В толпе друг друга мы узнали; Сошлись и разойдемся вновь. Была без радости любовь, Разлука будет без печали. М. Ю. Лермонтов «Договор»
Он замечает её, когда на улице расцветает сирень, а из распахнутого окна на первом этаже закатные лучи солнца медленно ползут по бархатной обивке гостиного диванчика. Смех её голоса звучит особенно приятно среди прочих женских голосов, а в тёмных глазах читается целая история. Тогда, весной далёкого 1864 года Александр впервые узнает её имя и обменяется с ней несколькими фразами – новая фрейлина матери Мария Мещерская оставит после себя тепло от мелькавшей улыбки и силу природного ума, после которого хотелось завести новый разговор о чём угодно. «Всё время крутится в голове…» – напишет он в своих дневниках, сталкиваясь с девушкой ещё и ещё. Так пройдут несколько месяцев, прежде чем симпатия Александра Александровича окончательно обретёт образ тёмноволосой миниатюрной Мари. В июне он даже напишет Мамá письмо, в котором с ошибками расскажет о том, как «ездили с обществом в Павловск на ферму и пили там чай. М. Э. Мещерская ездила с нами также верхом и часто бывала с нами в Павловске». Она проникает в жизнь цесаревича незаметно, но так плотно: вот они играют в карты или лото вместе с Владимиром, Николой (кузен Николай Александрович), Бакой (Владимир Барятинский) и другими членами компании, ездят на лошадях, без конца о чём-то болтают и спорят. Её смех отдаётся в ушах перед сном, за завтраком, во время занятий и прогулок, куда бы Александр не направлялся. Ради неё он поборет свои смятения и страхи, выступая на балах в Зимнем, которых так тщательно избегал раньше – казалось, что его грузная фигура будет выглядеть чрезвычайно смешно на фоне остальных лиц мужского пола. Приходилось, сжав ладони в кулак, делать шаг в центр зала, ибо среди самых разнообразных партнёрш можно было чаще выбирать её. Кадриль ли это на балу в Эрмитаже, котильон в Дворянском собрании… С ней Александр чувствовал себя в своей тарелке, ласково сжимая тонкую талию, облачённую в мягкие ткани. Улыбка Марии заставляла его светиться изнутри и снаружи, вытаскивая наружу тайные желания и незнакомые чувства. Но пути Господни неисповедимы. Весь мир вокруг Александра меняется в 1865 году, ведь умирает дорогой брат Никс, цесаревич Николай Александрович. Родной по крови и по духу, ближайший друг и верный соратник уходит неожиданно и быстро, скончавшись от туберкулёзного менингита. Это становится настоящим ударом во всех смыслах, ведь вместе с потерей на Александра опускается и тяжесть наследника всего престола. Тяжёлые времена скрашивала она: «каждый день то же самое, было бы невыносимо, если бы не М.». Рядом с ней будущий наследник отвлекался от горя и собственных дум, а если же чувства были сильнее, то она оказывалась самым внимательным и чутким слушателем, после чего влюбиться сильнее было решительно невозможно. Мария чувства показывала по-своему, даря цветы, альбомы со стихами и фотографии себя, как напоминание. Сладостное чувство предвкушения от встречи до встречи затмевало любые заботы, наполняло день смыслом и целью. Жизнь, впрочем, продолжала диктовать свои правила – новый статус Александра в качестве наследника престола круто менял положение дел. Теперь М. Э., простая фрейлина, не могла видеться с Александром так часто, чтобы не вызывать подозрения. Зимний и Петергоф превратился в поле игры, где в условленном месте оба из них «случайно» сталкивались во время прогулки, затевая долгий разговор. Придворный мир, впрочем, слишком внимательный и цепкий из-за собственной замкнутости, своими слухами вынудил пересекаться ещё реже. Если разговоры, то только о погоде или о чём-то отвлечённом. Если встречи, то короткие и ограниченные. Теперь жизнь Александра не принадлежала только ему, на кону стояла Россия.«Вспоминаю наши зимние катания» «Было бы интересно услышать о Вас» «Непременно надеюсь увидеться»
