Не последняя битва

      Когда военные космокрейсеры клеронтийцев напали на безобидные и когда-то свободные и самостоятельные планеты Нейтральной Полосы, Звездный Альянс не смог оставаться в стороне, а Полоса перестала быть нейтральной. Она превратилась в площадку масштабных боевых действий…       Звездному крейсеру «Минору Ода», принадлежащему Альянсу, после нескольких подряд феноменальных побед требовался срочный ремонт. Во главе крейсера стоял молодой командир – капитан звездных войск Ким Чонин. Он уже вошел в историю космического флота, как самый молодой командир кораблей высшего ранга. Всего в двадцать восемь лет на него без предупреждения и подготовки свалилось бремя лидерства и ответственности за экипаж в несколько сотен человек. А все потому что Военный Совет Альянса слишком рано уверовал в свою мощь и непобедимость, отправив несколько лучших эскадр в самое пекло. И ожидаемо проиграл. Минору Ода попал в эпицентр, лишился трех вспомогательных отсеков и капитанского мостика. На ближайшей союзной планете крейсер залатали, но всю командирскую верхушку пришлось оставить в тяжелом состоянии на лечение.       Молодой капитан Ким Чонин, который спешно принял управление крейсером на поле боя и вернул на союзную планету, удостоился чести и дальше возглавлять корабль в военных походах. Военный Совет принял это решение от безысходности, но теперь напыщенные генералы и адмиралы из совета твердили друг другу, что никогда не сомневались в способностях мальчишки. Победа за победой одерживал Минору Ода под командованием Чонина. И даже после того памятного длительного восстановления кораблю ремонт в доках ни разу не требовался. До последнего момента.       Сейчас Минору Ода направлялся на ремонтную станцию NN-991 вблизи одной из пока еще свободных и не захваченных клеронтийцами планет Полосы.       – Временно заправьте кабели, чтоб не болтались над головой, – руководил Чонин, осматривая поврежденную в последней стычке палубу. – Минору, – вполголоса позвал он.       – Да, командир, – непосредственно в ухе откликнулся искусственный интеллект крейсера.       – Добавь коридор 12-1-1 в чек-лист для ремонтного дока.       – Есть.       Инженеры и техники справлялись хорошо, но командир предпочитал быть вместе с командой на передовой. Сейчас он с легкостью подхватил тяжелый витой кабель, помогая двоим механикам закидывать его под потолочную решетку.       – На раз-два, – скомандовал старший бортинженер, свешиваясь с потолка из решетки, – я приму.       Чонин выдохнул, стиснул зубы и подкинул кабель одновременно с товарищами.       – Капитан Ким! – резкий возмущенный оклик пронесся по коридору.       Даже особо занятые обернулись, но только не командир. Он закончил с кабелем и только тогда, отряхнув руки о грязную форму, обернулся:       – Лейтенант До, что случилось?       – Ваши безрассудство, упрямство и глупость случились, – вполголоса выдал сердитый омега в форме медперсонала. – Разве лейтенант Мин не просил вас не пропускать перевязки?       – Я почти здоров, – отмахнулся Чонин.       – Правда? – едко процедил медик и дернул в стороны форменную куртку капитана. На темной нижней майке с левой стороны блестело свежее кровавое пятно.       – О, – Чонин наигранно удивился, – а я и не заметил. Рана уже не болит.       В последней стычке командир помогал товарищам латать дыру в обшивке на соседней с мостиком палубе, и при очередном ударе корабль тряхнуло так, что размело всех, кто там был, по отсеку. Кому-то повезло больше, кому-то меньше. У Чонина рана была не опасная, но постоянно вскрывалась из-за того, что командир не сидел на месте, а носился по всему крейсеру, и даже сейчас кабели заправлял. Значительная часть команды была с гораздо более серьезными травмами или вообще недееспособна, но медик До считал, что это не повод для капитана пропускать перевязки.       