Ледяная страсть

– Мерида! Она не слушает, прицеливается и пускает стрелу в мишень. Как обычно, попадает. – Мерида, остановись! А почему она должна останавливаться? Это была не ее идея, эти смотрины. Она не хотела быть выставленной напоказ незнакомым мужчинам и выбирать из них. Собственно, она уже давно выбрала, и не ее беда, что родителей выбор не устроил! *** Он появился совершенно неожиданно, просто вдруг свесился с дерева вниз головой, когда она гуляла по лесу, и подставил губы для поцелуя. Мерида отпрянула, гордо фыркнула, еще чего не хватало, целоваться с первым встречным мальчишкой! Сделав грозное лицо, она потянулась к луку и прицелилась в наглеца. С близкого расстояния стрелять, конечно, неудобно и глупо, но парней обычно такое останавливало. Но не этого. – Что, так сразу и застрелишь, грозная лесная дева? – рассмеялся парень и сложил руки на груди. – Даже не познакомившись? – Больно надо знакомиться с кем попало! – А я не кто попало, я Джек. Кстати, у тебя сосновые иголки в волосах запутались. Так как тебя зовут? – Мери… Тьфу на тебя! – Мерида разозлилась не на шутку. Ну вот, теперь этот тип чуть не вытянул ее имя! – Мери-колючка, да? – Джек рассмеялся, раскачался на ветке, скрутил сальто и спрыгнул на землю. – Такая грозная леди, точно из замка, я прав? Мерида фыркнула и снова натянула тетиву, всем своим видом показывая, что приблизиться Джеку не даст. Впрочем, тот и не приближался, уселся где стоял, скрестив босые ноги, тряхнул кудлатой головой (каштановые волосы упали на лоб непослушными прядями). – А я из деревни у Круглого Озера. Деревню эту Мерида знала, сущая дыра. Значит, Джек – из крестьян. Из подданных ее отца. Неужели не признал дочь лорда? Или просто такой наглый, что ему плевать? Наглость эта одновременно злила и интриговала. Захотелось проверить, как далеко осмелится зайти ее новый знакомый. Стоп! Что за глупые мысли? – А-а-а, из кротов, копающихся в земле, – как можно ехиднее протянула Мерида. – И даже не державших в руках оружия, кроме мотыги. – Ба! Колючка хочет посмотреть на поединки деревенских ребят? А что, можем устроить! Джек засунул в рот два пальца и громко свистнул. На его зов из кустов показалась пегая кобылка с жиблым хвостом. Джек ловко вскочил ей на спину. – Ну что, поехали? Смотри не отставай! Отстать от такой клячи? На ее коне? Мерида опешила. Потом нахмурилась, поджала губы и тоже вскочила в седло. Ну сейчас этот наглец, бросающий вызов дочери лорда, попляшет! – Сам не отставай! На удивление, верхом Джек держался неплохо. Конечно, его кляча была не ровней коню принцессы, но Мерида решила все же немного пожалеть идиота и не слишком далеко вырывалась вперед, так, корпуса на два-три. И иногда оглядывалась: не сдохла ли там кобыла деревенского дурачка. Когда они выехали на открытую местность. Джек отмочил штуку, которой от крестьянина Мерида никак не ожидала: забрался с ногами кобыле на спину и привстал, балансируя на скаку. – Эй! – она от удивления даже натянула вожжи. – Ты что, сдурел? Голову свернуть хочешь? Джек только рассмеялся, проносясь мимо, а затем оттолкнулся ногами от спины лошади и сиганул в озеро, по берегу которого они скакали. Скрылся под водой, вынырнул, замотал головой, изображая мокрого пса. – Я выиграл! Вот она. Наша деревня. Ты второй доскакала. Мерида от ярости даже не нашлась что сказать, некоторое время открывала и закрывала рот, потом плюнула и спешилась. – Я коня остановила, идиот! – А какая разница? – Джек выбрался на берег и дурашливо улыбнулся. – Все