Волшебное чтиво

      Меня разбудило солнце. Даже сквозь закрытые глаза его лучи умудряются меня ослеплять. Как же это бесит, и так почти каждый день. Конечно, здорово, что весной солнечных дней становится больше, но прерывать мой сон таким образом чертовски неприятно. От этих мыслей по телу проходит волна раздражения. Ещё и всю ночь я снова просидела за ноутбуком. Что за дебильный режим: засыпать с рассветом и вставать хрен знает во сколько, при этом чувствовать дикую усталость… Хотя, что странно, я совсем не ощущаю боль и сухость глаз. Неужели сегодня они будут не красными, хотя всё равно я буду выглядеть задолбанной. Надо бы завязывать с этими ночными посиделками.       Сморщившись от недовольства, вызванного фактом пробуждения, я переворачиваюсь на другой бок, чтобы скрыть лицо от палящих лучей, при этом посильнее укутываясь в своё одеяло. Оно такое приятное, что каждая новая проведённая под ним минута лишь усиливает желание остаться в этом тёплом коконе. Я издаю звуки ноющего недовольства. Может забить и проваляться целый день в постели? Смотреть шортсы, залипать в интернете и т.д. Эх, блин, нет, это скучно, да и день пройдёт впустую. Потом опять будет мучить совесть, что я не занималась дипломом и ничего по дому не сделала. Ладно, надо бы уже вставать…       Всё ещё не открывая глаз, я закидываю руки за голову и лёжа потягиваюсь всем телом. Удивительно, куда делись мои боли в спине и пояснице? Даже плечи не болят. Странно… Что за волшебный сон? Или может кто-то сделал мне массаж, пока я спала? Хах, нет, это было бы жутко. Представляю, проснуться посреди ночи от того, что какой-то мужик мнёт тебе лопатки.       Я лениво поднимаю своё тело и сажусь на край кровати. Сделав тяжёлый вздох, я открываю глаза и вижу светлую комнату, залитую солнечным светом. Помещение здесь небольшое, но достаточное, чтобы разместить в себе всё необходимое: письменный стол, шкаф, кровать и небольшой стеллаж для книг. Ремонт в комнате довольно старомодный, а мебель слегка пошарпанная, но это лишь увеличивает ощущение некоторого уюта. Выглядит, конечно, миленько. Но это не моя комната! Где я вообще? Это что за место? Очередной сон или что? Нет, что-то как-то слишком реалистично для сна. Потерев лицо руками, я понимаю, что точно уже не сплю.       Может, я у подруги? Хотя нет, исключено, я точно засыпала дома. Да и эта квартира мне в принципе незнакома. И думаю, вряд ли бы я забыла, что решила у кого-то остаться на ночь.       Положив ногу на ногу, я упираюсь локтем левой руки в колено и, немного наклонив голову вперёд, зарываюсь пальцами в волосы. Алкоголь мне память не отшибает, следовательно даже если бы я выпила, то помнила, как очутилась в этом месте…наверное. Может мне кто-то что-то подмешал? Да нет, фигня. По барам и клубам я не хожу, да и с незнакомцами тоже не пью, а значит мне в принципе никто не мог ничего подсыпать. Хотя, я не знаю, как именно работают эти психотропные вещества, и вполне возможно, что они каким-то образом влияют на память… Нет, что за бред?! Я же точно помню, что весь вчерашний день провела дома. Хрень какая-то.       Мысли будто спутываются в клубок, и я продолжаю пытаться найти ту единственную ниточку, которая бы привела меня к ответу. Но каждая новая версия развития событий только увеличивает масштабы хаоса в моей голове. Что это за место? Где я вообще? Я пытаюсь на чём-то сконцентрировать своё внимание, чтобы хоть как-то вернуться из вороха мыслей в реальность. Но ни этот чёртов стол, заваленный книгами и карандашами, ни этот чёртов шкаф цвета…я не знаю…дуба или бука, не шарю, ни даже этот милый овальный коврик под ногами не может мне помочь. Почему я не дома? Нет, какого хрена я не дома?! В раздумьях я начинаю активно шебуршить свои волосы. Чёрт, столько вопросов и ни одного нормального ответа.       