Там, где оставишь

В первый день в сторону ведра Финн даже не смотрит. Ведро ярко-синее, неуместное, и всегда невзначай притягивает взгляд, но Финн игнорирует его нарочито, остервенело ковыряя камень металлическим пальцем. То, что сидеть на полу прохладнее он понимает почти сразу, как только ему надоедает драться со стеной. Он вынимает из двери единственный движимый кирпич. Так кажется, что в комнате больше места. Через пару часов он сосредоточенно потрошит содержимое рюкзака. Из еды в нем лишь шмоток лежалого мяса, да подтаявшие конфеты, прилипшие ко дну. Мясо он съедает. Голод его пока что не гложет. Ночью в подземелье жутко холодно. На второй день он со злобы пинает ведро о стену. Ломает стул пополам. Из щелей меж неладно сложенных блоков идет едва ощутимый сквозняк — он льнёт к нему взмокшим от пота лбом и продолжает ковырять стену. Он дышит редко и неглубоко. В дальнем углу сидит скелет, поросший мхом. Мох — это хорошо. Он откуда-то берёт влагу. Финн сухо отлепляет язык от неба. В сумке скелета лежат вздувшиеся консервы и открывашка. Финн смотрит на них с сомнением и забирает только последнее. Открывашка для ковыряния стен не годится. На следующий день от голода Финн едва может думать, но от одной мысли о сладких конфетах на дне рюкзака ему сушит горло. О том, чтобы вскрыть консервы, не может идти и речи, уж тем более — о том, чтобы рыться в ведре. На третий день Финн отколупывает со стены мох. На вкус он горький и замечательно сырой. Вприкуску с конфетами идет неплохо. На следующий день Финн заглядывает в ведро. Внутри, помимо скомканных салфеток, костей и банановых шкурок, оказывается надкусанный плесневелый сэндвич. Финн съедает его почти не жуя. Он много говорит со скелетом. Он даёт ему имя Билли. Билли нормальный парень. Временами он может быть довольно забавным. На пятый день кончается мох. Сегодня особенно жарко. Финн спит почти целый день, прижав металлическую руку щеке. Она всегда холодная. Проснувшись, он слизывает с ладони пот. Ночью от холода немеют ноги. Он думает о том, как хорошо было днём. В комнате стоит смрад. Финн к нему привыкает. Фёрн сказал, что придёт через месяц. Он приходит неделю спустя. — Я сказал ему, что Фёрн умер, — говорит он, просовывая яблоко в дверное окошко. Оно глухо стукается об пол. Если быстро не съесть, начнёт чернеть. — Он оказался психопатом, и мне пришлось его убить. Финн нехотя разлепляет глаза. Смерть Фёрна звучит неплохо. Эта мысль вдруг кажется ошеломляюще громкой. — Джейк так легко тебе верит, но он считает, что я веду себя странно. Говорит, я подавлен из-за чувства вины. Но ты не стал бы по мне скорбеть. И никто бы не стал. — Поэтому лучше быть мной? — Финн едва разлепляет губы, чтобы произнести слова, и это на него не похоже. Он был зол, но злоба у него была какая-то дурная. Ненормальная. Ледяная. Фёрн медлит не дольше секунды, прежде чем дать ответ. — Да, — его голос отражается от стен, и Финну кажется, что он повсюду. — Так намного лучше. Глядя на упавшее яблоко, Финн испытывает странное раздражение. Оно в другом конце комнаты. Слишком далеко. На следующий день он слизывает влагу со стен. Где-то внизу наверняка есть вода. Его тошнит желчью. Он глотает. Опять тошнит. Обожженная глотка неприятно саднит. Его тошнит снова. На следующий день Финн вскрывает консервы. Тухлое мясо он ест руками. На вкус хуже, чем пахнет. Об отогнутую крышку он режет руку. Боли не чувствует. С упоением выпивает теплую кровь. Билли рассказывает о местах, в которых он когда-то бывал. Не скелет-Билли. Настоящий. По ночам он думает о том, как его руки