***
Когда в дом семьи Камадо пожаловал незваный гость и вознамерился уничтожить на корню всю их семью, вперед перед всеми выступил Танджиро. Он боялся. Боялся так сильно, как никогда, но страх перед потерей семьи был в разы больше. Мальчик терялся, наугад подбирал слова, пытался хоть как-то убедить демона оставить его родню в живых, но когда услышал, что его интересует лишь наследие, передающееся в их семье от отца к сыну, тот попытался заверить, что если отец что-то и мог передать то только ему. Потом в себе силы пойти против демона нашла и мать. Она умоляла так отчаянно, как только могла, предлагала ему даже такое, о чем никто из детей и помыслить не мог, но пришедшее существо было явно не в восторге от подобной наглости людей. Пытаются убедить его в чем-то, тратят его время… Существо, сложив на груди руки, внимательно изучало детей, мать семейства, словно обгладывая, всматривалось в их испуганные лица, но в итоге остановило свой взгляд на сцепившем в ярости зубы ребенке, что так тщательно загораживал собой любимого родителя. Демон был абсолютно спокоен, когда отпихивал в сторону рыдающую мать. Он все же согласился оставить семью в покое, если только старший сын лишится своей жизни. Это было уже хоть что-то, но Танджиро не был готов так просто сдаваться. Сначала попросив не убивать его на глазах семьи, тот без свидетелей и без особой надежды предложил оставить его в живых и позволить ему служить под покровительством прародителя демонов. Мудзана эта просьба вначале не впечатлила, но выговориться мальчику он все же позволил. Закончилось все тем, что демон влил достаточно большое количество крови в тело ребенка и дал волю случаю. Если сдохнет то, что ж, как и планировалось, но если выживет — то тут уже мог родиться ранее скрывавшийся потенциал, который прародитель точно бы не стал упускать. На что Танджиро надеялся, то и произошло. Он выжил. Более того, его магия крови на стадии пробуждения дала о себе знать и это слегка, но впечатлило Мудзана. Алые, практически багряные языки пламени, уходящие в абсолютную тьму, взметались вверх от распластавшегося на земле ребенка, испепеляя все, до чего успевали только дотянуться, но стоило мальчику потерять сознание, как адский пожар мигом пропал. Ребенок лежал окруженный пепелищем, а от него так и несло силой создателя первого Дыхания. Это был явный потенциал, Кибуцуджи четко это видел. Он и помыслить не мог, что планируемое устранение жалкой семейки могло обернуться чем-то подобным. Перед всем произошедшим этот ребенок успел поклясться в верности прародителю демонов в обмен на жизни его матери, братьев и сестер, а потому он теперь всецело принадлежал только ему. Демон забрал нового слугу, позволив семье Камадо выжить. Пускай будет так, решил тот. Если на его стороне будет ещё один сильный подчиненный, то несколько сохраненных человеческих жизней было не такой уж и большой за это платой. Особенно при наличии в лесу и других демонов, которые могли бы завершить его работу. Вскоре после пробуждения и первой недели адаптации с постоянными проверками возможностей молодого демона, Танджиро был направлен на попечение Второй Высшей Луне — Доуме. Выбор этого демона для Мудзана казался очевидным, но Камадо весь месяц проживания в храме Вечного Рая, откровенно говоря, не понимал, чем именно был обусловлен этот выбор. Только по рассказам этого нестабильного существа мальчик узнал, что как минимум первая, третья и шестые Луны могли бы быть более полезными в его подготовке, но кто он такой, чтобы оспаривать решение прародителя. Все что они делали весь этот месяц вместе с Доумой, так это исполняли роли глав культа и поглощали бедных людей. Танджиро был также наделен полномочиями местного библиотекаря, что хоть как-то разбавляло эти ужасные будни, но большего в его жизни не происходило. Не было тренировок, не было каких-то особых заданий от прародителя, не было ничего из того, к чему морально себя готовил подросток. Лишь убийства невинных и дальнейшее их поглощение. А ещё ложь. Постоянная и такая непереносимая им ложь.***