Но тут моя рука останавливается, и я ставлю свой мозговой штурм на паузу. Волосы…с ними что-то не так. Они какие-то другие на ощупь и как-будто длиннее. Это очень странно. Я вытягиваю перед собой прядь своих волос и вижу тёмно-рыжие локоны. Что за…? Может мне просто кажется? Чтобы окончательно снять пелену сна, я тру глаза пальцами, после чего, всматриваюсь в горящую на солнце прядь. Нет, мне не показалось, они действительно рыжие и гораздо длиннее. Когда я успела покраситься? Обеими руками я начинаю взъерошивать свои волосы, периодически рассматривая пряди. У меня же волосы по плечи. Они не могли вырасти за одну ночь. Может парик? Немного потянув за волосы, я понимаю, что эта огненная копна осталась на месте. Нет, всё же мои. Но почему тогда…       В этот момент я обращаю внимание на свои руки, и лицо принимает выражение крайнего непонимания. Что блин? Почему мои руки такие…маленькие? Я вытягиваю обе руки вперёд и вижу небольшие ладошки с тонкими детскими пальчиками. Так, у меня что, проблемы с самовосприятием? Я всё же под кайфом, да? Посмотрев на ноги, я испытываю ещё больший шок. Они, как и всё тело, были миниатюрными. Нет, ну это уже слишком! Это вообще возможно? Из меня вырывается нервный смех, переходящий в панику. Что происходит? Так, Кристина, только без паники, пожалуйста, без паники.       Тут дверь резко открывается и в комнату врывается какая-то девочка.       — Лили, ты ещё не встала? Мама уже приготовила завтрак. Быстрее спускайся вниз! Все ждут только тебя. — После этого девочка скрылась за дверью.       Что? Кто это был? Почему она говорит на английском? И что за Лили? Вроде бы я здесь одна… Покрутив головой в стороны, я убеждаюсь, что я единственная, кто есть в этой комнате. Это она меня так назвала? Что за приколы? Я упираюсь локтями в колени и тру лицо руками. Пожалуйста, только не говорите, что это какой-то розыгрыш или реалити-шоу… Хотя почему я какой-то ребёнок?! Нет, мне точно что-то подмешали. Я явно под кайфом, потому что происходящее иначе как галлюцинациями назвать нельзя.       В очередной раз потерев лицо руками, я начинаю нервно качаться на кровати взад и вперёд. Мне нужно успокоиться. Да, я не знаю, что происходит, поэтому надо это выяснить и…и…чёрт, да Вы серьёзно? Как тут можно успокоиться?! Я хрен знает где, и к тому же в теле РЕБЁНКА! Поздравляю, Кристина, последний год обучения выжил остатки твоего рассудка, и теперь вместо диплома тебе вручат направление в психушку! Ура! Зато от мамы съеду, вот она будет рада!       Так! Хватит паниковать! Я резко встаю и, пару раз хлопнув себя по щекам, постепенно прихожу в норму. Никаких слёз! Сейчас моя цель — это выяснить, что происходит.       Резкими шагами я направляюсь к двери, как вдруг меня осеняет: в этом месте же есть другие люди, от которых я совсем не знаю, чего ожидать. Как минимум, они ведь могут быть опасны… Мне, конечно, хотелось бы наивно верить, что никто и ничто мне не угрожает, но чёрт, незнакомцы уж точно не должны вызывать сто процентного доверия, а у меня как-то нет особого желания рисковать своей жизнью. Тогда надо придумать, как отсюда выбраться. Через дверь точно нельзя, потому что они могут быть где угодно. Хм, тогда окно!       Быстро подойдя к окну, я увидела светлую улицу, вдоль которой стояли частные дома и припаркованные рядом с ними машины. Выглядит довольно спокойно, и людей я не наблюдаю, вроде бы вполне безопасно. Из чего бы сделать верёвку? Простынь, пододеяльник…? Пару раз дёрнув ткань, я поняла, что моих сил недостаточно, чтобы разорвать её. Может быть что-то найдётся в шкафу? Распахнув дверцы шкафа я увидела детские платья и аккуратную стопочку маек. Нет, это не подходит, чёрт… Внутри ещё было несколько выдвижных ящиков. Порыскав по ним, ничего кроме носков и нижнего белья я не нашла.       