Беспомощно и отчаянно

— Мистер Тэнг, вам помочь? Голос детский вздрогнуть заставляет — Тэнг оборачивается, тарелку чуть ли не из рук роняя. Но ловит в последний момент — хватается прямо у пола кафельного и на корточки усаживается, чтобы с детской фигурой сравняться. Пальцы — непривыкшие, тонкие дрожаще блюдце сжимают. И неровное дыхание стягивается, когда он в большие, невинные глаза заглядывает. — Всё хорошо, МК, мистеру Тэнгу не требуется помощь. МК стоит в причудливой ночной футболочке с рисунком обезьянки — ему скоро одиннадцать, а привычкам не изменяет. И смотрит ещё совсем сонно — неудивительно, время почти двенадцать. Пигси оставил Тэнга домыть посуду. Не по прихоти — а очередной способ оплаты нахлебника. А МК вот — должен давно спать в кроватке, но, уличив минутку, сбежал и кружится теперь возле ног. Детская страсть умиляет столь же, сколь утомляет. Тэнг смотрит, Пигси вернуться стоит — как большие руки хватают ребёнка и поднимают. С раздражением лёгким, но заботой в бокал после льют молоко и мёда добавляют. МК пьёт и улыбается, а Тэнгу противно от себя же и до мерзкого хочется также. — Мистер Тэнг, вам нравится Пигси? МК растёт не по дням — слишком быстро для чужих глаз, что ещё недавно в шоке глядели на Пигси, когда тот показывал ребёнка. А у Тэнга вся жизнь из под ног уходила и сердце отказать обещало. Прямо как сейчас, когда МК карандашом по раскраске ведёт и смотрит — ехидно сощурив глаза. — Мистер Тэнг, вам нравится Пигси? И внутри холодеет. Тэнг пытался полюбить эти глаза, но каждый раз терпел поражение. Дети не его — он свыкся и сросся с этой мыслью, но видя, как с любовью, бурчанием ласковым под носом Пигси детскую курточку — только купленную застёгивает, а МК затем руку берёт и нос в капюшоне прячет — Тэнг завидовал завистью неприличной. — Да, — отвечает он, уже в третий раз прочитывая ту же строку в книге и хмурится еле заметно за очками большими. — Я люблю Пигси. И хочу полюбить тебя — но не выходит. У Тэнга нет ни желания, ни умений. МК сидит рядом — слушает внимательно рассказы о Короле Обезьян и выглядит почти мило, что по губам Тэнга бьёт улыбка и сердце щемит. А затем он пытается дать МК лекарство. Обычная простуда, но дитя морщится и пиалу со всем содержимым опрокидывает на белые одежды. Тэнг наблюдает, как растекается пятно по чангпао и как легко снова то выходит у Пигси и МК ему улыбается беззаботно, за шею прижимая. — Думаю, тебе стоит сменить одежды, — добавляет он после, будто издеваясь. Тэнг сидит в спальне Пигси — то, где ни раз хотел оказаться, но с губ горечь не сходит отвратная — почти лекарственная. Он пальцами капризные глаза трёт и по щекам бьёт, чтобы порыв болезненный сдержать. А затем входит Пигси и будто нарочно щёлкает по носу, дразнит игриво. У Пигси всё выходит отлично — отцовство, лапша такая пряная, вкусная, сердцу любимая и даже МК после кошмаров-истерик успокаивать и будить по утрам. И Тэнга покорить у него вышло тоже до презабавного смешно и просто — а сейчас гладить его такого жалкого и беспомощного по уложенным волосам. Тэнг нос морщит и прячет в изгибе плечей другого. Пигси позволяет небрежно — будто не зная, куда себя деть, положить руку на спину сгорбленную. — Прости, — у Тэнга само вырывается. Так нелепо и быстро — в одно дыхание. — Я снова всё испортил. Но Пигси не отвечает. Вместо укора — рука большая по голове проходится, а затем губы касаются лба. Тэнг поднимает глаза — загорается как ночник в ночь тёмную, глубокую — золотым, алым и не дышит почти, отмеряя секунды. Они смотрят друг другу в глаза — сменяя мгновения — и Тэнг решается первым. Губ касается криво, неумело и глаза прикрывает, боясь от шума сердцебиения своего потерять разум — забыться. Поцелуи — изнеженные, желанные — струятся по губам бесконечно. Становятся нетерпеливее и влажно скользят по подбородку к шее. Тэнг всхлип давит и пробирающих дрожью чувств — щекоткой по плечам и ключицам обнажённым, когда пояс развязывается. Под халатом нет ничего — руки горячие ощутимые следы прожимают и голова, кажется, теряется окончательно. Тэнга касаются невесомо, боясь навредить и в глаза заглядывают так искренне, с желанием обжигающе ощутимым, что вспархивает ответом в груди и струится к низу живота. Тела прижаты непозволительно близко. И Тэнгу не верится, что всё реальность — что он этого достоин. На глаза ложится пелена белёсая страсти и влажных слёз в уголках. Горячий вдох срывается с пересохшихся губ. Он прижимается, обхватывая ногами и потирается через последний слой брючных одежд. До грубого рыка в изгиб исцелованной шеи. До дурноты вожделения в каждой косточке тонкого своего тела. — Пигси… я люблю тебя. Слова вылетают с первым неровным стоном и раз за разом вспыхивают по комнате. Лицо Тэнга рдеет душными оттенками исступления и тело — метками алыми, прокушенными — пробирающей эйфорией по коже. Он полностью нагой и с первым толчком — перед глазами затухает всё и вспыхивает — непривычность дискомфортная, что сладостью обнажается. Тэнг затыкает руками податливый голос, изгибается навстречу грубой — так нужной — страсти и всхлипывает — не видя ничего через запотевшие, влажные стёкла очков. От того ощущения — горячее, безумней — Пигси, продолжай, не останавливайся, прошу. И тело откликается под пальцами на каждой косточке рёбер. Шёпот топится в эхо, когда Пигси хватает мочку клыками, скользит языком. — Я люблю тебя, Тэнг. Люблю. Невозможно. Ты прекрасен. Каждый толчок выносит воздух из лёгких — сдавленным хныканьем в стиснутую ладонь. Пигси берёт несдержанно, присваивая до краёв. Повторяет с каждым разом люблю тебя, безумно, Тэнг, и срывает руки от губ. — Погоди.. к… как же МК. Он может… услышать. Но голос Тэнга млеет в губах другого — влажных и обкусанных им же. И улыбка расцветает на тех, ощутимая сквозь поцелуй. Тэнгу хочется смеяться тоже — от осознания глупого и от наслаждения искрами-звёздами, что наполняет его тело так безудержно. Пока он не сгорает полностью — в вспышке блаженной со содрогающим телом. Часы моргают десятью утра. На Тэнге одежда слишком широкая — от Пигси — и обкусанное плечо выглядывает из-под футболки. Он тянется к самой верхней полке на цыпочках и с тянувшейся болью в тазу — вытягивает пачку каши, роняя на голову. У него молоко закипает, чуть не сбежав и кусочки яблока нарезаны криво, но Тэнг упорно мешает всё в миске, оставляя кухню в неописуемом хаосе. Тэнг заглядывает в комнату — МК ещё спит. Дышит неровно от болезни и укутывается в одеяло с машинками, пока Тэнг ставит на тумбочку кашу ещё горячую и склоняется, чтобы губами температуру проверить благо спавшую. Но не уходит почему-то сразу, как собирался , а смотрит на мерное дыхание и шепчет совсем тихо, чтоб не разбудить: — Я обещаю, что когда-нибудь стану для тебя хорошим отцом. Как Пигси. Тэнг ерошит прилипшие от пота волосы, стягивая бандану и растворяет лекарство МК в соке, чтобы было слаще, когда проснётся. Он сидит на краю кровати и почти верит, что на этот раз сможет. Когда Пигси просыпается, то в доме по-прежнему тихо и МК утыкается в грудь рядом, лазая в телефоне. А Тэнг слюни пускает, заботливо во сне прижимая.