Не нам судить, но мы обсудим

      Оксана осторожно огляделась вокруг.       Петрикор, чьё название она выяснила уже потом, её не обрадовал. Кругом были фонтаны, водопады и озёра… Одним словом, много-много воды.       Осознав всю комичность ситуации, в которой она уже вот как в третий раз как оказывается возле водоёма после хорошей пьянки с друзьями, она вздохнула. Пришлось поднапрячь мозг, чтобы вспомнить, кем в этот раз был её собутыльник, но в голове было пугающе пусто, не считая разве что головной боли — это был первый признак похмелья.       Оксана вздохнула ещё раз, только уже пытаясь понять, как далеко ей теперь шагать до родимой Уфы… и как её только угораздило укатить так далеко, да ещё и одной: собственной машины-то у неё не было, а пить она предпочитала в хорошей компании.       — Ничё, — раздражённо буркнула она, покосившись на свои кроссовки и озеро. В Иисуса не поиграешь, как бы ни хотелось. — В конце концов, Петербург тоже на болоте строили… Эх…       И она пошагала в сторону города, зло кряхтя и прихрамывая. Нога болела, тело было неподатливым и еле двигалось — спасало лишь то, что у неё уже был небольшой опыт в подобном деле, и новичком её было не назвать. Однако даже это не мешало ей проклинать суставы в свои неполные двадцать два года.       «Всё, — в очередной раз подумала Оксана, хватаясь за колено, — с этого дня пью только по праздникам!»       В Уфу въезд, насколько знала она сама, был бесплатным. Конечно, от ГАИ её дружка это не спасло, когда тот решился отправиться в ночное приключение без прав, благополучно лишившись их после, но сам факт-то! Поэтому, когда она обнаружила стражников у входа, она жуть как удивилась. И испугалась за свои счёта: мало ли, вдруг денег потребуют, а у неё с собой ни кошелька для взяток, ни документов с паспортом нет.       А потом она поняла, что, наверное, стоит радоваться… Ну отсидит она пару дней в обезьяннике, подумаешь, зато, может, ей дадут маме позвонить, а та за ней такси отправит! «В обезьяннике же кормят?» — пронеслось у неё в голове, и она, довольная, зашагала к двум мужчинам.       — Эй! Здрасьте!       — Que dit-elle? — шепнул один из стражей, что был бородат, другому.       — Un autre ivrogne… — фыркнул второй дядька, но уже бритый. — Elle-même ne sait pas de quoi elle parle.       — Больше двух говорят вслух!       — Non, attends! C'Est Snezhsky!       — Pourquoi quand je suis au travail?..       Оксана выжидающе уставилась на мужчин, а те — на неё в ответ.       — Вы понимаете меня? — глупо уточнила она на всякий случай.       Ответом послужил тяжелый вздох и, насколько она сама могла догадываться, благой мат.       — Qu'est-ce qu'on fait de toi? — в очередной раз решил показушно повздыхать бородач, на что Оксана только фыркнула.       И не таких старых пней видала. Выкарабкается.