Где ещё можно поискать? На стеллаже только книги и тетради, под кроватью тоже ничего нет. Стул, стол, ковёр, корзина с игрушками… Нет ничего подходящего. Что же делать? Блин, «Следствие вели…» меня к такому не готовило!       — Лили, ну где ты там?! Мама и папа будут ругаться — снизу раздаётся уже знакомый голос.       Сквозь тело проходит волна страха. Она опять меня зовёт… Я как вкопанная стою на месте и смотрю в сторону двери, откуда был слышен голос. Сердце колотится как бешенное, а в горле будто застрял ком. Мне конец…       Может я зря паникую? Всё же я проснулась в мягкой постели, в тепле, в одежде, и меня, вроде как, на завтрак зовут… Может они и вовсе не желают мне зла? Из меня вырывается тяжёлый выдох. Что ж, видимо, единственное, что мне остаётся — это спуститься вниз и всё узнать… Кто бы знал, как мне не хочется этого делать… Я бы лучше укрылась в безопасном месте и… ладно, сейчас нельзя бездействовать. Всё, страхи в жопу, волю в кулак!       Я направляюсь к двери, при этом всевозможными способами нервно мну пальцы, чей хруст меня обычно успокаивает. Ладно, Кристина, надо изучить обстановку. Просто изучить обстановку.       Попытки подбодрить себя не сильно помогают, и меня никак не отпускают тревожные мысли. Ладно, ладно, давай на всякий случай возьмём с собой что-то для минимальной самообороны. Не знаю, зачем, но вдруг это поможет хоть как-то держать себя в руках.       Подойдя к столу, я начинаю искать предмет, подходящий для самозащиты. Книга? Нет, я даже простынь не смогла порвать, что уж тут говорить про мой удар книгой, он будет слишком слабый, я же ребёнок! Карандаш? Тц, довольно тонкий и не внушает уверенности. Тут мой взгляд падает на перьевую ручку. Отлично! Это уже получше.       Взяв ручку, я снова направляюсь к двери. Оказавшись за порогом комнаты, слева от себя я вижу деревянную лестницу, ведущую вниз. Медленно и почти беззвучно я подхожу к ступенькам и аккуратно смотрю, куда они ведут. Судя по всему, здесь всего два этажа. Снизу доносятся голоса вперемешку с периодическим бряканьем посуды. Вроде бы голосов всего трое: женский, мужской и детский, голос той самой девочки.       Посильнее сжав своё маленькое оружие, я медленно спускаюсь вниз по ступенькам, постоянно прислушиваясь к голосам. Эти люди говорят на чистом английском. Хм, кажется они обсуждают погоду и что-то про сегодняшний день. И вроде бы звучит, как британский акцент. Не понимаю, как я вообще могла оказаться в одном доме с англоговорящими людьми.       Спустившись вниз, я оказываюсь в прихожей. Всё выглядит довольно стандартно: вешалка с верхней одеждой, полки с обувью и знаменитый коврик «Welcome». Может мне всё-таки сбежать? Не через окно, так через дверь. Ага, и тогда я окажусь хрен знает где, без денег и понимания, куда мне идти. Ах, да, ещё и в теле маленькой девочки! Ребёнок, разгуливающий по улицам в ночнушке, ведь не вызовет вопросов у местных, не так ли? Ещё и в полицейский участок загребут или ещё что-то. Нет, не стоит поддаваться навязчивым мыслям.       Сразу после прихожей идёт другая комната. Она очень просторная и, судя по мебели, это гостиная. Кресло, диван, телевизор… Боги, сколько ему лет? Он вообще живой…? Я такой только на барахолке видела. Это что, дом какой-то бабушки или любителя старых вещей и антиквариата?       Беззвучно подойдя к открытой двери, я немного наклоняю голову и вижу, что это столовая, объединённая с кухней. Так, все трое сидят за столом. Вот он, момент истины. Нужно сделать шаг и зайти. И, видимо, мне придётся говорить с ними на английском… Как же это рискованно. У меня хоть и В1, но мои разговорные способности в английском оставляют желать лучшего. Я часто даже простые слова забываю, что уж тут говорить о нормальном диалоге… Пара моих фраз и я сразу себя выдам.       