Игра

      «Все-таки мы с императором два сапога пара, — промелькнуло у Инло, прежде чем он приказал ей идти за ним во дворец. — Так, не сговариваясь, разыграть наложницу Шунь в четыре руки».       Хотя не в четыре, а в шесть. Если бы Фухен решил, что она, Инло, и вправду готова бежать, и ждал ее у ворот Божественной мощи, то ждал бы ее и новый круг борьбы. А главное, что Фуча Фухен, похожий на безукоризненный нефрит, на проверку оказался бы не таким идеальным.       Инло проследовала за императором, даже не взглянув — впервые ли? — на бывшего возлюбленного, склонившего голову вслед повелителю. Только что он подставил себя под удар, защищая императора. Фуча Фухен сделал свое дело, и теперь Фуча Фухен не интересен ни императору, ни ей. У них свои разборки — в каждом дворце свои погремушки, и Инло уже предвкушала.       — Ты, с каких пор ты знала? — выражение лица Сына Неба обязывало подданных устрашиться. Даже голос был ниже и внушительнее, чем обычно. Ох, как же Инло соскучилась дергать дракона за усы!       — Ваше величество, с каких пор вы знали?       — Ты знала, что с наложницей Шунь что-то не так, но намеренно попала в ее ловушку. Ты провоцировала, чтобы я о тебе беспокоился?       — Ваше величество явно подозревали наложницу Шунь, но намеренно скрывали это. Вы пытались меня проверить?       — Зачем мне это?!       — Зачем мне заставлять императора беспокоиться?       — Вей Инло, ты намеренно использовала наложницу Шунь чтобы проверить, не сойду ли я с ума из-за злости на тебя!       Дракон, ты сердишься, а значит, я права.       — Ваше величество, вы использовали наложницу Шунь чтобы проверить, сбежим ли мы с Фухеном.       — Твое подозрение не имеет никаких оснований!       Он такой милый, когда перекрывает растерянность напускным гневом. Никаких оснований? Вот они.       — Ваше величество заподозрили наложницу Шунь и приказали Хайланче провести тайное расследование о ней. Получив отчет, император мог остановить все, но вы позволили событиям развиваться.       За прошедшие годы оба знали, что когда император позволяет Вей Инло разложить ее доводы по полочкам, то итог партии был уже решен, и начиналась новая игра. Довольная, Инло продолжала журчать ручейком:       — Когда император узнаёт, что у его супруги роман, разве не должен он в первую очередь посадить ее под домашний арест и строго допросить? Ловить любовников с поличным действительно приятней, но если измена выйдет наружу, это подорвет престиж императорской фамилии. Император пошел на такой риск ради того, чтобы проверить меня. Конечно, я сделаю все возможное, чтобы удовлетворить вас.       Император слушал каждое ее слово, а Инло вела дальше:       — Я спряталась за углом и видела выражение вашего лица. Вы даже не решились открыть бочку водовоза сами.       — Вздор! — слов не хватало, пришлось заменить их действиями, и император прижал дерзкую женщину к императорским чреслам. — Я был очень зол, что супруга осмелилась завести роман.       — Действительно? — самым невинным и почти разочарованным голоском переспросила Инло.       — В чем же еще может быть причина? — император высокомерно поднял голову. Инло с удовольствием накинула на его горделивую шею ярмо объятий.       — Полагаю, что император использовал наложницу Шунь, чтобы я ревновала. Иначе почему все императорские подарки были драгоценностями? Разве не очевидно, что вы хотели, чтобы она их носила, а я ревновала?       — Вей Инло, не слишком ли ты много надумала? — он резво уцепился за ее самодовольство и снисходительно нахмурился. — Я поддерживал наложницу Шунь, чтобы умиротворить племя хуолу. Даже если я не люблю наложницу Шунь, это вовсе не означает, что я люблю тебя.       А вот с этим не поспоришь. От расстройства и растерянности супруге Лин не хватало воздуха, и она закашлялась.       — Что с тобой? — обеспокоился император. — Что с тобой?       Инло не спешила с объяснениями и продолжала кашлять.       — Ли-юй! Ли-юй!       — Я тут! — взволновано вбежал толстый евнух.       — Иди и срочно приведи лекаря Йе.       — Слу-у-ушаюсь. Немедленно пойду за ним, — не отсчитав положенных шагов лицом к повелителю, слуга бегом затопотал из комнаты.       — Быстро! — прикрикнул ему в спину император.       