Общая тайна стала делится на троих. Моменты разлуки помогала скрасить Саша Жуковская, передававшая небольшие записки и устные приветы. Это – так мало для молодого сердца, так крошечно для распахнувшегося неизведанному чувству сердца, что Александр едва ли находил себе место. На балах ревниво отслеживал каждый взмах чёрных ресниц, сердито вздыхал на обращённые не к нему улыбки, зло сжимал ладони в кулак при отсутствии внимания. К тоске присоединился страх: Мещерская не любит. Такой приговор был ещё мучительнее разлуки. Весна сменялась летом, лето сменялось осенью. Редкие встречи, пустые разговоры, долгие взгляды и беспокойные сны. Александр оставался честным только со своим дневником, долгими морозными вечерами опуская перо в чернильницу и исписывая листы. «Опять пошли неприятности. М. Э. мне сказала, что к ней пристают, зачем она садится возле меня так часто. Но это не она, а я сажусь возле нее. Снова придется сидеть Бог знает где и премило скучать на собраниях. О глупый, глупый свет со своими причудами». Этот глупый свет и обязательства уже совсем скоро сыграют свою роль – в конце ноября 1865 года Папá огласит «приговор», по которому невеста усопшего брата должна будет стать уже его женой. Мир вновь обернулся против Александра. Тягость обязательств не дали выступить против родителей. Да и мог ли он? Долг будущего наследника, где вся его жизнь теперь есть Российская Империя. «Милая Дусенька», как напишет он позже, останется там, в прошлом, когда к марту 1866 г. Александр наконец-то решится сделать «правильный» для него выбор. Вот только глупое сердце, так отчаянно бьющееся при редких встречах, все эти бесконечные мысли и образы никуда не хотели отпускать образ Марии Мещерской из молодой головы. 18 апреля решение вновь поменяется на противоположное, когда Александр услышит во время танца роковые слова – предложение от молодого князя Витгенштейна. Господь Бог, посылающий на его душу испытания, явно решил превратить его жизнь в Ад на Земле. Не потерять рассудок получается с большим трудом. Будущая женитьба ощущается каторгой, собственные метания – карой за грехи. Вместе с муками выбора неустанно следует страх, что его Мария вовсе не испытывает тех же чувств, ведь они ни разу не объяснялись друг перед другом, как нужно. Александр безустанно ищет ответы на свои вопросы, но не находит ни одного. С запахом цветущей сирени он наконец-то принимает решение за себя: «Я не хочу другой жены, как М. Э. Это будет страшный переворот в моей жизни, но если Бог поможет, то все может сделаться, и, может быть, я буду счастлив с Дусенькой и буду иметь детей». Теперь мысль оставить престол брату Владимиру уже не пугает, а кажется всё более привлекательной. Папá и Мамá должны все понять! Эта настоящая любовь, такого никогда больше не будет, он не может упустить такой шанс! Проходит всего пара дней, как в конце мая Папá вызывает его к себе. Будто провидец, Александр идёт в кабинет с отдающим сердцебиением где-то в горле. Волнение сковывает и без того грузную фигуру, когда он, услышав от Александр II про статью о нем и Мещерской, которая уже перепечатана в Дании, даёт уклончивый ответ о скорой поездке к невесте. Он не хочет жениться, он не может уехать. Папá переносит разговор на следующее утро, где, услышав честное признание сына, приходит в ярость. И это решение будущего наследника?! Отказ от престола ради эгоистичной детской влюблённости?! Это – благодарность перед страной?! Итог был закономерный: Александр II возражений не принимал, а приказывал ехать в Данию. Княжну Мещерскую он обещал отослать и, выставив сына за дверь, оставил того в ещё большем смятении и тяжести. Всё рушилось. Как можно скорее отослав Дусеньке записку с кратким пересказом, Александр как на иголках ждал следующей встречи с Папá, чтобы просить его быть благосклонным. Всё складывалось удачно – Мария Александровна заверила сына, что сделает всё аккуратно, отправит Мещерскую в Париж на время. Это успокоило будущего императора, заставляя оставшиеся до отъезда в Данию дни приводить свою истерзанную душевными метаниями голову в порядок. На 29 мая назначен долгий путь. Утром перед этим, Александр, выкроив время для прощения, встречается с Марией. Они едва ли говорят, не отрывая взгляд друг от друга. Её ладони в его собственных кажутся крошечными, хрупкими, как фарфор, а глаза едва помещают всю собравшуюся в груди печаль. Его милая М. Э. стояла перед ним краше любой драгоценности и любого предмета искусства, а её слёзы на щеках выжигали на сердце Александра будущие шрамы. В те долгие и одновременно короткие минуты он впервые почувствовал вкус её губ, впервые узнал, какого было быть рядом с ней так близко. Судьба давала ему последний шанс, и он впитывал эту возможность до дна. В следующий раз их судьбы пересекутся лишь через год, в Париже, когда он увидит её в доме княгини Чернышевой, а вскоре узнает, что княжна помолвлена с молодым и богатым Павлом Демидовым, князем Сан-Донато. Ещё через такое же время до него дойдёт страшная весть – Марии не стало во время родов, ей было всего лишь 24 года. Новость принесёт Александру невыносимую боль, а воспоминания о ней навсегда останутся в памяти. Она была его первой Мари.