Дыхание стало учащаться, но через силу у меня всё-таки получается остановить накатывающий приступ паники. Ладно, буду говорить простыми фразами или просто молчать. Я же ведь ребёнок, не все дети знают сложные слова. Плюс, у меня же есть ручка! Ха-ха! Надо будет целиться либо в ногу, либо в горло, либо в глаз… Я тяжело выдыхаю и кручу головой. Что за бред я несу? В случае нападения единственное, что я смогу сделать этой ручкой — это подписать себе смертный приговор…       Ладно, я и так сильно задержалась, надо действовать. Спрятав руки за спину и сжав волю и ручку в кулак, я аккуратно выхожу из своего укрытия. Все сидят за столом и спокойно завтракают. Тут мужчина, оторвавшись от своей порции еды, поднимает голову и смотрит мне в глаза. Тело замирает от напряжения. Это страшнее, чем кажется… Главное не поддаваться страху и вести себя естественно. Не забывай: ты — маленькая девочка.       — О, солнышко, ты наконец-то спустилась. Мы уже думали, что ты уснула вечным сном — с доброй улыбкой произнёс мужчина. — Садись завтракать.       Слегка кивнув головой, я, как по приказу, подхожу к столу и сажусь на единственный свободный стул, незаметно кладя своё «оружие» себе на колени. Начало хорошее, но сердце всё равно бешено стучит. Судя по тому, что здесь всего четыре стула, в доме более никого быть не должно, так ведь? Хотя, блин, если вспомнить мою кухню, где на двух человек приходится 3 стула и 2 табуретки, стоявшие там «на случай гостей» или чего-нибудь ещё, опираться на количество мебели не совсем эффективно.       Пребывая в некоем трансе, я смотрю на стоящую передо мной тарелку. О, панкейки. Тц, от запаха еды начинает урчать живот. Предатель, сейчас не до этого… Но урчание становится настолько сильным, что его уже нельзя игнорировать. Ничего страшного, если я поем, верно? Это вроде как моя еда, да и выглядит безобидно. Не поднимая головы, я аккуратно окидываю взглядом присутствующих. Вроде никакой угрозы нет, значит можно и покушать. Я вновь смотрю на тарелку.       — Лили, ты что, ещё не проснулась? — спрашивает сидевшая напротив меня женщина. Видимо я слишком долго сверлю глазами блины.       — Да…немного — тихо и неуверенно ответив на её вопрос, я для большей убедительности тру руками глаза. Кристина, по тебе плачет Оскар…       Закончив своё маленькое театральное представление, я беру в руку вилку и, отламывая небольшие кусочки, начинаю потихоньку есть свои блинчики. Если что, вилкой в глаз или в… кхм… и бежать к выходу.       Проглотив пару кусочков, сердце немного успокаивается и я перевожу взгляд на мужчину. Он довольно молод. На мой взгляд ему 30 лет, может чуть больше. Треугольное лицо с небольшой щетиной, острые скулы, светло-русые волосы и добрые зелёные глаза. Я бы даже сказала, что он в моём вкусе. От него совсем не веет опасностью, наоборот, его присутствие даже как-то…успокаивает? А эта женщина, она очень привлекательная, и, похоже, примерно одного возраста с мужчиной. Волосы точно такие же, как мои, только короче, и глаза не зелёные, а карие. Она так элегантно разламывает панкейки вилкой, и в целом кажется утончённой. Про такую бы сказали «настоящая леди».       Во рту оказывается очередной кусочек блинчиков. Все эти люди зовут меня Лили, и я ем с ними за одним столом. Может быть, я их дочь или племянница? Отец, мать и, видимо, сестра?       Я перевожу взгляд на свою предполагаемую родственницу, которая, как и все, увлечена своим завтраком. Она выглядит старше меня, но не сильно. Может на год или два. И определённо встала гораздо раньше меня, потому что её длинные светлые волосы убраны в аккуратный хвост, перевязанный тонкой белой лентой, и сидит она не в сорочке, а в очень симпатичном жёлтом платье. Посмотрев на остальных, я понимаю, что являюсь единственной в этой комнате, которая выглядит как с бодуна. Ну, в целом, если судить по моему спутанному сознанию и факту того, что я нихрена не понимаю, что я здесь делаю и кто вообще эти люди, то я вполне подхожу на роль человека, проснувшегося после жёсткой попойки.       — Мама? — внезапно говорит предполагаемая сестра.       — Да? — отвечает ей предполагаемая мать.       — Можно я схожу в гости к Луизе? Пожалуйста! — да, типичный ребёнок, вымаливающий у матери разрешение.       — Хм, сегодня суббота. Хорошо, сходи, но в четыре вечера ты должна быть дома, договорились?       — Да! Спасибо, мамочка! — девочка чуть ли не светится от счастья и начинает быстрее есть свой завтрак.       — Только, Петунья, не забудь, что завтра ты обещала помочь мне в саду.       Хм, Петунья. Необычное имя. Прям как цветок.       — Да, да — «сестра» кладёт в рот последний кусочек панкейка и встаёт из-за стола — я пойду собираться. Спасибо за завтрак! — она подходит к женщине и быстро целует её в щёку, после чего выпрыгивает из столовой и резво бежит вверх по лестнице. Какое невероятное преображение из спокойного ребёнка в жизнерадостное солнышко. Дети такие забавные. Подождите, а что это…       Я замечаю, что на стене висит отрывной календарь. 16 июля 1966 год. Дыхание резко замирает и я больше похожу на статую, нежели на живого человека. Пиздец… Какой. Нахер. 1966 год? Сейчас же 2023. Календарь выглядит новым, так что вряд ли он провисел на стене почти 60 лет!!! Я отказываюсь это понимать! Чёрт, дыхание и пульс снова учащаются, нужно это как-то сдержать…тссс, теперь ещё и в висках стрелять начало.       — Солнышко, всё в порядке? — мужчина внезапно, но очень мягко кладёт свою ладонь на мою руку. Я резко вздрагиваю от неожиданности, и в эту же секунду стоявшая на столе сахарница раскалывается на двое и весь сахар оказывается на скатерти. Что это только что было? Я уже не в силах сдерживать своё учащённое дыхание.       Тяжело выдохнув, мужчина встаёт и нежно меня обнимает, аккуратно прижимая к себе. Тепло, исходящее от его тела, так успокаивает и расслабляет, что постепенно я начинаю приходит в норму.       — Доченька, всё хорошо, не бойся, всё в порядке. — Он гладит меня по спине, после чего садится передо мной на корточки. Женщина тоже выходит из-за стола и садится рядом с ним. Он сказал «доченька»? Так значит, всё-таки они мои родители…       — Милая, что стряслось? — спрашивает мама и нежно берёт мои ладони в свои. Кожа на её руках очень мягкая и бархатистая. Женщина кидает взгляд на ручку, которая лежит у меня на ногах, после чего снова смотрит на меня уже более тревожным взглядом. — Скажи нам, что-то случилось? — видимо эта ручка усилила её беспокойство.       Я сижу, потупив взгляд в свои колени. Сказать, что меня беспокоит? Да я проснулась утром в неизвестном мне месте, в теле маленькой девочки, в окружении неизвестных мне людей, говорящих на английском, в не пойми каком году, и я до сих пор не знаю, что происходит. Если я начну всё это говорить, то мне сразу же начнут готовить место в палате. От этих мыслей на глазах стали наворачиваться слёзы, и я сама не замечаю, как начинаю плакать. Нет, нельзя раскисать, иначе меня тут же раскроют. Я и так хожу по краю.       — Лили? — произносит отец и пальцами стирает слёзы с моих щёк.       — Я не знаю, что происходит… — отвечаю я, параллельно шмыгая носом. По факту, я даже не соврала. Надеюсь слова звучат правдоподобно. Благодаря слезам я хотя бы могу немного скрыть свой акцент. Но есть одна вещь, которая меня очень сильно волнует — Почему ваза с сахаром разбилась? — «ваза с сахаром»… так тупо, но я не помню слово «сахарница». — Это из-за меня?       — Да, но всё в порядке. Такое иногда случается. — женщина начинает слегка гладить пальцами мои руки.       — Но почему? — не думаю, что подобные явления считаются нормой.       — Просто у тебя есть…особый дар, поэтому ты можешь делать вещи, которые другие не могут.       Дар? Я что, обладаю какими-то сверхспособностями? Этого ещё не хватало… Тогда почему вы так спокойно на это реагируете? Или это у вас считается нормальным?       — Вы меня боитесь? — после такого большинство родителей бы сто процентов отдали своего ребёнка на опыты или в психушку. Но, видимо, эти не такие.       — Нет, не в коем случае. И тебе тоже не нужно этого бояться. — ну да, конечно, не бояться. Женщина, я бью посуду силой мысли, или тебе всё равно на это?       От слёз и нервов голова перестаёт соображать, я уже не могу подбирать слова и в принципе думать. Говорить на английском и так нелёгкая задача, а в таком состоянии и подавно. Хочу запереться в комнате и спрятаться от всего этого. Надо под любым предлогом уйти от этих людей наверх, а то гляди, я начну на эмоциях говорить с ними на русском… Хотя, если мой «дар» этих людей не удивляет, то может и факт того, что их дочь внезапно защебетала на другом язык, тоже не вызовет у них особых эмоций.       Ладно, сказать, что мне плохо или что я больна? Звучит не очень, но других идей у меня всё равно нет…       — Я себя плохо чувствую… — еле выдавив из себя слова, я кладу руку на лоб. Как же глупо я выгляжу… Нет, это сейчас неважно. Главное убедительно сыграть, хотя мне кажется, что я выгляжу так неестественно. Пофиг! Если я выживу, я сама потребую себе Оскар.       Женщина начала трогать мои щёки и лоб руками.       — Температуры вроде нет. Тебя знобит? Может слабость?       Что же придумать? Продолжить говорить, что мне просто нехорошо? И погода как назло солнечная, даже не смогу сказать, что у меня пониженное давление из-за пасмурного дня. Хотя, блин, у детей вообще есть проблемы с давлением?..       — Я чувствую себя слабой — как же бредово звучат мои слова. Если я продолжу говорить, это может плохо кончится. Женщина, пожалуйста, я просто хочу побыть одна, отпустите меня, прошу… — Можно я пойду в комнату?       — Конечно, иди — говорит «отец» и, переглянувшись с «матерью», встаёт на ноги. — Обязательно позови, если тебе станет хуже или что-то понадобится, хорошо?       — Да, спасибо — я встаю со стула и на автомате направляюсь к своей комнате.       Мне уже плевать на этих людей, на этот дом, на то, что было утром, я просто хочу оказаться в безопасном месте, а комната, в которой я проснулась, кажется единственным убежищем в этом доме.       Когда я подхожу к лестнице, мимо меня резво пробегает Петунья с маленькой сумочкой в руках, из которой торчали какие-то цветные журналы.       — Мам, пап, я ушла! — крикнула девочка и, быстро нацепив на себя балетки, скрылась за дверью. В данный момент её жизнерадостность сильно раздражает.       Тут я замечаю два белых конверта, лежащих на обувном шкафу. Письма… На них должны указывать адрес и имя получателя. Подойдя к шкафу, я взяла один из конвертов. Коукворт, Флауэрс Стрит, 15. Томас Эванс. Хм, Эванс, я где-то уже слышала эту фамилию, но не могу вспомнить где. Положив письмо на место, я поднимаюсь наверх.       Оказавшись в своей комнате, я плюхаюсь на кровать и смотрю в потолок. Всё, что сейчас происходит, — это какой-то кошмар. Как бы я хотела, чтобы всё это оказалось лишь сном. Может, сильно похлопав себя по щекам, я смогу проснуться у себя дома? Сделав несколько ритмичных хлопков по лицу, я вижу, что всё ещё нахожусь в этой комнате. Тсссс, чёрт, это не сон. Теперь ещё и щёки болят.       Я закрываю лицо руками. Это полный пиздец. Почему я здесь? Почему я не у себя дома? Почему я в каком-то Коукворте? Где это вообще? Коукворт, Коукворт, я даже города такого не знаю. Чёрт, чёрт, чёрт!       