baby got me looking so crazy

дело в том, что обычно массовик-затейник — гювин, и во все говно, в которое их пихала жизнь, они влезали именно из-за него. это типа а давай посмотрим, или а ты знал что, или а тебе слабо… рики девятнадцать лет, господи — в таком возрасте тебе не бывает слабо. (пока хао-гэ не поймает его за шиворот и не устроит выволочку, мол, что вы опять натворили — да ладно. да ладно. хао-гэ ответственен за первую и единственную татуировку рики, и за его осветленные в шестнадцать лет волосы, и за его первое похмелье, и… короче.) так что это аксиома, догма, целый постулат, как хотите — во всем виноват гювин. благодаря чжанхао рики, может, и набил татуировку, зато из-за гювина он влез в первую серьезную драку до крови и сломанных костей; чжанхао, может, и смотрел за тем, как он впервые пробует соджу и охуевает от жизни, зато гювин неделей позже притащил еще несколько бутылок, чтобы «определить границы алкогольной толерантности»; и у рики найдется еще миллион примеров, потому что они знакомы с семи лет, а дружат с восьми, и, типа, каждый проеб отпечатан у рики на задней стороне черепной коробки. маленькое черное платье? почему он вообще удивляется? — раньше ты был остроумнее, — сухо говорит рики, глаза прищуренные, руки скрещенные, задница — на кровати, аккурат рядом с маленьким черным платьем. инстинктивно он все еще пытается дернуться и сбежать, квартира гювина — шестой этаж, и теоретически… — ты красивый, — отвечает гювин, пропуская мимо ушей все комментарии и критику, — на тебе даже мусорный мешок будет смотреться как… ну… четко. понимаешь? а это платье! — я предпочту мешок, — шипит рики. — ты не выбираешь, ты мне должен! — возражает гювин. — если я выйду в твое окно, то ты будешь должен моим родителям и хао-гэ! — хао-хен поблагодарит меня, придурок! знаешь, как твоя обесцвеченная задница надоела ему? — я его любимчик! — все знают, что его любимчик юджин, продолжай жить в своих мечтах! — юджину шестнадцать, это привилегии малолетства! — думаешь, хао-хен не избавился бы от тебя в шестнадцать? — так он и не избавился, идиот. думаешь, хао-гэ терпел бы тебя, если бы не я? — думаешь… — начинает гювин с запалом в голосе, а потом резко закрывает рот, секунду-другую смотрит в пустоту, наконец переводит взгляд на рики и щурится. — я знаю, что ты пытаешься перевести тему. — ничего ты не знаешь, — раздраженно бормочет рики, потому что да, он пытается. гювин молча кивает на платье. рики молча говорит ему пойти нахуй. — я могу позвать гонука и переодевание станет принудительным. — замечает гювин. мысль о гонуке — в ближайшем будущем наверняка все метр девяносто, детское лицо, недетские мышцы и огромные руки — заставляет рики вздрогнуть. гювин замечает и довольно ухмыляется. рики не нравится его дерьмовая ухмылка, поэтому он встает и выталкивает гювина из комнаты. — дай мне пятнадцать минут, — ворчит он, — ненавижу тебя. — все знают, что ты меня обожаешь! ну да, думает рики, иначе ты бы не дожил до своего девятнадцатилетия. но, конечно, не говорит об этом вслух. и если начинать эту историю с самого начала, то платье тут, конечно, совсем не причем. или, по крайней мере, не первостепенно. потому что, если начинать с самого начала, то: в шестнадцать лет рики был до смерти влюблен в крутого друга хао-гэ. для любого хрупкого подросткового сердца джиун был слишком привлекательным и одновременно слишком недосягаемым, и, конечно, рики так и не заговорил с ним вплоть до прошлого года, когда тупой краш уже, слава богу, прошел. потому что дело вот в чем: рики ревел из-за джиуна трижды. гювин был с ним все разы. потому что дело вот в чем: в «период джиуна», надеясь отвлечься, рики встречался с ма цзинсяном. это были его первые и самые ужасные отношения. после расставания, грязного и некрасивого, с ним был — угадаете кто — гювин. потому что дело вот в чем: в прошлом году это был ли джонхен, и, возможно, рики никогда никто не нравился так сильно, даже гребаный ким джиун, а потом, спустя пять месяцев, похожих на сон, джонхен уехал учиться в америку, и, конечно, рики снова остался с разбитым сердцем. понимаете, к чему все идет? ага — гювин. потому что дело вот в чем: каким-то образом, среди всех этих событий, рики — оказывается — совершенно случайно умудрился влюбиться в своего лучшего друга. поэтому, как бы, если бы гювин попросил, рики, может, надел бы любое платье и без тупого спора. это не то что нужно знать самому гювину — на самом деле, рики думает, что правда вышел бы в окно в таком случае. из своей собственной комнаты — девятый этаж звучит замечательно. маленькое черное платье — опять же, суть совсем не в нем — у него приятная на ощупь ткань, однако юбка определенно короче, чем должна быть, но рики уже ничего не может поделать со своим ростом. он справляется с платьем за пять минут и оставшиеся десять сидит на кровати, сожалея обо всех своих жизненных выборах: где-то начиная от дружбы с гювином в восемь и заканчивая продолжением этой дружбы в девятнадцать. типа, наверное — можно было догадаться и раньше. — маленькое черное платье должно быть в гардеробе каждого панка, — заявляет гювин, закончив делать фотки в качестве доказательства и щелкнув парочку совместных селфи напоследок. он смотрит на рики, на платье, потом хлопает его по плечу. рики от души заезжает ему локтем в бок. — я не панк, — говорит он. — ты панк, — не соглашается гювин, — платье можешь оставить себе. тебе идет! и как бы — будь это кто угодно, кроме гювина, рики принял бы это возможно даже за комплимент. но это гювин — его лучший друг, человек, который прогуливал школу, когда рики отравился, и наблюдал, как он беспрерывно блевал в течение дня, человек, из-за которого рики сломал руку зимой на катке и которому сам в отместку за это сломал нос — поэтому рики воспринимает это как «хорош, братан!». выйти в окно — ему действительно стоит рассмотреть эту идею. * — зачем ему вообще было одевать тебя в платье? — с большим, большим сомнением спрашивает чжанхао, когда они вдвоем сидят в киэфси — на столе между ними большая коробка с куриными крылышками, клубничный коктейль и кола. — нужна причина? — рики дергает бровями и делает незаинтересованный сюрп. чжанхао задумчиво дергает себя за мочку уха — новая привычка, появившаяся у него с тех пор, как он надел новые сережки, две серебряные звездочки — гвоздики, подаренные — не поверите — сон ханбином. рики искренне удивлен, что чжанхао не притащил сон ханбина сюда. — это по многим причинам сомнительно, — наконец медленно говорит чжанхао. — обычно он заставляет тебя оплачивать свои обеды или… не знаю, притворяться котом на улице. рики выгибает брови — типа, ну и? — и тащит из коробки кусок курицы. чжанхао вздыхает. — иногда ты такой упрямый, цюаньжуй. цюаньжуй — это своего рода запретная зона, и рики позволяет этому проскользнуть только потому, что это чжанхао. тем не менее, он игнорирует. лет пять назад у чжанхао была мечта стать учителем, но он едва не избавился от нее, как только рики стал невыносимым подростком. «это выше моих сил» драматично сказал чжанхао своему парню — привет-привет, сколько лет они уже вместе? — сон ханбину, делая вид, что рики нет в комнате. ханбин был классным, кроме тех моментов, когда был обернут у чжанхао вокруг пальца — то есть, практически всегда. рики закатил глаза и постарался сделать это очень громко, на что чжанхао только сказал «вот видишь?». так что: упрямство цюаньжуя родило рики само по себе, потом — чуть не убило желание чжанхао работать с детьми и подростками, потом — юджин может быть самым младшим и очаровательным из них, но дело в том, что, окей? любимчик