Кашель Инло перешел в радостный смех. Она порывисто обхватила мужчину за талию и прижалась к нему.       — Ваше величество, вы совершенно не беспокоитесь обо мне. Ни капельки! — она лукаво посмотрела снизу вверх и вновь довольно прижалась к нему, живо представляя, как огнедышащий император старательно сдерживает улыбку. Вроде бы нет повода для радости?..       Вот угораздило их не признаваться друг другу в любви — такова их игра. Только Вей Инло и так уверена в чувствах императора (хотя порой его молчание обходится ей весьма и весьма дорого), а император до сих пор в сомнениях, занимает ли он в сердце Вей Инло значимое место, или он только точка опоры в ее восхождении по Небесной лестнице.       Ведет-то себя Вей Инло как по-настоящему уважающая его и заботящаяся о нем женщина. Хотя порою ее забота выражается весьма непочтительно, зато срабатывает эффективно. А вот представляет себя Вей Инло как отъявленную карьеристку и мстительницу, использующую любовь всех: и вдовствующей императрицы, и императора, и Фуча Фухена — для своих целей. Так любит ли она? Любит ли она его, императора, или Фуча? Способна ли любить? А если да, то кто в ее сердце по-настоящему?       Было бы правильным баловать ее в свое удовольствие, не задумываясь об ответных чувствах. Так и надлежит Сыну Неба, чье время, внимание и силы влияют на равновесие всего мира. Так он и поступает. Но слишком уж забавно играть с Вей Инло. Ни с одной другой не может быть подобного, даже с непосредственной наложницей Шунь. Вместе с тем, порой игра захватывает внимание в ущерб государственным делам, а пикантные чувства причиняют почти страдания. Однако эти чувства настолько свежи и необычны, что он предпочитает поддаваться им дальше и продолжать игру.       Лишь однажды он решил выкинуть из сердца эту лживую стерву, как мусор, — и не смог. Даже тогда, кругом неправая, смертельно нарушившая дворцовые правила и оскорбившая его, она продолжала игру и притом повысила ставки даже больше, чем он сам. Она застряла в его мыслях, как рыбья кость в горле, и саднила все три года, пока сама наслаждалась красотами сада Юаньмин. Бессовестная, беспринципная женщина!       Бессердечный, жестокий человек! Император без малейших сомнений использует людей, даже своих близких, ради государственных интересов, но, в конечном счете, ради своего собственного тщеславия. Они с императором из одного теста в этом отношении тоже. Хотя нет, она, Инло, умеет любить, умеет быть благодарной, и ее честь заключается в том, чтобы быть верной своей преданности, своей любви и своему выбору. Она никогда не использовала императрицу, а Фуча Фухена — лишь настолько, насколько он сам предал любовь, и ее собственные действия в конечном счете не навредили ему. Хотя, возможно, задевали и казались несправедливыми.       Разрывающая сердце боль однажды заставила Инло обижаться на Фухена, негодовать его предательству. Однако вновь посмотрев в будущее, она отпустила прошлое и вместе с ним любовь. Теперь она любовалась Фуча Фухеном как прекрасным нефритом: такой деликатный, изысканный, благородный… Инло изучила каллиграфию, живопись, игру на цитре*, хорошие манеры, с нею считались все женщины Запретного города, и все равно она оставалась простолюдинкой, грубой, мелочной и мстительной, как бы хорошо не думал о ней Фухен. Нет, они изначально разные по природе, они не могли бы быть вместе.       Другое дело император. Он получил благородное образование и воспитание, он главный из ныне живущих клана Айсин-Гьоро, но вполне сошел бы за простолюдина — сними с него желтую одежду. Может, все дело в ханьской половине его крови, притом самого низкого происхождения? Не зря он твердит, что ему нравятся плохие женщины: так проявляется его подлинная сущность. И Вей Инло со вкусом к делу раз за разом проявляла подлинную сущность императора и становилась все более дерзкой. Раз за разом она нарушала правила, расширяла границы дозволенного исключительно ей и заставляла императора признавать, что в глубине души, и не только в глубине, он в восторге от ее выходок, даже не самых безобидных. Однажды его терпение лопнет, и он отрубит ей голову? Да-да-да! Потом сам же повесит ее голову в кабинете напротив стола, чтобы было с кем поговорить.       