Эмоции льются через край и на глазах снова наворачиваются слёзы. Почему? Почему? Зачем я здесь? Какая у этого цель? Что вообще стало с моим телом?       Секунду… Если я здесь, то кто остался там?.. Полагаю, здесь только мой разум, но тело, что стало с ним? Боги, надеюсь, я не умерла… Представляю ужас мамы, когда она увидит в постели мой труп… Какой кошмар! Это же ужасно… Пожалуйста, пусть это будет не так. Пусть там остался мой разум…       Я позволяю слезам литься по моим щекам. А может, если учитывать то, что на календаре был 1966 год, и, хоть это и бред, предположить, что я в прошлом, то значит ни я, ни моя мама ещё не родились. Очень надеюсь, что так оно и есть…       Перевернувшись на живот, я утыкаюсь мокрым лицом в подушку. И всё же, почему я здесь? Почему мой разум переместился именно в тело маленькой девочки, а не в новорождённого младенца? Мне кажется, последнее было бы куда более логичным. Почему именно этот возраст? У этого должна быть какая-то цель. Мне бы не хотелось знать, что это случилось на рандоме, по типу: «ой, простите, программа, управляющая вселенной, дала сбой и Ваше сознание, совершенно случайным образом, стало сознанием случайного человека из прошлого. Приносим Вам наши глубочайшие извинения!». Если это действительно так, то я хочу написать жалобу! Где там главный, я хочу его видеть!       Ладно, злиться можно сколько угодно, сейчас это всё равно никакой пользы не принесёт… Скрестив ноги, я усаживаюсь на кровати, упираясь спиной в стену, и делаю тяжёлый вздох. Тут я слышу какое-то тиканье и вижу, что на одной из полок книжного шкафа стоят маленькие круглые часы с будильником. Хм, всегда такие хотела… На часах 35 минут десятого. День только начинается. Отлично, значит у меня есть время, чтобы проанализировать те данные, что я имею, и продумать свои действия.       Стерев с лица остатки влаги, я начинаю вспоминать все факты, которые узнала, начиная с момента моего пробуждения. Итак, я проснулась в теле маленькой рыжеволосой девочки по имени Лили. У Лили есть отец, мать и, судя по всему, старшая сестра Петунья. Моя фамилия Эванс. Я живу в городе… Подождите. Так, секунду… Лили Эванс. Сестра Петунья. Лили Эванс, рыжеволосая девочка. Я разбила сахарницу будто по волшебству. Лили Эванс, Лили Эванс… Эванс — мать Гарри Поттера…       Ну нет. Нет-нет-нет! Я хватаюсь за голову и начинаю активно трясти ей из стороны в сторону. Вы это серьёзно? Какой блин Гарри Поттер? Это вселенная Гарри Поттера? Зашибись! Почему так шаблонно? Даже как-то обидно. Я же ведь даже не фанат этого произведения. Подумаешь, все фильмы по десять раз смотрела, но все мы знаем, что информации там кот наплакал, да и то, больше про современное время, нежели про…какой там?.. А, 1966 год! Класс! Я что, героиня очередного фанфика что ли? А можно мне в другую вселенную, пожалуйста? Эй, как тебя там звать то? Бог? Типа Бог? Ау-у-у! А можно сделать отмену? Прекрасно, просто прекрасно… Это, возможно, зашло бы моему парню, но не мне.       Кстати, если я не родилась, то значит и он тоже… Подождите… Я же здесь совсем одна: без семьи, без парня, без друзей, без своих кошек… Получается, что я больше никогда их не увижу и никогда не смогу встретиться с Артуром. Я же ведь так хотела с ним увидеться, а теперь это просто невозможно сделать. Все мои действия в той жизни теперь не имеет никакого смысла… Неужели, всё, что я сделала, было зря?       Взгляд становится пустым и безжизненным. Слишком много стресса. Голова будто ватная. Я уже не хочу об этом думать. Хочу лечь под одеяло. Хочу лежать на мягкой подушке. Хочу в тепло.       Укутавшись одеялом, я делаю пару нервных вздохов, после чего позволяю своему телу и разуму раствориться в обволакивающем тепле постели. Я хочу отдохнуть, мне нужно прийти в себя. Постепенно мысли отпускают голову и я погружаюсь в спасительный сон.