Сорванный цветок

После захвата в плен, дни для Шень Цинцю стали тянуться все медленнее, каждая секунда проходила в страхе перед приходом Ло Бинхэ. Мозг уже устал думать в попытках предугадать, что может прийти в голову его сумасшедшего ученика, какой новый способ он изобретет, чтобы его помучить. Самый сильный заклинатель-альфа мог проводить недели со своим гаремом, иногда заходя к Шень Цинцю, чтобы дать тому еды и воды. Бывший горный лорд, связанный вервием бессмертных, уже не мог проводить столько времени голодая. Его мучила жажда, его желудок предательски урчал, конечности затекли, недавно сломанная рука болезненно пульсировала, заживая. Если бы кто-то развязал вервие, Шень Цинцю мог восстановиться за три дня и три ночи, но сейчас... Он действительно не знал, сколько уже времени прошло. Ло Бинхэ говорил, что пока что он щадит Шень Цинцю. Это морально выматывало. Неудобная поза, в которой он связан, сон урывками, и даже в него Ло Бинхэ умудряется пробраться. Каждый раз, когда он не может уже больше держаться, он сначала проваливается в небытие, а затем чувствует, видит и слышит, как Ло Бинхэ отрывает ему конечности. Разрезает плоть, останавливает течение крови, чтобы Шень Цинцю не умер слишком быстро, и начинает медленно ковырять ножом в суставе. Это чертовски больно. Это чертовски пугает. Шень Цинцю надеется, что этого никогда не произойдет в реальности, насколько бы это глупо не звучало. Ло Бинхэ ни за что не должен увидеть его страх, понять, насколько мучительную боль тот испытывает. И самое главное, того мизерного количества энергии, что он все еще чувствует в своих меридианах несмотря на вервие бессмертных, должно, обязано хватать на сокрытие одного важного секрета. Шень Цинцю - омега. Его первый учитель, тот ебаный ублюдок, не скрывавший того, насколько грязные преступления он совершал, узнав, кем является Шень Цинцю, был слегка разочарован. Он взял себе в ученики ребенка, надеясь, что тот окажется альфой. Пока Шень, будучи подростком, сгорал от жара и не понимал, что с ним происходит, его учитель сказал ему достаточно. Он не просто был убийцей, он собирался вырастить для себя идеального альфу. Маленького послушного щенка. Даже с омегой его воспитание провалилось, Шень Цинцю, уже имевший подлую личность, стал еще более кровожадным. Как этот идиот собирался вырастить для себя альфу, делающего все по указке омеги, если омега слабее него? Тем не менее, кое-что полезное от него Шень Цинцю вынес. К тому времени, как он попал на хребет Цанцюн, он мог скрывать свою сущность омеги. Течки его не мучили, они были полностью под контролем Шень Цинцю. Он свысока смотрел на своих собратьев по школе, с извращенным удовольствием слушал об изнасилованиях, искренне радуясь, что такая блядская судьба уготована не ему, но теперь... Он чувствовал. Это состояние приближалось. И это делало все в миллионы раз хуже. Видимо Ло Бинхэ был занят очередными завоеваниями, в этот раз не особо заботясь, уснул его учитель или нет, давая тому небольшую передышку на сон. Тело и разум, привыкшие к стрессу, постоянно пробуждались, не давая Шень Цинцю полноценного сна, несмотря на отсутствие помощи Ло Бинхэ. Свой очередной спокойный сон, бывший смазанным отрывком и быстро исчезающим ощущением шелковой ткани постельного белья, на котором он спал раньше, тело, больше не блокируемое духовными силами хозяина, начало превращать в весенний. Прохладный шелк за спиной и горячие прикосновения спереди, учащенное дыхание. Это было хорошо и приятно. Это было глотком свежего воздуха в непрекращающемся безумии его дней. Давно забытые ощущения с примесью новизны. Шень Цинцю смог расслабиться в своем сне, оттого не сразу заметил, что ласкающие руки стали принадлежать одному конкретному человеку. Этот человек впивался в него взглядом, не смея прекращать, повинуясь воле самого Шень Цинцю в этом сне. Он не хотел выдать себя раньше времени. Руки тронули головку члена Шень Цинцю, размазывая пальцем предэякулят, от чего тот вздрогнул, приоткрыл глаза и замер. Его тело будто