая сухих веток, двинулись ко входу. Где-то в паре домов от них лаял пёс, да в траве кузнечики прыгали, другие звуки в окружении буквально умерли, даже ветер не дул. Тишина и темнота. Князев сжимал фонарик, держа палец на кнопке, как на спусковом механизме пистолета, готовый в любой момент не только пробить темного, но и в лоб ему дать увесистым агрегатом. Мише доверять оружие никто в отделе не мог и посему справлялся он, причем весьма неплохо, своими силами, так что не очень и жаловался, а если и ныл иногда о несправедливости, то только со скуки. Замерев перед дверью, оба выдохнули. Внезапно Андрей обернулся с улыбкой и наклонился к мишиному плечу, дёргая того сгорбиться. — Так что, спор в силе? — Андрюха ты совсем, ё-маё, двинул головой? Если чешется у тебя так, то хоть три раза да, иди давай уже, — Возмущенный испорченным моментом напряжения взорвался Горшок. Князь посмеялся, но тут же скрылся, погружаясь в сумрак. Миша последовал за ним, кидаясь в омут, и открывая глаза только когда первый комар пролетел с мерзким жужжанием рядом с ухом. Взяв Князева за край косухи, упырь кивнул и оба двинулись по зданию. Иконы смотрели на них сверху вниз неодобрительно, а сквозь морок сумрака даже почти живыми глазами заглядывали в самую суть. Миша никогда не любил храмы именно поэтому. А ещё потому, что от ладана чихал. Андрей был уверен, что это потому, что из него вырывалась вся нечистая. Проскользнув по лестнице вверх, через двери пустующих комнат, они по капле находили кровь, следы которой были на полу, на стенах, но больше всего на потолке, там ею мазали будто кистью. Подав сигнал рукой, а точнее просто махнув ею, Андрей вынырнул в реальность. Горшенёв, прислонившись к шершавой стене резко втянул воздух, а затем лизнул кровавый развод. — Барышня, молодая, ещё живая, чувствую, как сердце бьётся, — Перекатывая на языке слюну резюмировал Миша, — но слабо, ещё немного и сдохнет. Князь ничего не ответил, только напрягся сильнее. Следующий пролет вел на колокольню, дальше деваться было некуда, разве что разбежавшись прыгнуть, но маловероятно, что этот колдун решит выбрать небытие, вместо встречи с ними. Тихонько скрипя щеколдой двери поднимаются по стремянке вверх, оказываясь наконец на свежем воздухе, спертая атмосфера внутри храма давила на лёгкие, к тому же стойкий запах металла осадком оставался в носу и на языке. Позади громадный колокол, расписанный какими-то религиозными картинками, по бортам заграждения паучья сеть верёвок, ведущих куда-то еще выше, казалось, что к самому небу. Впереди густой след крови, ведущий к противоположному краю, кажется, смотровая площадка. У самого края стояли двое: Высокий мужчина и девушка, которую тот держал за горло. Она, кажется, и не сопротивлялась вовсе, безвольной куклой прижималась к рукам, пока из бока лилась густым потоком кровь. Если они не успеют через десять минут оказать ей первую помощь, то душа ее точно придет к богу. — Слыш, лось, девку отдай, игры кончились, знаешь же, что мы тебя повяжем! А если по-хорошему сдашься, то тебе на суде может исправительную дадут, — Поднимая руку с фонарем крикнул Князь. Колдун повернул голову в их сторону и блеснул окулярами. По лицу его сложно было понять раздумывает он над тем, чтобы действительно сдаться, или же убить обоих. — Ты ж это, как там тебя, Реник, да? Свои так зовут? Они ж нам сами на тебя повестку выдали, мол, вон бедокурит без повода, тебя чес слово никто грохать не собирается, дневной дозор наоборот, всячески оправдает, может даже не сильно долго страдать будешь, — Выступая вперёд попытался сгладить углы Миша, впрочем, быстро шагнул назад, увидев как рука колдуна метнулась к животу жертвы, чтобы надивать на рану посильнее. — Ты из наших ведь, какого хуя водишься со светлыми. Сам понимать должен как жрать охота, а она ходила передо мной весь день, крутила волосы, у меня сил сдержаться не хватило! Ну понимаешь ведь, да? Ты должен понимать! Слова парня казались почти истеричными, он дёргался от каждого движения в его сторону, но Князь неотвратимо медленно шагал вперёд, подталкивая Мишу впереди себя. — Братан, да знаю, хочется сильно, и крови хочется и делать всякую хуйню хочется, но не порядок это, то что мы такими родились не значит, что мы такими быть должны, понимаешь, да? Ну не тупи, давай решим как лучше для всех, ну чо ты, ё-маё, хочешь я вообще сам за тебя слово замолвлю? Миша затаился, дышал глубоко, размеренно, в такт дыханию колдуна, силясь заглянуть тому в глаза. Парень ногами уже прижимался к бортику, дрожащими руками сдавливал шею девушки и бегал глазами по округе, не зная куда себя девать. Время неумолимо утекало, его было не так уж и много, иначе сегодня умрет куда больше людей, чем кто-либо планировал. Горшок осторожно протянул руку вперёд и улыбнулся, показывая клыки. Одну предательскую секунду ему казалось, что колдун даже выдохнул, склоняясь вперёд, но иллюзия разрушилась на мелкие осколки, когда девушка хрипнув что-то приоткрыла глаза. Вслед движению руки упыря ладонь Реника дернулась в сторону жертвы, желая