Добрый вечер, Дозор!

Москва В немногочисленных плюсах этого кафе можно было бы обозначить то, что здесь сухо и тепло. Значительно теплей и суше, чем на улице. Ещё, оно оказалось ближе всех. А вот всё прочее... Кофе, растворимый, явно дешевле, чем заявлено. И пирожки, вчерашние. Впрочем, что кофе, что пирожки, выступали на этом столике скорее символом, этаким знаком примирения, на их целостность никто из двоих и не думал посягать. - Простите меня. - первым заговорил Филипп, внутренне удивившись себе, как легко это получилось. Евгений стал удивлённым и очень заинтересованным. Ещё при входе в кафе он как-то затейливо встряхнулся, став разом совершенно сухим, от шляпы до ботинок. А вот очки протёр отдельно, белоснежным платочком, вынутым из кармашка безлико-серого, мешковатого пиджака. - Что вы, Филипп Даниилович, - он улыбнулся преувеличенно смущённо, - За что, помилуй Бог, прощения просите? - В нашем прошлом разговоре я был слишком груб и несдержан, - высказавшись, Филипп испытал чувство облегчения. - Так ведь, заслуженно, разве нет? - серые глаза за вернувшимися на место стёклами хитро блеснули, невзирая на угоднический тон слов. Филипп отвернулся к плохо помытому окну, скрывая усмешку. Это было так... знакомо и привычно, что добавило ещё несколько незаслуженных плюсиков к уюту этого заведения. - Евгений Александрович, - Филипп вдруг передумал прятать упрямо лезущую на лицо улыбку, посмотрел на собеседника в упор, - Мне стоит произнести покаянную речь с лирическими подробностями? Тогда давайте, я это сделаю в письменном виде, несколько позже. Что-то мне подсказывает, что вы в Москве не проездом. - Ну, за неделю можно было и в стихах изложиться, - ворчливой скороговоркой заметил Жальцев, и всё-таки попробовал кофе. Но сморщился, отставив его после первого же глотка. - Я в поэзии не силён, - Филипп развёл руками, - Да и в прозе меня на одни отчёты хватает. Или, хотите, я закажу такси и свожу вас в приличный ресторан? - Приличные рестораны и в Заледеевске имеются, - фыркнул тёмный, - А вот нас с вами там нет. К сожалению. И вы правы, я прямиком с самолёта за вами. А вы? - он будто бы только сейчас заметил вещи Филиппа, - Куда-то ещё затеяли... по делам... от прямых обязанностей подальше? - Я собирался возвращаться, - Филипп понимал, что проговаривать очевидное вслух не обязательно, но решил, что раз уж вопрос задан, то ответ Жальцеву действительно важен, - Моё непосредственное начальство всю эту неделю отсутствовало, приходилось ждать. Вы же понимаете, что спорить с ним - себе дороже. Сегодня утром мы пообщались наконец. А вы, неужели в Дневном не были? - Что мне там делать? - Евгений стряхнул с лацкана своего пиджака несуществующую пылинку, - Отчёты от Серапина Мироновича туда и без моего участия уходят. А я - не такая уж важная личность, чтобы меня с какими-хоть целями кто-то из высокого начальства пожелал бы лично лицезреть. Ну-ну. Филипп мысленно покачал головой. Как ему этого не хватало! Будто не пять дней прошло, а год, не меньше. Вдруг, новая тревожная мысль возникла в уме: если Жальцев не врёт, тогда что же такое могло произойти в Заледеевске за время его отсутствия, раз тёмный, позабыв о своей болезненной гордости сорвался аж в Москву? - Все живы и в относительном порядке, - разумеется, Евгений мгновенно различил разницу в его настроении, - А мой визит носит скорее профилактический характер. Знай я, что вы и так возвращаться наметились, лучше бы обождал, - и принялся вновь ворчать, - Москву я не люблю. Излишне суетно и шумно. Покуда найдёшь нужный адрес... Да ещё дождь этот... - Как же вы нашли, где меня искать? - запоздало удивился Филипп. - А где же искать вас прикажете? - тёмный приподнял редкие брови, - Вот с вашего героического родственника и решил начать. - Но его адрес... - не закончил Филипп. - Помилуйте! - фальшиво возмутились в ответ, - Да кто ж из иных не знает адрес самого Городецкого? Я, пожалуй, удивился даже, что на его доме памятной таблички не установили. Но это пока, полагаю. Ещё один его подвиг, и дело будет решённое. - Издеваетесь. - догадался