Супруга Лин стала намного сильнее и круче в приемах, изысканней и изощренней. Три года с вдовствующей императрицей** не прошли даром. Прежде ее дерзкие ходы отличали точный расчет и возможность доказать свою правоту. Прежде Вей Инло провоцировала врага, чтоб тот обличил себя при попытках поразить ее. В этот раз она лишилась всех опор и продолжала схватку только на силе своих нервов. Продолжала игру без четкого представления о враге и уверенная в его превосходящих позициях. Она сама спасла жизнь наложницы Шунь — если не врага, то уж точно соперницы. И ради чего?       Императору хотелось бы верить: чтобы вызвать вину и сочувствие, перекрывающие ее собственную вину, и снова разжечь его любовь. Но с Вей Инло станется. Месть за Мин-юй более вероятна. Инло обычно сражается не за его благосклонность, а за свои собственные цели, с чего бы ей изменять себе?       Даже служанкой она была игроком, а не камнем в чужой игре, и совершенно не скрывалась. Поэтому-то с нею интересно. Поэтому он твердо не верил в ее искренность к покойной императрице и к ее брату. Поэтому он почти не верит в ее любовь сейчас. Ведь и сам он, разве любит он Вей Инло? Глупо даже предполагать подобный вздор. С нею интересно, и он не потерпит, чтобы у его женщины был кто-то другой в сердце.       Не перегнул ли он палку, пренебрегая супругой Лин? Уверившись в безразличии, она ведь и вправду могла бы сбежать из Запретного города с помощью бывшего возлюбленного. К счастью, Вей Инло продолжала игру. С кем она играла? С ним, императором, с наложницей Шунь, с Фуча Фухеном (не приведи Будда), или у нее шла своя скрытая игра, а все они, с Сыном Неба включительно, были ее камнями? Или она играла сразу на нескольких досках? Но последнее вряд ли, обычно все действия Инло подчинены одной цели.       И император надеялся, что ее целью был именно он, и одновременно разочаровался бы от того, что супруга Лин не использовала его как рычаг против других женщин. Ему очень не нравится, когда им манипулируют, но Вей Инло должна оставаться Вей Инло, и разве даром она три года провела с вдовствующей императрицей? Вдовствующая императрица до сих пор опережает сына на шаг, а ему нужна спутница жизни, способная разделить его ношу.       Он справедливый и бессердечный — император до последнего меридиана. Любая женщина оцарапается о его жесткую чешую дракона, оцарапается до крови и смерти, поэтому может только служить ему в постели. Но у Вей Инло стальные кости, она повсюду находит покровителей и друзей, следовательно, в императорской благосклонности не нуждается, следовательно, не привязывается от безысходности. Вей Инло превыше всего ставит справедливость… У императора зашевелились волосы на затылке — он начал раскладывать аргументы в обычной манере своей благоверной… Супруга Лин не осуждает, она не путает нужду, выгоду и любовь, она знает цену людям, а не положению. Ее любовь докажет, что это другие женщины были недостаточно сильными, а он — всего лишь такой, каким должен быть Сын Неба.       Женщина в гареме обречена бороться за благосклонность императора. Женщина, ставшая женщиной императора, обречена жить в Запретном городе, в почестях или в забытьи. Следовательно, она, Вей Инло, просто обязана победить в этом фестивале жизни, иначе придется и дальше колоть пальцы о вышивку священных портретов и текстов для вдовствующей императрицы. Нет уж, лучше их резать на чернила, по собственной воле и с пользой для себя, а не для других! Как хорошо, что император — человек широких взглядов и увлечений, и завоевывать его благосклонность так занимательно. Еще бы в живых остаться и не тронуться умом в этих красных стенах. А здоровье она уже потеряла.       Борьба никогда не была целью ее жизни, как бы то ни казалось со стороны. Вей Инло прекрасно умеет развлечься другими подручными средствами: кататься на качелях, запускать фонарики или бумажного змея в небо… Вот нравятся ей воздушные занятия, небесные. Наверное, Сын Неба ей нравится тоже поэтому. Мы с тобой одного неба, ты и я! Хорошо, что никто ее не слышит. Подобное можно сказать только императору и только наедине, а перед остальными, даже перед слугами, есть жесткие правила.       