парализовало. Когда?.. Его резко выкинуло из сна. Он все еще сидел связанный на холодном полу, из маленького отверстия в стене пробивался вечерний свет луны. Комната была наполнена запахами. От Ло Бинхэ тянуло феромонами еще десятка других омег, едой, вином и кровью. Сквозь окно пробивался легкий запах листвы и сырой земли. Видимо, пока он спал, на улице пошел дождь. Влажный воздух усиливал запахи, Шень Цинцю захотелось блевать. Он не должен, он не может выблевать то немногое, что попало в его желудок вчера. Ему нельзя избавляться от этих крох, он не может умереть от истощения. Мысли метались, позволяя Шень Цинцю игнорировать главное: ощущение влаги между ног, неприятно набухшую грудь и жар. Ло Бинхэ - опытный владелец гарема, он не может не отличить. У его учителя течка. Из горла вырвался смешок. Почему он не знал об этом? — Ты так часто унижал меня, учитель, хотя сам по натуре являешься лишь течной сукой, - Бинхэ втянул носом воздух. - и так отвратительно пахнешь. Как ты мне это объяснишь? Ло Бинхэ схватил его за горло. Из Шеня вышел тихий всхлип, а затем дышать стало гораздо тяжелее. Бинхэ выпустил свои феромоны, но ограничил его дыхание. Насколько бы противно Шень Цинцю не было от одного вида своего ученика, но что-то в омегах во время течки всегда тянулось к альфам, к их запаху. — Выходит, что ты по борделям шлялся не для того чтобы шлюх трахать, - с каждым словом, Бинхэ говорил все громче, эхо, отражаясь от каменных стен, било по ушам, еще больше давило на уставший мозг омеги. Глаза Бинхэ становились все ярче пока не приобрели красный оттенок. - ты сам подставлял им свою течную задницу, не так ли, учитель? Шень Цинцю задыхался. Он не мог ничего ответить этому животному. Да и сильно ли он сам сейчас отличался от животного, чтобы его едкие слова могли хоть сколько-нибудь ранить Ло Бинхэ. Ло Бинхэ убрал свою руку с шеи Шень Цинцю, и тот закашлялся. Воздух был переполнен феромонами альфы. Каждый вздох становился все более обжигающим. Были бы у него силы, чтобы остановить это. Он не мог это терпеть. Тело отреагировало на феромоны альфы, выделяя еще больше смазки, выделяя еще больше феромонов. Шень Цинцю мог блокировать течку собственными силами, но никто не учил его контролировать феромоны. Он попал в собственную ловушку. Бинхэ же воспринял реакцию учителя по своему. — Ты так отвратительно кривишь свое лицо и все еще надеешься, что я тебя трахну? Ты вообще соображаешь, кого ты просишь об этом, дорогой учитель? Ло Бинхэ перерезал вервие, и в мыслях Шень Цинцю пронеслось, что тот сошел с ума, раз дает тому свободу, Шень попытался бежать, но лишь упал, попытавшись сделать первый шаг. Шень Цинцю попытался контролировать течение ци, но Ло Бинхэ заблокировал ее своими кровяными паразитами. — Ты думаешь я так просто дам тебе сбежать? Думаешь у меня нет других способов, чтобы сдержать тебя и заставить пережить страдания? Если ты не хочешь этого, мне же лучше. Бинхэ снял свою верхнюю одежду и кинул на пол. Он все равно менял одежду после каждого посещения своего учителя, невелика потеря, если сейчас она испортится, извалявшись на грязном полу. Цинцю вновь попытался встать, но был притянут Ло Бинхэ. Пальцы не шевелились, ноги стали ватными. Он не был связан, но все еще не мог дать отпор собственному ученику. Тот быстро стягивал его одежду, действительно став похожим на дикого зверя. — Как ты себя ласкал в том сне, скажи, учитель? - Ло Бинхэ притронулся к его текущему члену, и сквозь тело Цинцю будто прошел разряд. Это было приятно, но это делал Ло Бинхэ, и Шень Цинцю захотелось плеваться кровью от подобного. Ло Бинхэ укусил его шею, оставив метку. - неужели то, что делают мои руки для тебя ощущается настолько отвратительно? Ты все еще очень сильно течешь, учитель. Чем дольше это продолжалось, тем больше утекало сознание Шень Цинцю. Ему казалось, что все это происходит не с ним, это не его тело. Это красочный сон-воспоминание со времен ученичества, который посетил его после очередного услышанного рассказа об изнасиловании омеги