***

      Запоздало, но всё же до Оксаны дошло, что находится она сейчас не в Башкирии, и даже не на её границе — видать, совсем сдурела, раз укатила аж до Франции хрен знает на чём и как из России пешочком, причём ещё и учитывая, что раньше дальше дома-то она редко куда выходила. Да ещё и мама трубку не брала фиг знаёт почему, как назло ей, а гудки ведь шли, она слышала!       Короче, к её же удивлению, пристроили Оксану ни в какой не в обезьянник, на кой изначально она рассчитывала, и даже вовсе не в отель для туристов. Что и удивило: пришла она, значит, под ручку с дядей полицейским в какой-то важный зал, где на неё косо поглядели тётки постарше, а потом позвали женщину в маске чумного доктора с просьбой проследить за ней. Так вышло, что живёт Оксана теперь с фатуйкой Светланой.       — На улицу лишний раз не соваться, меня не подставлять, на глаза людям Архонта не попадаться, а на остальное — хрен с ним, — просветила она её в первый день. — Спать пока будешь на диване… А, ещё особо с местными не болтай, уж мой тебе совет. Люди здесь наглые, а кто нет — ранимые… Ты, кстати, по образованию кто?       — Практически юрист, наверное…       Говорить, что отчислили её, она не стала — уж очень хотелось утереть нос преподавателям прошлого заведения.       — Сделаем, — кивнула Светка, за что мигом получила тонну уважения к своей персоне.       А через пару дней Оксана уже сидела на чьём-то заседании, нервно теребя локон и вспоминая свою тройку по обществознанию в седьмом классе. К её же счастью, влиться в коллектив ей удалось быстро: главное — вовремя хмыкать, время от времени пафосно перебирая стопку из нескольких листиков бумаги, а в остальном — просто молча сидеть. Повезло ей, что место её находилось в последних рядах, где можно было спокойно подкрепиться в любое время.       То, что жулили на допросах и брали взятки, она поняла быстро. Мало кого волновала честность, все действовали из своих собственных побуждений — правда, порой с оглядкой на блондинистую женщину в милой шляпке, которая явно была из садистов, ибо по-другому её адскую улыбочку объяснить было нельзя.       — Слушай, а ты где хлеб покупаешь? — как-то раз на одном из особенно скучных заседаний вякнула Оксана на русском без каких либо тормозов. — А то я весь Фонтан обошла, а батонов у вас… А, ты ж меня не понимаешь… Эх. Забей, ну, короче, — махнула она рукой.       — Фонтейн, — на автомате поправила девица, нахмурившись. — Что за батон?       И обе посмотрели друг на друга, как на дур.       — Ты, типа, полиглот, раз русский знаешь?       — Я, типа, твоя начальница и могу понизить твою зарплату, раз уж ты не знаешь.       Оксана, не мигая, вытаращилась, а сердце её пропустило удар — рассказывать французу о батоне! Да это ж чёртов символ Франции, если не брать круассан и Эйфелеву башню в расчёт! Но, страшась за свои счёта, она выложила описание хлебного изделия в рамках «он длинный» и «с колбасой кушать вкусно». А Фурина задумалась.       — Не слышала о таком, — качнула головой она.       — Я бы тебе испекла, но у меня даже блины корявые выходят, — с сожалением ответила Оксана, на что получила хищный оскал.       — Задержись после собрания, родная.       Оксана даже не испугалась — Фурина ей понравилась не меньше, чем фатуйка Светлана, а хорошие отношения с начальницей дорогого стоят.       — Нёвиллет! — после вынесенного приговора какому-то несчастному, Фурина позвала красивого мужчину с хитрой мордой. — Прикажи подготовить в зале кухню, будем печь хлеба!       Нёвиллет если подобной глупости и удивился, то виду не подал, предпочтя быстренько удалиться восвояси и не злить начальницу.       — Если выйдет вкусно, то батон к пивку закуской может стать наверняка, — между тем вниклась Оксана, пока Фурина тащила её за собой куда-то в проход. — И кстати! В Фонтане много воды, а значит, с рыбой проблем быть не должно…       — Если бы на тебе не было знака Снежной, я бы решила, что ты исповедуешь веру Барбатоса.       — Извините, я не очень люблю барбарис, лимонад «Шихан» вкуснее, на мой взгляд.       В распоряжении Оксаны оказалась целая столовая и кухня к ней, где её уже ожидали пять молодых девушек. Бедняжки, завидев поспешившего усесться за барную стойку молодого начинающего юриста в компании Архонта, принялись за дело под бесполезные инструкции вредной фатуйки Оксаны по типу «он должен быть мягким» и «ну, как в Париже, больше дрожжей кидайте, главное».       Первая попытка окончилась провалом.       — Не, ну это кулич какой-то, вам за такое авторские права прилететь могут.       Вторая оказалась не лучше.       — Вы зачем мне каравай испекли?       Третья стала решающей, но тем не менее ещё более ужасающей.       — Калач пересолили, ну что за безобразие и богохульство?!       Девушки гневно засопели в унисон — вредная фатуйка раздражала их своей кривой рожей с каждой секундой всё больше и больше, да вот только Архонт их попытки прикончить бесячую девицу с помощью рогалика не оценил бы, что тоже знатно трепало нервы. Приходилось только-то и надеяться, что этот самый бублик ей поперёк горла-таки встанет и не выйдет через прямую кишку.       Именно такую картину, состоящую из двух жующих шарлотку баб и пяти огнедышащих фурий, и застал Нёвиллет.       — Э-э, мадам, мне доложили, что того самого Путешественника схватили по вашему приказу у…       — Проведём суд над ним завтра, Нёвиллет, а пока лучше сядь и попробуй бэлиш, — вяло отмахнулась Фурина, вгрызаясь зубами в хлебный мякиш.       Зарплату Оксане после того дня повысили. Это, определённо, был плюс.       Но внезапно появившаяся перед судом над Итэром Арлекино — это, к сожалению, был минус.       — Царица хочет собрать все Сердца, чтобы покорить и покарать взор Селестии, — лениво говорила ей Предвестница на родном русском. — Раз уж тебе выпала честь общаться с божеством, будь добра, помоги исполнить волю нашего Крио Архонта.       — Лучше сядь и попробуй кыстыбый, — перебила Оксана, протягивая той его только со сковородки, что успела стащить некоторое время назад на кухне.       — Ты меня слышала, — процедила Арлекино, но кыстыбый приняла и активно зачавкала картофельным пюре.       Никакое Сердце Оксана тащить не собиралась — это она знала.       Но почему — точно сказать не могла.       Возможно, на неё повлияло то, что мать трубку так и не взяла, а в обезьянник её всё равно никто сажать не стал, несмотря на отсутствие тех же документов. Светлана так и вовсе протянула руку помощи, устроив на высокооплачиваемую работу, за что ей было отдельное спасибо.       Однокомнатную квартиру в Уфе, конечно, было жалко, но возвращаться в пыльную коморку ей назад не хотелось, как бы там ни было.       Или же, скорее всего, на подобное повлияла сама Фурина — кормить она кормила бесплатно, пропуск на кухню ей выдала, что тоже было просто прекрасно. Оксане нравилось сидеть и ничего не делать у неё под боком, пока та с счастливым лицом выдавала приговоры на казнь, устраивая показательные бои с этим самым незнакомым Путешественником.       Потому что, возможно, то тёплое и незнакомое чувство в груди, вспыхивающее всякий раз, когда Оксана видела обычно беспощадную Фурину с румянцем на щеках и булкой батона в руках, приготовленную по её личному приказу, оказалось незабываемым и непередаваемым, приятным ощущением. Оксана считала, что то, как Фурина с опаской принюхивалась к батону, опасаясь за своё пищеварение, тщетно стараясь скрыть сам по себе этот факт, у людей и было принято называть «любовью».