Словно услышав мрачные мысли затихшего подопечного, Доума хлопнул в ладоши и воодушевленно вспорхнул с насиженного места. — Ох, Танджиро-кун, а ведь я тебе кое-что подготовил! Это было чем-то новым. Обычно он так выражался о красивых девушках, которыми он решал поделиться с воспитанником, но «трапеза» была не так уж и давно. Что-то подготовил, значит… что же это могло бы быть? Поднявшись на ноги и оправив одежду, тот вздохнув, приблизился к наставнику. Тонкая и бледная рука подростка выскользнула из широкого рукава и уцепилась за холодную кисть демона, что аккуратно обхватил её в ответ. Доума любил это. Ещё в самом начале он приучил мальчика к такому контакту, и каждый день настаивал на совместном шествии по его угодьям. Поначалу это было чем-то странным, местами даже неприятным, но после месяца такой жизни старший всегда молчаливо ожидал, когда воспитанник ухватится за него и они, словно два святых прошествуют через все поместье и благословят последователей на что-то хорошее. И это стало чем-то обыденным. Человек ко всему привыкает и даже к жизни людоеда-обманщика, что притворяется кем-то вроде мессии, а в перерывах сквозь стоящие в глазах слезы поглощает плоть, что чуть ли не насильно в него пихает другой такой же демон. Такая жизнь ужасна, но он ко всему привыкнет. Он просто обязан. Став демоном Танджиро стараниями Мудзана практически ничего не забыл из своей прошлой жизни. Он помнил всю свою семью и в особенности свою клятву в верности, а потому и помыслить не мог, чтобы сбежать и предать свое слово. Как бы все ужасно не было и сколько бы людей не страдало по его вине, он не мог позволить кому-либо навредить его родне. Вот такой вот эгоистичный парадокс. Страдай, заставляй страдать других и все ради счастья нескольких дорогих тебе людей, которых ты, скорее всего больше никогда и не увидишь. А ведь Танджиро так и не узнал, из-за какого именно наследия семьи Камадо чуть не умерли все его близкие. Отец завещал ему только серьги ханафуда, но вряд ли это было то, о чем говорил Мудзан. Выйдя в коридор, Доума повел его в сторону выхода во внутренний двор. Демон был невероятно воодушевлен и при встрече с первыми людьми слащаво протянул тем что-то, от чего девушки покраснели и, раскланявшись, поспешили уединиться, чтобы обсудить невероятного настоятеля. Танджиро не слушал. Все что его занимало — это мысли о том, что кого бы он сейчас не встретил, рано или поздно все будут поглощены. Доума же в свою очередь знал о том, что гложет его подопечного, но всякий раз подбадривал того тем, что со временем ему это даже понравится. Камадо же старался с наставником такое часто не обсуждать. — Милостивый основатель, молодой господин! Прошу, благословите! Женщина средних лет стояла с маленьким ребенком, и тот еле удерживая себя на ножках, потянул ручки к Доуме. Улыбающийся демон склонился к ребенку и, без труда подхватив того, прижал к своей широкой груди. Костяные четки, стрекоча, заструились в изящной когтистой руке, и шепот какой-то буддистской мантры заполнил собой все пространство. Это выглядело очень таинственно и так и чувствовалось присутствие чего-то божественного, но Танджиро себя не обманывал. Он знал, что в этом существе нет ничего святого. — Прошу и ты приложи свою руку к этому дитю. Просишь меня осквернить его ещё больше? Но Танджиро ничего не ответив, спустил с запястья такие же намотанные четки и приложил их к затылку ребенка. Мальчик не знал ни одной молитвы и от буддизма был слегка далек, но сделал вид, что зачитывает про себя что-то невероятно сакральное. Как же мерзко, как же мерзко. — Благодарю вас! — пролепетала восхищенная женщина, аккуратно забирая с рук ребенка и низко кланяясь. Хоть кто-то был от этого всего действительно в восторге. Дальше путь проходил через двор. Как Камадо и думал, там собралась вся местная ребятня и активно что-то лепила из снега. С неба падали белоснежные хлопья и в свете фонарей это зрелище казалось особенно волшебным. Деревянные половицы приятно поскрипывали, а ступив на белоснежную землю звук, сменился на не менее приятный хруст. Для Танджиро оказалось в свое время большой новостью то, что став демоном он перестал испытывать холод и мог хоть босиком блуждать между сугробов и ничего себе так не отморозить. Это значительно упрощало жизнь, и можно было не заботиться о теплой одежде и обуви. Это можно было бы даже назвать отличным приобретением, но от этого становилось только грустно. Такое существование наталкивало на мысли о том, насколько жизнь людей в целом была тяжела, и как ужасно поступал сейчас Танджиро что продолжал существовать. На дворе стояла тьма, освещаемая теплым светом фонарей и поблескиванием