Филипп. - Ни коим разом! Очень искренне восхищаюсь! - Так это вы отсутствию таблички так сильно удивлялись, что мне вас окликнуть пришлось? - Что вы, Филипп Даниилович! Несколько другому. Жальцев схватил в руки свой портфельчик, удивительно совдеповского образца, из тех, какие Филипп видел только в старых кино: натурально-кожаный, чёрно-коричневый, с блестящими даже в пасмурный день золотыми пряжками. Ещё располагаясь за столиком, тёмный отложил его на свободный стул, занавесив пальто и водрузив поверх шляпу. Недолго покопавшись в портфеле, он извлёк на свет несколько листков, в которых Филипп сразу опознал ксерокопии набросков из пропавшего скетчбука Всеволода Акимова. Но когда один из рисунков оказался перед ним на столе, понял, что такого точно прежде не видел. - Это... - начал он. - Именно! - чему-то очень обрадовался Жальцев, - То самое окошко, от созерцания которого вы меня отвлекли. А это... - и положил поверх ещё один рисунок, - Это вот я увидел по пути к дому вашего дедушки, всех ему благ. А на этом мне ещё и арочку указали, куда входить следует. Филипп взял листки в руки, рассматривая, оценивая знакомый стиль и незнакомые изображения. А тёмный тем временем продолжил: - Я ведь, знаете ли, заплутал тут. Такая чертовщина эти "корпуса" в придачу к номеру дома. А вдруг вижу - это вот. И сразу же понял, что нужный мне дом точно рядом. - Да, - рассеянно согласился Филипп, - Это неподалёку. Дом Петра Сысоева. - Вот-вот, - покивали ему, - Видите, дамочки-то на фасаде слишком колоритные, чтобы я их не опознал. - Это кариатиды. Дом старинный, - Филипп отложил рисунок и глянул на Жальцева в упор, - Но где вы эти рисунки взяли? - А в новом варианте книжечки, - тёмный улыбнулся его потрясённому виду, поясняя, - Нашу пропажу, вы не поверите, нашёл Алексей Гаев, на том же самом месте, на крыше. Мы с Николаем Васильевичем покумекали и разобрали все сходства и различия. Часть прежних рисунков пропала бесследно и на их месте сейчас лишь чистые листы в количестве пяти штук. А потом идут вот эти три, - он качнул безупречно выбритым подбородком на листы, что перед Филиппом, - Как думаете, что это всё обозначает? На что намекает нам неведомый помощник? - Но... - внешне Филипп оставался спокоен, как привык, а вот внутри бушевало нечто возмущённо-яростное: с Николаем Васильевичем?? без меня?? - Почему мне не позвонили? И почувствовал, как краснеет от стыда. Хорошо, что здесь свет не так ярок, чтобы разобрать это, не особенно приглядываясь. Жальцев никак не мог позвонить с заблокированного в сердцах номера. Счастье, что решился приехать. И что вообще разговаривает с ним после всего. - Почему Николай мне не сообщил? - поправился он, изо всех сил надеясь, что на первый вопрос ему отвечать не станут. Жальцев промолчал. Попробовал во второй раз свой кофе. Опомнился, и отодвинул чашку ещё дальше. - Хлопот у нас было много, сообщил он. А вас беспокоить не решились. Только и о причинах Стельмаха всё Филиппу было понятно. В его возвращение не верили вообще. Заледеевск В кабинете заместителя главы Ночного Дозора Заледеевска было немного душно и пахло псиной. Сам хозяин кабинета сидел за столом, то выискивая что-то в интернете со своего ноутбука, то вороша различные бумажки. Выглядел он усталым. Дверь и не думал закрывать. Вошедшая без стука Лера поставила перед ним большую кружку крепкого чая с молоком. Потом покачала головой и пошла к окну, приоткрыть форточку. Осторожно обогнула по пути нечто, похожее на внушительный ворох меховых подушек. Поворачивая ручку окна, приподнялась на цыпочки, чтобы не потревожить обычно несвойственное этому кабинету препятствие. - Коля, - позвала она, справившись с задачей и сочувственно поглядывая на меховое нечто, - Может, позвонить ему всё-таки? Стельмах, зарывшийся в бумаги, поднял на неё печальные глаза, и даже открыл было рот для ответа, но был бесцеремонно перебит. - Только не говори опять, что его беспокоить не следует. Лера села напротив и уставилась требовательным взглядом. В сочетании с радужно-разноцветными хвостиками смотрелось это как-то особенно трагично. Николай