альфой, в которого вселился демон. Это было все что угодно, но никак не он, толкающийся в руку своего ученика и скулящий его имя. Течка никогда не приходила. — Поменяем место? Ты пробыл здесь несколько месяцев, чувствую не смогу раскрыть весь твой потенциал, учитель, - Ло Бинхэ поднял омегу на руки, Шень Цинцю начал слабо сопротивляться. Он не понимал, он ничего не понимал. Что происходит? Ло Бинхэ на его метания внимания не обращал. С помощью Синьмо он перенес омегу к своим личным горячим источникам. Никто не смел здесь появляться, пока Ло Бинхэ не решит привести кого-нибудь или не прикажет слугам здесь прибраться. После холодного воздуха и ледяного каменного пола пыточной, влажные клубы пара, стелящегося над водой, казались дымом от костра. Почувствовав горячую воду на своей коже, Шень Цинцю подумал, что этот огонь сейчас поджарит его кожу, и он будет медленно умирать в пламени. Раздевшийся Ло Бинхэ выдохнул от приятного ощущения горячей воды. Шень Цинцю прижался к Ло Бинхэ поближе, пытаясь избежать непривычных, неприятных ощущений. Ло Бинхэ лишь хмыкнул. — Ты настолько жаждешь продолжения, или уже забыл, что перед тобой "мерзкий звереныш"? Я перестарался и ты сошел с ума? Шень Цинцю и правда казалось, что он уже сошел с ума. Ло Бинхэ отцепил от себя учителя, успевшего прижаться к нему и обвить руками. Тело его ученика ощущалось сейчас спасительной соломинкой, единственным мостиком, не дающим ему утонуть, когда он не мог самостоятельно стоять на ослабших ногах. Но Ло Бинхэ положил свою руку ему на макушку и окунул под воду, подержав так пару секунд. Шень Цинцю шевелил руками, ища опору чтобы мочь выбраться, но только наглотался воды. Теперь даже его дыхание зависело от Ло Бинхэ. Бинхэ вытащил его из воды, давая немного времени прокашляться и принялся намыливать его мокрые волосы. — Ты совсем ослаб, учитель. Если бы не я, ты бы здесь утонул. Ты забыл даже как задерживать дыхание. Слова Ло Бинхэ для находившегося в таком состоянии Шень Цинцю звучали до жути логично. Мозг не мог сопоставить картинку, как Ло Бинхэ самостоятельно его окунает под воду и держит, с его словами. Действительно, сейчас нужно думать лишь о том, чтобы выжить. Бинхэ помассировал кожу его головы, пропуская волосы между пальцев. Удивительно, но за все месяцы заточения они не перестали ощущаться как гладкий шелк, лишь немного запутались. Когда Бинхэ впервые схватил Шень Цинцю за волосы, все его мысли и намерения резко улетучились. Он собирался тащить его так по полу, но неожиданно для себя заметил, что волосы учителя гораздо мягче волос любой из его жен. Он мог отрезать их одним взмахом и оставить у себя в комнате в качестве трофея, иногда предаваясь извращениям у себя в голове и наглаживая их, но посчитал, что отрезать такое действительно будет преступлением. Сейчас он не жалел, что пощадил Шень Цинцю и оставил ему это единственное напоминание о бывших красоте и величии. Сейчас был второй раз, когда он разрешил себе прикасаться к волосам учителя. Какие бы слабости он себе не позволял, как бы не пытал Шень Цинцю, трогать его волосы было своим личным запретом. Чтобы смыть мыльную воду с волос, Бинхэ не стал снова окунать Шень Цинцю. Это не было так весело, учитель не мог в полной мере оценить его мелких пакостей. Течка вообще будто развернулась в полную силу. Омеги обычно не помнили, что с ними происходило в такое время, многие семьи запирали своих омег от греха подальше, но Шень Цинцю был полностью под контролем демона. Все таки жаль, если учитель совсем ничего не вспомнит. Шень Цинцю все еще опирался о тело Бинхэ, демон черпал воду ладонями и поливал ею голову, аккуратными движениями омывал тело. Шень Цинцю не противился. Течка захватила его тело. Он дышал в шею Ло Бинхэ, потирался о него щекой и вообще будто ничего не соображал. — Учитель, - позвал Ло Бинхэ. Шень Цинцю поднял свой взгляд на лицо альфы, его глаза застилала пелена. Ло Бинхэ подумал, что уже нет смысла медлить. Он вытащил омегу из воды и принялся аккуратно обтирать. Если волосы он высушил