Преданная

Алиса прекрасно помнит ошеломление и непонятный восторг, затопивший её в первую встречу с Аей Каринн. Она даже договорить приветствие не смогла. Стояла и пялилась на божество перед ней, не в силах выдавить из себя ни слова. Когда Ая в немом вопросе приподнял правую бровь, дыхание так и вовсе перехватило от этого незатейливого жеста. Алиса тогда пришла в себя только после звучного смешка и безуспешно попыталась взять себя в руки, но не вышло. Впервые в жизни она испытала такой наплыв эмоций и поэтому с трудом с ним справлялась, пока Ая объясняла, кто такая и как попала в Бесконечный особняк. Она не совсем понимала, что Каринн пыталась донести до неё безбожно пялясь на перепачканную воинственную девушку с острым мечом наперевес. Её всегда бледные щёки заливает прозрачный румянец. Ая едва ли видит это в окутавшем бесконечный коридор сумраке, но точно догадывается о его наличии. Алису на самом деле легко смутить. Похвала, ласковые прикосновения и объятия, эфемерные поцелуи в макушку, в виски, в скулы и запястья, насколько она помнит из далёкого прошлого, действовали безотказно. Иногда Алису, например как сейчас, можно смутить даже взглядом, особенно если добавить в этот взгляд искренности. И кто бы знал, как Ае это понравится. Не сама возможность заставить Алису чувствовать себя неуютно из-за смущения, а тот факт, что Алиса после проведённых лет в Особняке вообще способна смущаться. Закрытая и отстранённая, часто равнодушная и ещё чаще чёрствая, Алиса, тем не менее, способна испытывать и смущение, и стыд, и даже сострадание. Не всегда, конечно, и не ко всем, но способна, и это, судя по всему, дарит Ае дополнительное спокойствие. И она испугалась. Алиса понятия не имела, что ей с этим делать, потому что разум отказывался каждый раз, когда Каринн появлялась в зоне её видимости, а признаться было самым последним, о чём Алиса вообще могла подумать. И она закономерно начала сходить с ума. Вся Ая для Алисы была прекрасна. И пусть Алиса не верит в любовь как в таковую и уж тем более в любовь с первого взгляда, но вот перед ней Ая Каринн, и в груди всё сладко сжимается. Там, где до этого она ощущала лишь ледяную сосущую пустоту, вызывающую неприятные мурашки по коже и подташнивание. Цепкий взгляд скользит по медно-рыжим волосам Аи, вьющимся и отросшим, перекинутым на одно плечо хвостом. По её красивому лицу с тонкими бровями, прямым носом, острыми скулами, завораживающими своим цветом ртутными глазами и бледно-розовыми губами. Алиса не нормальный человек и никогда такой не была. Ая ей нравится. Со своими растрёпанными кудрями, оленьими глазами и острым языком. Со своим милым флиртом, со своей лёгкостью — неважно, наигранной или искренней, со своим бубнежом и надутыми губами, со своими вечными пропажами, звонким голосом и воровством её шоколадок, будто она в самом деле не понимает, кто именно тащит их у неё в обед очередную плитку. А ещё Алисе очень нравится, как смущается Ая, стоит только подыграть ей, улыбнуться кокетливо или поиграть бровями. У неё уши начинают гореть, и в груди Алисы из-за этого зарождается странное тепло. Но и как всё хорошее это длиться слишком мало. Бесконечный особняк славится своим умением сводить людей с ума в кратчайшие сроки, и, несмотря на покровительство Алисы, Аю это тоже не обошло. Просто в одну ночь она находит её в коридоре, смотрящей в пустоту с истинным ужасом на лице. Утром она пялится на Аю и чувствует лишь небольшое успокоение от того факта, что та была в своей постели, где и должна была быть. Она не помнит в подробностях, что именно ему приснилось той ночью, но знает — она потеряла Каринн в этом кошмаре. Картины сна смазались в памяти ещё в момент пробуждения, поэтому в настоящем от них и вовсе остались лишь блёклые неясные вспышки, но эмоции, пережитые во сне, ужас и страх, пропитавшие насквозь и породившие отчаяние и горечь, всё ещё блуждают внутри эхом, из-за чего Алиса сильнее обвивается вокруг Аи, жмётся к ней, льнёт и притирается, стараясь пропитаться чужим запахом и теплом. Следующим утром она находит её мёртвой в кровати, и Алиса знает, что подобный конец можно было предречь с самого начала. Но потом она снова появляется в её жизни. Сказать, что не растерявший ядовитой елейности голос изменился за прошедшие века, будет ложью. Ложью будет сказать и о том, что этот голос не пробуждает боль в душе и сердце Алисы. Напротив. Этот голос служит ключом к вороху воспоминаний о прошлом: болезненном, горьком, полном разбитых надежд. Этот голос заставляет Алису бессильно прислониться спиной к стене и закрыть глаза, закусить щёку изнутри до боли, потому что столько чувств и эмоций переполняет её в этот момент, что почти тошнит. Ая настойчиво просит её помочь ей с защитой Востока, и Алиса, восхищённо смотря на неё, не может найти в себе силы для отказа. Очевидно, она всё ещё до жути влюблена в неё. И она даже предпринимает попытки вернуть её, но Ая отвечает на это удивительным безразличием, и только печаль в глазах служит ответом на её вопросы. Они никогда не давали клятв верности, но Алиса всё равно чувствует себя преданной. Особенно когда видит причину её печали — молодую девушку с пшеничными волосами и странным именем — Хаса. Хаса просит ещё один шанс, а Ая улыбается ей. Никто не замечает высокую фигуру, притаившуюся в тенях. К ней вновь никто не оборачивается. Никто опять не замечает сжатых кулаков. Поджатые губы, побелевшие костяшки пальцев, боль и ревность в коньячно-карих глазах. — Ая… — оседает нуждающийся шёпот в ночи. Его заглушает вой налетевшего ветра.