Три года назад
Ким приехал на склад, где держали в плену Че. Он приехал туда, как только договорил по телефону с Кинном. Кинн рассказал ему о том, как Порш сбежал с Вегасом, а потом позвонил ему, сказав, что едет на склад, чтобы спасти своего похищенного брата. Ким собирался поехать с Вегасом, но попросил Кинна пойти и помочь им, куда он и собирался. Кинн передал ту же информацию Киму, услышав отчаяние в голосе брата, когда тот говорил по поводу местонахождения Че. И вот так Ким оказался здесь, на этом заброшенном складе. Он приехал первым, даже раньше Порша, поскольку дом Че находился ближе к этому складу, чем особняк Терапаньякуна. Как только он приехал, Киму было нетрудно найти, где именно на складе был Че, учитывая, что его похититель продолжал говорить без остановки. Типичная привычка злодеев. Говорить о себе и своих грандиозных планах так, словно это имело значение для кого-то, кроме них самих. С того места, где Ким находился, он не мог ясно расслышать, что говорил похититель, но его голос был похож на голос Тавана. Таван похитил Че? Зачем, черт возьми, ему это делать? Что он сделал?.. И тут его осенило. Вегас. Это из-за Вегаса. Серьезно. Че никак не мог попасть в эту ситуацию, потому что Таван не может смириться с тем фактом, что Вегас его не любит. Все это было так глупо. Ким медленно пошел на голос, стараясь не издавать ни звука и не предупредить Тавана о своем присутствии. Наконец он подобрался достаточно близко, чтобы ясно их разглядеть. Че сидел на земле со связанными за спиной руками и связанными перед собой ногами. Выглядело это так, словно он изо всех сил пытался выпутаться из веревок. Они, должно быть, оставили следы. Ким сделал мысленную пометку проверить это позже. Его взгляд переместился чуть вверх, к стоящему Тавану. Однако он мог разглядеть только его спину. Но его рука была вытянута перед собой, и он целился из пистолета в Че. Нет, нет, нет. Он не может убить Че. Ким должен был действовать первый. Он не мог позволить Че умереть. Не сейчас, не вот так. Он направил собственный пистолет на Тавана и… Все происходило как в замедленной съемке на глазах у Кима. Раздался громкий выстрел, а затем рот Че открылся в крике, прежде чем он полностью рухнул на землю, кровь сочилась из его груди прямо там, где должно было быть сердце. Таван застрелил Че. Это была единственная мысль, крутившаяся у Кима в голове. Он пришел сюда, чтобы спасти Че, а в итоге оказался тем, кто убил его. Казалось, целую вечность все, что он мог слышать — выстрел, за которым последовал крик Че, а затем глухой удар, когда тот упал на землю. Этот звук продолжал прокручиваться в его голове снова и снова. А потом взгляд Кима сфокусировался, и он увидел Че, лежащего на земле, его руки были вытянуты вперед, будто он пытался дотянуться до чего-то. Он хватал ртом воздух, открывая и закрывая его снова и снова. Он с трудом подбирал слова. Че снова протянул вперед руки и попытался подтянуться по земле, его глаза были зажмурены, когда он поморщился от боли, от усилия. В конце концов, он сдался и рухнул обратно на землю, открыл глаза и посмотрел прямо на Кима. Пожалуйста, подойди ко мне, Ким. Ты нужен мне, — говорили ему глаза Че. И все же Ким не мог пошевелиться. Он застыл, словно невидимая сила удерживала его. Он пытался пошевелиться, действительно пытался. Ким изо всех сил заставлял свои ноги двигаться, но они не слушались, прочно стоя на земле. Ким мог только стоять и наблюдать. Потом безумный смех Тавана зазвенел у него в ушах, и он оторвал взгляд от Че, чтобы посмотреть на Тавана. Ким наблюдал за борьбой Че. Все еще направляя на него пистолет, Таван говорил о том, как легко было его убить, как он, наконец, разрушил жизнь Порша и теперь может вернуть то, что принадлежало ему. Именно тогда Ким понял, что не он нажал на спусковой крючок. Пистолет все еще был у него в руке, но палец даже не лежал на нем. Не он был тем, кто стрелял в Че, не тем, кто убил его. Это не Ким нажал на курок. — Ким! — окликнул его Че. Это вернуло Киму прежние ощущения и подтолкнуло к действию, и через несколько секунд он уже был рядом с Че. Он опустился на колени рядом и развязал тому руки и ноги, затем положил его голову себе на колени, крепко прижимая к себе. — Я здесь, ангел, — мягко сказал Ким, беря его слабую руку в свою. — Ты пришел за мной, — Че поднял руку и коснулся щеки Кима, слабо улыбнувшись ему. — Конечно, ангел, — Ким откинулся на его прикосновение и на мгновение прикрыл глаза, — я не уйду без тебя, так что, пожалуйста, останься со мной, — он крепче сжал руку Че, будто это могло заставить его остаться, — пожалуйста, — прошептал он. Именно тогда он краем глаза заметил какое-то движение. Таван пытался сбежать. Он стоял там, потрясенный внезапным появлением Кима, но став свидетелем того, что происходило между Кимом и Че, он, казалось, понял, что натворил, и теперь пытался скрыться. Но остановился как вкопанный, когда заметил, что Ким обратил на него внимание его. — Таван, — прошипел Ким, поворачивая к нему голову, — тебе лучше бежать и молиться любым богам, которым ты поклоняешься, чтобы я тебя не нашел. Если я это сделаю, то заставлю тебя пожалеть, что ты вообще родился, — в голосе Кима звучал леденящий холод, а в его взгляде пылал огонь, который грозился поглотить Тавана целиком. Киму не пришлось повторять дважды. Таван бросился бежать, спасая свою жизнь, прежде чем Ким успел моргнуть. — Ангел, — Ким снова повернулся к Че, теперь его голос звучал намного мягче. Че смотрел на него снизу вверх, и Ким увидел, как огонек жизни медленно угасает в его глазах по мере того, как силы покидают его тело. Его пульс ослаб, сердцебиение замедлилось. Ким чувствовал, как жизнь ускользает из него, и