чжанхао — цюаньжуй, это тоже, ну, как минимум теорема. иногда все же требует доказательств. — гювин сказал, что ты выглядишь в нем хорошо, — еще раз пытается чжанхао, — как минимум трижды. если быть точнее, то — рики определенно не считал — это не три раза, а пять: один раз — рики лично, другие три — в общем чате, куда гювин скинул фотографии, последний — рики в личные сообщения, со словами «крутое селфи поставь на аву». и — это все еще не о маленьком черном платье — рики никуда ничего не поставил, но сохранил и сразу закинул в скрытые. — гювин не думает, когда говорит, — легко парирует рики. еще у него есть талант — игнорировать любой многозначительный взгляд чжанхао. ну знаете. — просто… подумай об этом, — в конце концов говорит чжанхао перед уходом. ханбин забирает его на машине и везет на ужин со своей мамой, рики делает вид, что они отвратительные, а не милые, и заказывает себе еще один клубничный коктейль. он не собирается ни о чем думать. * но если все же рики решит хоть немного привести свой мозг в использование, то: во-первых и в-последних: ким гювин не гей. как бы. они знакомы больше десяти лет, хорошо? есть вещи, в которых рики очень постарался убедиться. может, гювин и находил ким джиуна горячим, но это ни разу не показательно: с тобой что-то не так, если ты не находишь ким джиуна горячим. куда более показательно то, что в восьмом классе гювин был очень сильно влюблен в чон соми из десятого. точнее: он признался ей, и это было просто ужасно, и, разумеется, соми отвергла его, но каким-то образом это вылилось в то, что гювин расплакался, соми стало его жаль и она угостила его обедом, а потом — сюрприз, они подружились, прости-господи. или, хорошо, девятый тире десятый классы, со енын, даже рики должен признать, что они смотрелись очень мило вместе. пока рики и цзинсян ругались до сорванных голосов и едва ли не дрались, гювин и енын ходили в лотте ворлд, ели мороженое и неловко целовались на колесе обозрения. рики до сих пор помнит их удаленные фотографии в инстаграме. нет, не так — гювин, может, и удалил эти фотографии из инстаграма, но оставил в своем телефоне: он неделю не мог перестать смотреть на них после того, как расстался с енын, и, даже если само расставание было… ну, нормальным, всю эту неделю гювин был похож на огромного грустного щенка, которого бросил хозяин, и рики старался ни на секунду не оставлять его одного. он развлекал его, выгуливал, кормил мороженым и подгоревшими блинчикам с кимчи, даже позволял использовать себя как плюшевую игрушку, потому что гювину было слишком грустно засыпать одному и рики постоянно оставался у него на ночь. (и да, давайте: эта неделя определенно была не из самых счастливых в отношениях рики и цзинсяна. конкретнее: они расстались еще три недели спустя.) и раз уж речь зашла об этом, то хорошо: прошлый год, ким даен, двоюродная сестра гонука — засос на шее гювина, про который он забыл, увидели все, и гонук от смущения и возмущения не мог говорить ни с гювином, ни с даен еще дня три. вот это — вот это показательно. (пост-скриптум, после точки, рики добавляет: во-вторых, ким гювин — его лучший друг. он уверен, что где-то это правило точно прописано: вы не можете влюбляться в своих лучших друзей.) * затем — это день рождения чжанхао. то есть, смотрите: у чжанхао много друзей. у сон ханбина — еще больше. смотрите: это большой день. это значит, что здесь есть ли джонхен, приехавший на каникулы, и да, рики определенно уже преодолел его и отпустил, но с джонхеном ему было очень хорошо, и он все еще чувствует себя горьким по этому поводу, и- гювин вытаскивает его на балкон: летними ночами тут душно, но лучше, чем в квартире — рассыпает на пол горсть закусок, которые зачем-то притащил из дома, и ставит рядом бутылку соджу. — зверополис или концерт