крупиц снега на сугробах. Жизнь культа бодрствовала по ночам в соответствии с режимом милостивого основателя. Как ещё вначале тот объяснил своему подопечному, община верует в то, что именно по ночам с божеством у него самый тесный контакт, а значит, и сами последователи находятся ближе к Богу. Удобно, учитывая то, что демоны заживо сгорают от даже самых слабых лучей солнца. Стоило им двоим появиться, как ребятня разом оставила все свои дела и бросилась к подошедшим. — Милостивый основатель, милостивый основатель! Танджиро-сама! — кричали радостно дети. Доума одаривал их всех ослепительной улыбкой, кого-то трепал по волосам, с кем-то перекидывался несколькими незначительными фразами. Камадо тоже старался отвлечься от скверных мыслей и улыбался всем, кто к нему тянулся. Отвлечься получалось. Дети действительно были счастливы. Они прыгали, бегали, кружились в красоте падающих снежинок, кто-то звал настоятелей к своим фигуркам из снега и, смущаясь, хвастался своими творениями. Они все были счастливы, и молодому демону становилось на душе от этого как-то теплее. — Доума-сама, Танджиро-сама, пожалуйста… а можете пожалуйста показать свою… свою магию? — робко спросила одна из девочек что неуверенно мялась и боялась даже посмотреть в глаза настоятелям. Выглядело все это очень мило и, стоило остальным услышать её просьбу, как идея увидеть настоящее волшебство захватила умы абсолютно всех. Но это было плохо, очень плохо. — Дорогая, а откуда ты знаешь, что Танджиро-кун тоже владеет магией? — насмешливо поинтересовалась Высшая Луна. Щеки девочки стали ещё более пунцовыми и она, казалось, была готова провалиться сквозь землю. — Я…я…я видела. Подглядывала, значит. Этого молодой демон после возможной гибели семьи боялся больше всего. Не того, что узнают о его магии крови, но о том, что какой-нибудь ребенок вот так же подглядит за очередной их трапезой и всем об этом разболтает. Последствия такого казались хуже некуда. Доума на это лишь от души рассмеялся, невольно демонстрируя окружающим свои острейшие клыки, и ласково погладил ребенка по головке. Девочка подняла свои вот-вот готовые разреветься глаза и встретилась с доброй улыбкой настоятеля. Танджиро же не улыбался. Ему только что привиделось, как эта же гладившая рука когда-нибудь оторвет голову ребенку, что случайно подсмотрит за двумя ужинающими демонами. В горле снова что-то перекрыло путь воздуху и парень еле сдержался от того чтобы не выдать свои мысли лицом. — Ну, Танджиро-кун, тебя раскрыли. Как думаешь, стоит ли наказать детишек за подглядывание? В его голосе не было ни капли угрозы, лишь насмешка взрослого над детской непосредственностью. Но Камадо было не до смеха. — Я думаю, что сегодня магии не будет. Подглядывать ведь нехорошо… — но на это ожидаемо со всех сторон послышались расстроенные возгласы детей. У них в глазах сейчас читалась такая надежда, что Танджиро ничего не оставалось как, тяжело вздохнув и обреченно покачав головой, настроиться на магию крови. Подобно Второй Высшей Луне, его сила была стихийной и достаточно опасной. Она требовала предельного контроля, и сейчас мальчик порадовался тому, что последний месяц хоть и самостоятельно, но только над этим и работал. — Техника демонической крови, — шепотом произнес демон активирующие слова и, прикрыв глаза, тихо добавил. — Адское пламя. На его руке вспыхнул кроваво красный огонек, отчего стоявшие недалеко дети испуганно отшатнулись. Языки пламя стремительно росли и уже обвивали всю кисть своего хозяина, но не приносили тому никакого дискомфорта, лишь легкое покалывание. Яркими всполохами они отражались в восторженно смотрящих глазах всех присутствовавших и наполняли теплом промерзший воздух. Дети глядели на это как на что-то невероятное, но Танджиро понимал, что ещё не так давно он бы и сам реагировал на подобное с таким же восторгом и неверием. Обычный человек такого не умеет. Но сила эта отчего-то Камадо совсем не радовала. Как он вообще мог радоваться хоть чему-то, когда его семья от него сейчас так далеко, а он находится здесь и занимается чудовищными вещами в компании такого же чудовища, как и он сам. Заснеженный двор разом наполнился светом и приобрел красноватые оттенки, что невероятно согревало всех окружающих. Танджиро решив ещё немного покрасоваться перед детьми, произносит тихое «Цербер» и из пламени в руке вырывается