был бессилен остановить это. Слезы катились по его щекам, — пожалуйста, не оставляй меня. — Не плачь, Ким, — голос Че теперь звучал как напряженный шепот, ему было трудно говорить, да и дышать тоже. Его глаза на мгновение закрылись, а Ким испугался, что уже потерял его. Затем Че медленно открыл их, — мне нужно, чтобы ты заставил его заплатить за то, что он сделал со мной. Ты можешь сделать это ради меня? Ким энергично кивнул. — Я сделаю для тебя все, что угодно, Че, — теперь Ким всхлипывал, — все, что ты только захочешь. Только, пожалуйста, не оставляй меня. — Я правда хотел бы остаться с тобой, — Че вывел Кима из задумчивости. — Тогда, пожалуйста, останься, ангел, — ответил Ким с отчаянием в голосе, — я сделаю все, что угодно, чтобы это произошло. Чтобы убедиться, что ты жив. Все, что нужно. Я буду… — Я умираю, Ким. Ты больше ничего не можешь для меня сделать. Ким только покачал головой. Он мог сделать многое для Че, чтобы спасти его. Он прикрыл рану Че обеими руками, будто это могло помочь остановить кровотечение и каким-то образом сохранить его жизнь. Где-то в глубине души Ким знал, что это не сработает, но отчаянно хотел что-то предпринять. Все, что угодно, лишь бы спасти, уберечь своего ангела. Потом он вспомнил, что у него есть телефон и он может вызвать скорую помощь. Ким быстро достал его и начал лихорадочно набирать номер. — Прекрати, Ким, — Че схватил его за запястье, хоть и слабо. У него почти не осталось сил. Но этого было достаточно, чтобы заставить Кима делать то, что он делал, — просто обними меня, пожалуйста… Так Ким и сделал. Он притянул Че в свои объятия и крепко прижал его к себе, прижавшись щекой к голове Че. Тот положил голову на грудь Кима и сильнее прижался к нему. Они просидели в тишине несколько минут, и Че наслаждался ощущением того, что в последние мгновения своей жизни находится в объятиях человека, которого он сильно любит. Потом Ким почувствовал, что дыхание Че стало тяжелым, и он изо всех сил старался держать глаза открытыми. Его хватка на Киме ослабла. Ким крепче обнял Че, молча надеясь и молясь, что он выживет, как-нибудь переживет, но это было чудо, которое казалось слишком далеким от досягаемости. Слезы Кима неудержимо полились на Че, и он начал дрожать от того, как сильно он рыдал. Останься со мной, ангел. Че открыл глаза и посмотрел на Кима. — Береги себя, когда я уйду, — слабо сказал он, — не работай слишком много. Не забывай вовремя есть и ложиться спать, хорошо? — Нет, не говори так, ангел, — всхлипнул Ким, — ты не можешь так уйти. Ты не можешь меня бросить, — он уткнулся головой в шею Че и заплакал еще горче, прижимая его к себе сильнее, чем раньше, если это вообще возможно. — Ким? — тихонько позвал его Че. — Хм? — Ким поднял голову, чтобы посмотреть на Че, шмыгая носом. — Ты можешь, пожалуйста, улыбнуться мне? — спросил Че, вытирая слезы Кима, — я хочу, чтобы твоя прекрасная улыбка была последним, что я увижу перед своим уходом. Пожалуйста? И хотя его сердце болело от слов Че, Ким не мог отказать своему ангелу в просьбе. Поэтому, подавив боль хотя бы на несколько мгновений, он одарил Че самой лучезарной улыбкой, на какую был способен в данных обстоятельствах. Че улыбнулся ему в ответ, а его взгляд на мгновение сверкнул тем же блеском, который всегда заставлял Кима таять. А потом его снова не стало. Собрав все оставшиеся у себя силы, Че прошептал: — Я люблю тебя, Ким, — потом Че закрыл глаза с умиротворенной улыбкой на лице и обмяк в объятиях Кима, рука, которая обхватывала щеку Кима, упала на бок. Он ушел. Именно в этот момент Ким с, теперь уже, разбитым сердцем осознал, что тоже любит Че. Он любил его долгое время, но слишком боялся признаться себе в этом. Ким подумал, что возможно, если он не признает своей любви, если он притворится, что не принимает ее, значит, ее не будет. Если он будет отрицать это чувство достаточно долго, то оно уйдет, и возможно, Че не окажется втянутым в тот ужас, которым была его семья и его жизнь. Но все это было напрасно. Все, что Ким делал, чтобы уберечь Че от этого, отказывая им обоим в шансе на любовь и счастье только для того, чтобы защитить его, было напрасно. Че был втянут в это дело и поплатился за это жизнью. Ким не смог уберечь его, он потерпел неудачу в своей любви к нему. Теперь было слишком поздно что-то предпринимать. Ким уже потерял единственное, что было ему дорого. Того, кого он любил больше всего. Ким умер вместе с ним. Его разбитое сердце было в холодных, безжизненных руках Че. Его любовь, его свет, его мечты, его жизнь покинули его. И Ким никогда не собирался возвращать их обратно. Мир Кима лежал в руинах у его ног. — Я тоже люблю тебя, ангел, — прошептал Ким, целуя, теперь уже холодный, лоб Че. Со слезами, струящимися по его щекам, он осторожно уложил Че обратно на землю и положил свою голову ему на грудь. И так, в этой позе, положив голову на сердце своего ангела, он закрыл глаза и позволил себе заплакать. Ким держал в руке пистолет, повсюду была кровь. На его лице, на руках, на одежде и на всем вокруг него. Кровь быстро скапливалась в луже у его ног, там, где лежал Че. В его груди зияла дыра, из которой непрерывным потоком вытекала кровь. Его кожа была бледной, а взгляд полон страха, боли и сожаления. Убийца улыбнулся холодной безжалостной улыбкой. Сначала его лицо было расплывчатым, затем оно сфокусировалось, и Ким смог ясно его разглядеть. Сначала это был Тавана, затем, он наблюдал, как изменялось лицо убийцы, превращаясь в лицо Кима. — Почему, Ким? — спросил Че, когда испустил последний вздох и лежал безжизненный. Холодный. Мертвый. Он умер от его собственных рук. Ким убил своего ангела. Он выронил пистолет и закричал. Дверь в комнату распахнулась, и