№7. Сабриэль

      — Сэм, Дин. Небось, недоумеваете, что это за хрень? Ну, раз вы это смотрите, значит, я мертв. О, только прошу вас! Не надо слез. Мне, право, неловко. Без меня у вас ноль шансов убить Люцифера. Мне жаль. Но. Вы можете его поймать. Клетка, из которой вы выпустили Люцифера, все еще на месте. И есть небольшой такой шанс, что вы сможете засунуть его обратно. Но придется попотеть. Вам нужно открыть клетку, заманить туда моего братца. Ах да, и не попасться Михаилу и божьему воинству. Пустяки, дело житейское. А вот и большой секрет. Его даже Люцифер не знает. Ключ от клетки — где-то там. Вообще-то не ключ, а ключи. Четыре штуки. Точнее четыре кольца. Кольца всадников. Соберете все — откроете клетку. Я бы на вас не поставил, но я и раньше ошибался. Еще, Дин, ты был прав. Я боялся пойти против брата. Но больше не боюсь. И вот я, встаю. А теперь я… ложусь.              Сэм распахивает глаза и резко садится на кровати. Голос Гавриила продолжает звучать в голове. Сэм проводит рукой по лицу. Твердит себе, что это был только сон. Оглядывает привычно паршивый номер отеля. Слабое освещение с улицы рассеивает темноту в комнате. Заставляет предметы отбрасывать причудливые тени. Сэм смотрит на соседнюю кровать. Она пуста и даже не расстелена. Будильник на тумбочке показывает без четверти три часа ночи. Сэм спускает ноги на пол. Думает, что Дин не просто завис в баре, но и нашел себе развлечение на ночь. Не может его осуждать. Прошедший день оставил невыносимо-горькое послевкусие. Сэм ставит локти на колени. Сжимает пальцы в замок. Упирается в него лбом. Вспоминает убитых Люцифером с особой жестокостью языческих богов.       В горле сухо. Сэм с силой глотает слюну. Морщится от короткой резкой боли. Не хочет вспоминать Гавриила, которого они оставили с Люцифером, желая спастись. Но вспоминает. Горько усмехается, когда голос вновь звучит в голове. Сэм думает, что только Гавриил мог оставить важную информацию в порнографическом фильме с собой в главной роли. Неожиданно для себя смеется. До тех пор, пока по щекам не начинают бежать слезы. Напряжение не желает отпускать. Все позади. Люцифер вновь не может его найти. У них есть время, чтобы что-то придумать. Есть шаткий план. Но мысль, что и то, и другое оплачено жизнью Гавриила не дает покоя. Сэм трясет головой. Тот, кого они долгое время знали как Фокусника, даже не был им другом. Но потеря ранит так, будто бы был. Потому что он погиб за них.       — Сэм, право, нельзя же так убиваться, — знакомый голос кажется плодом воспалившегося воображения. Но Сэм все равно вскидывает голову. Видит знакомый силуэт. Он выделяется на фоне окна. Выглядит реальным в освещении от уличных фонарей. Сэм хочет вскочить на ноги. Но они не слушаются. Мысли беспорядочно мечутся в голове. — И я же просил, — интонацию перепутать невозможно. Так всегда говорил только Гавриил. Сэм думает, что он сходит с ума. Почти верит в это. — Не надо слез.       — Ты не настоящий, — голос дрожит, но интонация уверенная. Сэм трясет головой снова. — Гавриил мертв. Ты… оборотень. Или…       — Ой, Сэм, ну я тебя прошу, — от него будто отмахиваются как от назойливой мухи. Беспечно, весело, скучающе. Как умел только Гавриил. Горло жмет. Сэм тянется за пистолетом, который лежит под подушкой. Там обычные пули. И против большинства монстров они бесполезны. Но это лучше, чем ничего. Это шанс задержать и выиграть пару секунд времени. — Ну и кто из монстров умеет делать так? — насмешливый вопрос еще звучит, а в глазах кого-то — ну не может же это правда быть Гавриил! — загорается ангельский свет.       Сэм пытается попятиться. Почти заваливается на кровать. Смотрит во все глаза. Абрис раскидистых крыльев различим даже в полумраке. Где-то на улице раздается слабый разряд грома. Глаза кого-то гаснут. Сэм почти верит, что не кого-то, а Гавриила. Мозг с сумасшедшей скоростью генерирует идеи, как тот мог выжить. Сэм вспоминает, что видел, когда они с Дином выждали время и вернулись в злополучный отель. Кровь и остатки тел повсюду. Мертвый Гавриил. Отпечаток крыльев на полу. Крыльев, которые он видел только что. Это перебор. Сэм пытается ползти по кровати. Останавливается. Гордость не позволяет трусить. Ищет новые объяснения. В голову вдруг приходит мысль, что сон просто продолжается. Сэм вспоминает, что с ним так бывало не раз. Он думал, что просыпался, но оказывался в новом сне.       — Это просто сон, — Сэм говорит вслух, громко. Чтобы убедить себя. Дышать становится легче.       — Сон? — с любопытством, задумчиво спрашивает Гавриил. Хмыкает. — Ну, пусть будет сон. Тем проще.       — Проще что? — настороженно спрашивает Сэм. Садится обратно. Чувствует себя намного увереннее. Сон — это просто и понятно.       — Соблазнить тебя, конечно, — со смешком отзывается Гавриил. Это кажется шуткой. До того момента, как на губах оседает поцелуй.       Сэм шарахается назад. Широко раскрывает глаза. Смотрит на Гавриила, который упирается ладонями о матрас и чуть нависает над ним. Убеждается, что это точно сон. Потому что момент, когда Гавриил оказался так близко, упущен. Нарушение логики событий или действий во сне — это нормально. Вывод успокаивает. Сэм думает, что это странный сон. И что хорошо бы проснуться. Но забывает об этом, когда Гавриил целует его снова. Первый поцелуй был скромным и целомудренным. Этот — наглый и глубокий. Сэм не собирается отвечать. Он даже не понимает, как язык Гавриила успел пробраться к нему в рот. Но соблазнительная мысль, что во сне можно, толкает в опасном направлении. Сэм думает. Быстро сдается. Наяву он о таком даже не помышлял. Но сейчас можно. Он целует в ответ.       — Куда? — недовольный вопрос звучит требовательно, когда Гавриил отстраняется. Смотрит на него с любопытством.       — Неожиданный поворот, Сэм, — фраза насмешливая. Чуть колкая. Но за насмешкой есть что-то еще. Глубокое.       — Это начал не я, — резонно указывает Сэм. Учащенно дышит. Думает, что для одного поцелуя, это слишком сильная реакция. Понимает, что ему понравилось. Мысли путаются. Уже принятый аргумент успокаивает: во сне можно все, что угодно. Страх отступает. Желание размышлять тоже. — Тебе же с чего-то взбрело в голову меня целовать.       — Взбрело в голову? — Гавриил откровенно забавляется. И, кажется, скрывает за этим удивление. — Сэм, ты действительно не замечал?       — Не замечал что? — налет сюрреализма в разговоре отлично вписывается в концепцию сна.       — Как я всегда выбирал и выделял тебя, — прямо отвечает Гавриил. В это больше нет шутки. Сэм хлопает глазами. — Я мог попытаться вдолбить в голову Дина, что вам надо перестать постоянно спасать друг друга. Учитывая, что мозгами он обделен, это было бы даже проще. Но я выбрал тебя. Нет, мне, конечно, нравитесь вы оба. Такие горячие в борьбе за правое дело, дружные неразлучники-попугайчики. Это чертовски мило, пока вы не бросаетесь в пекло друг за другом. Но моим настоящим любимчиком всегда был ты, Сэм. Может, немножко напряжешься и сделаешь очевидный вывод сам?       — И какой, по-твоему, вывод я должен сделать? — Сэм поднимает брови. Медленно переваривает все, что наговорил Гавриил. — Что я тебе нравлюсь больше, чем Дин?       — Съешь первое слово, выкинь три последних, убери вопрос, и ты узришь истину, — Гавриил будто готов разразиться аплодисментами.       — Я тебе нравлюсь, — Сэм машинально делает, что велят. Понимает, что сказал. Чуть вздрагивает. Теряется. — Подожди, что? Но ты… Толпа красоток. Дом терпимости. Блондинки с ногами от ушей. Твои… пампушечки, — Сэм кривится, вспоминая завещанное видео.       — И что? — Гавриил разводит руками. — Сэм, это все такие мелочи. Мальчики, девочки. Люди зациклены на этом, потому что хотят быть зациклены. Ну, право, Сэмми, — милое прозвище звучит неожиданно. Сэм помнит, что должен протестовать. Но забывает слова, когда лицо Гавриила вновь оказывается очень близко к его лицу. — Меньше заморочек.       