твайс? — буднично спрашивает гювин, усаживаясь прямо на пол и загребая рики в свои объятья — они почти одинаково высокие, но гювин каким-то образом всегда ощущается больше и длиннее… типа слендермена. — зверополис. — решает он сам, когда рики не отвечает, потому что чувствует себя странно. (— рики, — мягко удивился джонхен, когда увидел его, и улыбнулся — он ведь потрясающе красивый, вы об этом знаете? — и у рики немного закололо сердце. — думаю, нам надо погово… — нет, — испуганно возразил рики раньше, чем его мозг успел обработать, потому что, боже, он действительно не хотел ни о чем разговаривать. джонхен — замечательный, добрый и милый, лучшие отношения в жизни рики — нет. они закончили, и рики может вести себя незрело, но ни в одной из вселенных он не был готов к этому разговору. а потом из-за угла вывернул гювин, застыл, увидев их двоих, через мгновение опомнился, схватил рики за запястье, наспех поздоровавшись-извинившись перед джонхеном, и утащил за собой.) в конце концов, рики расслабляется, берет пачку чипсов и опирается затылком на плечо гювина. чжанхао молчит, но осуждение в его взгляде громкое само по себе. — ничего не говори, — бормочет рики. у него ноет затылок — уснул на жестком плече гювина. чипсы высыпались из пачки на одежду, а еще руки гювина, большие и теплые, слишком крепкие вокруг талии. — все закончилось. буди гювина и возвращайтесь внутрь, — качает головой чжанхао и уходит. рики резко выдыхает — он и не заметил, что задерживал дыхание. будить гювина не какая-то новая задача, с которой он не может справиться, но — оказывается, очень приятно лежать вот так в его руках, чувствуя себя почти маленьким. рики прикрывает глаза и дает себе минуту. и спустя минуту — ровно шестьдесят секунд, он точно не считал — осторожно расцепляет руки гювина вокруг себя и оборачивается. спящее лицо гювина умиротворенное и преступно красивое — рики хочется его поцеловать. он резко выпрямляется и дергается в сторону, от гювина, его дурацкого лица и дурацких губ. чипсы сыпятся на балконный пол, рики задевает бутылку соджу ногой и та почти падает, но он хватает ее в последний момент, замечая, что они почти ничего не выпили. гювин просыпается сам: от шума. — почему ты… — сонно бормочет он, протирая глаза, — ушел? — давай вернемся внутрь, — рики протягивает ему руку и помогает встать. гювин берется за его ладонь и не отпускает даже тогда, когда чжанхао расстилает им на диване в гостиной. рики не может заставить себя отстраниться первым. * суть вовсе не в маленьком черном платье, но и в нем тоже. просто. не только в нем. наверное? потому что, если разбираться как следует, то, конечно, суть в очередности джиун-гювин-цзинсян-гювин-джонхен-гювингювингювин, а еще — в расставаниях с со енын и с цзинсяном в течение одного и того же месяца, а также — в том, что рики очень понравилось ощущение рук гювина вокруг талии и он хотел бы почувствовать их и на плечах, и на бедрах, и… и, конечно же, наконец, суть в маленьком черном платье. точно? одной ночью — три часа, большое спасибо — гювин внезапно пишет, что то платье правда хорошо выглядело на тебе. рики смотрит на уголок со временем, потом на удерживаемое пальцем окошко уведомления, потом — снова на время. он не отвечает и не читает; утром гювин удаляет сообщение. хорошо? думает рики. платье лежит в комоде и режет взгляд каждый раз, когда рики достает одежду. он не может заставить себя избавиться от него. и — на самом деле, у него есть план действий в таких ситуациях. план а: написать гювину. очевидно, не подходит. план б: написать чжанхао. блин. поэтому рики поступает как независимый взрослый человек и пишет заметкам в телефоне: я не понимаю что происходит затем гювин не приходит на занятия, а гонук передает, что он заболел. это странно, решает рики, но он не чувствует