Когда чудеса становятся бредом, разум превращается в безумие.

- Майлз Апшер, Вас к телефону. Миловидная секретарша, странно поглядывая на меня, сообщила о звонке. Интересно, я пришел всего на пять минут, а уже что-то поручают. Начальство никак не поймет, что у меня отпуск, а в отпуск полагается отдыхать. Пройдя по коридору, я подошел к злосчастному телефону. - Здравствуйте, Майлз Апшер. Вы что-то хотели? - я постарался в каждое слово поместить как можно больше разочарования, вдруг прокатит, и от меня отстанут. - Добрый вечер, мистер Апшер, меня зовут Микеланжело Сейвер. Хочу Вам сделать предложение, которое может отразится на карьерной лестнице наших СМИ. Мне хотелось, чтобы Вы занялись скандальным репортажом о Маунт Мэссив. Вы должны согласиться - ведь это может Вас прославить. Я уже обратился в отдел кадров. Надеюсь на понимание и согласие. До свидания, хорошего времяпрепровождения. - Эй, Майлз, чего такой кислый? - с громкий смехом перебивая телефонные гудки ко мне подошел Кевин - улыбчивый молодой парень, работающий со мной в одном офисе. - Неужели тебе позвонили, и великая Самара Морган сказала: семь дней? - приподняв брови, он приобнял меня и протянул кружку горячего кофе. - Нет, мужик чудной звонил, работу предлагал, - протянул каждое слово с Шекспировским драматизмом. - Надеюсь, не в стриптиз баре? Не горюй, там хорошие мальчики работают. - Нет, ещё прекрасней. Заброшенная психушка, - я отхлебнул кофе и долго смотрел, как Кевин меняется в лице. - Почему тебя всегда тянет на мистику? А, хотя нет, это мистика притягивается к тебе. Зато не так страдальчески убьешь вечер. Ты же не собираешься пропустить такое ради девушки? - Кевин скривился, как и всегда, когда упоминал Кристи - недолюбливал он её, и ничего с этим поделать было нельзя. - Все-все, иди собирайся, работы много не бывает. Я скажу в отдел кадров, что ты согласен. - Почему ты решаешь все за меня? - я слабо улыбнулся уголками губ. Конечно же я догадывался, что он притащит в офис очередную или очередного любовника на один день. Это уже норма, и каждый раз меня пытаются выпроводить из офиса. - Повеселитесь, но не на моем столе, - я подмигнул Кевину. Вот так всегда - у всех веселье, любовь, а у тебя приключения и работа. Но хоть платят более чем прилично, поэтому приходится браться даже за самую грязную работу. Когда я пришел домой, то сразу завалился спать, даже не раздеваясь. А зачем? Проснусь часов в девять или десять, и сразу к этой чертовой больнице. Кристина уехала к матери, как только узнала, куда я направляюсь. Благо, что не стала все иронизировать и приправлять едкими комментариями. Один одинешенек, сижу и упиваюсь своим бездействием. Прекрасна и неказиста жизнь обычного журналиста. Соноубийца заверещал ровно в девять вечера. Привычно зашуршал факс, давая знать, что пришло очередное досье для следующего задания. Встав и дойдя до факса, я сложил документы в папку - читать мне некогда, все равно ничего интересного обычно не пишут. Убийства, где находится, координаты, администрация и подобная чушь мне не интересны. Когда я переоделся и собрал вещи, меня насторожила одна вещь - сегодня утром в новостях показывали сюжет о ребенке-суициднике и сказали, что этот больничный комплекс находится на перекрестке сорок пятого и сорок шестого шоссе, а в документах написано - пятьдесят шестое. Не обратив должного внимания на этот факт, я наконец-то спустился к своей машине. За не очень долгие сорок минут я доехал до места расположения психиатрической лечебницы. Очень странно - пока я ехал, встретил всего две машины, а телефон перестал ловить