Омега гневно вдохнул-выдохнул, сжал пальцы на запястье капитана и жестко потащил его за собой в сторону медотсека.       – Капитана Кима не ждите, он после перевязки будет на мостике, а вы сами справитесь, – бросил До, обернувшись к опешившим техникам.       – Ну еще чего, – тихо возмутился Чонин, безропотно следуя за омегой.       – Выбирай: или мостик, или регенерационная капсула, настроенная на несколько часов.       – Как с вами тяжело, лейтенант До.       – Тогда в ваших же интересах побыстрее закончить наше общение, капитан Ким. Прошу, – он отсканировал ладонь на датчике шлюза и открыл проход в процедурную.       – Кенсу-у… – устало протянул Чонин, усаживаясь на край кушетки. – Ты зря переживаешь…       – Я выполняю свою работу, – жестко отсёк парень. Он разложил на столике инструменты и тюбики с жидким пластырем. – Раздевайтесь, капитан.       Чонин послушно подхватил край майки и попытался потянуть вверх. Врач отвернулся, смешивая подходящий заживляющий раствор, но резкое шипение и тяжелый вздох, заставили все отложить и вернуться к пациенту.       – Ну-ну, не болит, говоришь? – Кенсу скрестил руки на груди и вопросительно вздернул бровь. Чонин сидел с обреченным видом, майка все еще была на нем. Он скривился, переживая приступ боли, и снова вцепился в майку. Кенсу накрыл его руку своей.       – Я сам.       Омега достал скальпель и аккуратно разрезал майку по швам прямо на теле командира. Откинул в мусор окровавленные куски ткани, снова повернулся к капитану и тут же попал в ловушку: руки альфы крепко сомкнулись на спине и притянули вплотную меж раздвинутых ног, а дыхание обжигало шею.       – Кенсу…       – Чонин, у меня скальпель, – напомнил омега, едва справившись с дрожью в голосе. – Не искушай.       – Кто кого искушает…       – Чонин!       – Кенсу…       Дыхание на шее сменилось прикосновением. Горячие губы оставили один невесомый поцелуй. Процедурку заполнил томный стон, и губы тут же прочертили по шее дорожку. Скальпель со звоном стукнулся об пол.       – Ты невыносим, – Кенсу сжал чужие плечи и сам подался навстречу ласкам, – самонадеянный засранец.       – От засранца слышу, – хмыкнул довольный Чонин, притягивая омегу и размещая у себя на коленях. – Только ты очень и очень выносим. Готов выносить тебя вечно, – признался, накрывая губы поцелуем и не позволяя языкастому омеге ответить.       Они познакомились еще во времена учебы. А точнее во время практики. Чонин вместе с другом умудрился попасть в заварушку и отхватить комплект шикарных ранений, после чего руководитель практики в надежде скрыть инцидент отправил обоих курсантов не к медикам военной академии, а к своему знакомому главврачу в один из лучших госпиталей Альянса. В итоге друга Чонина госпитализировали, а самому Чонину назначили процедуры в дневном стационаре и временно разместили в общежитии для сотрудников. Чанёль страдал в больнице, а Чонин развлекался вылазками в город. Правда, в итоге оба остались своей «практикой» все же довольны. Чанёля наблюдал молодой врач-омега, в которого альфа, по классике жанра, без памяти влюбился. Чонин сколько его не навещал, так ни разу с таинственным доктором не пересекся. Но другу привык на слово верить.       Сам же Чонин случайно познакомился с соседом по общежитию. Это был Кенсу. Он как раз самым правильным образом проходил свою студенческую медицинскую практику в этом госпитале. Смены у него были короче, чем у квалифицированных врачей, а потому возвращался он в общагу рано, где его тут же перехватывал Чонин и уводил гулять, в кино, ну и что там еще молодые влюбленные парочки делают. А ночью они неизменно оказывались в комнате Чонина и практиковались в иных умениях.       – Дай хоть рану заклею, – в противовес своим же словам Кенсу сам сейчас крепко держался за плечи альфы, подставляясь под поцелуи, и разжимать руки не спешил.       – Потерплю.       – Нет уж, – Кенсу чуть отклонился, дотягиваясь до столика. Чонин удерживал за талию и любовался омегой, что был сейчас только его. Как он деловито хмурит брови, не забывая о врачебном долге даже ёрзая на коленях у возбужденного альфы.       Заживляющий спрей, оросивший рану, вызвал дикую боль. Чонин зашипел сквозь зубы и руками вцепился в край кушетки. В следующие несколько секунд осторожными касаниями Кенсу нанес жидкий блокирующий пластырь. Чонин знал, что будет больно, ведь он сам запустил лечение, но не ждал, что боль будет такой адской. Он зажмурился и закинул голову. И тут же почувствовал теплые ладони на щеках и быстрые короткие поцелуи на веках, скулах, губах…       – Терпи, герой, терпи, – шептал омега, бесконечно покрывая поцелуями лицо альфы.       – Ради тебя что угодно.       Боль отступала, и снова в теле просыпались желания. Чонин запустил руку под уже расстегнутый форменный комбинезон омеги, и тот ловко сам выпутался, сбрасывая верхнюю часть и оставаясь в майке. Чонин уложил ладони на бока Кенсу, с наслаждением помял, дождавшись откровенного стона, и медленно повел вверх, собирая майку. Кенсу с готовностью руки вскинул и позволил себя оголить. Кровь кипела, подстегивая на безумства.       Чонин перехватил Кенсу и уложил спиной на кушетку.       – Прекрасен, – шепнул Чонин, целуя и тут же прикусывая кожу на подтянутом животе. В ответ Кенсу зарылся пальцами в волосы альфы и застонал в голос. – Бесконечно прекрасен.       Застежка на комбинезоне омеги разъехалась до конца, Чонин пальцами чуть сдвинул лишнюю одежду, оголяя живот на пределе, укусами спустился до самого низа и замер. Кенсу недовольно вскинул бедра. Чонин ткнулся носом в живот и хрипло рассмеялся.       – Минору, блокировка второй процедурной.       – Есть, командир, – отозвалось в ухе.       – Что? – Кенсу резко распахнул глаза.       – Чтоб никто не помешал.       – Нет, – омега встряхнул головой, разгоняя наваждение. – Нет, Чонин! Боже, я опять поддался, – он судорожно вырвался из объятий, вскочил и отвернулся. Чонин медленно поднялся за ним.       – Ты меня с ума сводишь, – выдохнул Чонин в макушку, аккуратно приобнимая за обнаженные плечи.       – Ты меня, между прочим, тоже! – Кенсу развернулся, взгляд пылал гневом. – Прекрати, пожалуйста, меня изводить. Я на службе.       – Вот именно. Какого черта, Кенсу? Какого черта омега делает на военном корабле в горячей точке?       – О, ну вот опять, – Кенсу демонстративно отмахнулся, подхватил повисший на поясе комбез и, несколько раз промахнувшись, все же всунул руки в рукава и застегнулся под горло. – Я уже давно твое мнение услышал. Услышь и ты мое: мне плевать, что ты думаешь. Это моя мечта!       Когда они прощались перед долгой разлукой, ведь доучиваться предстояло на разных планетах, Кенсу решился поделиться с Чонином своей мечтой. Он мечтал о работе на военном флоте. Он наивно подумал, что нашел союзника и поддержку. Но Чонин его надежд не оправдал. Воспитанный строгим отцом-альфой – бывшим военным, Чонин всегда единственно правильной считал модель семьи, где альфа служит на благо Альянса, защищает мир и дом, а омега хранит уют и домашний очаг, растит и оберегает детей. И уж точно на фронт не суется!       Кенсу на фронт не рвался, всего лишь на военный корабль штатным медиком. Чонин его желаний все равно не понял и не принял. Они сильно поссорились. На этом пути их разошлись.       Сразу по окончанию учебы Чонин, как лучший на курсе, получил распределение на Минору Ода. А Кенсу последние три года просидел на какой-то богом забытой военной базе и занимался в основном лечением сезонных соплей и постановкой комплексных прививок обслуживающему персоналу базы. В современном мире было слишком мало возможностей для омег попасть на реальный боевой корабль. Все рентабельные места доставались альфам. И даже диплом с отличием омегам не помогал устроиться в команду военного корабля. Только несколько юридических лазеек давали призрачный шанс таким фанатам космоса как Кенсу.       