себя достаточно смелым, чтобы писать гювину или, не дай боже, навестить его. по какой-то причине гювин ведь не написал ему тоже, так? спустя два дня юджин спрашивает: вы с гювином поссорились? — что? — не понимает рики и подвисает. — я… не знаю? — вы не разговариваете, — осторожно замечает юджин. рики слабо кивает. мы не разговариваем, доходит до него, а. — видимо? вечером рики снова открывает заметки: кажется я сделал что-то не так спустя еще два дня без советов чжанхао и общения с гювином рики приходит к неутешительному выводу: гювин понял, что нравится мне. бля. * если рики еще не упоминал: чжанхао умный. умный — умный, в плане: идеальный школьный табель успеваемости, с отличием законченные музыкальная школа и консерватория, олимпиады, репетиторство… вам еще не надоело? — мозговитость сексуальна, — как-то сказал чжанхао сам про себя, и если бы на месте рики был ханбин, то чжанхао наверняка услышал бы восхищенные вздохи. рики же справедливо сделал вид, что его тошнит. так или иначе, мозговитость чжанхао приводит их в эту точку: машина сон ханбина без сон ханбина ждет рики после учебы. — просто хочу подвезти своего любимого младшего друга до дома, — невинно улыбается чжанхао с водительского сиденья. — садись. быстро. или что, хочет возразить рики и садится. чжанхао позволяет ему включить музыку из своего плейлиста и ничего не говорит до первого светофора. а потом: — юджин сказал, что вы с гювином не разговариваете, — замечает он, постукивая пальцами по рулю. ах да, если рики еще не упоминал: юджин не умеет хранить секреты — особенно если не знает, что это был секрет. рики даже не может заставить себя винить его. рики автоматически вжимается спиной в кресло и пытается раствориться в нем. — я не знаю, — бормочет он, — похоже на то. — похоже на то? — чжанхао смотрит на него. иногда чжанхао использует свой особый учительский тон. приобрел ли он его после того, как начал заниматься репетиторством, или в принципе в процессе многолетнего общения с рики — хороший вопрос, и рики не уверен, что хочет знать на него ответ. он очень долго молчит, но чжанхао очень терпеливо ждет. — кажется, гювин меня… презирает, — наконец тихо говорит рики, смотря на свои сцепленные в замок руки. тонкие бледные полоски колец на пальцах — два купил сам, одно — от чжанхао, еще одно — не поверите — подарок гювина. — оу, — выдает чжанхао. — эм. — снова выдает чжанхао. — с чего ты взял? — искренне недоумевает чжанхао. и, вообще-то, это слишком длинная и смущающая история, чтобы ее рассказывать. — можем заехать за едой, — предлагает чжанхао на опережение. видите? умный. — но, рики? обещаю, никакого давления. рики не смотрит, но кожей чувствует его взгляд — мягкий и доверительный. ногти впиваются во внутреннюю сторону ладоней. все еще не глядя на чжанхао, рики осторожно кивает. * в качестве экспозиции: на самом деле, рики не из тех, кто много плачет. напрашивается «но». итак, но: слезы из-за ким джиуна были вызваны в основном повышенной подростковой эмоциональностью и максимализмом. как бы, он такой красивый и недостижимый, как бы, он снова в отношениях, как бы, он никогда на меня не посмотрит! и все это забылось быстро и естественно и впоследствии только смущало, а не вызывало болезненные воспоминания и горечь, и рики это целиком устраивало. с другой стороны, рики хотел бы сказать, что не плакал из-за цзинсяна, но это было бы наглой ложью: их отношения пришлись на самую яркую фазу эмоциональной нестабильности для них обоих. думая об этом сейчас, наверное, цзинсян — неплохой парень, и среди воспоминаний о нем, среди бесконечных ссор, слез и недопониманий, есть даже что-то хорошее: самодельные кольца друг для друга, неловкие попытки рики кататься на скейтборде и громкий смех цзинсяна, день рождения цзинсяна на берегу реки хан — они