вбежал Кинн, сразу же бросившись к Киму. Он увидел, что тот крепко сжимает подушку с закрытыми глазами, а по его лицу текут слезы. — Мне жаль, ангел. Пожалуйста, прости меня, я не хотел этого. Мне жаль. Мне жаль. Мне жаль, — повторял Ким снова и снова. — Ким, — Кинн встряхнул его, чтобы разбудить. Ким открыл глаза и, увидев своего брата, уткнулся лицом ему в грудь и крепко обнял. Кинн успокаивающе обнял Кима. Кинн знал, что больше всего на свете Киму сейчас нужен кто-то, кто был бы с ним рядом. Когда Кинн приехал на склад в тот день, то нашел брата на земле рядом с холодным, безжизненным телом Че. Голова Кима лежала у Че на груди, а рука обнимала его за талию. Он окликнул Кима, который посмотрел на него снизу вверх. Его глаза были красными и опухшими от слез, а щеки мокрыми. Порш сидел в нескольких футах от них, обняв колени руками и уткнувшись в них головой, его тело сотрясалось, будто он тоже плакал. Вегаса нигде не было. Кинну вроде как удалось успокоить их обоих с помощью Бига, а потом он отвез их домой. Ким заснул в машине, по-видимому, устав от рыданий. Порш проплакал всю обратную дорогу и был безутешен, как только он вернулся, то пошел в комнату и заполз в кровать, чтобы поплакать еще раз. Кима пришлось осторожно отнести в его комнату, никто не хотел рисковать и будить его. Кинн решил, что он тоже устал и ему нужен отдых, передышка от всего случившегося. — Я убил его, — закричал Ким, — я убил Че! — Не плачь, Ким, — утешал его Кинн, — это всего лишь ночной кошмар. Ночной кошмар. Ким поднял голову, огляделся и увидел, что он вернулся в свою комнату в особняке и спит в своей постели. Не было ни крови, ни оружия, ни безжизненных тел. Это был всего лишь ночной кошмар. Но, к несчастью для него, это было только начало. После этого ему предстояло увидеть еще много кошмаров, каждый из которых был ужаснее предыдущего. — Где Порш? — наконец спросил Ким, когда немного успокоился. — В своей комнате, — вздохнул Кинн, — он свернулся калачиком под одеялом и плачет. Он отказался вставать с кровати. Он не хочет ни есть, ни пить, ни разговаривать. Это выводит Танкхуна из себя, и он вымещает это на других. Услышав это, Ким разжег в себе бушующий огонь, подпитываемый непреодолимой болью от потери своего ангела, единственного человека, которым он дорожил больше всего. Был только один способ потушить его. Он заставит Тавана заплатить.-♡-
Несколько месяцев спустя
Таван наконец пришел в сознание. Его тело одеревенело и ужасно болело. Он попытался пошевелиться, потянуться, чтобы хотя бы немного облегчить боль. Вот только он не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Таван посмотрел вниз и обнаружил, что его руки связаны перед собой, как и ноги. Какого черта? Он огляделся и обнаружил, что находится на старом заброшенном складе. Как бы Таван ни старался, он не мог вспомнить, как туда попал. Но сейчас это совсем не важно. Его приоритетом было выбраться отсюда. Со всем остальным он разберется позже. Он попытался высвободиться, но конечности были связаны невероятно крепко. Веревка рассекла его кожу, когда он попытался убрать ее. — Нет смысла пытаться, — раздался голос из тени. Таван не мог разглядеть, кому он принадлежал, но почему-то голос казался знакомым, — единственный способ покинуть это место — умереть. Человек вышел из тени в свет. Таван внимательно изучал его лицо. Мужчина показался ему знакомым, но он просто не мог вспомнить, где видел его раньше, если вообще когда-то видел. — Похоже, ты молился недостаточно усердно, — сказал он, подходя к стулу чуть поодаль от Тавана, — или, может быть, ты просто не нравишься своим богам. Молись любым богам, которым ты поклоняешься, чтобы я тебя не нашел. Если я это сделаю, то заставлю тебя пожалеть, что ты вообще родился. Эти слова эхом отдались в голове Тавана, и он вспомнил, когда слышал их. Это было в тот день, когда он убил Порче. Человек перед ним, появился в тот день из ниоткуда и сказал ему их с холодной яростью в глазах и умирающим Порче на руках. Таван вспомнил, что тогда почувствовал сильный страх перед Кимом, поскольку эти слова прозвучали больше, чем угроза, они прозвучали как обещание. «То я заставлю тебя пожалеть, что ты вообще родился,» — сказал он. И… Как там его назвал Порче? Ким? Теперь по глазам Кима можно было сказать, что он имел в виду полную серьезность каждого слова из того дня. — Если тебе интересно, что случилось с твоими людьми, — сказал Ким, словно прочитав его мысли, — я убил их всех. Некоторым я оторвал конечности. Некоторым я выколол глаза. Другим я выпустил кишки, и так далее, и тому подобное. Я думаю, что должен проделать все это и с тобой, что скажешь? — Чего ты от меня хочешь? — спросил Таван, демонстрируя высокомерие, хотя все это было обычным притворством. Внутри он был напуган. Сильно напуган. — Твою жизнь, — улыбнулся Ким, и это была зловещая улыбка, от которой по спине Тавана пробежали мурашки, — несколько месяцев назад, на этом же складе, на этом самом месте, ты отнял у меня жизнь. Так что будет справедливо, если я возьму твою взамен, как думаешь? Его жизнь? О чем, черт возьми, Ким говорит? Таван прокрутил эти слова в уме, пытаясь собрать все воедино. Несколько месяцев назад, на этом складе, на этом самом месте… Таван огляделся по сторонам, пытаясь вспомнить, был ли он здесь и что делал. Он довольно быстро узнал это место, он бывал здесь раньше. Таван посмотрел на землю под собой и увидел следы засохшей крови. Черт. Это было то же самое место, где он убил Порче. Таван снова посмотрел на Кима, и выражение его лица потемнело, а за яростью в его взгляде скрывались боль и печаль. Лишая его жизни, имел ли он в виду Порче? — Ты говоришь о Порче? — спросил Таван. — Порче, — тихо