равно проиграла, Колючка. Теперь с тебя поцелуй. В знак проигрыша. Мерида яростно зашипела и, забыв про свое положение и про лук, ринулась на наглеца с кулаками. Джек со смехом уворачивался. Она подобрала палку и нанесла ею несколько ударов. Джек блокировал их подхваченным из травы шестом. Рассвирепевшая Мерида снова ринулась в атаку, и в этот раз ей удалось достать противника: со всей силы опустить палку ему на голову. Джек охнул, покачнулся и рухнул на траву без движения. – Вставай, трус! Никакой реакции. Мерида опустила свое оружие. – Ладно, вставай. Прощаю. И снова Джек даже не пошевелился. Это уже начинало пугать. А что, если она его убила в порыве ярости? – Джек? – Мерида подошла и склонилась, чтобы проверить, дышит ли деревенский идиот. Он дышал. И еще как дышал! Стоило ей склониться пониже, открыл глаза. Схватил ее за плечи, повалил на траву и жадно поцеловал в губы. Мерида замычала, отбиваясь, но постепенно стихла. Губы у Джека были прохладные, и пахло от него вовсе не навозом, как она ожидала, а малиной и свежим сеном. Мерида сама не поняла, как ответила на поцелуй. Когда дыхания стало не хватать, они отстранились друг от друга, и только тогда она наконец отвесила Джеку пощечину. – За что? – шутливо взвыл тот. – А за то. Я леди, а ты крестьянин. – И что? – Ничего, – она пожала плечами. – А вы правда в деревне поединки устраиваете? Как на турнире? – Почти, – Джек почесал расцарапанное после верховой гонки по лесу плечо. – Деремся на палках, камни из пращи метаем, кто дальше и метче, на кулаках еще. Ну и всякое другое разное. Приезжай послезавтра, посмотришь. Как раз деревенская гулянка будет, наш мельник дочь замуж выдает. – А если и приеду? – И приезжай. – И покажу вам всем, как по-настоящему сражаться надо. На мечах. – Ха! Может, ты и мечи привезешь? Мерида прикусила язык, потом рассмеялась, глядя, какие рожи корчит Джек. – А и приеду! Правда, без мечей. Она и правда приехала. Деревенский праздник очаровывал своей дикостью и живостью, как и мальчишеские удалые игры. Мерида сама не поняла, как оказалась среди деревенских девушек, хлопавших в ладоши, пока парни месили друг друга кулаками и валяли в грязи, как выскочила к ним стрелять из пращи, с непривычки промахнулась, но почему-то совсем не обиделась на смешки. Джек тут же подскочил и начал давать советы, учить раскручивать пращу и целиться из нее. Раза с пятого начало даже получаться. Парни одобрительно кивали, румяные девицы дули губки, мол, подумаешь, знатная, они там с рождения с оружием обращаться ученые. Мерида и сама начала учить парней стрелять из лука (лучшим учеником почему-то опять оказался Джек). С того дня она часто приезжала в деревню у Круглого Озера. Джек каждый раз придумывал новую шутку, чтобы развлечь ее, то подговаривал товарищей изобразить рыцарский турнир, верхом на метлах, с надетыми на головы ведрами и палками вместо копий, то напяливал медвежью шкуру и с ревом выскакивал из-за амбара, то уводил ее в горы, показывать хитрые тропки и собирать на лесных полянах спелую землянику. Наступила зима, и место «турниров» и собирания ягод заняли снежные баталии. А весной Мерида решилась и познакомила отца во время объезда земель со своим другом. Тем же вечером ей пришлось выслушать массу всего насчет того, что она – леди, и не должна возиться в грязи с крестьянами, что Джек ей не товарищ, и что вместо того, чтобы носиться по лесам, стоило бы приложить больше усилий к тому, чтобы наконец-то научиться прилично играть на арфе. Мерида только