вдвоем и никого больше, первый поцелуй рики, первая дрочка другому мальчику, первая дрочка от другого мальчика — есть что вспомнить, но вспоминать об этом рики действительно не нравится. а потом был ли джонхен, сказка, а не реальность, и, конечно же, что-то настолько замечательное просто не могло длиться долго и закончиться хорошо. джонхен — это слишком много зеленого в гардеробе, это невероятно нежное сердце и повышенная чувствительность ко всему милому, это, боже, первый секс, но не первые следы на теле, потому что цзинсян — псих, большое спасибо — а еще это слишком резкое и короткое окончание, самое болезненное расставание и, конечно, больше всего слез. и не поймите неправильно: рики убежден, что ему нравится быть в отношениях. ему просто не нравится плакать и расстраиваться, и это нормально. ему не нравится, что он не встречается с гювином, но все равно плачет из-за него, потому что ничего не понимает. ему очень, очень, очень не нравится, что гювин вполне вероятно ненавидит его. рики готов пережить кучу расставаний, готов пережить еще одного цзинсяна и даже ли джонхена, но он совсем, совсем не готов терять гювина. понимаете? — понимаю, — очень ласково и очень осторожно говорит чжанхао, — ну-ну… иди сюда. и это стыдно и ужасно смущает, но рики не может заставить себя заботиться, цепляясь за чжанхао почти отчаянно и пачкая слезами ворот его футболки. — это тупо и… неправильно, — слабо задыхается он чжанхао в плечо в перерыве между всхлипами, он не плакал перед чжанхао с четырнадцати лет, — просто… конечно, я просто обязан был все испортить… кодекс лучших друзей, страница номер четыре, после двух страниц с указанием авторства (читай: «народное творчество») и введения: ни в коем случае! слышите? ни в коем случае! не влюбляетесь в своих лучших друзей. прим.: велика вероятность, что ваши чувства не взаимны, и, кроме разбитого сердца, вы лишитесь одного из самых близких людей в своей жизни! рики резко вдыхает через нос и понимает, что вообще не может успокоиться. — ты ничего не испортил, цюаньжуй, бога ради, — пальцы чжанхао зарываются ему в волосы и массируют кожу головы, — тише. тише. если быть максимально дотошным, то, разумеется, прежде рики уже случалось плакать из-за ким гювина. во-первых: в семь лет, задолго до всей этой катастрофической дружбы, енын, цзинсяна и маленького черного платья, они встречаются впервые, и гювин тут же ломает новенький микроскоп рики (и на корню срезает в нем научное начало) — ненарочно. тем не менее, рики не может сдержать слез обиды и клянется, что никогда больше не заговорит с этим отвратительным мальчиком-он-сломал-мой-подарок-мама! (спойлер: он говорит) во-вторых: одиннадцать лет, урок физкультуры, вышибалы, неуместно заметный ким гювин из-за того, что растет быстрее всех, и рики, на свою голову решивший прикрыть собой гювина от летящего мяча — то есть, буквально. равно: ушибленная голова, медпункт, слезы и гювин, сбежавший с урока, чтобы притащить рики мороженое. три — ким гювин, потащивший его на премьеру «тайны коко», четыре — ким гювин и сломанная рука на катке, пять… короче говоря, для рики это не то чтобы редкость — плакать из-за ким гювина. и все же впервые это ощущается настолько больно. — ни в одной из вселенных я не могу представить, чтобы гювин ненавидел тебя или презирал, рики, — честно говорит ему чжанхао, и, пусть это и звучит немного драматично и чересчур поэтично, рики хочется ему верить. кухня чжанхао и ханбина вся белая и оттого не ощущается такой маленькой, какой является на самом деле. чжанхао — за столом напротив, но это все равно очень близко. у него открытый искренний взгляд, и поэтому рики особенно трудно смотреть прямо на него: и без такого стыд за свой срыв с каждой прошедшей минутой накатывает все больше. — прости, — рики смущенно трет