маленький огненный щенок. Он совсем как живой сначала неуверенно переступает с лапы на лапу, а потом, беззвучно тявкнув и выпустив небольшой поток огня, пустился в бег через весь двор. Под его лапками таял снег, а падавшие на него снежинки от прикосновения обращались в небольшие струйки пара. Дети восторженно заверещали и припустили вслед за ним. Шкодный щенок явно с ними игрался, и всякий раз, когда он выскальзывал из тупиковой ловушки устроенной ребятней, тот вызывал ещё больше криков восторга, нетерпеливо размахивая своим искрящимся огненным хвостиком. — Божечки, ты и такому смог сам научиться, Танджиро-кун! Очень мило… но как-то он мелковат для Цербера, не находишь? — добродушно протянул Доума, наблюдая, как щенок в очередной раз отбежал в сторону и звучно тявкнул в направлении приближающейся толпы. — Скажи, а почему Цербер? — В библиотеке книгу нашел. С мифами. Просто понравилось как звучит. — Хм, неплохо-неплохо. Эта будет одна из твоих новых техник? — опять насмешка, и опять совершенно не кажущаяся обидной. — Он будет больше. Может, удастся контролировать сразу нескольких. Доума вновь приблизился и опустил руку мальчику на плече. — Верность и исполнительность Господин ценит в нас больше всего. Ты молодец, Танджиро-кун. За прошедший месяц уже многого достиг, хотя я тебе практически в этом не помогал. Главной целью у нас была адаптация и накопление сил. Как ты знаешь, сила обычно накапливается из количества съеденного, а потому на начальной стадии мы занимались исключительно этим. Теперь же настал черед изучения основ боя. Молодой демон перевел удивленный взгляд с резвившихся детей на Доуму, и в этот момент щенок вильнув хвостом, мгновенно испарился. — Вы меня будете учить? — А как же, — довольно усмехнулся Доума и, склонив голову в бок, задумчиво провел когтем по щеке демоненка. Танджиро стоически выдержал и это. Вернувшаяся толпа раскрасневшихся от бега детей стала восторженно благодарить подростка, на что тот лишь слабо улыбаясь, принимал похвалу. Отвлекая от волнительных мыслей о тренировках со Второй Высшей Луной дети наперебой выкрикивали различную похвалу этому невероятному волшебству, а девочка что просила обо всем этом подошла и извинилась за свое подглядывание. Все были в восторге. Танджиро и сам раньше бы не подумал, что когда-нибудь так сможет. На одно счастливое мгновение он даже забыл о том, что эта сила принадлежит демону людоеду и, повторяя свои действия из прошлой жизни, ласково растрепал волосы какого-то стоявшего вблизи мальчика, отчего-то напомнившего ему младшего братика Шигеру. Хотя бы эти дети сейчас были счастливы. Хотя бы его семья сейчас жива. А он уж когда-нибудь со всем этим точно свыкнется. Позже Доума создал изо льда практически целый сад ледяных скульптур где, сверкая под слабым свечением фонариков, стояли припорошенные снегом разные фигуры животных и растений. Дети, восторженно поблагодарив настоятелей, побежали исследовать новое чудо, а старший, взяв Танджиро за руку, последовал через весь сад в сторону главного зала. В этом месте обычно проводились праздники общины и какие-то особо важные встречи. Стены украшала каллиграфическая роспись с мотивами садов и озер, наполненных лотосами — изящный орнамент, что эксплуатировался во многих частях поместья, намекая на принадлежность культа к буддистской ветви. У стыков на панелях стен светили фонарики, придавая помещению теплую домашнюю атмосферу. Здесь хотелось затаить дыхание и молча прислушиваться ко всему происходящему вокруг, не обращая внимания ни на голод, ни на назойливого демона. Наверное, мысли о чем-то сакральном и непостижимом в этом зале возникали у мальчика из-за стоявшего пряного аромата ладана, который, похоже, навечно впитался в темное дерево этого места. Девять деревянных колонн врезались в пол фигурами бодхисаттв, удерживающих одними руками потоки воды, а другими словно приглашали присутствующих подойти к ним поближе. Это выглядело столь живо, что Танджиро казалось, стоит ему только отвернуться, и эти фигуры тут же отделятся от своих мест и набросятся на него за все прегрешения, что тот успел совершить. Доума однажды пояснил их значение. Перерожденные мудрецы направляли руками потоки своих знаний, дабы каждый смог испить из них и духовно над собой вырасти. Иронично выходило, что просветлением демон заменил вечное блаженство в «Раю» тем