И омега этим воспользовался. Он заступил на службу ровно за неделю до выхода крейсера в зону боевых действий. Если б Чонин только знал, сделал бы все возможное и невозможное, чтобы омегу с корабля сняли и на ближайшей мирной базе оставили. Но времени на это не было, ведь Чонин сам вернулся из увольнительной перед самым вылетом. Вообще-то, они с Чанёлем брали отпуск, чтобы смотаться к брату Чана, который уже два года как устроился инженером по нейросетям на транспортный хаб, совмещенный с небольшой военной базой. Но до хаба Чонин не добрался, поменял маршрут и отправился к родителям. На крейсер вернулся за два дня до отлета и едва не нарвался на выговор. Спасло официальное письмо из Госпиталя Солнца, куда определили его отца с серьезным сердечным приступом, из-за чего Чонин и задержался.       Поначалу Чонин много раз останавливал Кенсу в коридорах корабля и просил… нет, умолял уволиться! Чем, естественно, заслужил презрение. Они перестали общаться, и только тот фатальный бой, после которого Чонин из простого, даже не старшего помощника сразу заступил в должность командира крейсера, немного сдвинул лед в отношениях. По крайней мере, сейчас у всех на первом месте стояли военные задачи. А на душевные страдания и взращивание личных обид времени почти не оставалось.       Кенсу постепенно оттаял и начал с Чонином разговаривать. Вернее, отвечать, ведь игнорировать вопросы командира – это не по уставу. А До Кенсу – примерный офицер космического флота и устав соблюдает. А потом Минору Ода влипал подряд в несколько неприятных переделок. Выбирался, конечно, из них победителем, но и не без потерь. Трудности, как известно, закаляют, а еще сближают. И с каждым разом… с каждой новой встречей наедине с Чонином Кенсу ловил и останавливал себя все позже и позже. А если бы альфа еще и песенку свою любимую не заводил про «не место омегам на корабле», то и вовсе давно бы Кенсу с катушек слетел и отдался. Несмотря на все свои принципы и запреты. Хорошо, что Чонин тоже альфа принципиальный и мнение свое с годами не изменил. А с последними событиями оно у него только сильнее укрепилось.       – Это плохая мечта, Кенсу, – хмуро выдал привычную фразу Чонин.       – Да-да, лучше б я мечтал сидеть на попе ровно где-нибудь в глубинке Альянса и детей твоих воспитывать.       – Было бы неплохо.       – А ты бы в это время здесь, в Полосе, умирал бы под огнем клеронтийцев.       – Я же альфа. Это мой долг.       – И мой тоже, я, между прочим, присягу принес. И вообще…       – Да, Минору, – Чонин замер, вслушиваясь в то, что говорит ему корабль. Или делая вид. – Сейчас буду.       – Отличная отмазка, – нахмурился Кенсу, нервно заламывая пальцы. – Опять уходишь от разговора.       Чонин обреченно вздохнул, подошел к панели связи на стене у входа и ввел свой личный код.       – Минору, – позвал он. И комнату заполнил серьезный голос:       – Слушаю, командир.       – Повтори, пожалуйста, что ты сейчас мне сказал.       – Есть, командир. Старший помощник Пак срочно вызывает на мостик капитана Ким Чонина.       – Теперь можно мне идти? – спросил Чонин, обращаясь уже к Кенсу.       – Кто я такой, чтобы задерживать вас… командир, – буркнул Кенсу и отвернулся.       Чонин медлил. Хотелось обнять, поцеловать в макушку и пообещать больше не расстраивать, не увиливать от разговоров и вообще быть образцовым альфой, любовником, возлюбленным… Но обещать такое у Чонина не было права, а потому он и объятий себе не позволил. И ушел молча.              – Капитан Ким, разрешите доложить? – подскочил с места Чанёль, едва на мостик заступил Чонин.       – Минору объяснил мне, – капитан опустился в центральное кресло перед панорамной панелью, всю площадь которого занимал открывшийся вид на стыковочный док станции NN-991. – Вы направили кодированный чек-лист с повреждениями, а станция запросила расшифровку, так?       – Не совсем, – первый помощник придвинул к себе наборную панель и быстро ввел запрос. Данные высветились поверх панорамы.       – Они хотят полное описание проблем вместе с техническими данными по крейсеру, – пояснил открывшуюся переписку Чанёль. – Говорят, что еще не разобрались с принятыми в Альянсе кодами.       – Но разве в этой части Полосы не стоят наши патрули? – вставил старший навигатор. – У меня есть только старые данные, но патруль Альянса на NN-991 должен быть совершенной точно. Иначе бы я не рискнул проложить сюда маршрут.       – И если патруль был бы на месте, то расшифровку кодов с нас никто бы не запросил, – задумчиво проговорил Чонин.       – Тоже думаешь, что это ловушка? – осторожно уточнил Чанёль.       Минору Ода уже достаточно натерпелся, и в том состоянии, в котором крейсер находился сейчас, еще одной стычки может уже и не перенести. Это понимали все собравшиеся сейчас на мостике. Но если навигатор прав, то на станции должны были оставаться пленные граждане Альянса из бывшего патруля. И могучий Минору Ода просто сбежит, бросив своих умирать? Не попытается спасти? Только кто спасет самого Минору Ода и двести семьдесят три члена экипажа, если ловушка захлопнется?       – Минору, помоги навигаторам просчитать коридор для гиперпрыжка с учетом нашей ситуации и возможностей, – скомандовал Чонин, приняв решение. – Бортинженеру вступить в переговоры со станцией, попытаться отвлечь обсуждением, например, на тему оснащения их ремонтного дока. Пусть думают, что мы притормозили, потому что не уверены, что здесь нам помогут, а не потому что обнаружили ловушку. Чанёль.       – Да, капитан!       – Расчет критических зон корабля. А мне придется сообщить экипажу, что у нас опять боевая готовность.       План почти сработал. Крейсер к прыжку был готов, только оставалось развернуться и выйти на свободную расчетную полосу. Чонин даже слабовольно подумал, что ошибся и никакой ловушки не было. Только Минору Ода под командованием столь недальновидного капитана едва ли дотянет до ремонта, если сейчас выйдет в гиперпространство, переключив для этого на двигатель все энергоресурсы. Щиты уже ослабли, да и некоторые отсеки держатся на честном слове и страховочных силовых полях, которые могут рухнуть, как только крейсеру начнет недоставать энергии.       Несколько десятков боевых истребителей клеронтийцев, резко снявшиеся со станции, на мгновение успокоили совесть Чонина. А вот и ожидаемая засада! Только противопоставить им Чонин ничего не мог. Они приближались с правого борта, тогда как Минору Ода входил в разворот и оказывался обращенным к врагу той стороной, где в прошлой битве разнесли полностью огневую сетку. То есть абсолютно безоружной стороной.       Выпустить свои истребители встречно Чонин не мог, они предназначались для ближнего боя и в гиперпространство самостоятельно уйти бы не смогли. А бросать одних товарищей ради спасения других капитан Ким Чонин еще не научился.       Он скомандовал сосредоточиться на прыжке и нервно ждал старта, когда клеронтийские пушки ударили в борт, а Минору вывел на панель схему корабля. Отсеки шестой и пятой палуб вспыхивали на схеме алым цветом.       Следующий залп ощутимо пошатнул крейсер. Алым вспыхнул медотсек полностью.       Как сквозь толщу воды, до Чонина гулко долетали слова бортинженера. Он что-то говорил про потери на гипере… Чонин видел только алую сетку разрушенных палуб. И самый короткий путь с мостика до медотсека. Неужели, он не успеет спасти, если сейчас же помчится за Кенсу? Обязательно успеет!       Чонин вскочил на ноги. Команда насторожилась. Они тоже еще не научились доверять молодому и неопытному командиру, но другого выбора у них сейчас не было. Чонин осмотрел лица своих товарищей. Прикусил губу и опустился в кресло.       – Что там с потерями на гипере? – уточнил у инженера ровным голосом. Показалось, что все присутствующие разом выдохнули, потому что в кресле командира снова сидел невероятный Ким Чонин, выдернувший их уже не из одной заварушки.       – Поврежденные отсеки надо заблокировать, их может порвать.       – Минору, – Чонин сглотнул и тихо приказал: – заблокируй все поврежденные отсеки перед самым прыжком. Чанёль, передай команде на пятой-шестой палубе, что у них есть полторы минуты, чтобы покинуть зону блокировки. Надеюсь, там остались живые, – добавил почти не слышно. – Готовимся к выходу в гиперпространство!       Еще один залп, пришедшийся на уже разгромленный борт, настиг крейсер за мгновение до входа в гипер. Только мастерство команды навигаторов и сплоченная работа с искусственным интеллектом спасли от фатальной ошибки, и Минору Ода, несмотря на встряску, мягко лег на курс.       – Минору, – тихо позвал Чонин. – Просканируй био-логгеры всего экипажа.       Схема повреждений на панели сменилась списками команды. Напротив имен загорались разноцветные иконки. Список зажигался огнями, а команда капитанского мостика затаив дыхание наблюдала. Каждый хотел найти кого-то в списке. И боялся увидеть серую иконку.       Биосенсорные логгеры вживляли всем солдатам и офицерам, подписывающим военные контракты с Альянсом, в левое плечо под кожу. При распределении на корабль или в другие войска, датчик привязывался к местной нейросистеме и позволял интеллекту корабля регулярно отслеживать жизненные показатели объекта. Пульс и дыхание – сейчас они были самыми важными.       Чонин пытался выцепить из списка нужное имя, но каждый раз спотыкался. Слишком много потерь, и каждая жизнь и на его совести.       – Минору, отсортируй неактивные логгеры в отдельный список, – не приказал, а попросил старший помощник. Чонин благодарно кивнул и добавил:       – Минору, выполняй.       Список перестроился. Теперь все серые имена отправлялись на левую сторону, там, где Минору подписал над колонкой имен «Логгеры неактивны».       – Двенадцать, – в ужасе выдохнул навигатор. – Еще двенадцать… – он закрыл лицо ладонями и принялся почти беззвучно читать молитву со своей родной планеты.       – Тринадцать, – поправил Минору. – Сканирование завершено.       – О, господи! – выпалил Чанёль, нарушив гробовую тишину.       А Чонин… он не хотел смотреть и видеть, но «Лейтенант До Кенсу» горело серым слишком ярко. Так, что в глазах резало. До слез.              Полет через гиперпространство проходил спокойно. Молча работала команда мостика. Минору собирал для Чонина первые отчеты о повреждениях. Навигаторы и связисты рассчитывали точку выхода и канал связи, который необходимо будет моментально открыть, чтобы передать в Управление информацию о засаде на базе союзника. Чанёль нервно заламывал пальцы и рвался помогать то старшему бортинженеру, то навигаторам. Чонин бы и хотел помощника чем-нибудь срочным и важным занять, да не мог. У самого в голове и в душе было полное опустошение.       – Командир, запрос видеосвязи от медицинской группы, – сообщил Минору.       – Подключай, – помедлив, согласился Чонин. Он уже знал, что услышит. И хотел бы разговора избежать, да придется выслушать. Командир развернулся в кресле и оказался лицом к монитору, с которого на него смотрели усталые, но вполне живые и такие родные глаза!       – Кенсу?!       На оклик к монитору развернулся весь мостик. Послышались облегченные и даже радостные вздохи.       – Лейтенант До Кенсу, – по уставу отчитался омега. – Разрешите обратиться?       – Разрешаю, – взволнованно пробормотал Чонин.       – Мы успели эвакуировать из поврежденного медотсека тяжелых пациентов и даже перенесли несколько капсул. Где нам можно разместиться?       – Минору, подбери для стационара самую безопасную площадку.       – Есть, командир.       – И еще, – серьезно продолжил Кенсу, – если кто-то умеет оказывать первую помощь, может…       – Минору, проверь анкеты экипажа и направь подходящих ребят в распоряжение лейтенанта До!       – Спасибо. Просто лейтенант Мин в тяжелом состоянии и не может сейчас работать…       Чонин на секунду обернулся к спискам логгеров и проверил: старший медик, к несчастью, был в красном списке.       А лейтенант До Кенсу все еще в сером!       – Твой логгер!       Кенсу от этого окрика вздрогнул и напрягся.       – Почему твой логгер неактивен?! – возмутился Чонин.       – Мой логгер? – Кенсу спустил с левого плеча комбинезон и прямо пальцами залез в жуткую развороченную рану. Вытащил логгер: – Хм, действительно неактивен, – и демонстративно выкинул в сторону. – Еще вопросы, командир? – и так обворожительно улыбнулся, что Чонин твердо решил в ближайшую же свободную минуту, если таковая у него теперь будет, побежит искать эту омежистую заразу, то ли чтобы наказать за издевки, то ли просто расцеловать…       Но встретились они нескоро. Минору Ода вышел из гиперпрыжка вблизи надежной союзной базы. Сначала Чонин связался с Управлением, потом отправил запрос в ремонтный док, в стационарный госпиталь. И только когда все проблемы были улажены, а новый надежный курс установлен, позволил себе покинуть мостик, чтобы лично осмотреть повреждения корабля.       – Кенсу, – вот так просто позвал Чонин, заметив омегу в конце пустынного коридора.       – Чонин? – обернулся тот.       Секунда понадобилась двоим, чтобы броситься навстречу друг другу, чтобы сжать друг друга в объятиях, чтобы столкнуться носами в жадной попытке дотянуться до губ напротив.       – Кенсу…       – Чонин…       – Твоя рука…       – Твоя рана…       Они целовались, обнимались, а потом Чонин стирал у любимого слезы со щек и отчаянно шептал:       – Кенсу, умоляю…       – Нет, Чонин, не говори, – Кенсу шмыгнул носом и вскинул на альфу обиженный взгляд. – Только не сейчас.       – Как раз сейчас. Я думал, что потерял тебя. Еще раз такое я не перенесу, – он крепко обхватил ладонями лицо омеги и замотал головой.       – Хочешь сказать, ты единственный, кому тут тяжело пришлось? Я тоже из-за тебя с ума схожу от беспокойства, но ты ведь не завяжешь с карьерой, если я попрошу?       – Ты такого никогда не попросишь.       – Вот и ты меня не проси.       Где-то в коридоре хлопнула дверь, и послышались приближающиеся голоса. Кенсу отстранился. Чонин упрямо шагнул к нему, но омега не позволил, увеличивая расстояние между ними еще на шаг.       – Чертова система! – Чонин рассерженно взлохматил себе волосы. – Омегам на военном флоте не место! Как такое допускают?       – Вполне официально, – тихо и сухо отозвался Кенсу. – Есть варианты. И выйти замуж за офицера – самый надежный. Тогда омегу зачисляют в экипаж, в котором служит его муж.       – Если бы я был твоим мужем, точно бы ни на какой крейсер не пустил!       – Вот поэтому мой муж не ты… – Кенсу последний раз вскинул на Чонина взгляд, полный боли, – а он.       Чонин еле нашел в себе силы развернуться вслед Кенсу, чтобы увидеть, как омега приближается к взволнованному Чанёлю. Как тот перехватывает его за руки и пытается поцеловать, но Кенсу чуть отклоняет голову, и Чанёль мажет губами по щеке.       Чонин всегда наблюдает за ними с какой-то мазохистской болью в груди. Чанёль не настойчив, он всегда нежен с супругом. А Кенсу в своей сдержанности… бесконечно прекрасен, как любит говорить Чонин.       А еще Чонин любит Кенсу, но они оба слишком гордые, чтобы принять тот факт, что друг без друга жить не могут.       – Чанёль, – Чонин остановился рядом с супругами, чтобы положить другу на плечо руку и кивнуть, – иди отдыхать.       – Но у меня дежурство на мостике…       – Иди. Отдыхать. А я подежурю. Мне все равно есть, над чем подумать.       – Спасибо. Идем? – обратился Чанёль к мужу, ласково обнял и повел в сторону кают.       Что ж сейчас пускай идут, а Чонину и правда есть, над чем подумать…       Проиграна битва, но не война.