добить непослушную игрушку. Горшок икнул, но сквозь неприятный вакуум в ушах скользнул в сумрак и из него дёрнул на себя девушку, вырывая из чужих рук. Воздух тягучим волокном погрузил все в замедленное действие, в котором барышня падала вперёд, куда-то в руки Андрея, а молодой звереныш метился уже не в уходящую возможность наполнить силы от жизни жертвы. Когда Андрей поймал тяжёлым грузом легшую на его плечи девушку, чужая рука уже насквозь пробила грудь Миши, алыми пальцами хватаясь за одежду со спины. Не долго думая Князев одной рукой схватился за ворот Горшенёва, ощущая как сам падает назад от перевеса, а второй нажал наконец на кнопку фонарика, направляя смертоносный луч прямиком тёмному в лицо. Остальные события резкими скачками промелькнули, будто хоровод. Схватившись за покрывающееся волдырями лицо парень взревел, его пальцы изжаривались следом. В бездумной попытке отвернуться от боли он шагнул вперёд, метаемый криками, как в последней агонии, но был отброшен в сторону резким ударом ноги Горшка, сопровожденный криком «это панк-рок, мать твою». Тот, очевидно, собрал свои последние силы и дальше только распластался поверх девушки, которая, в свою очередь лежала на Андрее, и оба они давили на него суммирующимся весом, заставляя задыхаться резко вышедшим из лёгких воздухом. Темный же, не удержав равновесия, запнулся об порожек и улетел вниз, хрустом оповещая о собственном приземлении. В чувство Князя привел хрип со стороны Горшенёва, сдавленный и тихий. Выбравшись из-под тела незнакомки, он подполз к Михе и с ужасом понял, что дыра в груди того оказалась даже больше, чем он предполагал. — Блять, ёбаный в рот, сука, чо делать, сука, позвонить не успею, — Бормоча весьма неразборчиво себе под нос, Андрей старался зажать рукой это безобразие хоть как-нибудь, естественно, это было бесполезно, все равно, что черпать чашкой море. — Дюх, а я победил, — С вымученной улыбкой простонал Горшок. — Да какая к хую разница кто победил кто проиграл, живи блять, а то я тебя убью! — Несдержанно крикнул Князев. — Не, ты не понял я победил и, это, желание. Дай скажу на ушко, ё-маё, а то кричать сил уже нет, — Миха говорил все тише, с каждым словом становясь действительно похожим на мертвеца цветом кожи. Князь хотел было что-то сказать, но противиться не осмелился и наклонился к самому лицу Миши, поворачивая голову в бок, чтобы лучше слышать, что тот скажет. И, пожалуй, ожидал он чего угодно, кроме того, что в его шею вопьются два, сука, клыка, больших, блять, и острых. Моментально в голову ударило чувство самосохранения, крикнувшее «беги нахер», но понимание, что это не зверь какой-то, а всего-навсего его Миша дали хоть чуть-чуть успокоиться. Андрей не понял сколько конкретно времени прошло, но точно достаточно для того, чтобы он успел лечь грудью на грудь Миши, прижимаясь к нему всем телом и хватаясь за руки. Ещё больше он не понял в какой конкретно отрезок времени ранее трясущиеся и изображающие погибель руки Горшка теперь находились у него на заднице и сжимали ягодицы сквозь кожаные штаны. Оторвавшись с довольным вздохом, как от хорошей баночки пива, Горшенёв улыбнулся окровавленным ртом и глянул на Андрея совсем бессовестно радостным взглядом. Князев только хотел разразиться, как минимум, тирадой о жертвенности, но был в очередной раз прерван, но теперь уже окончательно пришедшей в себя барышней. — Вы долго там будете, блять? Я между прочим умираю! — Ё-маё, точно! — Крякнул Горшок и сваливая с себя Князя перекатился на бок, чтобы подползти к девушке вплотную. От его раны не осталось ни следа, что, очевидно было заслугой не меньше чем литра крови Андрея. Девушка с лицом уже почти посиневшим, хрипло дышала сквозь зубы и смотрела на Мишу то ли со злостью, то ли с надеждой. — Короче смотри, вопрос тут важный, ты жить или помереть хочешь? Но тут все не просто так, понимаешь? Смерть типо легче может быть. — Да жить я хочу, жить, дурак ты ебаный, естественно жить! — Все, на что ее хватило так это сдавленно зашипеть, перекрывая рану рукой. — Звать как тебя, диво дивное? — Уже понимающий к чему ведёт Горшок спросил Андрей, вылезший из-за его плеча. — Агатой меня зовут. Делай что надо. Пожалуйста, — В конце ее голос сошел на шёпот, кажется, почти последний Андрей положил руку на плечо Михе, и тот, с тяжёлым вздохом и ворчанием «ну открывай тогда ротень, Агатка» надавил большим пальцем девушке на губы, чтобы в открытый рот неаккуратно влить несколько капель своей крови. Глаза Агаты закрылись, в качестве человека уже навсегда. Устало оперевшись спиной о кирпичную кладь храма, Горшок глянул на Андрея. Тот уместился рядом, держа ладонь на следе от зубов на собственной шее. — Кстати, я желание так и не загадал, — Неожиданно дёрнулся Горшок, будто только что вспомнил о том, что утюг дома не выключил. — А то, что ты из меня напился, ещё и облапал, это тебе не желание? — Возмущенно поднял бровь Андрей. — Не, — Хмыкнул Горшенёв, наклонился к лицу Князя, и ткнулся губами в чужие губы, и в них же заканчивая говорить, — вот это мое желание.