повторил Ким. Что-то промелькнуло в его взгляде, сожаление, тоска, а затем он закрыл их. Когда он снова посмотрел на Тавана, его взгляд изменился, и тоска исчезла, сменившись мрачным убийственным взглядом, направленным точно на него. — Да, — ответил Ким, подходя ближе к Тавану, — ты подписал себе смертный приговор в тот момент, когда нажал на курок. В конце концов, как говорят англичане, жизнь за жизнь. Ким отошел в темноту и вернулся, таща за собой стул. Звук скрипа по полу резанул Тавана по ушам, заставив его вздрогнуть. Ким остановился и поставил стул прямо рядом с Таваном. В это время тот боролся со связывавшими его веревками, но все его попытки были тщетны. Они сильно впивались в его кожу, так как были завязаны слишком туго. — Я говорил тебе прекратить попытки, — Ким присел перед ним на корточки и крепко сжал его челюсть, резко повернув его голову к себе, — и я совершенно точно ненавижу, когда люди меня не слушаются. Ким отпустил челюсть Тавана и положил что-то на стул. Тот повернулся, чтобы посмотреть на предмет. Это был, своего рода, набор. Присмотревшись повнимательнее, он понял, что это был пыточный набор Вегаса. Набор для пыток от Вегаса? Откуда, черт возьми, он взялся у Кима? — Почему ты убил Порче? — спросил его Ким, проводя пальцами по крышке пыточного набора. — Вегас попросил меня сделать это. Пальцы Кима замерли. — Я также ненавижу, когда люди врут мне, — сказал Ким, не глядя на Тавана, — и так, давай попробуем еще раз. Почему ты убил Порче? — пальцы Кима возобновили свой путь по набору. — Я же сказал тебе, Вегас приказал мне сделать это. На этот раз пальцы Кима сжались в кулак прямо поверх пыточного набора. — Разве я только что не сказал, что ненавижу лжецов? — спросил Ким сквозь стиснутые зубы. Затем он глубоко вздохнул и разжал пальцы, положив ладонь плашмя на поверхность набора, — знаешь, мой кузен Вегас, — он сделал ударение на слове «кузен», — рассказал мне о тебе несколько очень интересных вещей. Включая все, что произошло между тобой, им и Поршем. Кузен? Ким и Вегас кузены? Но он знал всех родственником Вегаса. Танкхун. Его бывший парень Кинн и… Кимхан Терапаньякун. — Твой худший кошмар, — ухмыльнулся Ким, увидев момент, когда Таван узнал его. — Младший брат Кинна, — сказал Таван, скорее себе, чем Киму. Он знал о репутации Кима. Она более или менее напоминала репутацию Вегаса. Оба были известны как бессердечные, безжалостные убийцы. У них не было угрызений совести по поводу пролития крови, и они всегда проливали ее много, чтобы получить то, что хотели. Будто они оба были человеческим воплощением боли и пыток, можно сказать, ангелами ужасной и мучительной смерти. — Единственный и неповторимый, — подтвердил Ким. — Разве вы не ненавидите друг друга? — спросил Таван, сбитый с толку. Насколько он знал, главная и побочная семьи всегда враждовали друг с другом, и поэтому кузены ненавидели друг друга. — Нет, — усмехнулся Ким, — мы давным-давно поняли, что похожи во многих отношениях, несмотря на то, что наши семьи заставляли нас верить в обратное. Поэтому мы решили плюнуть на все и стали лучшими друзьями. Похожи в том смысле, что у них обоих есть склонность к пыткам, убийствам и всему остальному, что находится между, — подумал Таван. Ему было очень больно. — Как я уже говорил, — продолжил Ким, — мой кузен много чего говорил о тебе, но суть в том, что он ненавидит тебя, особенно после того, как ты разрушил его шансы с Поршем. — Вегас любит меня! — закричал Таван, хотя сам в этом сомневался. Прошло несколько недель с тех пор, как он в последний раз разговаривал с Вегасом, и он казался отстраненным. Будто его мысли были заняты чем-то — или кем-то — другим, — он сказал, что любит меня. Он обещал, что мы будем вместе. — Я не могу поверить в то, что ты настолько глуп, — вздохнул Ким, — Вегас никогда не дает обещаний, — солгал он, — ты был всего лишь пешкой в его игре и все равно подвел его. Ты ему больше не нужен. — Нет, этого не может быть, — Таван яростно замотал головой, — он сказал, что любит меня. Он бы не поступил так со мной. — Тебе решать, верить в это или нет, — пожал плечами Ким, — но я не уверен, как часто буду его видеть теперь, когда у него есть кто-то новый, с кем он может играть. — Что? — Ты не знал? — спросил Ким, — Вегас нашел нового питомца и он, кажется, очень сильно его любит. — Ни за что, — сказал Таван, — Вегас принадлежит мне. — Ты не понимаешь, что больше не нужен ему, да? — спросил Ким, — между вами все было кончено в тот день, когда вы похитили Че. Таван уже собирался возразить, когда у Кима зазвонил телефон. Он достал его из кармана, и на экране высветилось имя контакта «Вегас». — Думаю, мы скоро это узнаем, — улыбнулся Ким, отвечая на телефонный звонок и включая громкую связь, чтобы Таван тоже мог услышать разговор, — привет, кузен. В чем дело? — Ничего особенного, — ответил Вегас, слегка запыхавшись. — У тебя усталый голос, — заметил Ким, и на его лице появилась улыбка, — хочу ли я вообще знать, что ты делал? — спросил он, хотя у него было довольно хорошее представление о том, чем занимался его кузен. — Я бы сказал, но тебе лучше не знать этого, — ответил Вегас, а Ким услышал его улыбку, хотя и не мог ее увидеть. — Я поверю тебе на слово, — ответил Ким, — но почему ты все-таки позвонил? — Ох точно. Насчет моего набора для пыток. Мне он нужен для миссии. С… Прежде чем Вегас успел договорить, голос на заднем плане прервал его. — Вегас! Если я не получу свои объятия в ближайшие две минуты…! — Иду, детка, — ответил Вегас постороннему голосу. — О-о-о, Пит, похоже, стал сумасшедшим, — усмехнулся Ким. Пит? Таван задумался. Вегас был с Питом? Главным телохранителем первой семьи? — Да, — ответил Вегас, — мой