нос, хочет сказать что-то еще, но все слова стопорятся. — прости, — сдавленно повторяет он. чжанхао качает головой и ставит перед ним стакан зеленого чая со льдом. рики не фанат, но, кажется, это помогает успокоиться, и он не протестует. — поговори с ним, — говорит чжанхао, — просто — поговорите, хорошо? если честно, я не понимаю, почему вы не сделали этого в первую очередь. потому что гювин первым внезапно перестал говорить с ним, потому что рики — трус и испугался своих мыслей сильнее потенциального разговора. обе части все еще сильно расстраивают. кажется, чжанхао читает это в его глазах и взъерошивает его волосы. — это гювин, — напоминает чжанхао, — наш ким гювин. ты знаешь его больше десяти лет. неужели ты правда думаешь, что он мог тебя возненавидеть? рики искренне надеется, что нет. — хао-гэ, — осторожно зовет он позднее. его голос все еще слегка хриплый от слез. — как это выглядит со стороны? только, эм. честно. — глупо, — отвечает чжанхао. его глаза улыбаются. узел в груди рики немного ослабевает. * две недели — хотя по ощущениям больше похоже на вечность — назад гювин сказал: маленькое черное платье должно быть в гардеробе каждого панка — и рики склонен считать именно этот момент поворотным. маленькое черное платье — оно едва ли доходило ему до середины бедра, было узким в плечах и свободным в груди — когда рики смотрит на него, то видит красную тряпку для быка. (однажды — это секрет, который рики унесет с собой в могилу — он надевает его еще раз и долго стоит перед зеркалом, пытаясь понять, чего же гювин увидел в этом красивого. это выглядит странно. это выглядит нелепо. рики думает, что гювин идиот) — прошу тебя, не усложняй, — очень серьезно сказал чжанхао, когда рики позвонил ему следующим вечером. рики сказал, что не будет, хотя не понял, что чжанхао вообще имел в виду под «усложнять», но затем, открывая переписку с гювином и думая с чего вообще начать, до него дошло. привет, просто пишет он, стирая все подводки и оправдания из головы, мы можем поговорить? сообщение практически мгновенно отмечается прочитанным. сердце рики пропускает несколько ударов, а потом, нахрен, вырывается из груди: экран диалога меняется на экран звонка с глупой фотографией гювина — селфи, которое он сам поставил на свое фото контакта в телефоне рики. — бля, — выдыхает он шепотом и берет трубку. — мы можем поговорить? — громко и быстро спрашивает гювин, прежде чем рики успевает что-то сказать. — мы можем поговорить, — глупо повторяет рики. — мы можем… — гювин замолкает. рики слышит, как крутятся шестеренки в его голове. — хорошо. через десять минут в парке. нормально? — эм, — взгляд рики падает на окно: давным-давно ночь. — хорошо? — хорошо. — вторит гювин и отключается. колени рики слабеют, и он с размаху падает на корточки, обхватив голову руками. сердце бешенно стучит в груди. дорога до парка занимает у рики одиннадцать минут двенадцать секунд — погодите, он не считал — гювин уже там, в ярко-красной толстовке и домашних спортивных штанах, и только гордость и страх не дают рики просто, как бы, броситься на него. гювин тоже видит его издалека и широким шагом идет навстречу. его огромные глаза широко распахнуты и выглядят еще больше, чем обычно, и — какого черта — он ужасно лохматый, как будто не трогал расческу по меньшей мере два дня. — что с твоими волосами? — вылетает у рики первое, как только между ними остается не больше нескольких метров, потому что он соскучился, взволнован и не может себя контролировать. гювин не отвечает, хватает его за запястья и дергает на себя. рики почти падает, но у гювина крепкая хватка. — ты мне нравишься. — решительно говорит гювин. рики задыхается. — что. — ты мне нравишься. — настойчивее повторяет гювин, — ух, эм. прости. буквы в голове рики отказываются собираться в слова, а