спокойно, то прикосновения к телу для омеги представлялись ласками. Ло Бинхэ раньше никогда не видел, чтобы омеги могли так сильно течь. Так хорошо, что такого влажного и раскрасневшегося учителя можно было перенести в свои покои одним взмахом меча. Он не хотел, чтобы его жены знали, чем он занимается со своим учителем. Окружающие все еще думали, что тот является бетой. Такие замашки у повелителя демонов с гаремом из нескольких сотен красавиц? Увольте. Ло Бинхэ старался не думать, что такой учитель таскался по борделям и раздвигал ноги перед другими работавшими там омегами и женщинами-бетами. Старый развратник. Удивительно, что за несколько месяцев его течки не давали о себе знать. Всего не скроешь, когда привязан в темнице, не так ли? Попался. Ло Бинхэ был умелым любовником, но сейчас он хотел только резко вставить и не щадить омегу, но... Он питал слабость к омегам. Нельзя позволить учителю так легко отделаться. Пытки в постели в корне отличались от обычных пыток, но это все еще пытки, верно ведь? Тело все еще пахло водой и мыльным корнем, но сквозь кожу уже начинал пробиваться запах феромонов. Шень Цинцю пах свежестью. Зеленый чай, горные вершины, морозный ветер и дождь. Ни капли тепла, присущего его женам. Будто он уже родился ледышкой с мерзким характером. В голове Бинхэ пронеслась мысль, что на пике Цинцзин всегда пахло этим омегой, все было пропитано им. Так пахли его феромоны, а не сам пик. И никто не замечал. Насколько бы свежим не был запах, он все еще опьянял. Бинхэ стал вылизывать его шею и членом пристроился близко ко входу. Тот стоял так долго, что уже начал болеть. Ничего, он потерпит еще немного. Терпел же все это время. — Бинхэ, нет, - слабым голосом отозвался Шень Цинцю. Он попробовал оттолкнуть альфу, но недавно зажившая рука отозвалась вспышкой боли. Он нахмурился. — Мы всего лишь поменялись местами, учитель. Стоит преподать тебе один урок, - Ло Бинхэ спустился к припухшей груди Шень Цинцю, аккуратно массируя и пробуя на вкус бусину соска. - что бывает, если так бесстыдно выпускать феромоны и течь при альфе. Шень Цинцю захныкал и выгнулся. Он никогда ни с кем не спал. Это вторая его течка. И все это делает с ним Ло Бинхэ. Смерти подобно. — Цинцю, - тело Шень Цинцю дернулось, когда Ло Бинхэ провел руками ниже, спускаясь прикосновениями по талии. - не стоит так просить, если действительно не хочешь. Конечно, он был не в своем уме. Веди он себя так в постели с женами, на его землях немедленно вспыхнули бы восстания. Подавлять такое было не сложно, но прямо сейчас он делал все безнаказанно. Учитель был его игрушкой. Бинхэ потерся головкой, размазывая смазку. Какой же учитель горячий и мокрый здесь. Течная сука. — Я вхожу, учитель. — Нет, стой, я! Учитель стонал! Пусть и от боли. Из него невозможно было вытянуть ни звука, как бы Ло Бинхэ не старался, а прямо сейчас учитель стонал! Тело омег во время течки не требовало растяжки. С одним но. Не с размерами Ло Бинхэ, такое невозможно было уместить даже в тело течного омеги, не говоря уже об узле. Учитель еще не знает, что веселье только начинается. — Вытащи, прошу, - резкое ощущение растяжения доставляло сплошной дискомфорт. Цинцю решил, что ему стоит унизиться настолько, чтобы попросить. — Боюсь, что это только головка. Как учитель собирается полностью принять мой член вместе с узлом, если уже сейчас не может впустить мой член? Сплошное бесстыдство. Нужно было бить его сильнее. Нужно было убить его пока он был еще ребенком! Бинхэ толкнулся еще глубже и начал медленно двигаться. Цинцю подумал, что это стало ощущаться гораздо приятнее, чем в самом начале. Он сможет выдержать и не проронит ни звука. Он не будет позориться перед Ло Бинхэ даже во время течки. Только не перед Ло Бинхэ. Сам Ло Бинхэ в его планы посвящен не был. Он положил учителя на бок, а сам пристроился сзади. Так можно не тратить много сил на то, чтобы удерживать Шень Цинцю. Спокойно его трогать. Бинхэ, не прекращая двигаться, прижал Цинцю к себе еще плотнее, меняя угол, и укусил за шею, оставляя