за пару минут езды отсюда. Я достал из бардачка камеру ночного видения, пару батареек и досье, так и не удосужившись его прочитать. В контрольно-пропускном пункте никого не было, а сами ворота были не заперты. Не удивительно, что подростки так и норовят проникнуть сюда. Заглушив мотор, я взял камеру и вышел из машины. Неприятное чувство, как будто за тобой наблюдают, напрягает, заставляя вглядываться в темноту. Я как можно тише прошмыгнул в дырку забора, преодолев препятствие в виде строительных балок для реставрации здания, и проник в окно. Как только моя нога коснулась пола, раздался оглушительный щелчек, и комната тут же утонула в темноте, а в приоткрытую дверь кто-то вышел. Я тихо достал свою камеру и включил, в тщетных попытках осмотреться. Ничего особенного - пара кресел, дорогой ковер, камин. Хорошо обустроенная комната, хочу сказать. Если бы сам не знал, что это психиатрическая лечебница, то бы подумал, что это владения какого-нибудь герцога или тому подобного. Пройдя на корточках до двери я осторожно выглянул. Никого. В кафетерии кто-то шарпает ногами - прекрасно, этот незнакомец будет первым, у кого я возьму интервью о столь прекрасном и интересном месте. Немного опешив, я дернул за ручку резной двери, но вдруг кто-то изнутри дернул её на себя, щелкая замком. Моя челюсть поцеловала пол. Мало того, что кто-то шляется по заброшенной больнице, так они еще и запираются. Осмыслив, что первый блин оказался комом, я заметил, что справа от меня была ещё одна комната, вроде маленькой кухни или жалкой пародии на неё. На потолке, рядом с вентиляцией, что-то начало капать, разнося эхо по комнате. Моя камера постоянна включена, поэтому, нажав кнопку зума, я не поверил своим глазам. Знаете, как бывает в фильмах ужасов? Открытая вентиляция с кровоточащим следом. Это уже тянет на сенсацию! Я пролез по пыльной вентиляции и замер. Осмелев, я решил посмотреть, что случилось. Огромный мужик со странной дубиной выбил дверь и начал что-то обнюхивать. - Поросеночек убежал, - издав подобие хрюка, он развернулся обратно. Что бы было, если бы я поднялся в вентиляцию десятью секундами позже..? Выбора не было, я спустился вниз. Второй этаж холла захламлен железками от кроватей, инвалидными креслами, и даже в каких-то местах столами. Я с долей грусти посмотрел на вход вентиляции - вернуться был только один шанс. Но я был бы трусом, если бы так сделал. Чуть правее от меня была незапертая дверь. Я неосознанно открыл ее. На меня свалился труп. Я, заорав от неожиданности, захлопнул дверь, прищемив ногу. Заткнув рот рукой, навел камеру на труп: гниющие останки расчлененного человека, кровяные подтеки, гематомы, и, как последний штрих, веревка на ногах, давали понять, что человека просто подвесили и прямо в одежде начали расчленять. Когда я успокоился, то начал понимать и расставлять точки над “i”, размышляя в слух: - Господи, труп ещё свежий, а кровь не запеклась. Его расчленили не до конца, значит “мясник” все ещё тут..? - этот вопрос был из ряда риторических. Сердце пропустило пару ударов. Надо быстро убираться отсюда, пока не попал в руки этому маньяку. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я попытался открыть дверь. Что-то или кто-то уже заперли меня снаружи. Выбора нет. По ходу дела я пытался унять бушующую панику. Проходя мимо стеллажей, заметил на фоне огромного окна висящего человека. Рядом с ним стояли банки с отрубленными головами, давно покрывшимися гнилью. В крошечном экране моей камеры что-то зашевелилось. Не задерживаясь, я быстро продвигался между книжными шкафами, пытаясь побыстрей убраться оттуда. Я открыл дверь. Мои глаза, не привыкшие к яркому свету холла, не давали четкой картинки. Буквально на ощупь, медленно продвигался между кучами мусора, пока меня кто-то не схватил за шиворот. Грязный, толстый и при этом высокий мужчина приблизил мое лицо к себе. - Я тебя нашел, поросеночек, - дико улыбаясь, он выкинул меня в окно. Я, пролетев лестничный пролет, свалился на пол вместе с дождем из стекла, пластика, и множеством щепок раздробленной оконной рамы. Понять, что я ещё жив, помогала судорожная боль во всем теле. С последней надеждой я пошевелил пальцами, пытаясь дотянутся до камеры. Мои попытки прервал старик. Он взял мою камеру и начал вертеть ее в руках, что-то говоря про посвящение, что я посланник кого-то там. Я знаю, что не дослушал его, и, скорее всего, пожалею о содеянном. Моё сознание тихо уходило, проваливаясь в сон. Моему счастью не было предела, когда, проснувшись, я увидел, что моя камера на месте. Отряхиваясь от стекла я опять заметил движение на верхних этажах и поспешил уйти с места падения. Я не смогу выбраться из этого места. Надо найти диспетчерскую, включить питание и открыть эту чертову дверь. Мои поиски не увенчались успехом. Мало того, что кто-то отключил генератор, так ещё и странный перекаченный мужик ходит за мной по пятам. Все. Схватив свою неизменную камеру, я ринулся в подвал. Меня не пугали ни вода по колено, ни непроглядная тьма. Единственное, что я не мог понять - почему повсюду слышалось хлюпанье воды, как будто нечто ходило босиком, сильно притопывая при каждом шаге. Все-таки не вытерпев, я включил камеру и посмотрел кто это. Слышали когда-нибудь: меньше знаешь, крепче спишь? Это нечто и было тем, кто столкнул меня в холле. Что же за хрень творится тут, в конце-то концов? Будто услышав мои мысли, великан начал подходить ко мне, все время повторяя басом, переходящий в шепот: "Поросеночек, где ты прячешься?" Застав меня врасплох, он заставил меня забыть о всякой скрытности. Я пробежался до главного генератора. В спешке несколько раз не мог попасть по глупой кнопке. Этот гад, услышав мою возню, начал меня нагонять. В дикой панике перепрыгнув перила, я умчался обратно в диспетчерскую. Видимо, потеряв мой след, он отстал от меня. Как погоня была устранена, я упал на пол, пытаясь отдышаться. "Так и не смог включить генератор", - мысль, терзающая меня, приносила ещё большую боль, чем горящие от длинной пробежки легкие. Может, я и попытался бы выбраться, звать на помощь. Но, кого я обманываю, это бесполезно. Безысходность острой проволокой начала резать по нервам. Как бы иронично не было, вспомнилась фраза, услышанная мной от кого-то в метро: “когда чудеса становятся бредом, разум превращается в безумие”. Я отснял своё завещание, оставил кассету на самом, как мне казалось, видном месте. Взяв камеру по-удобнее, я просто ходил по зданию. Наверно, только сейчас заметил - тут пахнет кровью. И в каждой комнате она разная, разные металлические оттенки запахов. Но было одно общее - запах страха, стандартного инстинкта. Всюду раскиданные расквашенные гнилые органы, лужи крови и брызги на стенах, они всюду сопровождали меня. Раньше у меня была надежда, что в зеленом экранчике камеры появится свет, табличка выхода. Это будет просто сон, а я проснусь от запаха кофе, от прыгающих зайчиков солнца у меня на лице. Надо мной будет нависшая Кристина с лучезарной улыбкой, говоря мне, какой я соня, а Кевин будет опять спорить о том, как правильно варить кофе. Это не сон, а реальность, скрытая от нас, чтобы мы не подавались панике. Непонятная общественность, с глупо невеяным