смыкаются на шее Фёрна. Почему-то он представляет это именно так. У Фёрна нет лёгких, он вообще не умеет дышать, но по-другому представить от чего-то не получается. Вот бы он пришёл снова. Ковырять стены бесполезно, он больше этим не занимается. Порез на руке не заживает. Из консервной банки он делает нож. Фёрн приходит снова. Приносит пончик и банку соды. Он много жалуется. Говорит, что годен лишь на то, чтобы убивать монстров. Чего же в нем не хватает? Что в тебе такого особенного? Финн жуёт молча. Ему нечего ответить. — Скажи что-нибудь, — просит Фёрн. Его голос никогда не перестаёт быть ровным. Финн думает, что он все-таки скорее растение. — Ты совсем на меня не похож. Фёрн молчит очень долго. Финн делает три глотка соды. Остаток откладывает на потом. Финн понимает не скоро. Еще одно их различие — Фёрн ходит абсолютно бесшумно. Финн больше не думает о том, что находится снаружи. Ему нравится представлять, что там вообще ничего нет. Закрывая глаза, ему порой кажется, что его комната на самом деле просто еще одна большая консервная банка с гниющим мясом, ржавая подводная лодка в бескрайнем море. Это почему-то успокаивает. Раньше пугало. Он переползает поближе к двери. Так ждать Фёрна намного удобнее. Металлическая рука не работает, когда он слишком устал. Да и обычная тоже. По ночам Чоко сворачивается вокруг него кольцом. Она постоянно горит, и он не чувствует холода. Билли больше ничего не говорит, но он всегда рядом. Когда Фёрн наконец приходит, кажется, что прошла целая вечность. Ему не нужно слышать звуки шагов, чтобы знать, что он здесь. Фёрн всегда приносит с собой запах травы. — Зачем? — спрашивает Финн, остекленело глядя перед собой. Он едва может узнать свой голос. — Я просто хочу, чтобы ты умер, — спокойно отвечает Фёрн и проталкивает в окошко сэндвич. Сэндвич, который сделал для него Джейк. Он шлепается прямо перед Финном, тут же распадаясь на части. — Зачем ты приходишь сюда? Финн не двигается с места, хотя тут близко. Лишь руку протяни. Он не двигается. — Я хочу увидеть, как это произойдёт. Финн кивает, хоть это и не имеет смысла. — Никогда не думал, что умру вот так. — Я знаю. Финн легонько качает головой и закрывает глаза. Конечно, он знает. Он всё про него знает. Когда Фёрн приходит в следующий раз, в комнате абсолютно тихо. — Финн? — Фёрн зовет его, но ответа так и не получает. — Финн! Фёрн стучит в дверь и пытается заглянуть в окошко, но комната выглядит совершенно безжизненной. Слышится шорох, поворачивается в замке старый ключ. Фёрн вбегает в комнату, только чтобы обнаружить, что она пуста. Его голова с хрустом проминается внутрь, когда оконный блок ударяет сверху. Фёрн не успевает развернуться, когда глаза вдруг перестают видеть. От резкого толчка в спину он валится на пол и чувствует, что в руке ключа больше нет. Это знакомое ощущение, потому что вместе с ним больше нет и руки. Он подскакивает на ноги, снимает с головы ведро и вдруг слышит, как закрывается за ним дверь. Оконный блок медленно встаёт на место и вытолкнуть его почему-то больше не получается. Он пробует биться о дверь всем весом, рубит ее мечом и кричит, что есть мочи, но сколько бы он ни пытался, ничего не выходит. Он замурован. На следующий день он решает, что все не так уж и плохо. Сев в самом дальнем углу рядом со скелетом покрытым мхом, он подобрал чужую грязную шапку, положил себе на колени и медленно пустил корни. По крайней мере, он не умрет до тех пор, пока Финн не придет за ним. Фёрн закрывает глаза и начинает ждать. Но Финн так и не приходит. Ни через неделю, ни через две. Ни через месяц.