Она согласилась следовать правилам, она расширила их лично для себя и теперь обязана следовать им. Она может вновь и вновь расширять границы правил — вот как Сын Неба сказал: все, что делает император, — закон и правило. Замечательная привилегия!       Она с самого начала умела понимать правила и использовать правила против своих врагов. В отличие от многих женщин гарема, почтительных и покорных, она понимала суть правил и умела обращаться к ней. Она умела нарушать правила, не нарушая их сути, — поэтому всегда выходила сухой из воды. Она умела идти против сути правил, нарушая или не нарушая внешнюю сторону, и при этом соблюдала справедливость, — поэтому обходила других супруг на шаг и была на равных с императором. Она посмела нарушить правила, их суть и справедливость — и за это была по-настоящему наказана***.       Она была несправедлива и приняла свою ошибку. Она и прежде понимала ошибку, но ничего не могла с собою поделать. Затем она не хотела оправдываться и разменивать четкий, возможно, вульгарный рисунок своей игры на полутона объяснений и снисхождения. Она, Вей Инло, все равно была неправа, так больше или меньше — какая разница? И только через три года тишины ее правда — она боится умереть при родах — изжила мелочность и прозвучала как пронзительное признание. Оно успокоило императора? Оно — да, а вот ответ на главный вопрос император так и не получил. Рыба золотой карп — игра началась. Жестокая игра, не на жизнь, а на смерть, в Запретном городе по-другому не играют.       Фуча Фухен. Во всех отношениях достойный и благородный, не уступающий императору ничем, кроме происхождения. Он, император, стал победителем, но Фуча Фухен до сих пор остается счастливым соперником. Перед ним Вей Инло была сама собою, перед ним рыдала во дворце покойной императрицы, оплакивая Мин-юй. Они были в прошлой жизни. Инло оплакивала не только подругу, но и себя. А ему приходится, словно стрелке компаса, снова смотреть на себя. Он ни разу не видел слез Инло. Ему она демонстрировала свое настроение и не показывала чувств.       Чем ее так расположил Фуча Фухен? Его любовь утонченна и нежна. Он оберегает Инло как хрупкий цветок. Его же, императора, чувства полны жизненных сил. Он позволяет супруге Лин совершенствоваться в битвах жизни и защищает от непосильных ударов. Он обращается с нею как с достойным противником и другом. Порой ему хочется быть с нею нежнее и почтительней, но Инло никогда не показывает, что желает его нежности, ее ласки всегда игривы, так стоит ли?       Супруга Лин вызывает слишком сильные переживания, и будь это нежность, такой силы чувство затопит его, как Хуанхэ после обильных дождей, и никакие системы дамб не смогут управлять потоком.       Иногда ему мерещится, что игривость — это все, что Инло может дать ему, своему единственному мужчине и господину, и единственное, что может принять от него, не нарушая справедливости. А нежность и утонченность… Или они только в ловушке привычки?       Приятной привычки, нужно признаться: воздушные змеи с вульгарными стишатами и летающие фонарики с оркестром внутри, переодевания и театр одного зрителя, провокации, прилежная учеба, экстравагантность — и все для того, чтобы завладеть его вниманием и не стать игрушкой на день. Что значили ее выходки? Ужасная женщина! Непочтительная, вульгарная, раздражающая! Никакого представления о деликатности, утонченности, благонравии! Он до сих пор украдкой рассматривает богомола, играющего орхидеей. Она сделала все, чтобы избежать его нежности, так что теперь?       Инло никогда не пыталась представить объятий Фуча Фухена, но задумавшись на миг, сразу вспомнила бы о деликатности. Она никогда не думала о том, что ее мог бы целовать Фухен — сперва из-за невинности и целомудрия, затем из-за того, что ее единственный мужчина уже определен, и им был не Фуча Фухен. Она никогда не сравнивала ласки императора с возможными прикосновениями Фухена.       