питомец становится очень капризным после напряженной сцены. Я слишком сильно давил на него сегодня. — Вегас! — крикнул Пит. — Минутку, детка, — ответил ему Вегас, — мне лучше пойти, пока он снова не заставил меня спать на диване, — сказал он Киму, — Макао никогда не позволит мне дослушать реплику до конца. Ким рассмеялся. — Он заставляет тебя спать на диване? — В наказание, когда я не делаю то, чего он хочет, — вздохнул Вегас, — и это работает слишком хорошо. — Я никогда не думал, что настанет день, когда я увижу падение Вегаса Терапаньякуна, — поддразнил Ким, — твой же парень обвел тебя вокруг пальца. — В любом случае, — сказал Вегас, и Ким буквально почувствовал его взгляд через телефон и рассмеялся, — мой набор для пыток. Можешь вернуть мне его к концу завтрашнего дня? — Конечно, я все равно закончу сегодня, — ответил Ким, — но ты возьмешь меня с собой на задание. Прошло много времени с тех пор, как мы ходили куда-то вместе. На другом конце провода воцарилось молчание, пока Вегас делал вид, что обдумывает его предложение. — Прекрасно, — наконец ответил он, — при условии, что ты принесешь свой пыточный набор. Я не собираюсь портить свою репутацию, делясь своим. Вегас Терапаньякун не делится. Ким рассмеялся. — Подожди, пока я не скажу им, что твой парень заставляет тебя спать на диване, когда ты не делаешь то, что он хочет. — Да пошел ты, Ким. Ким вновь рассмеялся. Он как раз собирался заговорить снова, когда на другом конце провода раздался голос, на этот раз обращенный к Киму. — Тебе лучше закончить разговор, Кимхан, или я скажу Танкхуну, что ты крадешь у меня внимание моего собственного парня! — У кого теперь неприятности? — усмехнулся Вегас. — У тебя больше проблем, чем у меня, — заметил Ким, улыбаясь, — но нам лучше повесить трубку, иначе Танкхун ударит меня подносом по голове, как только я переступлю порог особняка. — Я был там… — сказал Вегас, и они оба расхохотались. — У тебя есть три секунды, чтобы дойти, Вегас! — Уже иду, детка, — ответил Вегас, — мне пора, Ким. Я увижу тебя завтра? — Да, — ответил Ким, — иди, позаботься о своем парне. — Позже, кузен, — сказал Вегас, вешая трубку, или Ким подумал, что он это сделал. Он все еще слышал, что происходит на другом конце провода. Ким подумал, не закончить ли звонок самому, но потом решил, что было бы гораздо интереснее послушать до конца. Немного подглядывания еще никому не навредило, правильно? Ну, за исключением Вегаса, теперь Ким найдет новый материал, чтобы подразнить его. Послышалось шарканье ног, когда Вегас, по-видимому, вернулся к кровати. — Теперь я с тобой, детка. — Иногда мне кажется, что ты любишь Кима больше, чем меня. — Ты же знаешь, что это неправда, малыш, — кровать заскрипела, когда Вегас сел на нее, — мое сердце, мое тело, моя душа, все, что у меня есть, принадлежит тебе. Я принадлежу тебе. Только тебе, — Ким услышал шорох, вероятно, одеяла, когда Вегас лег, и Пит освободил для него место. — Я тоже люблю тебя, Вегас, — сказал Пит, смеясь. — Теперь я прощен? — спросил Вегас, и на мгновение воцарилась тишина, пока Пит обдумывал это. Затем он ответил: — Спроси меня об этом еще раз после того, как выебешь меня до чертиков. Тогда я узнаю ответ. Вегас рассмеялся. — Без проблем, детка. В этот момент Ким закончил разговор, с улыбкой качая головой. Эти двое всегда были заодно, и ему не везло, когда он натыкался на них слишком много раз. Но он был счастлив, что его брат наконец-то нашел свое счастье в лице Пита. — Теперь ты веришь? — спросил он Тавана, убирая телефон обратно в карман. Ким наблюдал за Таваном все время, пока шел разговор, и выражение поражения на его лице обрадовало его. Несмотря на то, что Таван не хотел в это верить, он не мог отрицать этого после всего, что услышал. Объятия. Вегас никогда не обнимал его. Вегас всегда говорил, что это действие для него слишком интимное, и он сам не занимался интимностью. Тавану никогда не разрешалось разговаривать с Вегасом так, как Пит разговаривал с ним. Единственный раз, когда он попытался… Скажем так, все закончилось для него плохо. А потом ласкательные имена. Малыш, питомец… Вегас никогда не называл Тавана ни одним из них. Или вообще какими-либо ласкательными именами. Он всегда был просто Таваном. Ему даже не разрешалось неофициально обращаться к Вегасу. Либо просто Кхун, либо Кхун Вегас. Теперь, когда Таван думал об этом, Вегас был холоден и отстранен по отношению к нему, но он предпочитал верить, что таким был Вегас сам по себе. Но теперь, услышав, как Вегас ведет себя с Питом, можно подумать, что он действительно любит его и заботиться о нем. Вегас обожает Пита. С Таваном он никогда не вел себя так. — Он не любит меня, — это было все, что Таван смог сказать в ответ, — он никогда не любил меня. — Отлично, теперь, когда мы, наконец, говорим об одном и том же, — сказал Ким, еще раз проводя пальцами по краям набора, — давай покончим с этим, хорошо? Его пальцы остановились на защелке, запирающей набор, и он отпустил ее, открывая с громким хлопком, звук эхом отразился от стен. Ким открыл коробку и уставился на аккуратно разложенные инструменты на черном бархате, каждый из которых был таким чистым, что он буквально мог видеть на них свое отражение. Очевидно, Вегас тщательно заботится о своих вещах. — Знаешь, что меня так бесит во всем этом деле? — продолжил Ким, проводя пальцами по инструментам, — так это то, что ты убил Че ни за что. Ты даже не вернул Вегаса себе, как хотел. Так что мой ангел умер без всякой причины, — Ким действительно был сумасшедшим. Его голос сочился яростью, а вены на его руке и шее вздулись, когда он сжал пальцы и стиснул зубы. Затем он закрыл глаза и, казалось, успокоился, когда разжал пальцы, а его лицо