REJECTION

И каждый раз одно и то же. В разговорах о любви всегда будут присутствовать разногласия. Ссоры и скандалы — это единственный исход, когда у Минхо с его родителями заходит речь о любви и отношениях. — Пап… — шепчет Минхо и опускает взгляд в пол. «Мне так обидно, так больно, пап», — хочется добавить, но он молчит. Он не говорит обо всём, что чувствует, хотя тянет кричать, от мыслей и горечи распирает. Минхо пытался раньше объяснять в общим чертах, не приводя себя в пример, ведь знает, что будет ещё хуже. Но сегодня он решает перейти эту грань. — Пап… — снова тихо произносит Минхо, и его отец перестаёт кричать, закатывая глаза. Минхо не видит этого, но ощущает. — Пап, разве я стану плохим человеком, если мне вдруг понравится мужчина? Разве ты перестанешь любить меня как своего ребёнка, пап? Значит ли это, что ты вообще меня не любишь, раз так легко сможешь отказаться? Разве я не достоин быть счастливым в семье и в отношениях только потому, что общество навязывает стереотипы?.. — Молчи, — скалится мужчина. — Если ты собираешься стать пидорасом — пожалуйста, никто тебе не запрещает. Но после этого ты не имеешь права называть себя моим сыном. Ты больной. После такого считай, что у тебя больше нет родителей. Можешь собирать свои вещи и проваливать, пидорасам здесь не рады. А теперь скройся, не хочу видеть тебя. Мужчина заканчивает всё плевком в ноги сына и, разворачиваясь, уходит из гостиной. Минхо ещё несколько минут стоит на месте — ото всех этих слов и тона начинает потряхивать и глаза стремительно намокают. Так происходит не впервые, Минхо уже огромное количество раз слышал подобное и, казалось, можно было даже привыкнуть, но нет. От близких людей ранит абсолютно каждое грубое слово, каждое жестокое действие. Так невозможно. Минхо вскоре уходит в свою комнату, где запирается на замок, падает на кровать, утыкаясь лицом в подушку, и даёт волю эмоциям. Солёные слёзы обильным потоком льются из глаз, хочется застонать от раздирающей сердце душевной боли, но Минхо рыдает бесшумно, не желая привлекать внимание. Потому что снова посыпятся оскорбления. Потому что снова он будет во всём виноват. И мама снова промолчит, снова не поддержит даже взглядом. Так невозможно жить. Минхо ни раз думал обо всём, не засыпая ночами и пропуская потом завтрак. «Может, действительно со мной что-то не так? Может, я правда больной? Сколько же неудобств я доставляю людям? Я противен?» Прошло некоторое время, когда Минхо из всех этих вопросов делает один скромный вывод. «Я не хочу так жить. Не хочу жить». Телефон в заднем кармане вибрирует с частой периодичностью. Минхо знает, кто это. Он не дожидается звонка, отключает телефон и убирает его на стол. Сердце щемит: Джисон опять беспокоится — Минхо не мог не заметить содержимое сообщений. Минхо уже не ребёнок, пусть и взрослым себя не ощущает. Может, он и не в состоянии защитить себя, защитить интересы определённой группы людей, но он отдаст всего себя, чтобы сохранить в безопасности одного маленького человека в этом большом жестоком мире. Даже если они просто друзья. Это неважно, важно лишь то, что Минхо не хочет заставлять Джисона переживать за него. У них особые отношения: они не общаются непрерывно, как заклятие друзья, но это не мешает им чувствовать всё, связанное друг с другом. Как сейчас, например, ведь Минхо захлёбывается, глотая слёзы, пока за стеной отец поливает его грязью перед мамой. Минхо сжимает одеяло до побелевших костяшек, прикусывает язык, чтобы всхлипы случайно не вырвались. Он думает. Что, если его просто не станет? «Никто даже не заметит. Никому нет до меня дела». Минхо, задыхаясь, встаёт с кровати, открывая окно и впуская в комнату свежий прохладный воздух. Голова болит от перенапряжения, глаза раздражены, и горло зудит. Слишком плохо. Вид на закат из окна прекрасный. Будь это первый этаж, Минхо бы сбежал. Хотя сбежать всё равно хочется, и вовсе не номер этажа останавливает, а страх. Минхо слишком боится, он не сможет. Темнеет стремительно, и становится заметно прохладнее. Сейчас бы лечь спать, чтобы прекратить поток мыслей, отдохнуть, но всего за пару секунд Минхо принимает совершенно иное решение. Он накидывает толстовку и направляется к выходу. Минхо оборачивается, поправляя лямку рюкзака на плече, вздыхает и возвращается к столу, хватая телефон. Дома тихо, и даже если кто-то слышит, что Минхо уходит, его никто не останавливает. Он