Сэм напоминает себе, что это только сон. И в нем все еще можно что угодно. Например, позволить себе убедиться, что непонятная тяга к Гавриилу, которую он отрицал даже перед собой, была на самом деле. Поцелуй жадный и вышибает дух. Сэм отвечает на него. Думает, что ощущения слишком яркие для сна. Вспоминает, что Гавриил мастер иллюзий. Удовлетворяется этим объяснением. Чувствует все правильным. Удивляется. Но только глубже погружается в поцелуй. Хватает Гавриила за плечи. Это хорошо. Вот так хорошо. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Сэм отмахивается от мысли. Он спит. Делает то, чего бы никогда не сделал в реальности. С тем, кого больше никогда не увидит в ней. Здесь нет правил. Здесь можно все. Это раскрепощает и заводит.       Сэм почти вскрикивает, когда Гавриил опрокидывает его на кровать. Обрушивается на него как лавина, сошедшая с горы: беспощадно, резко, сильно. Они успели насмотреться на развлечения Гавриила с девушками. Но там страсть казалась наигранной, какой-то умышленно гипертрофированной. Сейчас наигранности Сэм не ощущает ни капли. Только стальную уверенность в каждом прикосновении. Сжигающий жар. И проблески нежности, которая будто предназначена именно ему. Голова кружится. А Гавриил не упускает ни момента. Хитрыми движениями умудряется избавить его от футболки и пижамных брюк, продолжая при этом вжимать в кровать. Жалит поцелуями кожу на подбородке, шее, плечах. Сэм пытается отвечать. Забывается окончательно. Вокруг них будто пламя.       Сон или реальность, — становится все равно. За старые потертые боксеры — единственные чистые, которые он нашел в сумке после душа, — стыдно. От прикосновений Гавриила — везде, буквально абсолютно везде — жарко. Вот это важно сейчас. Но не определение во сне он, в реальности или в иллюзии. Сэм вспоминает взгляды. Они никогда не обменивались ими с Гавриилом так явно, как Дин и Кастиэль, но они ими обменивались. Долгими или короткими. Странными. Будоражащими что-то глубоко внутри. Глаза Гавриила полыхают светом. Сэм выпадает в действительность. Получает страстный поцелуй. Вновь теряет любые ориентиры в пространстве. Гавриил в этот момент наваждение и наркотик. Сэм без моральных дилемм в мыслях посылает к черту реальность, в которой иначе. Гавриил сжимает ладонями его ягодицы.       — Ты хочешь?.. — тихий хрип. Пожар в паху и страх в голове. Сэм дышит. Но это бесполезно. Сердце колотится как бешеное.       — Я хочу тебя, Сэмми, — голос Гавриила звучит ниже. Проникает под кожу. — Хочу коснуться каждого миллиметра твоего идеального, сексуального тела. Хочу входить в твою задницу раз за разом. Глубоко, сильно. Наслаждаться твоими стонами. Хочу услышать, как ты просишь. Хочу наблюдать, как ты кончишь подо мной, — Гавриил нависает сверху. Шепчет слова ровно в ухо.       Сэм жмурится. Ухо полыхает. Второе поддерживает его, видимо, за компанию. А через пару секунд жар охватывает и щеки, и шею. Сэму становится плохо. Все тело словно ватное. Сознание проваливается в глубокий туман. Такого Гавриила он не знал и не представлял. Такой Гавриил кажется куда опаснее Люцифера. И во стократ желаннее всех бывших и будущих. Сэм почти жалобно скулит, когда чуткие пальцы безжалостно сжимают его член. Массируют, гладят. Возбуждение разрывает на куски изнутри. Поцелуи, ласки, снова поцелуи. Действия Гавриила не расходятся с делом: его губы и руки действительно всюду. Сэм теряет себя. Находит. Но только затем, чтобы снова потерять. Это все какое-то безумие. Слишком странное и для сна, и для реальности, и для иллюзии. И это абсолютно неважно.       Руки цепляются за крепкие плечи Гавриила. Сэм живет вопросами в своей голове. Горит он, они или комната? Под кожей полчища насекомых или слишком сильная и частая дрожь? В его заднице действительно хозяйничают горячие и скользкие пальцы Гавриила или это каприз фантазии, разбуженной его словами? В них действительно ударила карающая молния или возбуждение вдруг приняло конкретную форму? Сэм слышит дыхание. Свое или Гавриила. Неважно. Не видит уже ничего. Фокус зрения ускользнул где-то раньше. Он в Аду и в Раю одновременно. Это невыносимо и необходимо. Тело Гавриила тяжелое и горячее. Сэм задыхается. От переизбытка эмоций и ощущений. От запредельной близости. Вторжение резкое. И почти полноценно возвращает в реальность. Сэм широко раскрывает глаза. Внезапно четко осознает, что это не сон.       