самым одновременно обрезая все возможные пути к развитию. Он был полным отрицанием всех буддистских догм, но никто из прихожан в нем никогда отчего-то не сомневался. Он превосходно умел играть на публику и наслаждался каждой минутой своей порочной жизни. Главный зал был поистине великолепен, и такой красоты подросток даже приблизительно никогда ранее не видел. За все время его лишь несколько раз приглашали сюда, но когда они переступали порог зала, все заканчивалось очень и очень плохо. В прошлый раз это был ужин, где главными участниками оказались поверженные истребители демонов. — Танджиро-кун, с сегодняшнего дня мы начнем тренировки твоей магии крови. Наш Господин посчитал, что ты уже готов к этому приступить. Мальчик на это промолчал. От старшего он не раз слышал истории об истребителях демонов и о том, что те, прежде чем использовать Дыхание отдавали много времени на развитие своих физических способностей. Разве не правильнее было бы в его случае тоже начать именно с этого. Но демон, похоже, умел читать мысли подопечного, так как радушно стал пояснять причину такого решения. — Физиология демонов совсем не такая как у людей. Нам не страшна перегрузка неподготовленных мышц, так как изначально наше тело уже является идеально прочным. Чего не скажешь о магии. Если её не развивать, то и пользоваться не сможешь. Доума прошел к стоявшему у стены резному столу, на котором покоилась на первый взгляд одежда и что-то походящее на сложенные веера. Танджиро приблизился к наставнику и подтвердил свои первые наблюдения. — Одевайся. Теперь тренироваться будешь в этом, — на это демон указал сложенным веером на стопку вещей и, развернувшись, сделал несколько скучающих шагов, ожидая, когда подопечный переоденется в хлопковую черную форму. — Основы боя ты освоишь позже и не со мной, — но, не дожидаясь вопросов, тот на это лишь разводит руками в стороны и насмешливо вздыхает, — Признаться честно, я, конечно же, в этом хорош, но все же лучше будет, если тебе это объяснит мой дорогой друг. Как-никак, он занимался этим еще будучи человеком и опыта у него в этом предостаточно, — задумчиво протянув, заводя при этом руки с веером за спину, тот бросает косой взгляд через плече на воспитанника и театрально вздыхает. А ведь ещё месяц назад он маялся от безделья, и думать не думал, что в скором времени у него появится столь интересное задание. Демон выдерживает некоторую паузу, а после, уже более спокойно, добавляет. — Тем более таким было решение Господина, а с его правотой уж точно не поспоришь. Танджиро на это согласно кивнул. Он во все глаза наблюдал за задумчиво блуждающим по залу наставником. Мальчику было любопытно, о ком шла речь, но в расспросы он для себя решил не вдаваться. Переодевая штаны хакама он лишь закусил губу, чтобы случайно в приступе любопытства не дать повода старшему демону болтать ближайший час без умолку. Того только тронь… Ну нет уж, о загадочном «дорогом друге» он рано или поздно и так узнает. Возможно, это даже будет кто-то из Высших Лун. Расспрашивать Доуму отчего-то сейчас совсем не хотелось. Настроение и так было паршивое, а недавняя встреча с детьми и вовсе оставила после себя какой-то горький осадок. — Я же научу тебя контролю, — уверенно продолжал демон. — Повезло ещё в том, что виды магии у нас схожие и теорию будет объяснить проще. Пламя, конечно же, не лед, но оно столь же хаотично какими бывают некоторые формы моей магии. Заправив рубашку и подтянув оби, Танджиро произносит тихое «Я все». — Чудно-чудно. А теперь возьми веера. На столе покоилась пара боевых вееров, что по форме напоминали собой те, что использовал в бою сам Доума. Отличием было только то, что покрытие отливало сталью, и на нем не было никаких узоров. — Будешь учиться контролю по моему методу. В дальнейшем сам решишь, что именно станешь использовать, но для начала сойдут и они. Металл приятно лег в руки, а его холод невольно напомнил о зиме, что сейчас властвовала снаружи главного зала. Одним движением кистей Танджиро раскрыл орудия и звучно клацнувшие друг об друга лезвия блеснули в теплом свете фонарей. Веера были поистине элегантным видом инструмента для мгновенного убийства. — Веер — это проводник. Будет проще научиться использовать магию через него, но в основу все равно ложится боевая техника. Запоминай, Танджиро-кун. Кисть всегда должна быть подвижна, но