приняло более нейтральное выражение. Ким открыл глаза и пробежался пальцами по инструментам, они остановились на серебряном кинжале. Лезвие было прямым и около пяти дюймов длиной, прикрепленное к серебряной рукояти с замысловатыми золотыми узорами на ней. Он поднял его и поднес к глазам, вертя в руке. Лезвие блеснуло, поймав свет. Таван сглотнул, когда взгляд Кима потемнел, когда он посмотрел на кинжал, проводя пальцами по узору на рукояти. Таван быстро посмотрел вниз, еще раз пытаясь освободиться от веревок. — Посмотри на меня, — сказал Ким, присаживаясь перед ним на корточки. Он прижал кончик лезвия к нижней стороне подбородка Тавана и с его помощью приподнял его голову. Затем он провел им по его горлу и повернул так, что острие лезвия слегка врезалось в кожу, прямо над венами на шее. Затем он надавил на нее глубже, пока не пошла кровь, все это время глядя Тавану в глаза. Таван закрыл глаза и поморщился от боли, — просто проверяю лезвие, — улыбнулся Ким и убрал лезвие с шеи. Затем он поднес кончик лезвия к левому плечу Тавана и провел им вниз по руке до запястья. — Че впервые сказал, что любит меня, в тот день, когда ты похитил его, знаешь? — спросил Ким, возвращая лезвие к плечу, — и у меня так и не появилось шанса сказать ему то же, — Ким сморгнул слезы, снова опуская лезвие, — мой ангел умер, так и не узнав, что я тоже люблю его. Ты знаешь, каково это? — спросил он, поднимая лезвие обратно. Таван покачал головой, но тут же пожалел об этом, когда его пронзила боль от пореза на шее. — Ну, это чертовски больно, — горько улыбнулся Ким, — и я собираюсь заставить тебя пройти через ту же боль, через которую я прошел в тот день и которая преследовала меня в последующие недели. Сказав это, Ким вонзил кинжал в плоть на плече Тавана, пока лезвие не вошло примерно наполовину. Затем, крепко схватившись за рукоятку, изо всех сил перерезал его руку до веревки на запястьях, по сути, раскроив руку Тавана. Это была большая рана, которая заставила Тавана закричать от боли, а Ким рассмеялся, когда сладкий звук достиг его ушей. Он намеревался причинить Тавану как можно больше боли, прежде чем убить его, или пока тот не умрет от обильного кровотечения, в зависимости от того, что наступит раньше. Пока все шло хорошо. — Это даже не половина той боли, которую ты мне причинил, — сказал Ким, вытаскивая кинжал из руки Тавана. Он с улыбкой наблюдал, как кровь капает с кинжала на пол. Затем он вонзил его в правую руку Тавана и разрезал ее так же, как сделал это с левой. Таван снова закричал, и его крики были подобны музыке для ушей Кима. — В тот день он приготовил мне завтрак, — сказал Ким, снова вытаскивая кинжал из руки Тавана, — это был первый раз, когда кто-то готовил мне домашнюю еду с тех пор, как умерла моя мать, — грустно улыбнулся он, погружаясь в воспоминания, а в его глазах заблестели слезы. Он начисто вытер кинжал и положил его обратно в набор, — из-за тебя у меня теперь нет даже этого. Ким взял нож из набора, обращаясь с ним так же, как он поступил с кинжалом. Он был полон решимости тянуть с этим так долго, как только сможет, просто чтобы Таван сошел с ума от боли и незнания, чего ожидать и когда. Все шло идеально. Таван чуть не сошел с ума от мучительной боли в руках и наблюдал, как Ким очень-очень медленно осматривает нож, ощупывая лезвие пальцем. Он хотел, чтобы Ким просто убил его и избавил от страданий. К счастью — или к несчастью — для Тавана, Ким услышал его безмолвные мысли и поднес нож к правой руке Тавана. — Это тот палец, которым ты нажимал на курок, да? — спросил Ким, приставляя лезвие к указательному пальцу Тавана. Затем одним быстрым движением, даже не дожидаясь ответа, он отрубил палец, а Таван вновь закричал от боли. — Порче значил для меня очень много, — сказал Ким, наблюдая, как кровь течет из отрубленного пальца — или, по крайней мере, из того места, где он раньше был, — и ты забрал его у меня, — он отрубил Тавану остальные пальцы как на правой, так и на левой руке. Каждый раз Таван кричал, и это наполняло сердце Кима ликованием. Его губы изогнулись в улыбке. Крики Тавана от боли, вкупе с его текущей кровью, которая быстро образовывала красную лужу на полу, доставили ему небольшое удовлетворение. Таван умолял его остановиться, но Ким неумолимо продолжал, — извинения не вернут мне моего ангела, — сказал он. Затем он снова приступил к отрубанию пальцев Тавану, предварительно сделав глубокие кровоточащие порезы на его бедрах, такие же, как и на руках. Затем, ради этого, отрубил ему запястья и лодыжки. Таван, наконец, освободился от веревок, но не мог даже пошевелиться. К этому времени Таван перестал сопротивляться. Боль была слишком сильной, и он быстро терял кровь, слабея с каждой секундой. Ким приставил острие кинжала к подбородку Тавана и использовал его, чтобы приподнять его голову, при этом кинжал вонзился в его кожу. Слезы рекой текли по лицу Тавана, смешиваясь с кровью, текущей из его горла на пол. Сейчас ему было слишком больно, чтобы кричать, и он сидел неподвижно, поскольку даже малейшее движение было для него пыткой. — Ч-что т-ты делаешь? — спросил Таван, когда Ким внезапно разорвал на нем рубашку. Его речь была невнятной, а глаза полузакрыты. Жизнь покидала его, и ему оставалось не так уж и много. — То же самое, что ты сделал со мной, — первоначальный план Кима состоял в том, чтобы в конце концов зарезать Тавана после всего, но потом он передумал. Вонзить кинжал ему в грудь и втыкать его снова и снова? Ким подумал, что это было бы слишком банально. У него была идея гораздо лучше. — Когда ты убил моего ангела, — продолжил Ким, доставая скальпель из набора Вегаса, — это было так, словно ты вырвал мое сердце из груди и растоптал