слова — в предложения. язык кажется мягким и ненужным во рту, сердце рики вот-вот вырвется из груди, секунду, ведь он не ослышался? это какая-то тупая штука? — прости, — снова говорит гювин, — сначала я заигнорил тебя, вынудил написать мне первым и теперь. эм, признался? да? я знаю, что так не делается. прости. я все еще хочу дружить, правда, очень хочу, но я пойму, если ты, эм… если тебе неловко и все такое. и то платье, черт, мне правда жаль. ты правда хорошо в нем выглядел. бля. да. ты мне нравишься. прости. он затыкается и внезапно на улице очень тихо, и рики слышит только стук собственного сердца и тяжелое дыхание гювина после тирады. они смотрят друг на друга: глаза гювина, большие и блестящие, пот на виске и подбородке, падающие на лоб волосы. чем дольше рики молчит, тем меньше в глазах гювина надежды, и он ясно видит, как она тает, но дурацкие слова все еще не работают правильно. хватка гювина вокруг запястий медленно ослабевает. — нет! — выдыхает рики — резко и испуганно, и перехватывает ладони гювина. он вздрагивает и инстинктивно сжимает ладони рики в ответ. — нет, нет… подожди. я… — ты не должен чувствовать себя обязанным, — обещает ему гювин, — я пойму — правда. просто я, ну, я не хочу терять тебя. очень. — я тоже не хочу терять тебя, — отвечает рики быстрее, тверже и громче, чем хотел, и пугается самого себя, а потом видит, что глаза гювина блестят ярче, и заставляет себя выдохнуть и продолжить. — ты… ты тоже мне нравишься. как бы. очень сильно. ты мне нравишься. гювин глупо моргает. — ты мне нравишься, — вторит он. — ты мне нравишься, — слабо кивает рики. — бля, нет. давай остановимся прямо сейчас, это ужасно… — я тебе нравлюсь! — перебивает гювин и истерично смеется. это заразно и рики нервно хихикает. — я тебе нравлюсь, — повторяет он. это… вау. хм. — я... я думал, ты ненавидишь меня? восторг на лице гювина мгновенно сменяется ужасом — комично, почти как в мультиках, но рики не может заставить себя веселиться. — никогда, — горячо протестует он, — нет! как ты... нет, да. это из-за того, что я пропал? рики осторожно кивает. гювин еще крепче сжимает его руки. — прости, — он виновато склоняет голову, — прости, прости, прости, черт. — я понял! — поспешно останавливает его рики, — тебе жаль, я принял твои извинения! ты, эм, мы можем вернуться к тому моменту, где сказали, что нравимся друг другу? — можем, — быстро соглашается гювин. кончики его ушей красные, и это напоминает рики о чжанхао. он поверить не может, что разрыдался в его объятиях, как ребенок, всего два дня назад. рики проглатывает собственное смущение — он уверен, что его лицо такое же красное, и все же — и старается говорить тише и спокойнее. — тогда посмотри на меня. — просит он. гювин поднимает голову. на этот раз, когда у рики появляется желание поцеловать его, он не сдерживается. — как ты понял, что я тебе нравлюсь? — рики решается задать этот вопрос только три дня спустя. он лежит на кровати гювина и рассматривает потолок — все те же трещины, что и одиннадцать лет назад. гювин сидит на полу и играет с собакой. ымппаппа — что за чертова кличка — запрыгивает гювину на колени и пытается облизать его лицо. — эм. ну. — голос гювина странно приглушен, — ты просто… всегда рядом? и я понял, что не хочу это терять и хочу — как бы, больше этого? а потом соми-нуна предложила то платье… — что, — рики переворачивается на живот и смотрит на затылок гювина. — соми? причем тут она? предложила то платье? посмотри сюда, ты, ким гювин! — маленькое черное платье должно быть в гардеробе каждого панка, — цитирует гювин, послушно оборачиваясь. у него розовое лицо. он пытается не дать ымппаппа вылизать его подбородок. — кстати, оно все еще у тебя? рики недоверчиво качает головой и мысленно клянется: нет, платье? все еще совершенно не причем.