фыркала, пыталась поначалу спорить, но родители ее не слушали. Злая как черт, как тысяча чертей, она уносилась в лес, где ее ждал Джек, высказывала ему все, что думает о родственниках, а потом, забыв о проблемах хотя бы до вечера, носилась с ним по лесу, валялась в траве и ловила губами прохладные губы, пахнущие малиной. Казалось, это будет продолжаться вечно. И родители рано или поздно смирятся с ее выбором. Казалось. Счастье разрушилось как-то невероятно быстро, не успев даже начаться. Тонкий лед… Полынья… Мерида не хотела верить. Вся в слезах оседлала коня и помчалась куда-то, не глядя, не понимая, зачем и как будет возвращаться. В голове билась только одна мысль: «Джек! Джек! Джек, ты ведь так просто шутишь!» Конь неожиданно встал на дыбы и сбросил ее. Прокатившись по снегу, Мерида подняла голову. Она лежала на снегу посреди каменного друидского круга, а над ней, протягивая руку, стоял он. Все такой же, как в первый раз, босоногий. Наглый, улыбчивый… Вот только волосы стали совсем белыми, а глаза залила голубизна льда. – Джек… – Привет. Мы знакомы? Может быть, он и был мертвецом, точнее, призраком, духом, Мериде было все равно. Было плевать, что он ее не помнит. Это был Джек. Ее Джек. Неважно, что губы у него теперь пахнут не малиной, а морозным ветром, какая разница, что никто его не видит, кроме нее самой? Это Джек! Ее Джек, и точка! Вся зима прошла как в угаре. Она снова уносилась в лес играть в снежки с невидимым другом. Она полюбила открывать окно и впускать в комнату морозный ветер. Она читала записки, которые он писал ей на стекле ледяными узорами… Слуги шептались, что принцессу заколдовали, что она обвенчана втайне с мертвецом и теперь он ходит к ней по ночам. Отец снес парочке особо болтливых головы, насадил их на шесты и выставил на площади. Шепотки прекратились, а может, просто слуги стали осторожнее. Но обереги в ее комнату подбрасывать не перестали. Мерида злилась, швыряла их в огонь, едва обнаружив на окне. Не нужны ей были обереги! Ей нужен был Джек. Ее Джек. Пусть даже и мертвый. Она и сама стала походить на труп, бледная, с горящими глазами, одержимая своей любовью. А когда наступила весна и ее любимому пришло время улетать еще дальше на север, Джек взял с нее обещание, что она обязательно дождется его возвращения с первыми заморозками. Конечно, она обещала! Ведь это был ее Джек! Обещала не задумываясь. И теперь исполнит обещание, несмотря ни на что! *** Пламя камина отбрасывает теплые рыжие блики на каменные стены и на гобелен, распоротый и зашитый ее руками. Мерида откладывает шитье и поднимается из кресла. Бросает тоскливый взгляд на окно, за которым воет октябрьский ветер. Шесть лет… Как один миг. Муж, с которым обвенчали ее родители, оказался в сущности неплохим человеком, по-своему галантным, да и в бою был, несмотря на первое впечатление, хорош. А уж как нежно целовал ее в постели… Вот только от него обычно пахло пивом и потом, а не морозной свежестью или малиной. Нет, она не жалеет о принятом решении. Двое детей, девочка, вон, уже тянется по примеру матери к луку, свое уютное гнездышко, да и мама рада, и отец гордится наследниками… И все же на душе как-то тоскливо становится всякий раз, когда наступает зима. Джек больше не прилетает к ней. И она не уверена уже, что прилетал когда-то вообще. Может, она просто придумала его, тоскуя по погибшему деревенскому парнишке, в которого сдуру влюбилась в юности? Закутавшись поплотнее в теплый плащ, Мерида подходит к окну. Сердце пропускает удар, а затем