основную нагрузку стоит перекладывать на плечевые суставы и мышцы. Спину держим прямо, ведь дыхание не должно быть чем-то перекрыто. На выдохе ты делаешь замах. Вложи немного тех ощущений, что ты испытываешь, когда используешь магию крови. Смотри, вот так, — и Доума одним изящным движением проводит секущий выпад с веером, в движении которого угадываются разлетающиеся в разные стороны небольшие обломки льда, что появились, словно при разрезании воздуха. Это было быстро. Танджиро даже и не заметил, в какой момент демон сорвался с места. — Теперь повтори. Молодой демон, напрягшись всем телом и вспомнив то покалывающее чувство от использования пламени, резко делает замах веером, но ничего ожидаемо не происходит. — Нет-нет, это никуда не годится! Ты слишком напряжен. Смотри, сустав кисти должен быть подвижным и даже быстрые удары обязаны проходить хоть и четко, но не без плавности. Как вода что огибает камень в ручье. У тебя же вся рука словно одна сплошная катана. Расслабь её. Оставь в напряжении лишь плече. Основной урон должен наноситься концами лезвий, а подвижность кисти сделает этот урон более глубоким. Так, давай повторим. Практически до самого рассвета они отрабатывали замахи и выпады с веерами. Было оговорено и правильное их держание, и использования дыхания в тех или иных движениях, и про контроль магии путем её перенаправления через лезвия демон тоже рассказал. И хоть движения к концу ночи начали слегка походить на то, чего требовал Доума, но вкладывать пламя в оружие у того всё никак не получалось. С каждым разом Камадо мрачнел все сильнее и сильнее, но его наставника это походу нисколько не огорчало. Вот кто-кто, а он получал явное удовольствие от постоянного внимания к своей персоне. Когда пришло время завершать их первую совместную тренировку, демоненок собрал свои вещи, не забыв прихватить тренировочные веера, и поспешил на выход за вторым. Луна был как никогда в приподнятом расположении духа. Следуя за наставником, Танджиро мучился от горчащего разочарования. Даже по этой начальной тренировке можно было увидеть безграничную мощь демона и при этом почувствовать свою абсолютную перед ним слабость. Ничего особо не получалось. Даже магия крови поддавалась ему со скрипом, а тут на — открытая демонстрация своей бесполезности, да ещё и перед кем. Доума все объяснял хорошо и Танджиро его понимал, но проделать то, что от него требовалось, у мальчика не получалось. С каждым неудачным взмахом веера в голове все прочнее укреплялась уверенность в том, что если он так и дальше продолжит, то Господин в нем точно скоро разочаруется. А разочарованный прародитель демонов был прямой угрозой для оставленной мальчиком семьи. Боже и как он докатился до всего этого? Как он мог оставить их там одних? А если к ним в дом заберется какой-нибудь другой демон и никто не сможет их защитить? Черт, а ведь он и сам пока не был способен кого-либо защитить. Да и семья. Они же его таким точно не примут. Он и сам бы себя такого не принял, если бы не клятва в верности и боязнь потерять единственных дорогих ему людей… Хруст снега под ногами приятно ласкал уши, а морозный снежный ветер ощутимо покалывал разгоряченное от тренировки лицо. Ярко алые глаза с узким зрачком подняли свой потерянный взор вверх, но встретились лишь с расслабленным лицом Второй Высшей Луны. Даже сейчас мальчик не понимал, как ему привыкать к такому. — Можно вопрос, Доума-сама? Демон удивленно обернулся и, встретившись взглядом с морально разбитым Танджиро добродушно улыбнулся тому и молча кивнул. — Скажите, как справится с чувствами, что мешают продолжать нормально жить и как перестать жалеть о том, что бросил свою семью? Что сделать с этими чувствами, чтобы они меня наконец-то прекратили убивать? На мгновение демон замешкался. Все его лицо выражало абсолютное непонимание вопроса, но затем это выражение исчезло, а на его месте появилась маска задумчивости. — Чувства, говоришь? Я не совсем могу понять твои переживания, Танджиро-кун, ведь моя семья была отвратительна. Когда они исчезли из моей жизни, я стал свободнее, а после знакомства с Господином и вовсе начал жить той жизнью, которую бы мне моя семья уж точно не дала. Чувства… Зря Он тебе, конечно, память о прошлом оставил. Наверное, это все тяжело пережить… Мальчик лишь опустил глаза и сильно закусил мгновенно регенерирующую губу. Доума