его своими ногами. Ким приставил скальпель к груди Тавана рядом с сердцем и вскрыл его одним ровным, чистым надрезом. — Я всего лишь возвращаю должок, — Таван был уже слишком слаб, чтобы сопротивляться, поэтому даже не пытался. Сейчас он уже ничего не мог сделать. — Покойся с миром, Таван, — сказал Ким, затем голыми руками он буквально вырвал сердце Тавана из его груди и выжал из него жизнь, а затем растоптал его своими ногами. Это мгновенно убило Тавана. Его тело обмякло, и он рухнул на пол, лежа мертвым в луже собственной крови. — Это для тебя, ангел, — прошептал Ким, прислонившись к стене, с его рук капала кровь, — я надеюсь, это компенсирует то, что с тобой случилось. Закрыв глаза, Ким опустился на землю и позволил эмоциям захлестнуть себя, пока воспоминания обо всем, что было у них с Че, прокручивались в его голове. А потом это стало невыносимо, и он начал плакать. Ким плакал об их любви, которая должна была быть, но так и не состоялась. За мечты и надежды, которые он питал на их будущее, которым теперь не суждено сбыться. За трагическую судьбу, постигшую их любовь. За Порче. Он звал своего ангела. Он никогда больше не заключит его в свои объятия, никогда не услышит его голоса. Ким никогда больше не будет рядом с ним, никогда не почувствует его тепла. У него никогда не будет шанса сказать ему, что он его любит. И Ким действительно хотел, чтобы Че знал, как сильно он его любит, как сильно он ему небезразличен. Как много Че для него значил. Ким стоял перед изуродованным телом. Тело было разбросано по полу в ужасных порезах и обильно кровоточило, хотя Таван больше не дышал. Грудь мужчины была вскрыта, и он держал в руке свое сердце, из которого на пол капала кровь. Ухмыльнувшись, Ким бросил его на землю и раздавил ногой. Когда он снова поднял глаза, то увидел, что перед ним лежит тело Че, и понял, что он разбил свое сердце. Ким издал громкий крик и вновь заплакал. — Я думаю, вам пора домой, Кхун Ким, — когда Ким снова открыл глаза, он обнаружил, что плачет в объятиях своего телохранителя Бига, который пришел за ним. Биг держал его на руках и позволил Киму выплакаться, пока ему не стало лучше. Затем он огляделся вокруг и увидел, что все было очищено, не осталось и следа от того, что произошло несколько часов назад. — Спасибо тебе, — прошептал он Бигу. За все. Ким не сказал, за что, вслух, но Биг все понял и кивнул. За то, что убирал за ним и за то, что был рядом с ним. Биг кивнул, помогая Киму встать.-♡-
<i>Настоящее время.
Я до сих пор не отпускаю всё, что уже ушло навсегда, Я не хочу говорить прощай, потому что это значит навсегда…
Это было три года назад. С тех пор смерть Че преследует Кима во снах, в каждом кошмаре именно он был тем, кто убивал Че. Каждое мгновение бодрствования Кима было наполнено мыслями о Че в его последние минуты, его лицо было бледным, глаза полузакрыты, когда он прошептал, что любит Кима прямо перед тем, как испустить свой последний вздох. Ким так старался забыть тот день, пытался залечить свое разбитое сердце. Он начинал вспоминать все счастливые моменты, которые у них были вместе: игру на гитаре в студии Кима, написание песен в саду Че, прекрасную улыбку Че, когда он подарил Че гитару, тепло, которое он чувствовал, когда они обнимались на диване. А потом, как раз в тот момент, когда Ким начинал улыбаться, чувствовать себя немного счастливым, он слышал выстрел и крик Че, и все рушилось, его и без того разбитое сердце разбивалось еще на миллион осколков.Теперь ты среди звезд, и шесть футов никогда не казались такими далекими. Здесь я один между небесами и тлеющими углями…
Поэтому Ким приходил туда, когда все это становилось для него невыносимым, как сегодня вечером, просто чтобы почувствовать близость к Че, поплакать и поговорить с ним. Сказать ему, как сильно Ким его любит и как сильно скучает по нему, как ему больно, что его больше нет рядом. И каждый день Ким надеется снова услышать голос Че, утешающий его, говорящий, что все в порядке. Иногда он слышал его. Ким слышал, как Че говорил ему, что все в порядке, что он был там, с ним, и никогда его не оставит. Ким думал, что сошел с ума, но иногда он видел, как Че улыбается ему в тени и пытался дотянуться до него, но потом он исчезал. Киму страстно хотелось держать Че в своих объятиях, чтобы Че держал его самого. Он жаждал целовать Че и быть поцелованным им, он жаждал прошептать Че, что любит его. Он страстно желал услышать, как Че скажет ему, что любит его.Ох, это так больно по миллиону разных причин Ты забрал лучшее из моего сердца, а остальное разбил на куски
— Я не знаю, как жить дальше без тебя, Че. Я слишком сильно скучаю по тебе, — прошептал Ким, и слезы потекли по его щекам. Он уткнулся лицом в колени, которые крепко прижимал к груди, — я не могу жить без тебя, ангел. — Тогда не надо, — почти сразу же последовал ответ. Ким узнал бы этот голос где угодно. Он наполнял его сны каждую ночь и каждую мысль, когда он бодрствовал. Порче. Ким медленно поднял глаза и обнаружил, что смотрит в глаза человеку, которого он больше всего хотел увидеть. Его ангел. Че был прямо перед ним. Ким протянул руку, чтобы прикоснуться к нему, но тут же отдернул ее. — Ты не можешь прикоснуться ко мне, — сказал Че, улыбаясь. — Я так и думал, — Ким улыбнулся ему в ответ, впервые за три года. Затем его улыбка исчезла, и он снова опустил голову на колени, — я сожалею обо всем, Че. — Это не твоя вина, — ответил ему Че так же тихо, как и сказал Ким, — ничто из этого не было по твоей вине. Ким покачал головой. — Я сделал недостаточно, чтобы защитить тебя. Я мог бы сделать многое, чтобы уберечь тебя, но я этого не сделал. Это была моя обязанность — защитить тебя, и я потерпел неудачу. Это все