колотится быстро-быстро. С той стороны стекла на нее смотрит улыбающееся бледное мальчишеское лицо. – Джек… В первую минуту она пугается, отступает к огню, сжимает в ладони амулет, висящий на шее. Потом очертя голову, как в прорубь, бросается к окну, надеясь, что он еще не улетел, распахивает створки, впуская в комнату зимний холод и шквал мокрого снега. – Привет, Мерида. Джек влетает и зависает под потолком, насупленный, недовольный. А она стоит и кусает губы, не зная, как объяснить ему то, что произошло. – Ты не прилетел… – А ты не дождалась. Мерида проглатывает комок в горле и начинает быстро говорить, не замечая того, что в комнате становится все холоднее. Что мороз пробирается под одежду, покрывает край плаща ледяной корочкой. Она рассказывает о ведьме и ее зелье, о медведях, о том, что должна была спасти мать… Джек слушает, безразлично кивает, снова слушает и кивает опять. – Ты не дождалась. – Но я всегда любила тебя! Только тебя! Ты же знаешь! – Нет. Не знаю. – Ну что, что мне еще сделать, чтобы ты поверил? Джек склоняет голову набок. В глазах его сверкают искорки, от которых Мериде становится жутковато. Почему-то через знакомый родной образ проступает другой: раздутый труп, объеденный раками. Кожа свисает с синего лица лохмотьями, пластами сходят с груди превратившиеся в осклизлую массу мышцы, вместо глаз – черные провалы, в которых блестят бездушные льдинки. Его руки – покрытые тиной коряги, его дыхание – могильный холод. Он уже не веселый парень, а коварный Болотный Царь. Труп, покинувший озерные пучины… Наваждение спадает, стоит ледяному ветру овеять ее лицо. Мертвый, не мертвый, это ее Джек! Дух ухмыляется бледными губами, взвешивает в ладони снежок. – Поиграй со мной. И… – он кивает на амулет. Мерида облизывает враз пересохшие губы. Вспоминает недавнее видение. Что, если это правда? Что, если перед ней злой дух, принявший облик, столь милый сердцу? Разум тонет в метели, теряющие чувствительность пальцы срывают амулет и швыряют его в огонь. Тот вспыхивает, а затем камин покрывается коркой льда, тонет в сугробе, нанесенном из окна. Мерида не видит этого, она не отрываясь смотрит на Джека. Нет, он не превращается в чудовище. Наоборот, оживает, на щеках его проступает румянец, губы растягиваются в задорной улыбке. Снежок летит в цель, залепляя ей лицо, Мерида счастливо смеется, и звонкий смех Джека вторит ее собственному. – Я ведь исполнила свой долг, верно, и теперь могу делать что хочу? – Конечно, – он обнимает ее и нежно целует, совсем как прежде. – Хочешь, улетим отсюда? У меня есть целый мир, я покажу его тебе. – Но… Джек, я не умею летать. Я ведь человек, в отличие от тебя. – Ха! Это поправимо. Ну, если ты, конечно, не боишься. Мерида закусывает губу, вспоминая мужа, детей, маму, отца, братьев… Но эти образы слишком быстро растворяются в метели, остается лишь Джек. Она улыбается и кивает, протягивая ему руку. Вместе они поднимаются на подоконник, не слушая криков внизу. Джек берет ее лицо в ладони, прохладные, мягкие, встряхивает белокурыми волосами, овевая Мериду запахом морозного утра и свободы, а затем жарко целует в губы. Поцелуй его ледяной. И холод постепенно проникает в ее тело и поселяется там. *** Когда молодой лорд со своими воинами наконец вынес примерзшую к косяку дверь спальни и ворвался в комнату, та была пуста. Лишь ледяной ветер гулял по ней, лишь у камина лежал сорванный со стены гобелен, тонущий в сугробе. Лишь одинокий след босой ноги, нарисованный на подоконнике инеем, напоминал о Мериде.