отпил чаю, кивнул в знак благодарности за заботу. И медленно заговорил: - Боюсь я, Лерочка. - Чего?? - Того, что он мне может ответить, - складка у левого уголка губ обозначила горькую улыбку, - Вдруг скажет, чтобы не беспокоили больше? Что его это не касается? Что этим будет скоро заниматься кто-то другой? - Он так не скажет, - неуверенно заспорила девушка. Николай покачал головой: - Я с Жальцевым говорил. Уж он-то Филиппа получше нас с тобой знает. Однако, тоже боится, что... В дверной косяк постучали. Вежливый Казанцев предпочитал сообщить о своём присутствии. - Заходи, Саша, - позвал его Николай. - Чай будешь? - спросила Лера, обернувшись. - Да нет, я... - улыбался Казанцев очень редко, тем более в последние месяцы, но сейчас в глазах плясало детское озорство, - Я спросить хотел, когда ленточку резать будете? - Какую ленточку? - законно удивились хором Лера и Николай. - Ну, - Казанцев неловко провёл крепкой ладонью по коротко стриженным, серым от ранней седины волосам, - Работы-то закончены. Ленточка повязана. Вера Сергеевна уже ножницы на блюде приготовила. Николай в сосредоточенном недоумении таращился на него, старательно вслушиваясь, но ничего не понимал. - Никогда не слышал о таком блюде. - сообщил он наконец, морща высокий лоб - Это что-то национальное? Почему в нашей столовой такое в меню? Лера весело расхохоталась, а Александр тихо фыркнул в кулак. - Коля, тебе отдохнуть надо! - сообщила секретарша, отсмеявшись, - Ты что, никогда не видел, как новые объекты открывают и ленточку разрезают? - Ааа! - просветлел замглавы, - Ясно. Так что, Саша, всё готово, говоришь? - Ну, - кивнул он, - Я же про то и извещаю. Иди, разрезай. Если прямо сейчас открыть, и девочек запустить, то можно будет дозорных ужином накормить уже сегодня. Раздался новый стук в открытую дверь. Вошла Вера Сергеевна, прямая, строгая, без каких бы то ни было, не соответствующих статусу серьёзного заведения, улыбок либо смешков. Сегодня, по случаю почти летнего тепла она была в строгом тёмно-зелёном платье какого-то потрясающего покроя, родом из пятидесятых. - Николай Васильевич, - заговорила она, - Вы объект принимать будете? Или это запланировать на другой день? Лера подскочила на своём стуле, всегда готовая к любым забавам: - Нет, ну чего тянуть, а? Давайте сегодня! Только надо ребят позвать, чтобы всё честь по чести. И шампанское купить. И что там ещё прилагается? - Я... - Стельмах поморгал, потёр двумя пальцами переносицу, - Видите ли, дорогие мои, я не имею права без разрешения открывать какие-либо объекты на производстве. Это должен директор делать. В кабинете повисло обречённое молчание. Кажется, неожиданный праздник так же внезапно срывался. Все прятали глаза, не зная, что сказать. Внезапно, лежащий до сих пор неподвижно ворох меха на полу, ожил, подскочив на все четыре лапы. Волчьи уши встали домиком, нос настороженно принюхался. По приподнятому загривку, казалось, пробежали искры. Лапы напружинились, из пасти вырвался странный звук, похожий на тихий тявк и на скулёж одновременно. - Федя, что такое? - тоже забеспокоился Николай. Оборотень ему не ответил, даже взглядом пылающих тёмно-жёлтых глаз не удостоил. Так же стремительно сорвался с места и выбежал из кабинета, ловко обрулив по пути всех присутствующих. С несколько секунд ему озадаченно смотрели вслед. Потом Вера Сергеевна провела рукой по подолу своего платья, счищая с него шерсть, оставленную теранувшимся волчьим боком. Сказала: - Николай Васильевич, сколько бокалов закупить? Я Валентина Павловича озадачу. Он как раз пришёл недавно. Первым за сбежавшим оборотнем выскочил за дверь догадавшийся обо всём Стельмах. За ним торопливо последовала удивлённая Лера. Вера Сергеевна снисходительно усмехнулась этому. Прошлась до стола и аккуратно выбросила собранную с платья шерсть в урну. И только затем уже, без спешки, направилась к двери. Прежде чем покинуть кабинет, она остановилась напротив так и подпиравшего плечом косяк Казанцева. Мужчина казался каким-то разом сникшим, он достаточно равнодушно разглядывал носки своих ботинок. - Александр