поджимает губы — обидно. Минхо не знает, куда конкретно он идёт, ему просто нужно отвлечься. В парке, в который он забрёл, почти нет фонарей. На мгновение становится спокойно, но в следующую же секунду тело окутывает тревога. Он здесь, совсем один, он боится темноты, и он боится людей. Горячие слёзы снова катятся по красным щекам, когда в голове проскальзывает мысль о том, что он был бы не против, чтобы ему кто-то помог закончить в этом парке, этой ночью. Минхо страшно. Он устал. Неожиданно вспоминается набережная — к воде хочется сильно. К воде, у которой они пару дней назад сидели с Джисоном за разговорами о разном. И Минхо не противится этому желанию, направляется к мосту, так как он оказывается гораздо ближе, нежели набережная. Река, покрытая рябью из-за потока ветра, отражает в себе одинокую луну. Минхо недолго любуется ею, прежде чем он вспоминает о наушниках в своём рюкзаке. Приходится включить телефон. Минхо пытается игнорировать всё, что всплывает на панели уведомлений, как можно быстрее открывая свой любимый плейлист. Он закрывает глаза, не в силах сдержать громкий тяжёлый вздох. Очень трудно было не заметить десятки пропущенных от Джисона и содержимое последнего его сообщения. «Хён, мы же договаривались на ночёвку… Позвони мне, пожалуйста, когда сможешь». Сразу же появляется множество противоречий, но Минхо не может делать больно Джисону (Минхо и без того считает себя полной тварью и ужасным другом). Он перезванивает Хану, когда заканчивается песня. Джисон совсем не смотрит на время, когда буквально кричит на Минхо, чтобы тот шёл к нему. Он не поднимает тему странного поведения Минхо, просто просит поторапливаться. Джисон старается не обращать внимания на хлюпающий нос друга, пока они молчат в трубку и пока Ли идёт через дворы, сокращая путь. — Уже поздно, мы не должны шуметь, — шепчет Минхо после недолго продолжающихся объятий. Джисон, уже одетый в пижаму, встретил его у двора своего дома. — Бабушка ещё не спит, я сказал ей, что ты сейчас придёшь, — отвечает Хан и, входя, запинается о порог, но равновесие удерживает. Минхо сначала пугается за него, но после тихо посмеивается. — Сон-и, ты снова смотришь на Минхо, а не под ноги? — слышится усталый голос пожилой женщины откуда-то со стороны кухни. — Баб! — укоризненно кричит Джисон. Парни по очереди заглядывают в комнатку, где уже закипает чайник и где бабушка ставит на стол тарелку с конфетами. Минхо здоровается и присаживается рядом с Джисоном у окна. Взгляд миссис Хан мгновенно меняется с улыбающегося на обеспокоенный, когда она смотрит в глаза Минхо. Он неловко смотрит в пол, потому что понимает, что, вероятно, всё его лицо не в лучшем виде. Бабушка кивает Джисону, тем самым намекая ему закончить с приготовлением травяного чая, а сама подходит к Минхо и, обнимая, гладит его голову, пальцами расчёсывая спутавшиеся волосы. — Что случилось? — мягко спрашивает миссис Хан. Минхо слабо пожимает плечами, пока новые ручейки слёз текут по щекам. — Дома не порядок? — снова спрашивает она. На этот раз Минхо кивает, и все в комнате вздыхают. Джисон со стуком ставит кружки на стол, приятный аромат быстро разносится вокруг и заставляет вдохнуть побольше воздуха и закрыть глаза. — По какой причине ты ссоришься с родителями? — миссис Хан осторожно утирает влагу с лица Минхо, мельком поглядывая на нахмурившегося Джисона. — Баб, — с еле слышным упрёком вмешивается тот, — не нужно выпытывать у Минхо то, о чём он не хочет говорить. Бабушка молча соглашается с ним и, убеждаясь, что Минхо более-менее успокоился, вскоре уходит к себе в спальню, оставляя парней наедине. Минхо кажется, что Джисон был немного грубоват, но, в любом случае, он благодарен ему. Минхо не хотелось бы сейчас нагружать госпожу Хан своими проблемами, но что касается самого Джисона… Он не против поделиться с кем-то и обсудить накипевшее, только вот Минхо не знает, как друг отнесётся к разговорам на такую тему. Несмотря на их достаточно продолжительное общение, они ни разу не заводили серьёзных речей о любви, а тем более «нетрадиционной». Что ж, похоже сегодня отличный день, чтобы испортить отношения со всем близкими людьми. — Джисон, — тихо зовёт Минхо. И почему он сейчас не задумывается о том, что ему больше некуда идти, если вдруг что-то пойдёт не так. — Джисон, я правда уже не первый раз ругаюсь с отцом. — Я понимаю, Минхо, такое бывает, ты не обязан объясняться