моя вина. Я… — Ким начал что-то бормотать, но Че оборвал его. — Ким, послушай меня, — сказал Че, садясь перед ним так, что Киму пришлось смотреть на него, — перестань винить себя. Ты не сделал ничего плохого. Ким продолжал качать головой. После минутного молчания Че добавил: — За исключением, может быть, того, что ты не сказал мне, что любишь, когда у тебя была возможность. — Ты знаешь? — Ким перестал качать головой и посмотрел на Че с вопросом в глазах. Как? Че рассмеялся. — За последние три года я довольно часто был рядом с тобой. Я много чего видел и слышал. — Ох нет, — Ким закрыл лицо руками, — это значит, что ты видел, как я плачу. — Это то, о чем ты беспокоишься прежде всего? — Че снова рассмеялся и покачал головой. — Ну, это неловко, — простонал Ким в ответ, заставив Че рассмеяться еще сильнее, — ты можешь представить Кимхана Терапаньякуна плачущим обо всем на свете? — Мне и представлять не нужно, — поддразнил Че, — я сам все видел. И это было потрясающее зрелище. — Ангел, — снова простонал Ким, а Че только рассмеялся. Ему не хватало вот так поддразнивать Кима, — и я видел то, что ты сделал с Таваном. Спасибо, что выполнил мое желание. — Я бы все равно это сделал. Но мне жаль, ангел, — Ким снова посмотрел на Че, весь такой серьезный, — я не должен был позволять этому случиться с самого начала. И я должен был сказать тебе, что люблю тебя, когда мог, но теперь уже слишком поздно. И я больше не знаю, как жить без тебя. — Тебе и не нужно этого делать, — ответил Че. — Хм? — спросил Ким, в замешательстве нахмурив брови, — что ты имеешь в виду? Че встал и протянул руку Киму. — Пойдем со мной. — Правда? — Ким перевел взгляд с протянутой руки Че на его глаза, и в его сердце зародился крошечный огонек надежды. Он не мог поверить, что обдумывает это, но он сделал бы все, чтобы быть со своим ангелом. Че кивнул, а его губы изогнулись в улыбке. — Ты доверяешь мне? — и его решение было принято. — Больше, чем я доверяю себе, — ответил Ким, беря Че за руку. Он сразу почувствовал себя легче, будто с него спала тяжесть — скорее, он оставил ее позади — когда его душа покинула тело. Какое-то время Ким чувствовал, что плывет, а затем что-то потянуло его обратно вниз. Это был Че, который держал его за руку. — Как ты себя сейчас чувствуешь? — спросил Че, переплетая свои пальцы с пальцами Кима. Ким закрыл глаза и позволил себе почувствовать. На его лице появилась улыбка. — Я счастлив, — ответил Ким, открывая глаза. Он правда стал таким. Ким был счастлив снова быть со своим ангелом, и после всей боли, которую он перенес за эти годы, всей боли, через которую он прошел, он наконец воссоединился со своим ангелом, и они больше никогда не расстанутся. — Хотя мне немного странно смотреть на себя, — добавил Ким, переводя взгляд на свое тело, которое лежало на могиле Че. Че усмехнулся и погладил Кима по щеке, поворачивая его лицом к себе. — Тогда перестань смотреть на себя и сосредоточься на мне. — Ты немного нуждаешься во внимании, да? — ухмыльнулся Ким, проведя большим пальцем по нижней губе Че. — Что ж, я хочу всего твоего внимания, — фыркнул Че, его губы слегка надулись, — ты пришел сюда ради меня, да? Ким рассмеялся и сократил расстояние между ними, запечатлев губы Че в мягком поцелуе, в то время как его рука опустилась на талию Че. Че растворился в поцелуе, его губы слегка приоткрылись, и он застонал, когда язык Кима скользнул в его рот, ища его собственный. Он позволил Киму делать все, что ему только заблагорассудится, исследуя рот своего парня языком, будто это был его собственный. Что ж, сейчас это вправду было так. Че полностью принадлежал Киму, а Ким принадлежал ему. — Я так сильно скучал по тебе, — прошептал Ким, когда он, наконец, оторвался от поцелуя. — Я тоже скучал по тебе, — прошептал в ответ Че, прижимаясь лбом ко лбу Кима. Какое-то время они стояли так, впитывая тепло объятий друг друга, ощущение того, что они снова близки друг к другу, находятся в объятиях друг друга. А потом они отстранились достаточно, чтобы сесть, обняв друг друга, голова Че лежала на плече Кима, а Ким прижался щекой к волосам Че. — Мы сейчас так терроризируем наших братьев? — спросил Че. — Ох, конечно, — согласился Ким, и они оба расхохотались. Они часами сидели там, разговаривая ни о чем и обо всем на свете под звездами, просто наслаждаясь обществом друг друга, пока не заснули в объятиях друг друга. И именно там они были на следующее утро, когда Кинн и Порш приехали искать Кима. — Похоже, он сдался и пошел к Че, — сказал Порш, когда дотронулся до него и понял, что Ким холодный. На его лице была умиротворяющая улыбка. Кинн посмотрел на небо. — Я надеюсь, ты будешь счастлив с ним, где бы ты ни был, Ким. — Буду, — улыбнулся Ким, глядя сверху вниз на Че, который тоже улыбался ему. — Если ты меня слышишь, Ким, — сказал Порш, тоже глядя в небо, а на его глазах выступили слезы, — передай Че, что я люблю его и очень сильно по нему скучаю. — Порш просил передать тебе, что он любит тебя и скучает по тебе, — повернулся Ким к Че. — Я слышал его, — Че игриво хлопнул его по руке, — я сижу прямо рядом с тобой, — затем он повернулся к Поршу, хотя они с Кинном уже уходили, планируя похороны Кима и то, как они сообщат новость Танкхуну, а телохранители шли за ними с телом Кима, — я тоже по тебе скучаю. Ким притянул его ближе и успокаивающе сжал его талию, молча говоря, что все будет хорошо, теперь они есть друг у друга. Че прижался к его успокаивающим объятиям, благодарный за то, что с ним был Ким. — Я люблю тебя, Ким, — сказал Че, глядя на Кима снизу вверх, когда момент прошел. — Я тоже люблю тебя, ангел, — Ким улыбнулся ему, его глаза были полны такой любви. Ким наклонился для еще одного поцелуя.