идеалом. Теперь мой идеал - эта больница. Тут ты познаешь, как жизнь безрассудна, какое хрупкое сознание, как легко сломать веру или сразу жизнь. Самая дорогая тут монета - это шанс погибнуть. Остаться гнилым трупом без сознания. Здесь не важно, жив ты или нет. Только бы не чувствовать это безумие, граничащее с диким отчаяньем. Иногда, в моем заблудшем в безумии разуме, застеленных белой пленкой глазах, проявляется надежда. Я начинаю бежать, не взирая на боль и нехватку воздуха. Не знаю, сколько я бегу по загнившим и обшарпанным коридорам. Мне уже как-то все равно. Моя экскурсия закончилась в тот момент, когда большой Билл загородил свет окна. Земля ушла из под ног, снова в бега. Забавная вещь получается: ты хочешь умереть, но, при этом, убегаешь от верной смерти. Нисколько не здравым умом я понял: мне не убежать. Пробегая по огромным этажам раздевалок, я заметил стройный ряд ржавых железных шкафчиков. Невольные слезы наворачиваются на глаза, ватные ноги и сбитое дыхание сейчас совсем некстати. Зажав свободной рукой свой рот, я долго выжидал. Он медлит. Выбив дверь, входит. Нарочно медленно, будто растягивая садистское удовольствие. В плохом освещении дряхлой раздевалки я увидел его в полный рост. Он просто огромен, мне даже не хочется представлять, как легко он может сломать мне шею, сразу же выдернув мои кишки. Я все больше придвигаюсь к самому краю, тихо оседая. Я не хочу быть тут, я ещё слишком молод, это было самое глупое задание из всех, которое мне поручали. После долгой задержки дыхания легкие требуют своего, и я тихо вдыхаю горький, плешивый воздух, смешанный с ржавеющим от влаги запахом железа и гниющей плоти. Я его слышу и от части могу разглядеть в узкую щелку шкафчика. Слышу скрип других шкафов, вижу как он проверяет почти все. Слышу, как он хлюпает и чавкает, видимо, уже представляя, как раздирает меня, медленно снимая кожу заживо, омерзительно запачкавшись в крови. Отрезает или выдирает моё мясо, добираясь до всего сокровенного. Вижу, он почти подошел к моему шкафчику. - Я не хочу, умоляю! - чуть было не вырвавшаяся невовремя реплика спасла мою жизнь. Громила отошел от моего укрытия, все так же мерзко шарпая ногами, ушел восвояси. Но мы оба знаем - это не последний раунд. И без того тусклая картинка на экране мерцает и, в последний раз одарив меня писком, темнеет. Настороженно вылезая из шкафа, я отполз в дальний угол. Стараюсь унять тошноту и головную боль. Пошарив по карманам, я почувствовал пустоту. Гребаная батарея села никак не кстати. Параллельно от меня стоит стеллаж. Что-то, поблескивавшее на нем, оказалось батарейкой. Я встал, но тут же прильнул к полу. В легких был неприятный осадок и ноги не слушались. Пересилив себя я поднялся, Знаю, издам хоть один лишний звук - эта тварь меня услышит. Вставив новую батарейку, я снова увидел, что меня окружает. Чуть левее меня была ещё одна дверь. Мне терять нечего. Я открыл её, но, только шагнув вперед, подскользнулся на кровяной луже. Звук упавшего тела усилился, вместе с громким криком, полным боли, эхом начал прыгать по гнилым коридорам. Я, похоже, сломал пару пальцев и, кажется, левое ребро. Я знаю. Эта тварь уже идет. У меня есть шанс сбежать. Наплевав на кровяную смесь во рту, поворачиваю, перепрыгивая через покрытый пылью стол. В следующую дверь. Разбитое окно, проткнув руку осколком, я упал с высоты второго этажа. Кровяная лужа уже покрыла часть асфальта. Ко мне подошел большой Билл. Я прохрипев своё последнее, - "Сколько ещё живых трупов тут будет?" - с дикой, а, может, даже горькой ухмылкой прикрыл усталые, воспаленные глаза.