Признание

Пол кабинета художника был усеян набросками. Тут и там стояли портреты прекрасного юноши, чей образ вдохновлял Бэзила, дарил его работам невероятное очарование, делая их особенным. В самом центре находился почти законченный портрет, ставший лучшей работой Холлуорда. Его страшная тайна стала причиной, по которой этой картине не суждено было появиться на выставке, что должна была состояться совсем скоро, прославляя имя художника и восхищая людей. Вложив в картину слишком много себя самого, Бэзил открыл тайну собственной души. Греховное чувство, страшный секрет, который не должен знать никто. Никто, кроме человека, что стал тем самым образом, который Бэзил искал на протяжении многих лет. Красавец Дориан, подобный ангелу, будто созданный из лепестков розы. Человек, достойный знать правду, скрывающуюся где-то в мыслях, сердце и сознании Бэзила. *** Стук в дверь раздался неожиданно. Дориан пришёл чуть раньше назначенного времени, ему не терпелось увидеть свой портрет как можно скорее. — Здравствуй, Дориан, — быстро и нервно произнёс художник, открыв дверь. — Рад тебя видеть. Зайдя в мастерскую, юноша замер, лицо его выражало смесь удивления, восторга и лёгкого страха, глаза сверкнули синим огнём, алые губы растянулись в улыбке. — О Боже, Бэзил, это… невероятно, — конец фразы прозвучал тихо, еле слышно, почти шёпотом. — Рад, что он тебе понравился. — От нахлынувшего волнения, что явно слышалось в голосе, начинало тошнить. — Дориан, нам нужно поговорить, — выдохнул художник спустя несколько секунд и кивнул головой в сторону выхода. Наконец оторвав взгляд от портрета, Грей отправился за ним. Бэзил шёл неспешно, будто пытаясь оттянуть момент, но ждать более было нельзя, держать чувства в себе становилось невозможно. Они сели друг напротив друга. Холлуорд вздохнул, глянул в глаза Дориана и отвернулся. — Я не знаю, поймёшь ты меня или нет, но нет сил моих больше скрывать то, что я скажу тебе сейчас. Дориан, свои лучшие картины я написал, когда ты сидел рядом, моё творчество обрело своё очарование, когда мне встретился ты. Тело твоё из слоновой кости и злата, изгибы губ твоих творят историю. Ты — воплощение прекрасного. Я понял, что столкнулся с личностью совершенно чудесной, когда впервые увидел тебя. Ты — моё искусство, Дориан, мой идеал. По этой причине я никогда не выставлю картину. Юноша долго молчал, вглядываясь в ясные глаза Бэзила, что были сейчас так красивы, пытаясь прочесть в них что-то, известное только ему. — Бэзил, я правильно понял твои слова? — Я без памяти люблю тебя, — ответил он, не дав Дориану договорить. — Бэзил, я… — Конец фразы утонул в густом воздухе. Огонь в глазах вспыхнул вновь, сердце забилось чаще, в груди разлилось нежное тепло. *** Поцелуй. Трепетный и чувственный. Отстранившись, Дориан уткнулся в шею художника, прикоснувшись губами, после взял его за руку, переплетая их пальцы. Синие глаза стали темнее. Бэзил вгляделся в лицо Дориана, поцеловал его в уголок губ. Отпустив руку Холлуорда, юноша расслабил галстук. Дышать становилось труднее, дыхание то сбивалось, то учащалось вновь. Грей провёл по щеке Бэзила кончиками пальцев и вновь припал к его шее, оставляя красный след. Художник шумно вздохнул, сжимая ткань рубашки Дориана и спрятал лицо в его золотистые кудри. От удивительной пьянящей близости стало невыносимо жарко. Отпрянув, Бэзил расстегнул первые несколько пуговиц рубашки, обнажая ключицы, которые сразу же обжёг влажный поцелуй. С губ Холлуорда сорвался тихий прерывистый стон. Художник обнял Дориана, притянул ближе, прижался почти вплотную и умиротворенно улыбнулся. Глаза Грея сверкали, щёки стали пунцовыми, в волосах путались солнечные лучи, что пробивались сквозь плохо задёрнутые шторы. — Я тебя люблю.