Михайлович, вы всё ещё не занесли мне документы об образовании, - строго известила Вера Сергеевна, - И медосмотр недопройден. Я вас толком оформить не могу. Он поднял потускневшие глаза и ответил: - Для временного трудоустройства предоставленных мной документов вполне достаточно. Я ведь свою работу выполнил, верно? Вряд ли меня здесь на постоянку оставят. Николай, дай Бог ему здоровья, слишком добрый человек. Но против слова главы Дозора даже его доброты не хватит. Думаю, с сегодняшнего дня я опять безработный. Поднадзорному с магическим блоком в Дозоре не место. Это я с Колей спорить не стал, но вы-то понимаете. Вера Сергеевна среагировала неожиданно. Она мягко улыбнулась, подхватила Александра под локоть и повела из кабинета, поясняя на ходу: - Насколько мне известно, в дозорные вы и прежде не стремились. А вот мастером по обслуживанию здания, почему бы вам не работать? У меня, кстати, в кабинете очень не хватает дополнительного стеллажа для бумаг. Как думаете, в каком магазине следует его заказать? Чтобы цена была адекватна качеству и не слишком накладно для организации? - В "Валери" можно, - сразу уверенно ответил Казанцев, - Там мебель местного производства, но хорошая. Материалы добротные. На заказ, опять же, делают. Я там знаю кое-кого, можно со скидкой договориться. Так, чинно и неторопливо беседуя, они добрались до лестницы, ведущей на первый этаж. И застали именно ту сцену, какую оба и ожидали. Спускаться не пошли, а опершись на перила локтями предпочли и дальше наблюдать удивительное представление. * * * Яков Мальков, дежуривший нынче "на вертушке", радостно заулыбался, увидев, как за окном, из машины такси выбирается Филипп Кларенс. Как он закидывает на плечо лямку сумки с ноутом. Как уверенно следует к дверям офиса. Дежурный хотел было сделать звонок Стельмаху, чтобы известить, даже за трубку взялся. Не успел. Вниз по лестнице кубарем скатился Фёдор. Скрежетнул когтями, тормозя по полу. Замер, совсем по-собачьи вертя хвостом и не сводя горящих глаз с готовой вот-вот открыться двери. Наконец дверь отворилась. Вошёл Филипп. - Добрый день, Яков, - поздоровался он. - Здравствуйте. С возвращением, - сдержанный Яков изо всех сил прятал в усах счастливую улыбку. Оборотень при виде главы дозора прыжком взвился в воздух, метя напрыгнуть на него. Но так и опал, едва не запутавшись в собственных четырёх лапах под строгим взглядом начальства. - Фёдор! - одёрнул его Филипп, - Это что ещё за новости? По какой необходимости в стенах офиса в таком виде? Будь добр привести себя в человеческий порядок. Оборотень взвизгнул возмущённо, словно хотел что-то ответить и плюхнулся задницей на пол. Он потянулся каким-то странным, вывернутым движением, будто бы вылезая из собственной шкуры. Шерсть опала с него и тут же исчезла. Фёдор сидел на полу, прямо в той одежде, в какой отправился к изрисованному гаражу по приказу замглавы в тот самый день, когда перевернуться так и не смог. Теперь парень сидел и моргал снизу на Филиппа. Филипп же, нависший над ним, качал головой в духе: на неделю вас оставить нельзя, бардак развели. - А я говорила! - сказала подбежавшая к ним Лера, и глаза её сияли восхищением. Филипп посмотрел на неё вопросительно, но пояснений так и не дождался. Хотя, вот, Николай, кажется, вполне её понял. Стельмах подал руку Фёдору, помогая подняться. - Обалдеть, - юного оборотня слегка потряхивало, - Я чё, теперь как Медведь могу? Прям в одежде переворачиваться? - Я бы не стал прямо сейчас это проверять, - одёрнул его Стельмах. И повернулся к Филиппу, - С возвращением. Вы вовремя. Мы тут ленточку резать собрались, а без вас никак, - и обернулся, мгновенно безошибочно отыскав взглядом Веру Сергеевну, - Верочка, открытие через час. Озаботьтесь, пожалуйста, бокалами и шампанским. Лера, дозорных извести. - Кто это - Ленточка? - насторожился Филипп. Судя по взгляду, он начал подозревать в разгульном самоуправстве уже всех подчинённых. Хохотали все, даже Фёдор. Кроме Филиппа. Он смущённо почесал правый висок и произнёс: - Кажется, Евгений Александрович рассказал мне далеко не всё.