передо мной, — он придвигается совсем близко к Ли, собираясь обнять его в знак поддержки, но тот не позволяет, выставив перед собой ладони. — Но я хочу объясниться, — отвечает Минхо на слегка удивлённый взгляд. — Я не могу сказать, что пойму тебя, если ты вдруг перестанешь общаться со мной, но я спокойно приму любой твой выбор. И я не знаю, с чего мне начать, — мнётся он, переставая смотреть на Хана. — Как ты относишься к геям? — Что? — глаза Джисона расширяются, и он откашливается, прежде чем ответить что-либо. — А, ну, я не знаю… Полагаю, никак?.. Но почему ты спрашиваешь? — буквально секунду Джисон ничего не понимает, но уже в следующую он шокировано прикрывает рот. — Ты?.. — Нет! — громче, чем ожидалось, говорит Ли и тут же осекается. — То есть я не знаю, я просто… просто спокойно отношусь к этому всему, но я не знаю. Я думаю, я ещё не любил по-настоящему, чтобы понимать, люди какого пола мне нравятся. Я уже некоторое время не пытаюсь отрицать ни один из возможных вариантов развития событий, и никогда не думал скрывать это, поэтому мой отец, он… На кухне возникает грузная тишина. Минхо ожидает. Джисон пытается подобрать правильные слова. Сказать, что он удивлён, — ничего не сказать, и это вовсе не в плохом смысле, просто Джисон раньше не думал о чём-то таком. И он никогда бы не подумал, что Минхо будут так волновать люди с отличными от большинства предпочтениями. Он пока что не в состоянии увидеть корень такого поведения Ли, но исправить это вполне возможно. Джисон хочет увидеть, ведь Минхо важен ему. Джисон всё-таки решает обнять его, силой отодвигая чужие руки и прижимая друга к себе. Он гладит волосы Минхо, слабо покачивает их тела из стороны в сторону и закрывает глаза, когда ощущает на своей щеке горячую каплю. Минхо сразу же порывается утереть, но Джисон крепче сжимает его в своих руках, не давая сделать этого. Он потерпит, если Минхо так будет легче. — Всё нормально, слышишь, Минхо. Мы можем поговорить позже, если ты хочешь, но ты должен быть менее чувствительным ко всему, что связано с вещами, которые тебе не безразличны. И я здесь, Минхо. Тебе нужно было сразу рассказать мне, а не держать всё в себе. — Я не противен тебе? — еле слышно спрашивает Минхо, всё же стирая раздражающие кожу слёзы. — Почему ты общаешься со мной? — Потому что ты нравишься мне как человек, и у меня нет причин не общаться с тобой, — спокойно говорит Джисон, слыша глубокий вздох Минхо. — Послушай, даже если небо рухнет, я буду рядом, Минхо, потому что ты мой друг. Мне не так важно, о чём именно ты думаешь и чем интересуешься, но мне важно знать, что тревожит тебя, что беспокоит. Да, возможно, я не во всём разбираюсь, но ради тебя я готов тратить время на изучение. Я хочу поддерживать тебя. Надеюсь, отныне ты не будешь бояться делиться со мной своими мыслями и трудностями. — Спасибо, — шепчет Ли, расслабляясь в чужих объятиях и пытаясь остановить слёзы. Они ещё долго сидят в кухне, по которой разливается тусклый свет не основной лампочки. Глаза слипаются, потому что время уже давно перевалило за полночь, но это не мешает им до сих пор перешёптываться друг с другом. Джисон обещает (по крайней мере себе), что будет гораздо чаще писать Минхо, будет стараться вызволить его из дома: в гости или на прогулку — неважно — главное, подальше от гнетущей атмосферы. Минхо не возвращается домой несколько дней, ночуя у Хана (с позволения его бабушки, конечно), он не принимает звонки от родителей и оставляет сообщения непрочитанными. Минхо кажется, что в каждой букве, отправленной ему, нет ни капли искренности и сочувствия. Ему больно так поступать, но гораздо больнее слышать неприятные слова от родных людей. С Джисоном гораздо лучше — гораздо спокойнее. И даже когда Минхо впервые приходит домой спустя почти неделю, он не отвечает ни на какие вопросы, игнорируя всё и запираясь в своей комнате. Теперь отец всегда молчит по любому провокационному поводу, но это не делает ситуацию лучше. Он ведь даже не извинился. Обида Минхо всё ещё слишком остро ощущается, чтобы пройти так легко и быстро. Не исключено, что когда-то, но точно не сейчас. А ещё Минхо понимает кое-что важное после разговора с Ханом. Ему ни в коем случае нельзя отпускать Джисона, ведь это тот самый человек, который один и на всю жизнь. Он очень жалеет, что не осознал это раньше, потому что, кажется, Джисон нравится Минхо, а Джисон, кажется, не против.