еще несколько меток. Так красиво. Волосы так вкусно пахнут. — Ты теперь помечен, учитель. Даже если тебе когда-нибудь удастся убить меня и сбежать, ни одному человеку ты больше не будешь нужен. Все еще противно? Все еще хочешь сопротивляться мне? С каждым толчком Шень Цинцю скулил заметно громче. Для Ло Бинхэ не было зазорным не знать. Шень Цинцю уже не помнил, когда он ощущал себя не покинутым всем обществом отбросом. Наставничество на горе Цинцзин немного притупляло это чувство, когда его ученики бегали за ним подобно тупорылым щенкам, но оно никогда не исчезало полностью. Бинхэ не сможет ранить его этими словами, это давно было загнивающей вонючей раной на озлобленном сердце еще со времен, когда его именем было Сяо Цзю и ни о каком совершенствовании и речи не шло. — Я все еще нежен с тобой, учитель, цени это. Я буду трахать тебя так, пока ты не захочешь кончить, потом я войду в тебя полностью. Ты уже подумал о том, как ты будешь вмещать в себя мой узел? Тебе придется хорошенько постараться. Шень Цинцю дернулся, член почти выскользнул из него, но затем он был притянут обратно за талию. — Что за поведение, учитель? Разве тебе не нравится, - нежный шепот на ухо должен был сбить с толку, но Шень Цинцю еще больше зажался. Для него голос Бинхэ звучал как предостерегающий рык дикого зверя. - разве ты так обильно течешь не потому, что хочешь чтобы я не останавливался? Не обманывай себя учитель. Нам обоим это приятно. Цинцю ничего не мог поделать со своим слабым телом. Только если бы он не был омегой, но альфа полностью подчинил его себе. Некуда деваться. Толчки и правда отдавали горячими волнами по всему телу, но душа совершенствующегося отторгала все происходящее. Тело - предатель. Это не может происходить с ним. Влажное хлюпанье сзади и учащенное дыхание не давало ускользнуть в свои мысли, постоянно отвлекало, возвращая с небес на землю. Они сношались как двое животных, и никому до них не было дела. Никто не одернет Шень Цинцю, не скажет, что так поступать неприлично и не подобает омеге. Ло Бинхэ вообще никто перечить не смел, а те кто смел уже давно были возведены в ранг беспробудных идиотов. Шень Цинцю забыл, что собирался не стонать, и тихо поскуливал в такт толчкам, Бинхэ поощрял такое поведение, стараясь уделить больше внимания омеге. Оказалось, грудь была его самым чувствительным местом. — Бинхэ, я так больше не могу, - Цинцю начало потряхивать. Он определенно не знал почему. Бинхэ, как и обещал, ускорился и начал входить глубже. Это было ни капли не приятно, но альфа старался компенсировать дискомфорт движениями руки на маленьком члене омеги. К ужасу того, по телу начала растекаться приятная истома. Остановите этого демона! Шень Цинцю не должен этого чувствовать. — А сейчас учителю придется немного потерпеть, - сказал Бинхэ. Его узел вошел в омегу, еще сильнее растягивая, плотно закрепляясь внутри. - Вот так. Учителю хорошо? Это не должно было доставлять удовольствие. Шень Цинцю сдался и в голове окрестил себя последним извращенцем, потому что он начал выплескиваться в кулак альфы. Как все к этому пришло? — У-убери, пожалуйста, - Цинцю плакал. Еще никогда он не был в таком раздрае. Его били, ломали, унижали, но никогда не насиловали. Он никогда не получал от явных издевательств физического удовольствия. С ним точно что-то не так. Он сломался. — Я не могу, говорю же, придется немного потерпеть. Учителю больно? - Бинхэ продолжил успокаивающе гладить омегу по груди, бедрам и животу, выпустил немного своих феромонов, звучавших уже не так агрессивно, как раньше. Омега должен это учуять и отреагировать. Все омеги реагировали на настроение альфы. — Убери, - звук навзрыд. Бинхэ почти посочувствовал. Все-таки кем бы ни был омега, он был его слабостью. — Тш-ш, сейчас все будет хорошо. Неужели было сложно сразу стать таким нежным и послушным, м, учитель? Шень Цинцю устал. Все происходящее высосало из него последние силы, а феромоны и прикосновения альфы начали убаюкивать. Хоть бы никто не услышал того, что они здесь творили.