Пытливый ум ищет иные варианты. Склоняется к иллюзии. Не находит достаточного обоснования. А потом Гавриил начинает двигаться, и мысли вылетают из головы. Сэм хватает ртом воздух. Далеко не маленький по ощущениям член движется в нем уверенно. Проникает глубже с каждым размашистым движением бедер. Растягивает неготовую к такому задницу все сильнее. Внутренние мышцы наполняются ноющей болью, саднящее ощущение усиливается с каждой секундой. Но все неприятные ощущения меркнут, когда член скользит по простате с нажимом снова и снова, а в голове наконец-то укореняется понимание, что его действительно имеет Гавриил. В убогом номере отеля. Это, наверное, должно отвращать. Но Сэм только чувствует, как в животе сворачивается электрический жгут.       Ласки продолжают сыпаться. Но теперь это не сплошной поток, а отрывистые касания, которые заводят еще сильнее. Хотя Сэм и не понимает, куда сильнее-то? Тело горит. Что-то отдаленно подобное он ощущал с Руби, когда позволял себе отпустить на волю все темные желания. Отпустить себя. Но в сравнении опыт прошлого меркнет, бледнеет и забывается. Это за гранью того, что знают и могут люди. Каждое прикосновение Гавриила иное, чем любые, что были до него. Оно сильнее, нежнее, ярче. На каждое прикосновение Гавриила откликается что-то глубоко внутри. И это заставляет захлебываться воздухом. Сэм не способен полноценно думать. Но какое-то время спустя все-таки приходит к выводу, что Гавриил вовсе не стремится довести их до финала быстро. Он наслаждается процессом.       Сэм сглатывает. Стонет. Смутно понимает, что последние минуты только невнятные стоны и издает. Как ответ на мощные движения, которые грозят выбить дух. Член скользит в нем теперь легко. Наполняет глубоко и абсолютно. Руки оглаживают его грудь, щиплют соски, перебирают кожу то на шее, то на животе. Дразнят и заставляют возбуждение взмывать все выше и выше. Тело отказывается выдерживать столько эмоций и ощущений. Дрожит от макушки до пят. Выдает непроизвольные сокращения мышц. Пылает. Сэм сдается и жалобно скулит. Он и без того не понимает, в иллюзии он или в реалистичном сне. Едва цепляет краем сознания, что Гавриил согнул его ноги в коленях и прижал к его плечам. Проник в него, кажется еще глубже. Словно врос.       — Проклятье, — неразборчиво выстанывает Сэм. Пытается дотянуться до своего члена. Прикосновение жизненно необходимо. Гавриил перехватывает его руку. Длинно проводит языком по шее и тихо усмехается прямо в ухо. В усмешке обещание, что таких легких путей не будет. Сэм зажмуривается. Путается, пытаясь понять, как Гавриил умудряется одновременно держать его ноги и запястье. Допускает, что тот научился новым иллюзиям с Кали. Плюет на идиотскую мысль. Внезапно четко понимает, что у него есть только один путь. Это неприятно, но сейчас такая мелочь. — Пожалуйста, — сипло просит Сэм. Облизывает пересохшие губы. Слабо мычит, когда получает глубокий поцелуй. Пытается дергать бедрами, но это бесполезно. В теле Гавриила сила, которой никогда не предположишь по внешности. Он буквально пригвождает к кровати, еще и не прикладывая для этого — как кажется — никаких усилий. Сэм думает, что еще немного и он оправдает поддевки Дина о плаче во время секса. На глаза наворачиваются слезы от остроты ощущений, от невозможности достичь желанной вершины, от интенсивности движений. — Пожалуйста, — все-таки скулит Сэм еще раз, когда Гавриил оставляет в покое его саднящие от поцелуев губы.       — Попроси меня еще раз, Сэм, — это шепот дьявола-искусителя. — И может быть… — Гавриил издает смешок, умудряется даже поиграть бровями. Сэм просто не понимает, как ему удается сохранять такое самообладание.       — Пожалуйста, — на то, как он выглядит, уже плевать. Гавриил в нем и на нем. Гавриил везде. Жар и холод сплетаются в невыносимый коктейль ощущений. Он словно резко заболел лихорадкой. В этом теряется потребность в демонстрации гордости и стыд. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Прошу, я хочу кончить, — жар опаливает щеки. Признание почему-то кажется более развратным, чем все, что происходит. — Под тобой, — еле слышно добавляет Сэм, когда с трудом вспоминает жаркий шепот раньше.       Ладонь Гавриила сжимается на его члене в то же мгновение. Сдавливает так, как надо: сильно, немного грубо, властно. Сэм ахает. Теряет рассудок, когда Гавриил начинает уверенно ему дрочить и быстрее вбиваться в его задницу. Это уже даже не сон или иллюзия, это какое-то другое измерение пространства, в котором Сэм открывает для себя секс с совершенно новой, неизведанной стороны. Это приземлено, пошло и почти грубо для тела. Это возвышенно, невинно и почти нежно для души. Сэм чувствует себя принадлежащим и одновременно владеющим. Потому что Гавриил сосредоточен на нем до самого мелкого касания и каждого отрывка вдоха.       — Кончи для меня, Сэм, — просьба стелящимся шепотом сводит с ума окончательно. Не выполнить ее невозможно.       Сэм изливается в руку Гавриила и себе на живот. Почти теряет сознание от силы и яркости оргазма. Расслабленность, которая пронизывает тело как только напряжение проходит свой пик, сильна настолько, что лишает шанса двигаться. Гавриил еще двигается в нем. Врезается в ритмично сжимающийся проход с необузданной силой. Сэм не находит сил разобраться в своих ощущениях. Только в голове бьется мысль, что он хочет, чтобы Гавриил испытал с ним такое же сумасшедшее удовольствие, которое подарил ему. И когда тот падает на него всем телом с глухим вскриком, Сэм ощущает не менее яркое удовлетворение, чем во время пережитого оргазма. Тишина позволяет успокоиться. Гавриил неожиданно встает. Идет к небольшому холодильнику в углу комнаты. Достает пару бутылок пива.       — Это не было сном, — медленно проговаривает Сэм, когда Гавриил просто протягивает одну бутылку ему. Даже открытую. Разум проясняется резко. Щеки заливает краска. Сэм садится на кровати. Трясет головой. Не понимает, как мог даже мгновение верить, что ему все снится. — Какого?.. Как ты выжил? И что ты сделал со мной? Зачем? Это месть?       — Слишком много вопросов, Сэм, — Гавриил впихивает ему бутылку в руку почти насильно. Садится на край кровати. Возводит глаза к потолку. — Я мог бы, конечно, оставить тебя мучаться неведением, но как порядочный джентльмен не могу поступить так после всего, что между нами было, — незлая насмешка в голосе Гавриила мешается с будто бы нежностью. Сэм трясет головой. Снова допускает, что все иллюзия. — Люси силен, но отвратительно самоуверен. Обвести его вокруг пальца оказалось не так уж и сложно. Он не купился на обманную иллюзию, но купился на ту, в которую я вложил все свои умения. А ты, Сэм… — усмешка Гавриила приобретает немного плотоядный оттенок. Сэм сглатывает. Машинально отпивает пива. Холодная жидкость приятно льется в пересохшее горло и словно остужает эмоции. — С тобой я сделал много чего, ты не заметил? Но сначала ты нашел для себя объяснение сам. Я только чуточку усилил твое желание верить, что ты спишь. Как оказалось, тебе был нужен только маленький толчок.       — Ты задурил мне голову… — обвиняюще начинает Сэм. Пытается уложить в голове случившееся, но проигрывает сам себе.       — Подумай, прежде чем закончить предложение, Сэм, — в голосе Гавриила скользит предупреждение. — Я не влиял на твою волю. Ты делал то, чего хотел сам. Я лишь помог тебе приглушить все эти дурацкие заморочки, которые мешают людям наслаждаться жизнью.       — Зачем? — голос падает до шепота. Сэм не знает, что делать со знанием, что Гавриил прав. Он хотел того, что произошло. Потому что во сне подобного хотеть было можно. — Зачем тебе это все? Только давай без сказочек о том, что я тебе нравлюсь.       — Но так и есть. Готов доказать, — Гавриил хитро усмехается и прожигает взглядом. Сэм сглатывает, когда член слабо шевелится в ответ. Это какое-то безумие. — Тут такая фигня, Сэмми, что секс самый простой способ подобраться достаточно близко.       — Достаточно близко для чего? — Сэм повышает голос. — Ты можешь объяснить нормально, черт бы тебя побрал?       — Ну, не верю, что мне приходится это повторять, но Дин действительно был прав. Я боялся, Сэм. Когда сбежал с Небес. Когда прятался от своих же собратьев и якшался с языческими богами, чтобы затеряться среди них. Я боялся пойти против своих братьев. Пойти против Люцифера, которого я боготворил когда-то. Но больше не боюсь. Люси не угомонится. Он жаждет мести за свои обиды, хочет сломать папочкины игрушки. И ты, Сэм, — Гавриил тычет пальцем ему в грудь. Сэм моргает. — Ты его инструмент. Предназначенный ему сосуд. Ты его флеш-рояль на руках.       — Я не понимаю, — Сэм хмурится и трет подбородок. — Ты хочешь… чего? Не позволить мне стать сосудом Люцифера?       — Мы оба знаем, что ты все равно полезешь на рожон, Сэм, — Гавриил закатывает глаза. — Ты ведь уже подумал, что запихать Люси в клетку будет не так просто? Не старайся, Сэм, я вижу, что ты уже думаешь как впустить его в себя и рухнуть туда вместе с ним. Я пытался отучить и тебя, и Дина от этой вашей дурацкой привычки жертвовать собой во имя спасения мира, но это бесполезно. Эверест с места сдвинуть куда проще. Ты не отступишься от искупления, которое сам себе назначил. Рано или поздно придешь к Люси. Но теперь, — Гавриил сверкает глазами, — когда твоя душа чуть-чуть связана со мной, у тебя есть хороший шанс не угодить в темницу самому. Не благодари, Сэм.       — Я… Зачем тебе пытаться меня спасти? Или ты просто настолько хочешь отомстить своему брату?       — Вот мы и вернулись к началу нашего разговора, — Гавриил разводит руками. Сверкает улыбкой. — Все просто, Сэм. Ты мне нравишься. Но это не означает, что я не хочу поставить на место Люси и сохранить мир на Земле. Мне нравятся люди. Чудные мятные единороги, дурацкие ток-шоу и море удовольствий.       — Значит, ты решил меня соблазнить, чтобы… как ты там сказал, установить какую-то связь между нами? Что за связь?       — Сексом мы занялись, потому что оба этого хотели, Сэм, — тон Гавриила становится серьезнее. — Ты вроде большой мальчик. Должен знать, как это бывает. Мальчику нравится девочка, девочке нравится мальчик. Ну или мальчики нравятся друг другу. Связь — приятный бонус, который поможет мне вышвырнуть Люси из твоего тела в нужный момент. Ну, если он, конечно, случится.       — Вышвырнуть… — Сэм трет подбородок сильнее. В мыслях полнейшая каша. — Ладно. Это слишком много всего разом. Слушай, я… Мне надо это переваривать.       — Успеешь, Сэм, — Гавриил придвигается ближе. Сэм смотрит во все глаза. Намек однозначный. Но поверить в то, что Гавриил хочет все повторить, да еще и прямо сейчас, получается с большим трудом. Только телу все равно. Оно отзывается даже на мысленное допущение. Сэм глотает обреченный стон. Слишком много всего. — Мы же не хотим, чтобы Дин узрел меня во всей красе и испортил все? Я свалю через пару часов, и наводи в своей очаровательной голове порядки сколько захочешь. А пока… — Гавриил многозначительно ухмыляется и скользит рукой по его бедру. Сэм дергается и невольно краснеет. — Ты будешь отлично смотреться в новом фильме, — в голосе Гавриила смех, но Сэм совсем не уверен, что это действительно шутка.       — Что? Так, стоп. Никаких фильмов, — решительно говорит Сэм. Пытается сразу расставить все точки над «и». На всякий случай. Теряется, когда Гавриил быстро подается к нему и целует так, что голова слегка кружится. Почти забывает, против чего протестовал, но все равно повторяет, как только поцелуй заканчивается: — Нет.       — Главная роль, Сэм, — Гавриил говорит так серьезно и укоризненно, словно он и впрямь не ценит должным образом оказанную честь. Гладит его бедро активнее. Перемещает шаловливые пальцы на его внутреннюю сторону. Член стремительно твердеет. Сэм беспомощно стонет и отрицательно качает головой. — Спорим, я смогу тебя убедить? — в голосе Гавриила прорезается азарт. Сэм не находит слов. В итоге сдается жадным губам и настойчивым рукам, которые все активнее исследуют его тело вновь. Думает, что о фильме это все-таки шутка, а разбираться с апокалипсисом можно продолжить и утром. И обреченно смеется, когда Гавриил почти мурлычет ему в шею: — Хотя пары часов мне может не хватить…