молчал. Он явно погрузился в свои мысли и не замечал, как на лице подопечного вновь появились слезы. Боже, раньше он не позволял и тени печали пробежать на лице. После смерти отца приходилось в каком-то смысле его заменять и слезы отчаяния — это то, от чего он всячески оберегал свою семью. Что же с ним за этот месяц сделали… Спрятанные в рукаве черного хаори золотые веера как-то грустно поклацывали при ходьбе о намотанные на запястье четки. Демон казалось, был ещё в том настроении, когда вроде бы хотелось сказать многое, но печаль поглощавшая разум воспитанника оказывалась пугающе непонятной, и она не давала сказать тому первое, что в голову взбредет. Впрочем, мужчина всегда знал правильные слова утешения, но применимы ли они для такого человечного демона? — Могу дать тебе несколько советов. Постарайся подумать больше о себе, а не о ком-то ещё. Самое важное — это полюбить свою новую жизнь, Танджиро-кун, ведь она того стоит, — на этом Доума вновь берет его за руку и крепко сжимает запястье. — Для начала советую отбросить человеческую мораль — на демонов она не распространяется. Также, стоит заметить, что убивать тебе однажды все-таки придется, хоть пока я тебя от этого и освобождаю. Но разве это не естественно для тех, кто питается людьми? Человечество, вон, постоянно убивает животных по той же причине и не считает, что совершает страшный грех. — Но ведь я теперь демон… Я ведь не хотел этого, — еле-еле произнес мальчик, утирая рукавом слезы. Отчего-то, когда он вверял Мудзану свою жизнь, мысль что ему придется стать таким же, в голову как-то не успела прийти. — Ох, Танджиро-кун. Что я только что тебе сказал? Самое важное — это полюбить свою новую жизнь. Даже если эта жизнь принадлежит демону. Человеком тебе обратно не стать, как бы сильно ты этого не желал, так зачем от этого так страдать? Тебе, между прочим, ещё и очень крупно повезло, когда Господин оставил твою семью в живых, а тебя решил взять к себе. Быть может, дорогой мой, через несколько лет ты и в Дюжину Бесовских Лун — как нас прозвали охотники — сможешь пробиться, — но встретив на себе ошарашенные красные глазища, тот развернув веер, лишь возбужденно прикрыл им рот. — Ой-ой, что это за взгляд такой? Могу поспорить ты об этом даже и не думал, я прав? Но ведь тебя явно отправили ко мне именно для этого — чтобы подготовить. Танджиро не верил своим ушам. Его наставник действительно пытался найти правильные слова, чтобы ему помочь. От него все так же не исходило ни единого запаха эмоций, но он действительно пытался помочь. Это обескураживало. — Я… я не могу. Как я могу думать больше о себе, если я здесь только ради защиты других? Да и моральная сторона убийств… Разве это вообще может когда-нибудь стать нормальным? Они же ведь все живые люди — такие, какими раньше были и мы! Доума тяжело вздыхает, но на лице не проскальзывает ни единой эмоции печали. — Но ведь мы и сейчас живы, Танджиро-кун. Мы не мертвы. И будем оставаться таковыми, пока питаемся и держимся подальше от солнца. Подумай о том, что наша главная в жизни задача — это служба нашему Господину. Только общество демонов тебе будет теперь родным. А семья… От семей всегда столько проблем! Даже если твоя была исключением, то пойми, что, будучи демоном, вам вместе уже точно не по пути. Такие как мы обычно приносим людям боль. Я же нашел в своей жизни способ делать страдающих людей более счастливыми. Может, и ты однажды найдешь что-то, что тебе придется по душе. Доума был серьезен. Это выглядело крайне необычно, и оттого Танджиро не мог никак найтись, что ему вообще стоит на это ответить. — Подумай ещё лучше о том, что ты обезопасишь свою семью, если будешь держаться от неё подальше. Займись своей жизнью и постарайся оставить их в прошлом. Так будет лучше для всех. Танджиро молчал. Слова демона были действительно разумными и от понимания, что он прав становилось как-то вдвойне горько. Вернувшись во внутренний двор, они остановились. Детей уже нигде не было, и в абсолютной тишине растущей метели был слышен лишь размеренный стук сердец двух демонов. Они и вправду были живы. — Чем быстрее ты отпустишь прошлое, тем скорее ты почувствуешь приятный вкус своей новой жизни. Они бы хотели для тебя этого. Мальчик молчал. Он смотрел в переливающиеся глаза стоявшего напротив, а у самого так и просилось наружу истерическое рыдание. Он пытался