О чувствах и Революциях

      В ее пхеньянской квартире он всегда чувствует себя совершенно неуместным — невообразимо огромным и нестерпимо ярким. Хорошо, что хрупко-ценных вещей у Хе Юонг не так много. Этим она напоминает кубинцу Че, но он пока не решил, стоит ли сообщать вслух. Карлос не уверен даже, будет ли это комплимент или наоборот.       Кар-лос Ма-ча-до. Даже его имя слишком длинное для этого места. Когда Корея со свойственной ей прямотой сообщает об этом, Куба лишь улыбается одной из множества своих улыбок — неимоверно теплой и искренней.       — Это только половина, — говорит он, а она не может не улыбнуться в ответ.       Хе Юонг мечтает заманить его к себе в Пхеньян зимой. Из Карлоса выйдет отличный обогреватель: он, кажется, один способен произвести столько тепла, что хватит на небольшую деревню.       — Заварю чаю, — предупреждает Корея, оставляя гостя на время одного.       Кубинец кивает. До начала этих их странных отношений он не любил чай, отдавая предпочтение кофе (дерьмовому, если верить Северной и большинству их общих знакомых). Сейчас же…       Взгляд невольно скользит по книжным полкам. Полные собрания классиков на самом видном месте. Маркс. Ленин. Ким Ир Сен. У него — в Гаване — тоже такое имущество (кроме, пожалуй, последнего) имеется. Где-то пылится. Вспомнить бы еще где. Его тома совсем другие — кажущиеся совсем новыми, несмотря на прошедшее время, ни разу не прочитанные до конца. Корея же читает вдумчиво, перечитывает, что-то отмечает. Кубе нравится наблюдать за этой ее сосредоточенной версией.       Сколько он знает ее, Пак Хе Юонг была куда лучшим коммунистом, чем сам Мачадо. И Карлос невольно восхищался ей.       И продолжает до сих пор.       Они садятся на пол перед маленьким столиком, на котором уже дымятся две чашки. Карлос долго не может устроиться, возится, пытаясь разместиться так, чтобы было хоть немного удобно. Хе Юонг прячет в чашку улыбку. И когда ее перестала раздражать эта неуклюжесть, начала казаться милой?       Куба вспоминает вдруг, что так и не отдал подарок — привезенный с Острова Свободы мармелад — но тот почти наверняка остался с вещами в номере. Ничего, время еще будет.       Он представляет, как обрадуется она, и прохладная пхеньянская весна мигом становится чуточку теплее. У нее так мало причин для радости… Карлосу видится здесь ужасная несправедливость.       Но жалеть Северную нельзя, не за чем. Эта удивительно сильная и мужественная страна заслуживает лишь восхищения и уважения. (Иначе и отхватить можно)       За чаем они говорят о многом, но избегают политики. Хочется (пусть ненадолго) притвориться, будто нет вокруг ни блокады, ни санкций, ни жуткого гнетущего одиночества, что непременно вернется, как только Карлос сядет со своим шефом в самолет.       — Знаешь… — вдруг начинает Хе Юонг.       Кубинец смотрит на нее, чуть наклонив голову. Он чем-то похож на своих любимых собак — больших т очень (иногда сверх меры) дружелюбных. Такой же умный и преданный. Корее кажется, она легко может прочитать, о чем тот задумался, в этих огромных карих глазах. Нужно лишь повнимательнее вглядеться.       Куба не отводит взгляд, отвечает ей тем же. Северная была и остается для него самой большой на планете загадкой. Что скрывается в этих бездонных почти черных омутах? Наверное, узнать не суждено.       Потому она так его манит.       Ей хочется рассказать ему, поддавшись внезапному порыву, о том, как много значит для нее его присутствие не только здесь и сейчас, но вообще, как важны (пусть не такие масштабные) помощь и поддержка. Как важен для нее он сам.       Хе Юонг более чем уверена, что этот порыв — полностью «вина» кубинца, его на нее влияние. Иногда Корея диву дается, какой он на самом деле еще маленький. И еще сильнее тому, что предпочла бы, чтоб он и дальше оставался таким: немного наивным и идеалистичным, простым и открытым.       Таким настоящим.       Как жаль, что ее испанский слишком плох, чтобы сказать, а его корейский — чтобы понять. Может, к лучшему?       Так и не дождавшись, Карлос вздыхает и шумно, залпом допивает свой чай. Он понимает, что речь должна была пойти о чем-то очень важном, но о чем именно — понять не может. Потому слегка хмурится.       Все-таки иногда с ней невероятно тяжело. Однако…       Для себя Карлос давно решил, что ни за что на свете не оставит Северную одну. Даже если начальство будет против. Даже если против весь мир будет. Он просто не сможет бросить свою боевую подругу. Свою Корею.