Крылья

– Ты больше никогда не уйдёшь? – светящиеся зелёные оптические сенсоры трансформера снова с детской наивностью и страхом заглянули в глаза крохотной матери-человека. Алексис вздохнула и отвела взгляд, но уже не со стыдом, как в первый раз, а с тихой печалью неизбежности оттого, что ей придётся расстроить своего «малыша». – Однажды мне придётся уйти, Голубок… Это произойдёт гораздо скорее, чем тебе бы хотелось и будет уже навсегда. Я человек, и моя жизнь в этом мире гораздо короче твоей и твоего отца. – И с этим… ничего нельзя сделать? – его тёмно-серые пальцы сжали каменный парапет, на котором она стояла. – Можно, – она улыбнулась и встала к нему вполоборота, – и мы со Старскримом уже сделали – тебя! Голубь промолчал, и на лице его отразилось недоумение. Это выражение было настолько забавным, что Алексис не удержалась от смеха. Такой взрослый внешне и во всех отвлечённых житейских делах, уже великолепный пилот, психологически он был ещё совершенным ребёнком и всё ещё жил «в королевстве, где никто не умирает». Но ничего, у неё ещё есть время для того, чтобы помочь ему повзрослеть. Ведь когда её в самом деле не станет, именно ему придётся принять на свои плечи огромный груз – отца, которому, она знала, будет безумно тяжело пережить эту потерю. Старскрим привык держать её в руках, и ему будет сложно поверить, что, даже несмотря на то, что у него больше нет такой возможности, она по-прежнему жива, она по-прежнему с ним, здесь, каждый миг – вот в этих светящихся зелёно-бирюзовых глазах… – Веселитесь, а меня не пригласили? – раздался шутливо-укоризненный голос откуда-то из-за их спин. Алексис и её сын обернулись – к ним направлялся улыбающийся Старскрим, лучи заходящего солнца полосами света и тени скользили по его яркой красно-белой броне и крыльям. По земле едва заметно прокатывалась дрожь от его увесистых шагов. Лицо Голубя просияло при виде отца, должно быть, все грустные мысли сейчас мигом вылетели из его головы. Сердце Алексис сжалось с радостной болью. «Господи, как же он любит его!», – подумала она. – «Жаль, что Старскрим ещё только с трудом начал осознавать, что такое сын, но его любовь со временем сделает своё дело, я уверена. И он вытащит Старскрима из пропасти тогда, когда я этого сделать уже не смогу». Истребитель подошёл и встал с другой стороны от молодой женщины, облокотившись на каменный парапет. Голубь смотрел на него в восхищенном ожидании, а Старскрим смотрел на свою маленькую жену, и в его взгляде на мгновение промелькнуло что-то, похожее на испуг – неужели он всё ещё не совсем верил, что она к нему вернулась, теперь уже до конца? Алексис заметила это и в душе её кольнула досада за его недоверие. Она скорчила шутливую гримасу, означавшую нечто вроде «Ах, да ну тебя! Как надоело!» в ответ на его взгляд. Старскрим усмехнулся. Кажется, это убедило его. – В честь того, что я избавился от своих надоедливых обязанностей пораньше, предлагаю слетать на побережье, – сказал он. – Поддерживаю! – встряхнула головой Алексис, и, весело засмеявшись, повернулась на каблуках вокруг своей оси. Старскрим вопросительно посмотрел на сына. – Ну, конечно я с вами! – ответил он. – Ммм… – только и протянула вслух Алексис, уже касаясь рукой пальцев Голубя и явно намереваясь лететь в его кабине. Хотя ей очень хотелось сказать мужу: «Вот это прогресс! На пустом месте внезапно для тебя образовалось живое существо, и ты признал, наконец, что у него тоже может быть своё мнение?! Ну и ну! Так, глядишь, и реальное признание отцовства не за горами». Но, несмотря на это ворчливое настроение, на самом деле она была счастлива. *** Сорок лет спустя… Красный шар солнца на горизонте опускался в воды Тихого океана. Они лежали на крупном сероватом песке пустынного побережья – два трансформера-истребителя и крохотная человеческая женщина, устроившаяся на перекрестье их крыльев, красно-белого и сизого с тёмно-фиолетовой полосой. Пенистые волны с шуршанием накатывались на берег и «облизывали» широкие трансформерские ступни… Эти двое, отец и сын, ничуть не изменились – вечная внешняя молодость была их даром и проклятьем. А вот она, Алексис, заметно постарела за эти годы. Нет, она не располнела и не сгорбилась, может быть, даже стала стройнее, чем была, но лицо всё покрылось морщинками, коротко стриженые волосы стали совсем пепельными, руки высохли и сквозь кожу отчётливо проступали кости. Ей было уже далеко за семьдесят. И всё же она оставалась красивой, её глаза цвета тропической зелени только ярче светились теперь на фоне белого образа. Но её бьющееся сердце с каждым годом чаще и чаще вздыхало: «Я устало». Сегодня они праздновали Бриллиантовую свадьбу. И сейчас, рядом с самыми дорогими ей существами во Вселенной, мужем по правую руку и сыном по левую, она смотрела в закатное небо, на чёрные силуэты птиц, мелькающие вдали, и думала о том, что скоро у неё тоже будут крылья…