О его чувствах

Если же говорить о чувствах, то они... Же? Же... Ну и откуда вылезло «же»? Можно подумать, что мы тут о чем-то до этого говорили. Хотя, если так посудить, любое начало – это продолжение чего-то предыдущего, предшествующего, но не завершенного, а принявшего новую форму. Ответвившегося, если угодно. В его истории все так и произошло – не началось, а продолжилось, частично закончившись ранее и дав в момент свежий виток всему. Оке, тут даже я запутались. Зафиксировали информацию, забили и идем дальше. Чувства не появились сразу и в одночасье, а инкубировались с течением времени, осознавались и постепенно укладывались в кудрявой головушке, удивительным образом встраиваясь так, будто это вокруг них все и лепилось годами. Но на самом-то деле лепилось изначально совсем не от чувств, хочется сказать себе в моменте, когда особенно не понимаешь, что делать. Строилось от иного, занимавшего прежде большую часть всякой деятельности, но потесненного сейчас на второй план. И не то чтобы недоволен нынешней точкой своего фокуса, просто непривычно. Ну вот живешь такой со своими мыслями наедине, а потом в них резко спокойно влетает с двух ног Ли Минхо, захватывая полностью частично и на продолжительное время от времени. Даже объяснять выходит непонятно просто, а понимать так и подавно. Так вот, Ли Минхо. Появился, познакомились, пообщались. Разошлись. Не потому что херово вышло, а потому что, ну, вот так. Не все люди продолжают общаться после первой встречи, даже если та и закончилась на положительной ноте. Вот с нотами у него как раз таки надолго закрутилось, что даже просмотры и прослушивания всякие разные набирает, а с этим Ли как-то да, но нет с самого знакомства. Противоречиво. Компании, что постоянно пересекаются между собой, временами сталкивали, но состыковаться не давали. А вот мысли давали, постепенно оставляя на подкорке образ саркастичного худого носителя ухмылки и острого взгляда, вместе с любовью к кошкам и мягкими бедрами. Чан определенно хочет уткнуться в них лицом, чтобы стать немного счастливее. Нет, ну он же взрослый мальчик, он признает свои желания. Не отплевывается от них и не отрицает, а томит вместе с мыслями о конкретном кошатнике и маринует до лучших времен. Вопрос конечно, когда эти «лучшие» настанут, но Чан еще и терпеливый, ко всему прочему. Так вот, о начале. Начало влюбленности? Да хер знает его, когда именно все запустилось. Первый взгляд отметается вместе с первой улыбкой, и туда же летят слово, прикосновение, объятье на прощание. Заложить основу из этого можно, конечно, если за уши притянуть хочется, но на весомое все равно не тянет. Редкие разговоры? Вот это уже ближе, но все еще надо бы обратиться к тому самому херу, которому ведомо все на свете, а то напрягать начитает молчанием. Разговоры, беседы, диалоги и даже странные перешептывания на углу дивана Чанбина происходили с завидной нерегулярностью, но с каждым разом откликались во все той же кудрявой голове больше и больше. Особенно последние – тихая болтология на двоих в кругу достаточного количества громких друзей запоминается сильнее и ставит на себе акцент. Акценту Чана он не уделил ни секунды, хотя это была самая шаблонная вещь, за которую цеплялись новые знакомые. Минхо, казалось, даже не заметил, в то время как замечали все. Несоответствие обыденности определенно привлекло, идем дальше. Оке, пройдемся по внешности. Ладно, не пройдемся – по такому грех ходить. Писать оды высокопарным слогом можно и нужно, а вот касаться ногами точно нельзя. О предпочтениях подобного рода они пока не говорили, поэтому отклоняем до поступления новой информации. Но факт остается фактом, а образ Минхо остается прекрасным, так и запишите, господа присяжные. Сложно было просто заметить при первой встрече скулы, глаза, губы, нос и прочее, но не составить полной картины и не оценить ее с эстетической точки зрения. Чан даже не думал игнорировать осознание красоты того, кому руку жмет. «Красиво» не означает, что Чан сразу должен запасть на человека. Нужно, как бы, глубже смотреть, если что. Чтоб обратно смотрели не пустыми глазами и отвечали не заезженным мнением, а чтобы нечто свое чувствовалось. В этом Ли чувствуется, кстати, – и «свое» минховское сквозит так, что сдуть может, и «свое» чановое где-то прослеживается. В первом Чан купается при каждом подвернувшемся случае, а от второго сердце заходится последнее время все больше. А еще он умный. Понятно, что фраза банальная до банальности, но сказать ее следует. Ну потому что правда умный. Отметки в табеле обсуждать не обсуждали, однако выводы насчет данного критерия сделались как-то и без бумажки – опыт Чана из Кореи и Криса из Австралии помогал оценивать другими мерками. Он слушал рассуждения кошачьего отца и тонул в них не только из-за голоса рассказчика, но и из-за вложенного в слова смысла. Минхо завораживал, когда увлеченно, но будто отстраненно говорил о теме, к которой они переходили. Казалось, вообще о любой теме. Перебирали, как в игре «дойди за пять ссылок до статьи про [данные удалены]», только без ограничения по количеству оных и [данные удалены]. Короче, Чан провалился и выбираться не хочет совершенно. Можно было бы сказать "тонет, как в море", но нет, точно не так. Тонуть в гребаном море страшно. Оно всегда пугало своей глубиной и неизвестностью, а ещё всеми этими картинками из интернетов, где человек сидит в маленькой лодке, а под ним, оказывается, гигантское нечто всё это время было под водой. Поэтому и тонуть в нём будет не приятно, а скорее ужасающе жутко до паники. Иронично чувствовать подобное, будучи австралийцем - они же все рождаются с фантомными жабрами и сразу на доске для сёрфинга, ага. Минхо же скорее затягивает зыбучими песками - мягко, медленно, тягуче, сдавливающе, создавая и оставляя (давая) иллюзию того, что ты сможешь выбраться из теплого круговорота. Не сможешь.