Иногда ей было обидно из-за того, как мужчина, чьей супругой она являлась, волок ее в спальню, как хватал за щеку — до боли. Она видела нежную почтительность, с которой он вел покойную императрицу, и чувствовала, что никогда не сможет сравниться с нею. Она могла бы попробовать со своей стороны быть более утонченной и нежной, однако нежность — спутница иных чувств, чем между ними. Нет, их стиль — игра, переходящая в борьбу. Какая-то часть возможной жизни проходит мимо нее… и вообще она никогда не выйдет замуж… Зато она может и дальше дразнить чересчур серьезного Сына Неба, и их любовные игры никогда не фальшивы, они с щедростью дарят друг другу то, что готовы дарить со всей искренностью и самоотдачей.       Супруга Лин, обладающая мужским умом, обладала, как ни странно, и всеми женскими добродетелями. Она была, без сомнения, красивой и элегантной, трудолюбивой и почтительной, храброй и откровенной. Она была даже нравственной — по-своему, и добродетельной — ее представления о чести не позволили бы иного. Она оправдывала все надежды, возложенные на супругу. Она проявила все качества, подобающие хозяйке Шести дворцов и спутнице императора. Оказалось, что этого мало. Император видел, как Инло может любить, и хотел развернуть ее любовь в свою сторону. Он испытал чувства, без которых дальнейшая жизнь лишалась гармонии.       Вей Инло любила свою жизнь и искренне ценила ее. Она любила своего единственного мужчину и господина, уважала его и уж точно не тяготилась им. Как хорошо, что у поклонников Будды жизнь не одна.       * Каллиграфия, живопись, игра на музыкальном инструменте (обычно цитре) и игра в го — обязательные занятия благородного человека. Но Вей Инло никогда не показана за игрой в го с императором, хотя с супругой Чунь император играл на постоянной основе, даже подарил ей свою именную нефритовую доску после первого секса. Может, режиссеры не хотели показывать, кто кого обыгрывает? Хотя упоминается, что Инло играла с императором и стащила с доски его камни, а он потом два дня дулся.       «Шашечки» в го называют камнями, дальше речь о них.       ** Вдовствующими императрицами называли всех вдовствующих супруг и наложниц покойного императора, если они были матерями выживших принцев, все они жили в одном дворце (Шоукан); но в сериале вдовствующей императрицей называется только мать императора, которую звали Сяошэньсянь (это храмовое имя). При живом императоре императрицей была только официальная жена.       Нынешняя в.и. не была родной императору, но никто, кроме старожилов, об этом не знал. Родной матерью Хунли была ханьская женщина совершенно незнатного происхождения, служанка, которая вообще не должна была оказаться в постели Сына Неба. Зато Сяошэньсянь происходила из знатного маньчжурского рода и соответствующим образом воспитала перспективного (согласно гороскопу) принца. Добродушная в повседневности и одновременно бессердечная в случае надобности. Очень умная, дальновидная и понимающая, зачем нужны правила и как их нарушать.       *** Инло принимала противозачаточные травы, а это категорически против правил, и все очень серьезно: семя императора священно. Действовало представление, что личность императора и его действия, и его двор, гарем (в отношении к нему) влияют на равновесие и гармонию мира, никак не меньше; в династию Цин от императора даже время зависело, так что пренебрегать его бесценным семенем — преступление против мира.       Инло принимала противозачаточные из-за страха умереть при родах, это такая ее фишечка и слабость, чуть ли не единственная. Когда император узнал о противозачаточных, Инло о своих детских психотравмах не поведала, зато с готовностью приняла все обвинения императора в самом сгущенном виде, эту сцену лучше посмотреть с субтитрами (https://www.youtube.com/watch?v=Ep0xAxSL0KU). В тот разговор император рассчитывал, сперва — что Вей Инло сама на себя наговаривать не станет, затем — что опровергнет преувеличение, огульность и начнет оправдываться, а в козырном случае вообще будет уверять в любви (так бы сделала любая другая). Потом он сам пошел на попятную, мол, зачем шапку сшила и подарила, не потому ли, что любишь. А она не стала обрывать линию тотальных обвинений, несправедливых только в степени и нюансах, но не по сути, и сказала, что из-за чувства вины, не более (ей ответ друг-евнух подсказал). Инло трепетно относилась к словам о любви, и если считала, что не любит императора, а любит Фухена, то о другом говорить нечего. Привязанность, симпатия, влечение — мелочи, по сравнению с любовью.