держаться. Он не должен показывать ещё большую слабость, чем ту, что он итак уже успел показать. О Боги, как складно ты можешь болтать, читая чужие эмоции, когда сам вообще ничего не испытываешь… — Наверное, вы правы. Им, скорее всего, действительно будет лучше без меня. На плече подростка упала рука демона, а затем того и вовсе аккуратно сгребли в охапку. Доума был высок. Крупное мускулистое тело казалось невообразимо большим в сравнении с невысоким и худощавым мальчиком. Его бережно прижимали к себе, а сам подросток, не выдержав переполняемых чувств, наконец-то горько разрыдался. — Ну-ну, Танджиро-кун, успокойся. Все будет хорошо, — но ребенок как бы сильно сейчас не хотел остановиться, попросту не мог. Слезы душили его, выворачивая все наболевшее наизнанку. Мальчик страдал от своей новой жизни. Его угнетало практически все. То, что он был сейчас здесь, когда его семья находилась за много километров от него и жила беззащитно в лесу, который по-любому кишел демонами. Угнетала постоянная боль окружающих, их кровь и внутренности, стоявшие перед глазами, а предательское отвратительное чувство голода буквально измывалось над его изможденной совестью. Убивал вкус человеческой плоти, который на самом деле оказался потрясающим, не похожим ни на что, что мальчик пробовал до этого. Обычная еда больше не насыщала, а вкус и вовсе померк перед тем, что ему по природе теперь было положено есть. Угнетало практически все, и он не знал где ему найти силы, чтобы все это перенести. Отвратительно. Как же все это отвратительно… Доума со своим многолетним опытом в успокоении людей, конечно же, знал правильные слова, но в итоге из него вырвалось совсем не то, что тот планировал изначально сказать. Это было неожиданностью и для него самого. Ещё месяц назад он бы подобные слова мог бы сказать только симпатичной девушке, с которой он бы попытал свое счастье, поиграл бы в семью и, когда бы все это наскучило, точно бы съел. Но этот мальчик… — Танджиро-кун, если хочешь, то я могу стать для тебя семьей? Ребенок резко успокаивается, и между ними вновь повисает тишина нарушаемая звуками завывающей метели. Слегка отстранившись, он неверящим взглядом алых глаз пронзил, казалось бы, абсолютно отрешенного от всего происходящего демона. Но вот их взгляды вновь встретились и Доума лишь в привычной для себя манере хищно улыбнулся. Может быть, это и есть единственно правильный выход? Проморгавшись и утерев влагу с глаз, мальчик вновь посмотрел на наставника. Сейчас он казался абсолютно таким же, как и обычно. Но что это только что было? Все эти попытки поддержать и его последнее предложение? Это было совсем ему не свойственно… — Вы сейчас серьезно? Демон на это лишь неопределенно пожал плечами. — А почему бы и нет? Будем друг для друга чуть ближе, чем просто учитель и ученик. Будем семьей. Что думаешь, а, Танджиро-кун? Бессмертие проживать порой достаточно скучно, если рядом никого нет. Демоненок на это лишь устало прикрыл глаза и беззвучно проскулил. Мама, милая Незуко, Такео, Ханако, Шигеру, Рокута… Простите, что все так происходит. Я честно, хотел бы все вернуть обратно, но теперь я… — Думаю, что большего сейчас и пожелать нельзя. Доума-сама, спасибо вам. Спасибо за все. В ответ демон лишь вновь притягивает к себе мальчика и крепко сжимает того в объятиях. Обоим отчего-то сейчас становится как-то тепло внутри, и даже метель что уже спрятала под снегом весь тот ледяной сад, что создал для детей демон, не могла принести им ни малейшего холода. Откуда-то изнутри вновь послышались звуки сямисэна, и на этом Танджиро порывисто утыкается лбом в плече того, кто предложил ему стать его новой семьей. Такой извращенной версией семьи, о которой дети вроде Камадо ранее и вообразить бы не смогли. Не родственники, не друзья, но два демона, что оказались в этом мире абсолютно одни. Первому возможно и не нужна была никакая семья, но отчего-то при виде потерянного второго тому в голову все же пришла идея предложить подобное. Быть может из этого хоть что-нибудь, да и выйдет… И вот, с этого дня новая жизнь обещала показаться под другим ракурсом. Танджиро не собирался полностью забывать свою старую семью, но он пообещал Доуме и самому себе, что честно постарается полюбить новую жизнь. Оставалось лишь стать сильнее и завоевать расположение прародителя, но в этом ему уже любезно пообещали помочь.